Юруа Бубусуги

«Понимание природы опасности позволяет ее избежать»



(надписи на древнем камне в провинции Ига)


  Ямабуси гулял по лесу. Он медленно шел вдоль прогалины на знакомую поляну со старым пнем. Там он отдохнет. Присев на пень и, слушая ветер в верхушках елок, он улыбнулся. Четыре семьи белок с молодым и веселым выводком дружно прыгая через спины друг друга спешили к Ямабуси. Он открыл сумку и достал оттуда заранее приготовленные шарики хлеба с тертым орехом.  Взрослые белки смело прыгнули ему на колени и стали трещать, переговариваясь на своем беличьем языке. Они тараторили и, выхватывая шарики с ладони, разбегались кто куда. Молодняк прыгал поодаль, еще испытывая чувство страха к незнакомому животному, раздающему вкусные шарики. Бросив им несколько штук, он получил аванс на доверие и самый маленький и худой бельчонок прыгнул на колено и стал на задние лапки.
- Вот и тебе ореховый шарик, дорогой! Кушай на радость родителям и беличьему богу! -тихо сказал Ямабуси и прислушался к постороннему топоту, едва уловимому где-то слева. Закрыв глаза, он вдохнул лесной воздух и замер, быстро повернув голову в сторону источника шума. Из-за густой старой ели выбежал юноша и резко остановился, увидев Ямабуси сидящего на пне. Юноша молча поклонился и смотрел себе под ноги, ожидая, когда первым с ним заговорит Ямабуси (Отшельник-Аскет).
- Как зовут тебя? - тихо спросил старик.
- Юруа Бубусуги! –ответил юноша, подняв голову после поклона.
- Зачем ты бегаешь по лесу и пугаешь моих добрых беличьих друзей?
- Я стараюсь научиться одному приему с соломенной шляпой, чтобы однажды сдать экзамен в школу нинпо Ига-Рю и стать синоби, -ответил Юруа.
- Ты имеешь ввиду настолько быстрый бег, чтобы соломенная шляпа во время бега прилипала к груди от встречного скоростного потока?
- Да, Онси!
- Это ты сможешь сделать только если выполнишь три условия. Первое условие: научись бегать по прямой со шляпой на груди. Второе условие: научись бегать с горы со шляпой на груди. Третье условие самое последнее: научись бегать в гору со шляпой на груди. Это путь практики. Когда первый снег выпадет на этой поляне, я буду ждать тебя здесь, и ты мне покажешь, чему ты научился. Если шляпа не упадет, я расскажу тебе тайну твоей ноги и льда.
- Спасибо за науку, Онси (Мудрейший наставник)! Я постараюсь! - поклонившись сказал юноша и быстро исчез в овраге.
Из-за деревьев выглянули сразу два десятка пушистых хвостов и мордочек.
- Конечно, у меня есть еще шарики для вас! -сказал Старец и заглянул в сумку. –Не бойтесь, выходите!
  Ямабуси старался погладить каждую белку, скатывал их шерстинки в ладони и складывал в белую тряпочку. Вечером он будет сортировать их и связывать в отменную кисть для написания иероглифов.
Ветер раскачивал ели и шептал о мире в лесу. А где-то там, в замке Танаки, кто-то рисовал планы вражды, захвата, передела и смерти.
C первым снегом беличьи следы были видны повсюду. Это место в лесу было самым настоящим беличьим царством и Ямабуси приходил сюда каждый день кормить своих рыжих братьев и сестер. Холодным утром он снова встретил на поляне Юруа Бубусуги.
- Онси! Я готов, я тренировался все это время и шляпа прилипает к моей груди, когда я бегу в гору, с горы и по прямой. Я готов показать это.
- Научись не показывать ничего, при этом ничего не пряча, - ответил Отшельник.
- Как это?
- У тебя есть глаза, но сознание еще слепо. Запомни, цвет любой воды –это цвет сосуда, в который она налита. Ты еще пуст и вода знаний будет заполнять тебя не один год. Береги свой сосуд! Тебе еще многому нужно научиться. Сейчас твое сознание спит, тебе помогут проснуться в школе Ига-Рю и стать посвященным. Мы видели, как ты тренировался и бегал всю осень, результаты твоего развития и успехов видны. Ты старательный и упорный ученик, ты сосуд без трещин, откуда не вытекает вода.
- Онси! Вы сказали «мы», нас же здесь только  двое!-спросил Юруа.
- Разве нас двое? -поднял брови Онси. –Обернись.
Юруа повернулся назад, но поляна была пуста. И снова повернувшись к Мудрецу, он увидел, что рядом с ним сидит незнакомец. Они встретились глазами. Лицо незнакомца было холодным, как маска из глины.
- С сегодняшнего дня, это твой учитель Такамацу из школы Ига-Рю. Он настоящий синоби. А перед тем как ты уйдешь, запомни, что настоящая священная война – это война против самого себя, против собственного Эго. Твое Эго, если ты не подчинишь его, поработит тебя. Убей свое Эго, чтобы оживить свою душу. Любая твоя искренность в доказательствах не нуждается. Если ты увидишь толстого человека, знай, он не практикует свою душу, он практикует свой желудок, что его и убьет. Твоя борьба против самого себя, построенная на личном знании о себе, не может быть реализована без искренности и без веры. Запомни на всю жизнь –тот, кто хочет иметь очень много и борется за это со всеми, он побежден собственным Эго и его борьба всегда закончиться простым и предвиденным способом, смертью или внутренним вырождением. Тебе откроют тайны синоби и дим мак, ты станешь тенью, заполняющей пустоту. Когда ты пробудишься в сознании формы пустоты, тебя не остановит никто. Достигнув особого состояния, ты сможешь предотвратить опасность еще до того, как она станет реальной. Прощай! Юруа поклонился Онси в благодарном поклоне и последовал за Такамацу в совсем новую жизнь.
  Замок Танаки стоял как кость в горле на пути в Кито. Генерал Танака очень гордился своим замком. Непреступные высокие стены возвышались над лесом и дорогой на Кито. Все, кто проезжал мимо должны были платить налог, который оседал в тайном подвале Танаки и его бокуфу (должностные лица). Все проходы к центру замка были узкими и короткими. Все стены были усеяны бойницами и в случае штурма большие отряды были обречены на быструю и бессмысленную смерть. Подход к замку со стороны леса был усеян хитроумными ловушками для непрошеных гостей, бандитов, блуждающих ронинов (cамурай без сегуна) и темных шпионов синоби. Ловушки были сделаны искусным мастером и знатоком своего дела Томосиго Року, чье лицо никто никогда не видел. Несколько раз генералу Танаке предлагали выгодно обменять мастера ловушек. Но генерал отказал всем, даже Северному Сегуну, сказав, что Томосиго Року Наракан, брат его жены, а родственников он не меняет ни на что. Подход со стороны леса никогда и никем не охранялся, потому что пройти это место не мог никто. Один раз в неделю ранним утром, когда восходящее Солнце освещало лес, два посвященных самурая, внимательно разглядывая макимоно (свиток, чертеж), пускали впереди себя трех захваченных крестьян. Через несколько минут, крестьяне, один за другим, были проколоты тонкими кольями, взявшимися ниоткуда. Этот тайный макимоно, Танака хранил в особом месте, в особой ловушке в дальней комнате северной части замка. Так рассказывали лазутчики, побывавшие в замке.
В комнате с низким потолком было двое. Они сидели напротив друг друга и тихо беседовали в полной темноте.
- Северный Сегун приказал нам выкрасть макимоно с указанием всех ловушек в лесу,- коротко сказал сокэ (посвященный). –Кого ты можешь предложить из своих синоби? Знай, что это будет только одна попытка.
- Я предлагаю Юруа Бубусуги. Он всегда нас удивлял своим умом и выдержкой.  Он лучший из самых лучших! - ответил второй сокэ.
- Твой выбор мне нравиться и я с ним согласен. Юруа достойнейший из всей школы. Пусть проберется туда вовремя сепуку дайме (элита самураев) Танаки, который обесчестил себя. Это произойдет через два дня. Все бодрствующие будут на церемонии кроме адзукаринин (стражники) на стенах. Это даст ему шанс выполнить приказ. Больше я ничего не знаю, если смогу узнать больше за завтрашний день к тебе прилетит голубь с запиской. Быстро вскочив на ноги человек в черном капюшоне поклонился и выскользнул наружу. Тот, кто остался сидеть на циновке, глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул, при этом закрыв глаза. Он ушел в долину размышлений.
  Ночь, как назло, выдалась светлая. Полная Луна светила во все уголки, четко разграничивая силуэты, на темное и освещенное. Юруа давно заметил плывущую темную тучу в сторону бледной Луны. Измерив тучу своими пальцами, он вычислил примерный промежуток затемнения, от 35 до 40 спокойных вдохов. За это время он успеет переместиться ближе к стене. Как только туча закрыла Луну своим темным телом, он скользнул вперед. Вокруг все покрылось тьмой, кроме горизонта, где были видны звезды. Уткнувшись в стену Юруа медленно достал тонкое покрывало и, накрывшись его темно- зеленой стороной, он превратился в обыкновенный куст у крепостной стены, слившись с другими кустами. Луна вышла из-за тучи и осветила все вокруг. Через 37 вдохов, мимо прошли трое адзикаринин, тихо шурша своими дзори (сандалии). Один из них прошел от Юруа на расстоянии двух сяку (пол метра). Тихо взбираясь на теневую сторону крепостной стены, Юруа медленно отсчитал 167 вдохов, по одному вдоху и выдоху на один уступ в стене. Забравшись наверх, он тщательно вытер подошвы варадзи (черных кожаных тапочек), приняв косую позицию по линии тени.  Дождавшись прохода дозорного, он тихо стал у него за спиной и удлинил его тень. Шаг за шагом, копируя его походку и расстояние шагов, через 14 вдохов, он нырнул в темный угол стыков двух стен. Там он застыл, сев на корточки, держа в губах трубку с порошком «Сон мудреца у водопада». Но дозорный ничего не заметил и не услышал, дошагав до дальней стены, он развернулся и пошел той же дорогой назад. Как только он скрылся за поворотом Юруа внимательно понюхал воздух и нырнул под деревянные половицы, ведущие в покои Танаки. Медленно передвигаясь под полом, он вставлял камешки туда, где половицы свободно двигались. Их задача была скрипеть ночью, оповещая охрану о наличии чужих. Их было много, но и камешков у Юруа был целый мешочек. Проверив все половицы до самого поворота несколько раз, он выполз из-под пола, закрыл глаза и затих. 20 вдохов было тихо, и только совиный крик отражался в тишине странным и озабоченным хохотом. Быстро оглядев коридор, он просчитал расстояние до угла и, сильно сгорбившись, боком, мелкими шагами, скользнул вперед. Достигнув конца коридора и веранды, он стал в тень от толстой деревянной перегородки и затих, слившись с тьмой. Впереди он увидел кунаити (ниндзя женщина). Юруа вывел из рта небольшую фукию (трубка) запечатанную с другого конца, остановил дыхание и закрыл глаза. Наемная кунаити инспектировала ночной коридор и медленно нажимала на половицы, внимательно оглядываясь по сторонам. Они скрипели по- разному. Она замерла на месте, даже не поменяв позу, и стала вслушиваться в воздух. Тишина была густой и тягучей. Сзади кунаити появился адзукаринин с тати (длинный меч) на перевес. Услышав отрывистый условный сигнал в виде двух щелчков языком, он сразу удалился. Постояв еще 15 вдохов, она свернула за угол. Юруа открыл глаза, спрятал под язык фукию, подтянулся на деревянную балку над головой и медленно протиснул все тело на крышу третьего уровня. Накрывшись накидкой, выкрашенной три дня назад под цвет крыши, он медленно пополз в сторону северного крыла замка. Он замирал только тогда, когда шестеро адзукаринин появлялись на веранде четвертого уровня, прямо над ним. К утру он достиг края крыши, вытянул все свое тело вдоль длинных балок- черепиц, закрыл глаза и задержал дыхание. Черная ворона неожиданно села на его спину и молча уставилась на внутренний двор, с единственной мыслью- «чем бы поживиться?». Дозорный обратил внимание на ворону. Такие птицы орут сразу, как только что-то не так. Все было по сонному тихо. Начинался новый день.
  По внутреннему двору ходили бокуфу, они организовывали подготовку к обряду сепуку важного дайме. Циновками был накрыт квадрат в 18 сяку (6 метров) и сверху были выложены квадраты из красного войлока. Перед этим ритуальным местом было выделено почетное место для трех Кенси (наблюдатель). Медленно в квадрат вошел сам дайме и его доверенный Кайсяку (самурай, который сзади рубит голову) в новеньком камисимо (ритуальное кимоно). Он был настоящий доверенный кайсякунин и моногасира (высокий чин у самураев). Дайме сел на войлок и впереди себя положил нож для сипуку, завернутый в судзихару (бумага). Нож был примерно 1 сяку (29 см) и завернут таким образом, чтобы лезвие ножа выглядывало наружу маленьким кончиком. Слева от него на корточки присел Кайсяку, предварительно подвернув хакама (штаны) и сняв дзори, чем вызвал уважительные кивки всех трех Кенси. Кайсяку проявил большое уважение к дайме и постоянно шептал ему фразу- «Будь Спокоен!». Обреченному дайме принесли мицуго-но-мидзу (вода последнего мгновенья) и комбу (водоросли). Он съел комбу и запил водой, сделав четыре глотка, два раза по два (4 и слово Смерть звучит одинаково).
- Мое преступление заслуживало более сурового наказания, но мне позволили совершить сипуку, и моя благодарность безгранична! - громко сказал Дайме и спустил с плеч катагина (парадная накидка). 
За его спиной кайсяку медленно вытащил тати из ножен, встал с корточек и сосредоточил свой взгляд на нижнем участке шеи Дайме. Он застыл, ожидая условного оговоренного ранее сигнала. Его нога напряглась как пружина, держа вес тела для нанесения быстрого и мощного удара тати.  Дайме поклонился и протянул руку к ножу, взяв его за рукоять, резко повернул к оголенному участку живота и приставил лезвие. Это и был сигнал. Кайсяку был мастером высочайшего класса, он отрубил голову дайме редким способом-дакикуби. Голова не отлетела в сторону, разбрызгивая кровь, а повисла на передней не тронутой мечом коже. Это был «удар милости». Поклонившись, Кайсяку ушел прочь.
  Ничего этого Юруа не видел. Он постепенно перебирался с балки на балку над головами охраны. Прежде чем поставить руку на очередную балку, он трогал это место пальцами. Иногда там лежали специально оставленные камушки для рук неосторожных врагов, чтобы падать вниз и предупреждать о шпионе наверху. Натыкаясь на камушки и кучки маленьких старых ракушек, Юруа обходил эти места и передвигался очень медленно, оставляя незаметные белые метки своего пути под потолком. Из соседней комнаты донесся запах лаковой эмульсии, там было не меньше трех человек, покрывавших ножны мечей. Из левой комнаты доносилась мелодия комацу буси (старой сосны). Кто-то играл на флейте и на двух струнных инструментах. Юруа точно не знал, где комната Танаки, поэтому прислушивался и принюхивался, анализировал и подсматривал, медленно продвигаясь вперед. Он двигался, находясь в сознательной пустоте, создавая форму этой пустоты, он не был человеком, он был настоящим отражением пустоты и ее тенью. Закрывая глаза, он мысленно возвращался к пути, который проделал со вчерашнего вечера, проникнув в замок Танаки. Он искал свои собственные ошибки, но там, сзади его проникновения, не осталось ничего, ни следа, ни запаха, ни оставшихся мыслей, он был здесь, но его не было нигде. Он слился с окружающей пустотой. День приближался к концу и солнце нанизывало последние лучи на верхушки высоких сосен. Замок погружался в приятный саван теней. Мир преобразился на отсветы фонарей, тени и полную темноту. Юруа поправил черный облегающий капюшон на голове и дотронувшись до края капюшона на лбу, вытащил дзукин (черную сетку), полностью скрывающую отблеск глаз. Он прикрепил ее к подбородку и сделал вдох. Теперь он был полностью невидим, а его голова превратилась в расплывчатое черное пятно. Не исследованными осталось еще много комнат. Но одна из них была самой нужной, это личный туалет Танаки, не имеющий потолка с балками. Это была закрытая коробка с одним входом и выходом. Добравшись до нее, Юруа закрыл глаза и стал слушать. Он дышал ровно и медленно, снабжая тело кислородом, капельки пота перестали выделяться на лбу. Два охранника быстро шли по коридору, освещая путь фонарями. За ними на расстоянии пяти метров быстро шел Танака, вместо двух полагающихся мечей, слева за поясом у него был только один вакидзаси, лезвием вверх. Он зашел в туалет, взяв один фонарь из рук охранника, и закрыл перегородку. Выйдя из туалета, Танака отдал фонарь и спокойно вальяжным шагом пошел за охранниками. Коридор был очень длинный и вся процессия, ослепленная светом двух фонарей, медленно удалялась в его покои. Тихо спрыгнув на пол в теневую сторону, Юруа скользнул за ними, зажав губами фукию, заряженную сонным порошком мгновенного действия- «Сон мудреца у водопада». Танака повернул вправо и, освещенный фонарями, исчез за поворотом. Юруа подбежал к повороту и лег на живот, он высунул голову между полом и углом и внимательно рассмотрел вход в покои Танаки. Поднявшись с пола, он стал на перила и подтянулся на верхние балки под крышей и затих. Под балконом, на котором оставалась охрана, стояли два боевых коня. Юруа составил два колена для более длинной фукии, закрепил их вместе и вставил туда иглу с ядом «укруфатоту». Прицелившись из темноты, он тихо плюнул в круп ближайшей лошади и стал ждать. Через несколько минут, конь стал ржать, бить копытами и пускать пену из пасти, он рвался и извивался и очень пугал рядом стоящего жеребца. Охрана наблюдала за этим с балкона, но не двигалась с места. Юруа выстрели в круп второму жеребцу. Ржание и хаос нарастали, это были два любимых коня Танаки. Услышав шум, генерал выскочил из покоев и стал кричать на охрану. Охранники мигом бросились вдоль коридора успокаивать лошадей. Танака остался один. Пока он смотрел вниз, отдавая распоряжения двору и охране, Юруа, находясь в полной тьме проскользнул в его покои и тихо присел за большой фарфоровой вазой. Танака вернулся, распахивая вечернее кимоно и повернувшись вправо, увидел перед собой черную фигуру. В тишине прозвучал звук плевка и, вдохнув воздух, Сегун мгновенно заснул крепким сном без видений. Оставив перед двумя входами в покои россыпи острых, ядовитых, железных шипов, Юруа стал тщательно искать макимоно. Ничего не найдя, он распахнул кимоно храпящего Танаки и увидел прикрепленный в нем свиток. Открыв его, Юруа поймал свет Луны и увидел план леса с точными указаниями ловушек Томосиго Року. Вставив план во внутренний мешок с сюрикенами и завязав его на узелок, он быстро собрал шипы у дверей. Кони уже успокоились, так как яд причинил им только боль, но не смерть. Одев на руки некодэ (когти), он подошел к закрытой от Луны стороне и стал медленно спускаться вниз, останавливаясь через каждые пять вдохов и прислушиваясь к внешним шумам мира. Громкий храп Танаки разливался по всему крылу, лошади успокоились, а охрана стояла на балконе, честно выполняя свой долг.
   Спустившись вниз, прямо к большому вымытому дождями валуну, Юруа набросил на себя темно- зеленую накидку и превратился в куст, среди кустов ухоженного сада Танаки. Вывернув руку назад к лопатке и нажав на точку «божественного спокойствия», он стал наблюдать за передвижениями адзукаринин по двору. Рассмотрев несколько выступов на крепостной стене за небольшой постройкой, он повернул голову в противоположную сторону и увидел целый склад трав и сена для коней. Вытащив из внутреннего мешка зажигательную смесь в маленьком рыбном пузыре, он зажег тонкий пороховой шнур и оглядевшись вокруг, быстро бросил в центр сена и сухих трав. Огонь не появлялся долго, как и было рассчитано, затем легкое возгорание и все запылало. Дождавшись суматохи, криков и беготни по двору, Юруа проскользнул к крепостной стене за большим деревом. Он вонзил катану в землю и быстро вскочил на цубу (гарда на рукояти меча), подтянувшись до первого уступа он дернул кусари (шнур, цепь) и подтянул катану к себе. Стоя на уступе, он вернул меч за спину в ножны и услышал щелчок фиксирования. Далее применяя некодэ, он быстро взобрался на стену, краем глаза наблюдая за суматохой внизу. Медленно поднимая лицо над краем крепостной стены, он увидел глаза адзукаринин, в ужасе смотрящего на него. Между ними расстояние было около двух сяку, Юруа быстро вонзил некоде ему в шею, разорвав трахею и перекрыв возможность кричать. Подтянув обмякшее тело к себе, он затих и огляделся. Охранника он так и оставил в позе нагнувшегося через парапет и смотрящего за пожаром внизу. Перебежав к внешней стороне крепостной стены, он проверил нишу для хранения луков, одновременно заметив идущую наверх смену с фонарями. Выхватив тэцубиси (железные шипы), он бросил их в единственный узкий проем входа наверх. Схватив лук, он привязал к стреле макимоно и полосу белой материи и всмотрелся в тьму. Увидев оставленные два дня назад белые ленты на самой верхушке дерева у оврага, он выстрелил туда, проводив стрелу взглядом до самого конца. Четыре вспышки искр показались в темноте, это был знак, что макимоно в надежных руках у своих синоби. Миссия была выполнена.
  В узком проходе раздался жуткий крик боли. Кто-то из охраны проткнул себе ступни ядовитыми шипами. Сделав прыжок в тень, Юруа натянул лук и пустил стрелу в темный проем. Кто-то упал в темноте. Затем еще и еще. Все стихло внезапно. Еще постояв в тени угла крепостной стены несколько вдохов, Юруа прыгнул на стену и воткнул в нее кагинаву (крюк), бросив вниз тонкую веревку, он быстро спустился. Не прыгая на землю, он вытащил катану (меч) и стал щупать землю у подножья стены. Что-то лязгнуло внизу. Это был капкан. Спрыгнув на то самое место, Юруа ощупал железный капкан руками и затих. Он лег на живот и медленно пополз вперед в темноте, трогая землю мечом. Утром, он сидел с закрытыми глазами на циновке в Ига, пил чай и анализировал каждый свой шаг. Он был очень недоволен тем, что убил четырех адзукаринин. Настоящий мастер-синоби ходит так, чтобы не встретить врага. Ему еще многому нужно было научиться, несмотря на то, что минуло его 42-е лето.