Деревья уходили от берега

С неба падали камни, деревья уходили от берега, а я смотрел на это все большими глазами, и никак не мог понять, почему мне так больно, и будто не хватало части меня. А я ведь только проснулся. А тут уже такое. Мне было не встать. Я попытался, но не смог. Тогда, я снова посмотрел на небо, камни неслись оттуда яростными плевками, и деревья исчезали, уходя от берега. И мне было не встать. Я разъярился, я не чувствовал себя полноценным! Зачем я тогда просыпался, раз не могу встать, и с неба несутся камни, а деревьев уж почти не видно?! Что мне делать теперь? И я продолжал лежать. А вокруг меня бегали и суетились люди. Кто-то, так же как и я, беспомощно валялся, с единственной надеждой: что бы упавший на него камень сразу убил его, до конца, а то ведь знаете, как такое бывает? Упадет на тебя камень, разнесет вдрызг твою голову, но ты еще лет сто полуживой, но не сдох, и чувствуешь, как из тебя вытекает все твое существо. Словом умираешь вот так, долго, и больно. До этого в моей голове не носилась эта скромная мольба камню убить меня сразу. До этого я и мог думать только о том, что это как-то дико, что вообще камни несутся с неба, что деревья ушли от берега, и что мне никак не встать. Но теперь, я только и думал о том, что если камень попадет мне в голову, будет лучше. Ведь если в голову, то я, скорее всего, умру сразу, надо быть уж совсем «везучим», что бы лежать еще лет сто полуживым. Голова – это центр. Мозги вышибет, и вот он я – готовенький. А вот что, если в кишки?
Пока я все это с ужасом крутил в, еще целых, мозгах своих, крики людей усилились. Я старался не смотреть на них. Кого-то уже прибило, он уже захлебнулся собственной кровью, он уже умер, ему больше не страшно. Но я то тут, пока еще живу, дышу даже, и душа в пятках. Деревьев больше совсем не было видно.
И я закрыл глаза. Вой стал затихать, медленно я забыл о камнях, о людях, о войне. Передо мной предстал свежий, спокойный берег. Нет людей, никто не кричит, никто не умирает. Я стою на песке, а на небе ни облачка… Ни камушка на этом прекрасном, добром небе! И только ветер трогает мое лицо. Деревья на месте, и я не далеко от них. А океан кажется далеким и тихим, кажется, что он ни за что не сможет отобрать меня у этих деревьев. Мне сухо, я стою.
Вдруг дикий шум снова прорезался в мое сознание, рукой, я ощутил воду. Деревья, песок, небо, все унеслось в секунду, оставив лишь легкую туманность внутри меня. Я открыл глаза, посмотрел, что вокруг происходило. Камни больше не падали. Теперь прибывала вода. Мы тонули. Шли ко дну. Я ощущал, как вода застилает мне грудь. Тогда я собрал последние силы, и приподнял на локтях корпус тела.
Я не закричал, когда увидел, что у меня нет одной ноги. Только мне стало очень холодно, и совсем уж мокро. И слезы покатились из глаз. И я заплакал. Все вокруг превратилось в размытую массу, и я тихонько плакал, потому, что теперь мне было, правда, страшно. Я уже не видел обрубка своей ноги, потому что воды стало слишком много, и сквозь слезы мне было вообще почти ничего не видно. Да я и не хотел это разглядывать. Люди, способные к передвижению, пытались что-то сделать. Лезли наверх. Зачем лезли? Куда? Пучина поглощала нас. Мы погибали. А я все плакал. Не из-за того, что это последние минуты моей жизни, нет. К этой мысли у меня уже был иммунитет. Я плакал, потому что у меня не было ноги. И хоть это вовсе не логично, ведь я сейчас умру, и мне будет все равно, я плакал, и не мог остановиться. Потом мне стало невозможно сидеть, и я лег. И очутился с головой под водой. И мне показалось, что в том светлом промежутке, перед моими глазами, я увидел деревья. Они уходили от берега… А потом, я понял, что это я уходил от берега, а деревья остались там. И мне стало смешно, но посмеяться я не успел, и не смог бы, даже если бы у меня оставалось в запасе несколько секунд.