Египетская марка. Пояснения для читателей

 РЕЦЕНЗИЯ

Двадцать девять страниц  -  двадцать девять марок из желтоватой,толстой, картонно-промокательной  бумаги с зубчатыми краями.  Рисунки разнятся цветом,  всегда темным,  -  оливковым, асфальтным, фиолетовым, бордо. Рисунки мудро состарившегося ребенка. Они первозданны и сочатся провиденьем, суть обнажена и зафиксирована в образах цепко-ярких, изысканных, почти бердслеевских, плотно-пастельных, неожиданных, как сновидения.  Предмет одарены,  каждый  -   головокружительным или щемяще-домашним эпитетом. Его не предскажешь и от него не отвяжешься. О музыке на половине странички сказано столько же, сколько в целый роман вместил гений Томаса Манна.  Не говорю о трудах музыковедов. Двадцать девять страниц  -  кокон, в котором весь Мандельштам. Можно взять любое слово и размотать в какую-то его вещь, среди которых много ненаписанных. Возникает соблазн попробовать восполнить лакуну...  Для каждого, кто это прочитал, Петербург становится городом, знакомым до слез, наполненными близкими людьми - жившими, живущими и выдуманными. Для Бозио и Эммы  Бовари нашлось место.  Равнозначны и равно-ярки Пушкин и ротмистр Кржижановский,  Анна и Эмма, Парнок и его тетушка, Парнок и его портной. И живущая своей жизнью визитка. И  стайка милых гладильщиц и прачек. А как важна невская кипяченая вода!

И вот - об этом неисчерпаемом, как элементарная частица,  как  Вселенная,  собрании букв и слов, написали чуткие и знающие люди. О том, как они это понимают.  И надо теперь  -  прочесть изначальный текст, прочесть их размышления  - а это тоже захватывающе интересно, а потом думать, думать, и все лучше понимать, как прекрасен, многолик мир и люди в нем, становиться еще умнее, добрее, щедрее и прекраснее. А иначе зачем писать книги?