Перед рассветом - 5-я глава

                -5-

У Луки, время тянулось, вернее, двигалось плавно как в замедленных кадрах. Происшествие в городе отодвинуло срок его выписки, да, и не это его беспокоило. После «катапультации с того света» как он сам выражался о своём втором рождении, он перестал шутить и дурачится, постепенно замкнулся в себе, отстранился от всех и принялся за книги, читал. Много читал из Священного Писания, выписывал вопросы в блокнот и каждый вечер задавал их отцу Николаю. Тот внятно давал ответы на них, но чаще всего говорил, что Луке еще надо прочитать, и давал новую литературу. Лука изменился не только поведением, но и внешне, он выглядел старше своих лет, взгляд его говорил о том, что он многое постиг, но не до конца во всем разобрался, печаль поселилась в его глазах, она не уходила, даже когда он улыбался, он часто горько плакал, закрывшись в подсобке тети Мани. Та понимающе, без вопросов давала Луке ключи от своей коморки и не нарушала его уединение без особых причин. На предложение отца Николая остаться после выписки служить при храме Лука отмалчивался, полагая, что внутренне он еще не готов. Вернее просто остаться и помогать батюшке он, конечно, мог, но ему казалось этого мало, он жаждал действия, хотел сильной физической работы, изнурительной такой, что кроме него никто не мог бы выполнить, и только таким образом думал он заглушить тяготившую его до истошного воя душевную боль и измученную совесть. После того происшествия не только Лука, но и его друг Ажан тоже повзрослел и изменился, его улыбка по-прежнему приветствовала всех, и глаза тоже светились, только блеск в них уже был другой с грустной поволокой, человека явно что то пережившего, и продолжающего страдать. И сегодня они оба сидели в холле, и дружно молчали, каждый думал о дальнейшей своей судьбе. Лука, равнодушно рассматривал новый буклет, очередного города, добытый, каким-то образом для него медсестричкой Олей. Но, и в нем ничего знакомого он не находил. По его настоятельной просьбе были отменены, все направления к пластическим хирургам, психологам и психиатрам, приближался день выписки, на дворе стояла зима, и уходить с больницы Луке было не куда.
Ажан, по состоянию здоровья, асфальт и чужой подкованный ботинок сделали свое злодеяние, ни пианистом, тем более, пластическим хирургом быть уже не мог, и ему пришлось спешно переквалифицироваться, он упорно штудировал психологию. И выбрал он психологию, ради друга, да и особого выбора на последнем курсе у него уже не было, не упуская случая попрактиковаться на своем «брате», Ажан иногда провоцировал в Луке гнев. До защиты дипломной работы, оставалось полгода, Ажан стойко выслушал приговор Ореста Ивановича, и внял его совету, заняться тем, что мало, еще исследовано, и в большей степени остается загадкой для ученых всего мира, это человеческий разум. Все его знакомые и друзья понимали, какая боль и обида поселилась в нем, хотя он по-прежнему продолжал шутить и улыбаться всем своей неотразимой улыбкой. Он все так же настойчиво занимался игрой на рояле, хотя поврежденные суставы и сухожилья не давали ему возможности музицировать без фальши. И с этой стороны Ажан с самого начала проявил характер. Не имея, возможности играть забинтованными руками, он стал сочинять музыку, проводя все свободное время с инструментом, он писал свои мелодии, молча, просто глядя на клавиши.
- Сегодня пришло еще одно письмо от Антона. - Прервал долгое молчание Лука. Ажан обрадовано, оторвался от чтения, ему было интересно это сообщение, а еще и потому что ему не как не удавалось осилить очередной раздел в толстой потрепанной книге по психологии.
- Ето хорошо. ...Как он там устироилься, чито пишьеть?
- Да все шутит. …Пишет, что по утрам бегает. Чаще за бабами, у него их там пруд пруди. Просит, что бы я приехал, он мне так и быть парочку уступит, по старой дружбе. Пишет, что его там все величают, не иначе, как только:- "Ваше превосходительство", потому что он фермером большим заделался. Конезавод у него. Правда пока состоит из одного жеребца, а так же жалуется, что хорошую кобылу нынче тяжелее стало отыскать, …чем жену. Что по вечерам он в местном клубе для вельмож, играет в покер. …Что у него грандиозные планы на будущее, и я ему должен помочь, иначе он не возьмет меня в турне по Европе. ...Вот, шут гороховый, ведь врет все, а как красиво и заманчиво.
- Ну, и чито же ти решиль ему на ето отиветить?
- Не знаю, Ожан, мне уже здесь все опостылело, да и держать меня здесь дольше, причины нет. Слава Богу, и спасибо тебе, что не дал этим ублюдкам мне лицо окончательно растрощить, и пусть все так остается, как есть, на память. Должно же у меня быть хоть какое-то прошлое? Швы на голове уже зажили, сил я набрался, что мне здесь еще делать?
- Я, тьебя очиень хорошо понимаю... Не пойти ми тохта ф гороть, висе сьложилось по-тьрухому. Я би тофел фьсе то коница... Пообьещаль тьебе сителать лицё лучише пирежьнехо, и нье выпольниль обьещания, а ещье и нафьретиль... - Ажан все время возвращался к этой теме, считая себя виноватым. В голосе его звучало сожаление и само терзание. Лука же взрывался яростью на эти высказывания.
- Ожан! Ты меня уже достал, этими фразами! У меня с тобой уже возникает ассоциация с бразильскими сериалами, где жуют одну и ту же тему по сто раз, перенося её из серии в серию. Что ты занимаешься самобичеванием? Долбишь свою психологию, а самому в пору лечится. У тебя уже развился комплекс вины. Фобия виновного во всех смертных грехах. Как там еще в твоих книжках пишут? ...Вот еще одна причина, по которой я должен исчезнуть с поля твоего зрения. Может тогда, ты успокоишься? Ты, почему Маринку избегаешь? За что ты с ней так?
 - Ето не я тольблю ее, ето писихолохия менья тольбить... А почьему, ти самь отьказалься оть усьлух тьрухохо пиластичьескохо хирурьха? Тьёже комипьлекс? Боишься меня рассьтироить? ...А Марьинка? Ето нье тивое тело. Такь тля неё лучише.
- Откуда ты знаешь, кому от чего будет лучше? Может меня, устраивает моя внешность? Может, я должен ходить с такой рожей, что бы искупить свои грехи? А может Маринка подождет, подождет, да и назло тебе, выйдет замуж за другого. И будете, всю жизнь мучится. Ты этого добиваешься? Психолог хренов! ...Ладно, брат, хватит об одном и том же говорить. Все уже давно обговорили. ...А, к Антону, я не поеду... Страшно мне, боюсь я с недавних пор перемен в жизни…
- Ти нье перемьен боишься. Ти сьебя боишься, ти не хочьешь к нему ехать, потому чито ти уферьен, чито нечьехо не умеешь телать, а ситеть на его шьее ти не сопираешься. Но веть, чьему-то ти сможьешь научитися, не больфан жье ти польний? Хотья, можьет бить... – Ажан безнадежно махнул рукой. – Больфан!!! …Мине бес тьебя тожье хируситино бутеть. - Совсем не по-мужски растрогано завершил Ажан, улыбаясь и подмигивая другу. Тот яростно сверкнул глазами на не удачную шутку друга, Ажан, ретушировался и продолжил беседу в другом русле. - Посьлюшай, а можьет тьебе женитися, ситолько кирасавиць вокьрух, оситалься би у ньее ф хороте жить? Почьему, ти таже на них не сьмотиришь?
- Да, не нужны они мне! По крайней мере, сейчас. Я не могу в себе толком разобраться. Да и нервный к тому же я ты же видишь, только тронь меня так гневом и взрываюсь. Ничего с собой сделать не могу. …Да, и такой девушки, как твоя Маринка больше нет. А увести у тебя девушку я не могу. …А может увести? Тогда ты поплачешься…
- Почьему? Можьешь увесити, Марьину… Я же нье сьмоху с тобой тьраться такими руками…
- Кто это собирается из-за меня драться?
Марина со шприцами в лотке стояла перед ними, и с нескрываемой радостью и долей смущения приветливо улыбалась. Ажан, был не готов, к встрече с Мариной, отвечая на вопросы друга, он сильно расстроился, поэтому не успел специально напустить на себя равнодушный вид по отношению к девушке. А то, что она услышала последнюю фразу, совсем привело его в замешательство. Он попытался бежать, уже закрыл свою книгу, и нервно переступая с ноги на ногу, искал причину, по которой можно было бы срочно уйти. Но, Лука взял его за руку и рывком посадил на прежнее место.
- Это он, готов за тебя убить каждого, всех кто окажется рядом с тобой, я имею виду мужскую половину человечества.
- Во... как? Ну, и что же тогда женщины будут делать, если ты уничтожишь всех мужиков на планете?
- Какь фьсех? - Неожиданно для себя, искренне удивился Ажан.
- А, вот так! Я, специально буду искать случая подходить к каждому встречному мужчине. Я даже работу брошу, буду ходить по свету, и выслеживать уцелевших мужчин! Может тогда, ты будешь всегда рядом со мной, боясь меня потерять?
Девушка продолжала смущаться, хотя и старалась весело вести диалог. Отношения с Ажаном, в последнее время, разлаживались, она не могла понять причины, поэтому в её глазах блестели слезы обиды. Ажан все видел и понимал, в нем боролись два чувства, но жалость все-таки брала верх. Приняв решение с ней расстаться, он болезненно переносил этот разрыв, но терпел и старался держаться, но сегодня он сдался. Сердце беспокойно колотилось, ему хотелось подарить этой девушки кусочек счастья, но водить ее в обман ему не хотелось. Что девушка по-прежнему его любит, он видел и что она не держит, на него зла, за чрезмерное игнорирование  прежде тоже понимал. Он решил продолжить с ней шуточную беседу, потому что это был единственно простой способ наладить отношения, не выясняя их, а дальше будь что будет.
- Фоть Люка, ти пирафильно рьешиль, нье обьщатися с жьеньщинами… Я, готоф рати неё, тьруха, бирата убьить, а ей ето толико утофольситивие тостафить. ...Фисе Люка, етем коньей расфотить. Оньи, по кирайней мере, нье бутуть менья пирофоцирофать на кьрофопиролитие. Тохта, жизнь тержись, бутет, та Люка?
- Какой из тебя конюх? Да и где ты деньги брать будешь, что бы братьев своих выучить? - Лука играл теннисным мячиком. С тех пор, как мячик попал в его руки, он не расставался с ним. Играя, подолгу разглядывал замысловатый рисунок на нем, и старательно выведенную, чей-то рукой фразу на латыни: «Люкс ин тенебракс», что в переводе означает: «Свет во тьме». Лука заучил эту фразу наизусть с помощью Ажана, и он мистически верил, что этот мяч и станет тем самым проводником для него, из тьмы, в которую он погрузился, потеряв память, к свету, на который он обязательно, когда не будь, все же выйдет. Ажан, выдержав паузу, состроил на своем обворожительном лице разочарованную озадаченность, будто бы он совсем упустил из виду эту причину. Хотя в действительности это была еще одна трагедия в его личной жизни.
- Та... Я обь етомь софьсем не потумаль. ...Тохта, я уету в Техеран, и фосьму с собой Марьину, ей тамь хорошо бутеть…, тесьятой жьеной у менья ф харьеме. Она бутеть там фьсех моихь тетей ньяньчить. Какь тьебе такая пьерьсипекитива? А, Марьина, жиснь терьжись, бутеть?
- И ни куда я не поеду. Очень надо, десятой женой... А ну давай ко мне в манипуляционный! Я тебе сейчас там такой укол поставлю, что тебе одной меня хватит. А то ишь, что вздумал, гаремы разводить? Падишах несчастный! - Девушка, обижено надула губки, а не состоявшийся падишах, быстро вскочил с места, театрально сделал жест правой рукой, низко поклонился.
- Силушаюсь и пофинуюсь! Моя хосипожа.
- И когда вы только наговоритесь? … - Прервал их театрализованное действие, заведующий. - Боюсь, пришел разрушить ваш союз. Вот Лука я подготовил твои бумаги на выписку... Ты уже определился, где жить будешь? Я, тут про всяк случай один вариант продумал. Правда малоперспективный, но как говориться на безрыбье, и рак за колбасу сойдет. - Орест Иванович протянул бумаги парню. Чувствовалось, что эта миссия мало радостна для него. Лука, неожиданно сильно покраснел, принимая бумаги, наклонив голову набок, отвел глаза в сторону. Он до последней минуты боялся принять решение. Надеясь, что все само собой устроится. Сильно сжимая в руке мячик, он продолжал, молча стоять. Орест Иванович продолжил:- У нас имеется вакансия санитара. Сила у тебя есть, крови ты не испугаешься, насмотрелся. Правда, зарплата не большая, но зато можно устроить тебе комнатку в подсобном помещении, к сожалению подвальном, но ты сам виноват, зачем тетю Маню обидел. Почему не захотел у нее поселиться? – Орест сверлил взглядом Луку, тот снова вспыхнул гневом, и врач сменил тактику. – Ну, не захотел, так не захотел, живи в подвале, как говорится, чем богаты…, то и заслужил. - Заведующему, самому не нравился такой вариант, он только что общался с главврачом и все еще был возбужден. Даже такой вариант дался ему нелегко. Лука, все также нервно мучил мячик, уставившись глазами в стоящий в углу вазон. Кислая слюна наполняла его рот, глаза заволокли слезы. Он, панически боялся начинать новую жизнь, оказаться в не этой уже ставшей ему родной обстановке. Не дождавшись ответа, и видя, как парень нервничает, Орест Иванович продолжил почти упрашивающим, мягким голосом:- Ну, чего ты? Будешь жить здесь, рядом с братом. Да, и я за тобой пригляжу. Ну, чего ты молчишь, теннисист?
- Да, какой я теннисист?! В моих руках только все ломается и гибнет. Я, уже пробовал, не чего не выходит. И вам здесь я только обузой буду....
- Ну, у каждого свои недостатки. А, санитару, много ума или ловких рук не требуется. Сломаешь носилки или каталку, подчинят, еще сломаешь, еще подчинят, за твой счет, разумеется, глядишь, и ломать перестанешь.
- Разве в этом дело? А вдруг на них человек будет? И я своей неумелостью причиню ему боль, или и того хуже?
- Так это каждый может так сказать. Ничего не буду делать, а то вдруг... Не чего не поделаешь вот я такой, не ликвидный. Лучше посадите меня в клетку, чтоб я случайно боль кому не будь, не причинил. Так, по-твоему? ... Ажан, что за настроение у твоего брата? Почему, как будущий психолог ты ему мозги не вправишь? ... А ты ему, долго Марина, мамкой-нянькой будешь? Цацкаешься с ним, а он как трус при малейшей трудности в штаны... валит. - Последняя фраза внесла разрядку, все, не сдержавшись, порскнули от смеха, заведующий по-детски передразнил.- Ха-ха-ха, хи-хи-хи! Так, собирай манатки! Утром на свой хлеб переходишь. ... – На шум шагов он оглянулся. - О, отец Николай! Вы, как всегда кстати. Здравствуйте! - Заведующий, обрадовавшись встрече, протянул руку для приветствия подошедшему священнику. Батюшка тоже был рад встрече, для которой он собственно и пришел.
- Ну, это мой долг, приходить по зову или без, но туда где больше всего нужен. Я, рад, я искренне рад видеть вас здоровыми и веселящимися... – Священник сосредоточил уже все свое внимание на Луке. - И признаюсь, я специально к Вам и пришел, молодой человек. Три дня не видел Вас на службе в храме, обеспокоился. Все ли хорошо думаю? С вашего позволения, я присяду. Не люблю общаться  впопыхах, на ходу. - Отец Николай, подобрав полы рясы, присел на краешек дивана, приглашая присесть рядом Луку. Орест Иванович, получив подмогу, в лице священнослужителя пошел в наступление, более напористо:
- У, него, отец Николай все обстоит хорошо. Да, только жить боится, хандра на него напала. Завтра выписывать будем, а он при виде перемен струсил... Вы бы с ним по душам поговорили. Тело я ему подлечил, а вот душа мне не подвластна.
- Ну, не мне вам рассказывать, дорогой, Орест Иванович, кто властен над душами нашими. И нам простым смертным это не дано, я лишь, братец мой, являюсь посредником между носителями душ и их Властителем. Да и каждый из нас понимает, что излечить душу ни временем, ни словом, тем более лекарствами нельзя. Потому что сам человек является врачевателем своей души, только добрыми поступками и благими делами, можно укрепить свой дух. И искренними молитвами к Богу нашему, что бы ниспослал нам сил и умения, возможности, делами и подвигами нашими исцелять души наши грешные…. А вот побеседовать об этом, это уже в моей компетенции, тем более что я ради этого сюда и пришел... Что боязно тебе, в жизнь самостоятельную идти? А как же, страх одно из главных человеческих чувств. На то он и дан нам, что бы уберечь нас от беды, от греха... - Отец Николай положил свою руку поверх руки Луки, в которой он нервно теребил мячик. Понимая, что двух беседующих на важную тему нужно оставить одних, остальные, попрощавшись с батюшкой, отправились по своим местам. Священник еще немного посидел в молчании, а затем тихо продолжил:- Чувствую, что тебя Лука гложет еще что-то, обеспокоен ты чем-то.
- Я, отец Николай, человек который потерял свое прошлое, и не как не могу начать создавать будущее....
- О, прошлом ты пока не думай. Если и было в твоей жизни греховное, то ты уже понес наказание. Ты думай о настоящем. Живи так, что бы будущее из сегодняшней жизни строилось правильным, светлым. А, будет на то Господня воля, ты вспомнишь все, а нет, что ж о нем всю жизнь печалиться. Я, понимаю горько сознавать, что ты один в целом свете, без родных и корней. А, ты пусти новые корни, создай вновь то, что потерял. Стань нужным кому-то, внеси в чью-то жизнь любовь и ласку, тепло и поддержку. Живи и радуйся, благодари Бога, что ты можешь сделать кого-то в этой жизни счастливым....
- А, если нет, а если не смогу? А если то, что я не могу вспомнить, было страшным? А, что если я там столько нагрешил, что и мои внуки не расплатятся? Наверное, не просто так за мной эти… приходили, да и сейчас, наверное, не просто так меня преследуют такие сны? А еще я злой, во мне кипит какой гнев, с которым я справиться не могу... А если я сорвусь и…. Я боюсь даже об этом думать.
- Мы, люди. Живем на земле, как на ладони. Прп. Антоний Великий говорит:
" Где бы ни был человек, там есть Бог". Все наши дела, слова и мысли не проходят бесследно. Когда мы каемся в грехах, и стараемся исправить свою жизнь, ведем борьбу со страстями и пороками, терпеливо переносим болезни, скорби и поношения, не ропщем, а за все благодарим Бога - тогда все небо радуется о нашем спасении. Когда же мы ругаемся, обижаемся, злимся, ведем развратную жизнь и не хотим каяться - тогда весь ад радуется о нашей погибели. Добрые дела человека идут впереди его, и в день Страшного Суда они его оправдают. И если тебя гложут сомнения, а правильным ли было твое прошлое? На то тебе дается возможность теперь изменить жизнь в лучшую сторону.… А гнев и злость есть в каждом из нас, и всем нам тяжело с ними бороться.
- Спасибо, вам отец Николай, после бесед с вами, я как будто готов ко всему, и даже больше, хочу выстоять в испытаниях, пройти их достойно. А, как немного поразмышляю один на один, меня опять не уверенность одолевает....
- Ты сам назвал причину твоего состояния. Тебя одолевает не уверенность! Это значит, нет у тебя подлинной, Веры... "Какое великое благо..., вера! Она спасает нас тогда, когда мы приходим в безвыходное положение. Когда нам угрожает смерть, когда обстоятельства отчаянны!" Это сказал Иван Златоуст... И ты поверь! Просто, поверь и все! Не стремись особо тщательно во всем разобраться. Просто верь, в то,  чтобы с тобой не случилось, это все во благо, тебе же. А когда примешь это за истину, то тебе же легче будет... Для твоей же пользы. Найди занятие, которое будет полезно тебе и людям. И если оно будет приносить тебе радость, то ты поверишь и в себя тоже. И это чувство тебя окрылять будет, вдохновлять на другие добрые действия... Прислушайся к себе, что просит твоя душа? От чего трепещет твоё сердце? Прислушайся к этим советчикам, а не к вычислительному центру твоего мозга....
- Отец Николай, а может мне в монастырь, послушником? Возьмут меня, как вы считаете?
 - От чего же не возьмут? Возьмут. Только сдается мне, не такой ты человек, мирской. Я, не говорю тебе, категорично, нет…. Только у каждого есть своя дорога, и каждый должен идти своей. Жить, и трудится на том поприще, где от него больше пользы будет... Ты не огорчайся, что я так тебе сказал. Ты сейчас находишься под впечатлением нашей беседы, и мне понятен твой порыв. Решение пойти в служение к Богу, каждый принимает самостоятельно и не спонтанно, не одним махом... Вполне возможно, что ты уже нужен кому-то, кто-то ждет уже от тебя помощи, поддержки. Не обязательно совершать великие подвиги, Богу гораздо важнее,  видеть наши добрые повседневные, мелкие дела. Что ты зациклился на себе самом?
"Что я могу, да кому я нужен?" Реши этот вопрос так. - Я, кому-то очень, нужен! Кому? ... И ты найдешь ответ и примешь правильное решение.
У Луки вдруг засветились глаза, лицо расплылось в счастливой улыбке. Он схватил батюшку за руку и стал ею трясти, от нахлынувших эмоций он не сразу смог говорить. Он внутренне, действительно понял, кому он нужен. И не как обуза, или человек, о котором все считают своим долгом заботиться. А, как сильный, молодой, здоровый мужик. Такой, какой он есть на самом деле, такой, каким он себя только что ощутил. Наконец он выпалил:
- Кажется, я знаю? Нет, я уверен в этом! Я почувствовал это нутром... Мне друг письмо прислал, может, вы его помните, вояка такой, безногий...? В письме он, конечно, радостно описывает жизнь свою в деревне. Но это не так, он ведь на коляске, отец у него старик. Он звал меня, как бы в шутку на отдых. А на самом деле ему там без помощи тяжело, я нужен ему! На самом деле он нуждается во мне! Я, нужен ему..., а он мне!
Отец Николай сидел и улыбался в свою пышную бороду, синими горящими глазами глядя на собеседника, во взгляде которого запылала страсть к жизни, решительность, понимание, что делать дальше.
-Ну, вот теперь даже я вижу, что ты это понял сердцем, и не о себе больше печешься. Зайди завтра ко мне перед отъездом, благословлю тебя в дорогу. А, сейчас мне пора, ждут меня….