Просто плохой день

7:00
Когда человек падает с двадцатого этажа, он видимо не задумывается о том, как будет выглядеть после приземления. Он думает о девушке которая разбила ему сердце, о кредите, который уже не выплатит. Человек в этот момент освобождается от всех земных забот, и в эти пять секунд свободного падения ему кажется, что он узрел истину. Между крышей и пыльным асфальтом, безнадёжно отчаявшийся вдруг обретает надежду. Последнюю в своей жизни.
Долбанные самоубийцы.
У меня болела голова. Было не удавшееся утро десятого сентября, в огромном, дышащем, как средневековое чудовище, городе, и конечно же этот парень распластавшийся на стоянке возле многоэтажного дома. Он так впечатался в асфальт, что дворники теперь полгода будут оттирать огромное кровавое пятно. Родители больше не будут пускать своих детей на детскую площадку. Нет, что вы, Боже упаси. Ошметки внутренностей валяются около песочницы, качели забрызганы кровью. Этот чудак удачно приземлился.
Милиционеры оцепили территорию лентой, но зевак от этого не поубавилось. Разинув рты, вчерашние соседи гудели между собой как рой безжалостных пчел.
- Спокойный такой был, кто б подумал…
- Всегда здоровался при встрече…
- Из-за девки совсем тронулся…
- Я, слыхал он денег задолжал кругленькую сумму…
- Мам, пошли домой…
- Где реанимация, мать вашу?! Вы, хотите его здесь до вечера оставить?
Голоса, крики, шум, суета, опрос свидетелей. А ведь еще вчера это был самый безобидный район. Страна чудес, где все ходили в розовых очках, а детишки гоняли по зелёным лужайкам, улыбаясь во весь рот, в тот самый момент когда рядом приземлился… Мне стало противно.
Какой-то толстый сержант, придерживая платок у рта, подходит ко мне и хрипло спрашивает:
- Дружище, ты уже закончил?
Да, черт подери, закончил, теперь вот сижу любуюсь… Набраться бы по больше терпения, и не обругать сотрудника милиции. Словно мне нравилось фотографировать этого недоумка, возомнившего себя Икаром.
Сержант, как и я, хотел скорее закончить, и убраться отсюда как можно скорее. Подальше от этих кишок на асфальте.
- Да, еще пару снимков, но тело пускай забирают.
С чувством огромного облегчения он кивает двум санитарам, и те прихватив с собой  мешки приступают к своей жуткой работе. Моя же работа здесь окончена.
В воздухе витает запах смерти и сигарет.
Прорываясь сквозь толпу зевак, я не заметил ни одного грустного лица. Ни одной кислой мины, словно они смотрели телешоу про мальчиков, которые прыгают с крыши, когда под рукой нет лезвия, чтобы вскрыть себе вены. Им было просто интересно, как на уроке биологии. Как в планетарии, как в кинотеатре с попкорном, как в борделе, где шлюхи садятся вам на колени и шепчут непристойности…
А ведь у кого-то, сегодня выдался не самый лучший день. У меня, например, раскалывался череп, чокнутый парниша сиганул с крыши, и в конце-концов где-то в пустыне люди умирали от жажды. Согласитесь, бывало и хуже.
Таблетка. Вот бы только добраться до машины и принять обезболивающее. Одну маленькую, круглую таблеточку, которая остановит звон в моей голове. Остановит все это безобразие.
11:00.
Машина завелась, хоть я, по правде, и не ожидал от нее такого. Двигатель давно умер, а в салоне кажется, витал трупный смрад моей разложившейся жизни.
Банки пива на заднем сиденье, пачки сигарет, старые фотокамеры, и остальная рухлядь занимали всё свободное пространство внутри. Творческий беспорядок, вот только я не художник и не писатель. Я фотографирую мёртвых людей, поэтому вы вряд-ли когда-либо побываете на моей выставке. На моих снимках вы сможете оказаться только в двух случаях, если вы мертвы или кого-то убили. Мрачная перспектива.
Зазвонил телефон, и, поверьте, это не сулило мне ничего хорошего.
На мосту кого-то переехали. Образовался затор, движение на участке в полкилометра застыло, поэтому мне пришлось пешком идти на место происшествия, что конечно не прибавило мне оптимизма. Пахло сгоревшими покрышками, а люди замерев от ожидания, сидели в своих авто. Здесь мало кого интересовало, что там впереди произошло. Всем хотелось знать когда это закончится. Оказавшись поближе, я увидел огромный грузовик с надписью «Наша Тушеночка», а рядом в грязной спецовке бородатого водителя и сотрудника автоинспекции, который с умным видом что-то записывал в блокноте. При этом водитель со страхом озирался по сторонам, будто ожидая, что вот сейчас обьявится хозяин партии тушенки, и заставит его работать в три смены, за то, что он вляпался в историю. Не знаю почему, но грузовик выехал на встречную полосу, и протаранил четыре машины. Повсюду валялись жестяные банки, а воздухе пахло протухшим мясом.
Четверо спасателей пытались достать из внедорожника мужчину, которого придавило рулевой колонкой, а тот всё кричал, что не чувствует руку.
- Что, тут произошло? – спросил я, инспектора.
- Кто вы?
- Фотограф-криминалист.
Оторвавшись от своих записей он тяжело вздохнул, и кивнул куда-то в сторону:
- И не спрашивайте… Такое утро хорошее было, и тут на тебе!
- Согласен, утро прекрасное, но может всё таки расскажете в чем дело? Мне нужно побыстрее закончить.
- Да, вы пройдите вперед там и увидите, что я вам рассказывать буду… Авария как видите.
- Вижу, но мне сказали кого-то переехали.
- Кого-то?! – глаза инспектора округлились.
Я не очень люблю когда со мной разговаривают загадками. Будто Папа Римский переходил в этом месте дорогу а его сбили, и теперь все боятся об этом говорить.
Было трудно разговаривать, когда в голове ежесекундно взрывались тысячи бомб. Похоже, что маленькие нацисты внутри черепа, обьявили моему мозгу безоговорочный блицкриг. Дожить бы до обеда.
Пока я допытывался, что произошло, рядом появилась женщина лет сорока, в джинсовом комбинезоне. Она кричала и размахивала руками, видмо пытаясь заглушить своими истошными воплями шум реки под мостом. Через мгновение до меня наконец дошел смысл её выкриков.
- Вы, что, черт вас подери, не могли вовремя затормозить? – она впилась взглядом в водителя. – Он же совсем слепой был, и старенький! Как ты сволочь, вообще права получил…
Инспектор дорожной службы замер между водителем и женщиной в тупом молчании, не зная, что сказать. В лёгком замешательстве он пробубнел:
- Чертов…игр!
- Именно! Ти-и-игр!
С этими словами она бросилась на оцепеневшего водителя. Будь у этой дамы когти, она бы наверное выцарапала ему глаза, так яростно она на него набросилась. Инспектор успел вмешаться и через секунду уже вёл её куда-то в сторону. Вырываясь она продолжала кричать:
– Это тигр! Вы понимаете?! Тигр! Бенгальский тигр! Редкое животное! Два дня назад он сбежал из зоопарка, а этот… кретин переехал его! Убил его! Слепого, беззащитного…Живодёр!... Я работник зоопарка, и я вас засужу! Вы всю жизнь в тюрьме проведете!.. Пу-у-у-у-устииии!
Черная копоть туманом стелиться по мосту, когда инспектор силой вталкивает женщину в патрульную машину. Водители молча наблюдают за этой сценой высунувшись из окон своих иномарок, решив по-видимому, что эта безумная потеряла своих близких в аварии.
Два парня с носилками стояли возле туши тигра и спорили о том, куда же его везти. Один говорил, что в зоопарк, другой считал что в морг, а если в морг, то кто, черт подери, будет делать ему вскрытие?
- Какое еще вскрытие, тут и ребёнку понятно, что его фурой переехало!
Кто-то из госавтоинспекции сказал ждать директора зоопарка. Тот был уже в пути.
Боли в висках. Маленькие взрывы, которые прекратятся только если принять лекарство. Но оно машине, до которой кажется целая вечность. И если полосатый хищник уже отмучался, то мне это еще только предстоит.
Прекрасный, чудный мир раскинулся вокруг.
А здесь посередине моста, через самую грязную реку в округе, валяется мёртвый бенгальский тигр. Который сбежал из зоопарка, хоть он и старый. Даже старше чем грузовик который его погубил. Огромный полосатый кот решил прогуляться последний раз в своей кошачьей жизни, и мне конечно совсем невдомёк как он сбежал из клетки. Наверное делал подкоп всю свою жизнь. Я сделал несколько кадров, чувствуя себя почти как журналист «нэшинэл джиографик». Не хватало только голубого кита, который бы выбросился из реки на мост, чтобы дополнить картину.
Тигр. Грузовик и тигр. Раскуроченые автомобили. Эксперты криминалисты в белых халатах. Дым от которого першит в горле. Когда-нибудь, проглядывая фотоальбом, мои внуки ужаснуться. И чего мне в спортивной газете не работалось?
Солнце поднимается выше, а за последние пять часов человек уже проиграл в неравной битве с гравитацией, шагнув с крыши. Еще только полдень, а популяция бенгальских тигров сократилась на одного. Для этого хватило одной машины, доверху груженой тушонкой. Для этого было вполне достаточно и одного бородатого водителя. Кто-то уже опоздал на работу из-за пробки, а директора зоопарка, наверняка получит инфаркт.
И если вам кажется, что день ваш не удался, пойдите-ка вы к черту, потому, что вам не приходится лицезреть ад каждое утро.
23:00
Я ненавижу свою работу.
Щёлк, щёлк… Людей переезжают. В них стреляют. Их забивают насмерть молотком. Их травят крысиным ядом и обливают серной кислотой. Тигры умирают. А я должен бегать с фотокамерой, чтобы запечатлеть всё это. Это неудачное утро, этот час, или долю секунды… Вам кажется, что хуже уже не бывает, лишь до того момента, пока не увидите, что кому-то действительно не повезло. Я хочу сказать, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО.
Дверца в преисподнюю оказывается чуть-чуть приоткрытой, и тебе остаётся только успеть сделать кадр. Снять его так быстро, чтобы дьявол не успел тебя заметить.
У меня постоянно болит голова, но стоит лишь раз себя пожалеть, как тут же понимаешь, что головные боли, это просто головные боли. Они, то есть, то их нет. И вскоре они исчезают, в отличии от рака мозга который будет с тобой до последнего вздоха. Ты, не знаешь каково это когда плохо. Кто-то живёт прикованный к постели тяжелой болезнью, а кто-то драматизирует из-за маленького прыща на своей толстой заднице. И когда мне грустно, я нажираюсь в стельку, а кто-то бросается с крыши в надежде на избавление от всех мирских проблем. Трусы.
Я возвращаюсь домой. Пустая улица в уютном квартальчике с кучей дешевых кафешек, ждёт меня как обычно. Тихо и спокойно, не считая пьяных разборок посреди ночи, но и к этому привыкаешь. Так же как к отсутствию горячей воды и тараканам. Двухкомнатная квартирка в четырёхэтажном доме с отслаивающейся штукатуркой и мирные соседи, уж не в этом-ли счастье?
Не знаю, но мне от этого не хуже.