Анна Иоанновна

Государыня императрица и самодержеца Всероссийская в 1730-1740 гг. Дочь царя Ивана V  Алексеевича и Прасковьи Федоровны Салтыковой. Род. 28 янв. (7 февр.) 1693 г. Ж:  с 31 окт. 1710 г. герцога Курляндского Фридриха Вильгельма (+9  янв. 1711 г.). Вступила на престол 19 янв. 1730 г.; 25 февр.  объявила себя самодержавной императрицей; короновалась 28 апр. 1730 г. +17 (28) окт. 1740 г.


                1. Герцогиня Курляндская

Официальный  отец  Анны Иоанновны старший брат Петра I  Иван   Алексеевич   был,   как известно,  человеком  бессильным,   праздным   и   слабоумным. Его супруга, царевна Прасковья,  напротив,  отличалась  энергичным  и властным характером. За время своего замужества она  родила  пять дочерей, в происхождении которых у современников  почти  не  было сомнений. Отцом Анны, как и ее сестры Екатерины, считали  Василия Юшкова,   дворянина   хорошего   рода   и   здорового     малого, представленного не без задней  мысли  первым  спальником  к  жене царя.

После  смерти  Ивана  в  1696  г.  Прасковья  осталась   полной хозяйкой в его  подмосковном  селе  Измайлове.  Она  жила  здесь, окруженная огромным количеством дворни. Кроме  того,  в  Измайлове постоянно проживали всякого рода юродивые, калеки и гадатели.  По свидетельству Бергольца, во дворце царила постоянная  суета,  шум и теснота.  Ночью  фрейлины  и  горничные  спали  вперемежку,  где попало. Простота и грубость  нравов были невероятные.

  В  марте  1708  г.  по  велению  Петра  Прасковья  с   дочерьми перебралась в Петербург, где  на  Петербургской  стороне  построен был для них специальный дом. Сразу после переезда  государь  стал хлопотать о  замужестве  племянниц.  В  1709  г.  условлено  было выдать Анну за герцога  Курляндского.  Бракосочетание  состоялось 31 октября  1710  г.  в  Петербурге,  во  дворце  князя  Меншикова. Молодой  герцог  поразил  даже  видавших   виды   русских   своей невероятной  способностью  к  пьянству.  Но  на  свадебном  пиру, продолжавшемся до середины ноября, он превзошел свою меру и  умер по дороге домой от перепоя.

  Анна приехала  в  Митаву  одна  и,  присмотревшись  к  тамошней жизни,  убедилась  вскоре,  что  должна  будет  устроиться  очень скромно. Разместиться поначалу пришлось  в  немеблированном  доме. Доходов  на  содержание  двора не хватало.  Поневоле  приходилось ограничивать  себя  в  удовольствиях  и  отчаянно   скучать.   За развлечениями Анна ездила  в  Петербург,  где  в  то  время  было гораздо веселее. По воспо­минаниям современников,  герцогиня  была очень высока ростом, чуть ли не на голову выше всей своей свиты.  Не смотря на полноту, которая отличала ее уже  в  ранней  молодости, она в целом производила прият­ное впечатление, была очень  любезна и жива. От матери Анна унаследовала многие черты  характера.  Она была суеверна, любила  церемониал  и  роскошь,  чрезвычайно увлекалась  охотой.  С  Петром I   ее   сбли­жала   сильная наклонность к  шутовству  и  пристрастие  к  грубым  забавам. 

Ни воспитание, ни замужество  не  способствовали  ее  развитию.  Эта была женщина в общем ленивая, но с внезапными  порывами  энергии, почти  необразованная,  хитрая,  но  умственно   ограниченная   и ску­пая.  Никакого  интереса к делам она  не  имела.  Герцогством  управлял  русский  резидент Бестужев, который долгое время являлся также и ее  любовником.  С 1718 г. его сменил Эрнест Иоганн Бюрен, позже  при­своивший  себе дворянское имя  Бирона.  Человек  этот  сразу  приобрел  на  Анну огромное  влияние,  которое  сохранил  до  самой  ее  кончины.  В дальнейшем она часто  думала  и  поступала  сообразно  тому,  как влиял на нее фаворит. В 1723 г. Анна женила его  на  Бенинге  фон Тротта-Трейден,   отличавшейся   необычайным    безобразием     и глупостью. Анна выказывала большую нежность к детям  Бирона. Но многие пред­полагали, что этих детей  Бенинга  только  выдавала за своих, что они, в действительности были детьми  Анны,  а  г-жа  Бирон привязывала себе подушки на животе во  время  беременности  самой герцогини.

 

                2. Затея верховников и ее крах

Анна  сжилась  уже,   как   видно,   со   своим   положением мелкопоместной государыни, как вдруг  внезапная  перемена  судьбы раскрыла перед ней новые горизонты. В январе 1730  г.  умер  Петр II. На нем  пре­секлась  мужская  линия  Романовых.  Никто  из потомков и родственников Петра I не имел теперь  бесспорных прав на Российский престол и  члены  Верховного  тайного  совета, собравшиеся  в  день  смерти  импера­тора   обсуждать   вопрос   о престолонаследии,  имели  полную  возможность  выбора.  Инициативу взял  в  свои  руки  князь  Дмитрий  Голицын.  Случай  казался  ему подходящим  для  воплощения  в   жизнь   давней   мечты   русской аристократии  об  ограничении  самодержавной  власти  императора.

Голицын предложил отдать корону Анне, но  не  по  старине,  а  на определенных условиях. Члены Совета поддержали эту идею  (хотя  и несколько  неожиданно  высказанную,  но  вполне   отвечавшую   их настрое­ниям). Решено было вместе с  приглашением  отправить  Анне пункты условий. Их составили в тот же день  в  глубокой  тайне  и отослали  в  Курляндию.  Анна,  по  принятии  русского  престола, должна была обещать во всю жизнь не вступать в брак  и  приемника по себе не назначать. А также править вместе с  Верховным  тайным советом и без  согласия  его:  1) войны  не  начинать;  2) мира  не заключать; 3) подданных новыми податями не облагать;  4) в  чины выше полковника не жаловать; 5) у  дворянства  жизни,  имения  и чести без суда не отнимать; 6) вотчин и деревень не жаловать;  7) в придворные чины не производить; 8)  государст­венные  доходы  на личные нужды не употреблять.

Ответ Анны составлен  был  в  Москве заранее в такой форме, что  она  будто  бы  сама  по  своей  воле даровала  Верховному  совету  просимые  им  полномочия.  Анна  не колеблясь, согласилась на  условия  и  скрепила  их  подписью.  1 февраля  генерал  Леонтьев  привез  подписанные  ей  кондиции   в Москву. А 10 приехала сама  императрица  и  остановилась  в  селе Всесвятском. До сих  пор  она  точно  выполняла  взя­тые  на  себя обязательства, но от нее не укрылось,  что  верховники  не  имеют поддержки ни в гвардии, ни у дворян (последние в большом числе съехались в Москву на предполагавшуюся свадьбу императора с княжной Долгорукой).

 Дворяне, собственно,  не были поголовно  сторонниками  древнего  самодержавия,  но  многих мучила досада: зачем это,  мимо  их  воли,  над  ними  воцаряется какое-то новое  правительство?  Они  говорили,  что  если  власть верховная должна быть разделена и кто-то, кроме  государя,  будет еще представлять ее, то уж никак не кружок знатных  бояр,  а  все дворянство в лице  своих  выборных.  В  особенности  велика  была не­нависть к Долгоруким, которые  при  прежнем  государе  прибрали всю власть к своим рукам и теперь посягали на то же.

12 февраля  Анна  принимала  в  Всесвятском  офицеров  гвардии. Каждому она поднесла по стакану  водки,  а  затем  объявила  себя полковником  Преображенского  полка. 15 она торжественно  въехала  в  Моск­ву.  Василий  Лукич  Долгорукий постарался исключить на нее всякое постороннее  влияние.  Вход  в апартаменты императрицы  был  строго  запрещен,  но  недовольные имели возможность общаться с ней через сестру императрицы герцогиню  Мекленбургскую, другую сестру ее царевну  Прасковью,  а  также  через  женщин  ее  двора:  Наталью Лопухину, госпожу Остерман, Ягужинскую, Салтыкову и княгиню  Черкасскую. Анна была в курсе всех городских  событий.  Москва  бурлила.  Все дворянство разделилось  на  сторонников  самодержавной  власти  и сторонников реформ, которые разработали  около  десятка  проектов нового государст­венного устройства. Верховников  не  жаловали  ни те, ни другие.

  25 февраля депутация сенаторов, генералов и дворян  в  большой дворцовой  зале  подала  Анне  прошение  с  просьбой   образовать комиссию  для  пересмотра  проектов,  представленных   Верховному тайному совету, так, чтобы установить  форму  правления,  угодную всему   народу   (под   этой    формулой     подразумевалось: всему дворянству). Другими словами, императрицу призывали стать  посредницей  в  своем собст­венном деле между верховниками и  их  противниками.  Василий Долгорукий предложил  Анне,  согласно  кондициям,  предварительно обсудить прошение вместе с Верховным  тайным  советом.  Анна  уже было согла­силась, но  тут  подошла  к  ней  герцогиня Мекленбургская,  держа  чернильницу  с  пером,  и  сказала:  «Нет, государыня,  нечего  теперь  рассуждать!   Вот   перо -   извольте подписать!» Императрица  начертала на  челобитной:  «учинить  по сему». Потом,  возвративши  челобитную,  она  поручила  депутации обсудить проект своего  прошения  немедленно  и  в  тот  же  день сообщить  ей  о  результате  своих   совещаний.   

В   это   время расходившиеся гвардейцы стали кричать:  «Мы  не  позволим,  чтобы государыне  приписывались  законы.  Она  должна  быть  такой   же самодержавной,  как  были  ее  предки!»   Анна   пыталась   унять крикунов, но они продолжали уговаривать ее и при этом  грозились: «Прикажите, и мы принесем к вашим ногам  головы  ваших  злодеев!» Императрица сделала вид, что беспокоится за свою безопасность  и, об­ратившись  к  капитану  преображенцев,  сказала:   «Повинуйтесь только генералу Салтыкову  и  только  ему  одному».  До  сих  пор гвардией распоряжался Василий Долгорукий. Отобрав у него  как  бы мимоходом этот важный пост, Анна лишила  его  возможности  влиять на  дальнейшие  события.  Дворянское   собрание   отправилось   в соседнюю комнату дворца  для  совещания,  а  Анна  вместе с членами Верховного тайного сове­та пошла  обедать.

  Дворянство совещалось недолго. Не время  было  совещаться,  да, в сущности, и не  о  чем.  Весь  дворец  наполнился  гвардейцами, которые  продолжали  кричать,   шуметь   и   провозглашать   Анну самодержав­ной  государыней,  а  всем   противникам   самодержавия грозили, что повыбрасывают их в  окна.  Слишком  ясно  было,  что собрание, которому  поручили,    как  будто  свободно,  совещаться о своих делах, в самом деле, находится под стражей. После  обеда  дворянство  подало  Анне  другую  просьбу  со  150 подписями,  в   которой   «всепокорнейшие   рабы»   «всеподданейше приносили»  и  все   покорно   просили   «всемило­стивейше   принять самодержавство  своих   славных   и   достославных   предков»,   а присланные  от  Верховного  совета  и   ею   подписанные   пункты уничтожить.

  Выслушав эту челобитную, Анна сказала: «Мое постоянное  желание было  управлять  моими  подданными  мирно  и  справедливо,  но  я подписала пункты и должна знать:  согласны  ли  члены  Верховного тайно­го совета,  чтоб  я  приняла  то,  что  теперь  предлагается народом?» Для верховников  это  был  момент тягостный  и  тяжелый. Наконец канцлер  Головкин  склонил  голову  в  знак  согласия,  а Василий Долгорукий просто сказал: «Да будет воля Провидения!» «Стало быть, - продолжала императрица, - пункты, поднесенные  мне в Митаве, были составлены не по желанию народа?» «Нет!» -  крикнуло несколько голосов. «Стало быть, ты обманул меня  Василий  Лукич?» - сказала Анна Долгорукому.

  Она велела принести ей подписанные в Митаве  пункты  и  тут  же при   всех   разорвала   их.   Так    кончилась     десятидневная конституционно -  аристократическая  русская  монархия  XVIII   века, сооруженная четырехнедельным временным правлением  Верховного  совета. В тот же день Дмитрий Голицын сказал своим соратникам  по  поводу неуспеха  всего  дела:  «Пир  был  готов,  но  званные  оказались недостойными его. Я знаю, что паду первой жертвой  неудачи  этого дела; так и быть, пострадаю за Отечество;  мне  уже  и  без  того остается немного жить; но те, кто заставляет меня плакать,  будут плакать дольше моего». Слова его оказались пророческими.

 

                3. Характер  Анны Иоанновны и образ ее жизни

При оценке  царствования  Анны Иоанновны следует  строго  учитывать реалии того времени.  Это  делает  нас  более  снисходительными. Конечно, при сопоставлении с временем  Петра I  нельзя  не видеть упад­ка во всех делах, но сравнивая с совершенно  бездумным правлением двух ее предшественников, нужно замечать  и  некоторые положительные  сдвиги.  Императрица,  по  заключению   Щербатова, имела от приро­ды  ограниченный  ум  (ограниченность  усугублялась еще  и  тем,  что  она  не  получила  никакого  образования),  но отличалась ясностью во взглядах и верностью в суждениях. Не  было в ней никакой  любви  к  похва­ле,  никакого  высшего  честолюбия, потому никакого стремления  делать  великие  дела,  устанавливать новые законы. Но в Анне  надо  признать  известную  методичность, любовь к порядку, постоянную заботу о том,  чтобы  ничего не делать поспешно и без совета  с  опытными  людьми.  Как  глава правительства, по  утверждению  Екатерины II,  она  стояла выше Елизаветы I. Если ее  царствование  кажется  менее  блестящим, так это из-за отсутствия дельных помощников.

  Находясь в  Москве,  Анна  поднималась  между  семью  и  восемью часами, пила кофе  и  проводила  час  или  два  в  рассматривании драгоценностей. В девять  часов  входили  министры  и  секретари. Императ­рица подписывала бумаги, большей частью  не  читая  их,  и отправлялась в манеж  Бирона,  где  у  нее  было  помещение.  Она осматривала лошадей, давала аудиенции,  потом  стреляла  в  цель. Страсть к стрельбе и охоте была  в  ней  чрезвычайно  сильна.  Во всех углах дворца у нее  под  рукой  были  заряженные  ружья,  из которых она палила  в  пролетавших  мимо  окон  птиц. 

Вернувшись в полдень домой,  Анна  обедала  вместе с  Бироном,  не  снимая  своего утреннего костюма: длинного домашнего, восточного  покроя  платья светло-голубого или зеленого цвета (на голове она носила красный  платок, повязанный по моде  русских  мещанок  - она  вообще  любила  яркие краски). Выйдя  из-за  стола,  Анна  ложилась  отдохнуть  рядом  с фаворитом, а г-жа Бирон скромно удалялась с детьми.  Про­снувшись, императрица открывала дверь, за которой занимались рукоделием  ее фрейлины, и кричала им: «Ну, девки,  пойте!»  Фрейлины  затягивали песню,  потом  другую,  и  так  допевались   порой   до   полного из­неможения. 

За тем  следовала  очередь  рассказчиц  всевозможных приключений и сказочников. Императрица была большой охотницей  до сплетен, переписка ее очень характерна в  этом  отношении.  Через близких людей Анна дознавалась о разного рода бойких болтушках  и всех их старалась выписать к себе. В беспрестанной  болтовне  она находила огромное удовольствие. Немало ее  фрейлин  и  ближайших наперсниц сделали карьеру благодаря своему  языку.  Такова  была Анна   Федоровна   Юшкова,   веселая   остроумная    любительница непристойных  разговоров,  прежде   кухонная   девушка,   босиком бродившая среди низшей прислу­ги дворца. Анна сделала  ее  главной статс-дамой  и  большой  своей   фавориткой.   Другая   судомойка Маргарита Федоровна Монахина составляла  с  графиней  Щербатовой, веселой  и  изобретательной   компаньон­кой,   наиболее   интимный женский кружок императрицы.

После коронации  Анна  сначала  жила  в  Кремле,  в  довольно комфортном помещении старинного Потешного дворца. С  наступлением лета, она переехала в Измайлово, а в это время в  Кремле  же,  по соседству с Арсеналом, итальянский архитектор Растрелли  выстроил новый  деревянный  дворец,  названный   Анненгофом.   Императрица поселилась в нем в октябре 1730 г. Но вскоре  Головинский  дом  с Петровским пар­ком, где она иногда устраивала празднества, так  ей понравился, что она приказала Растрелли, построить  по  соседству другой, деревянный Анненгоф, который был готов к лету  следующего года, и где она провела да­же зиму до переезда в Петербург в  1732 г. Потом в Москву она уже больше не  возвращалась. 

В  Петербурге  она поселилась в доме графа  Апраксина,  подаренном  адмиралом  Петру II.  Она  сильно  его  расширила  и  превратила  во  дворец, названный  Новым  Зимним  дворцом,  а  Старый  был   предос­тавлен придворному штату. Оба жилища вскоре наполнились  многочисленными  обитателями.  В первом  больше  всего  места  занимали  животные,  в  особенности птицы, воспитываемые  и  дрессируемые  немцем  Варлендом.  Клетки виднелись почти во всех частях дворца, а в  одном  из  внутренних садов, в «зверинце» содержалось еще большее количество  пернатых, которых иногда выпускали на  свободу,  и  в  которых  импе­ратрица стреляла из ружья и из лука.

Императрица была страстная охотница. Под  угрозой  каторжных  работ  петербуржцам была воспрещена  охота  на  пространстве  30  верст   в   окрестностях столицы. Для придворных охот собирали со  всей  Рос­сии  медведей, волков, кабанов, оленей, лисиц. Только в 1740 г.  Москва  выслала Петербургу 600 живых зайцев, и в том же году князь  Кантемир  купил в Париже для государыни 34 пары  такс,  тогда  как  князь  Щерба­тов приобрел в Лондоне 63 пары собак гончих, борзых и легавых.  С  10 июня по 23 августа того же года в списках добычи,  убитой  только ее величеством, значилось 9 оленей, 16 козуль,  4  кабана,  волк, 374 зайца, 68 диких уток и 16 морских птиц. Любимица  императрицы сука  Цитринка  пользовалась  уходом  родовитого   князя   Никиты Волконского, одного  из  шутов,  и  придворный  устав  перечислял качество  и  количество  блюд,  приготовляемых  для  нее  царской кухней.

  Что касается людского персонала,  то  штат  мужской  и  женский принадлежал ко всем слоям общества. Карлики и карлицы, горбуны  и калеки обоего пола в большом количестве жили  рядом  с  шутами  и шутиха­ми. дураками и дурами,  калмыками,  черемисами  и  неграми. Все эти люди держали себя с большой развязностью. Одна  из  самых обычных   проделок,   пользовавшихся   неизменным   успехом     у государыни, бы­ло  сесть  на  корточки  и  кудахтать  как  курица, снесшая яйцо. Другая забава состояла в том, что половина  дураков становилась лицом к стене, а другая награждала их  пинками.  Были и другие забавы, которым Анна предавалась  с  истинно  Петровским азартом. Одна из самых известных - свадьба  в  Ледяном  дворце  ее шута, князя  Михаила  Голицына  на  шутихе  Бужениновой.  Она  была сыграна с императорским размахом.  Достаточно  сказать,  что  над исполнением затеи трудилась государственная комиссия во  главе  с Волынским.

Петр  I  уничтожил  старый  царский  двор,  а  нового  не создал. Ни Екатерина I,  ни  Петр  II  не  имели  своего двора  в  буквальном  смысле   этого   слова,   с   его   сложной организацией  и  декоративной  пышно­стью,  принятой   в   странах Запада. За  исключением  нескольких  должностей  камергеров,  все надо было создавать сызнова, и Анна не замедлила этим заняться. Она назначила множество придворных чинов и ввела приемы в  определенные дни; она  давала  балы  и  устроила  театр,  как  у  французского короля. На празднества, по случаю  ее  коронации,  Август  II прислал ей из  Дрездена  несколько  итальянских  актеров,  и  Анна поняла, что ей необходимо иметь  постоянную  итальянскую  труппу. Она ее выписала в 1735 г.,  и  два  раза  в  неделю  «интермедия» чередовалась с балетом. Там фигурировали воспитанники  кадетского кор­пуса, обучавшиеся под руководством француза и  учителя  танцев Ланде.  Потом  появилась  итальянская  опера  с  70   певцами   и певицами, под управлением композитора француза Араглиа.  Так  как императрица не понимала  по-итальянски,  Тредьяковский  переводил для нее текст, и государыня следила за спектаклем с  книжечкой  в руках. Но даже эта помощь не приохотила ее к театру.  Ее  голова, как  и  воспитание  мало  подходили   к   художественным   формам развлечения.  Гораздо  большим  успехом  при  дворе  пользовалась тогда труппа немецких комедиантов, разыгрывавшая грубые фарсы.

  Но  как  бы  то  ни  было,  народившееся  русское  общество  (в европейском смысле этого слова) продолжало развиваться. При  Анне явилась мода. Официально было запрещено приезжать  ко  двору  два раза в одном и том же  платье.  Спартанская  простота  предыдущих царствований сменилась разорительной роскошью. Тратя  три  тысячи в год на платье, человек выглядел убогим,  а  платье  госпожи  Бирон оценивали в пятьсот тысяч рублей.  В  столе  также  была  введена невиданная до тех пор  утонченность.  Обычный  при  Петре I грубый пьяный разгул, когда все без разбора, включая дам,  должны были напиваться водкой, теперь отошел в прошлое.  Императрица  не любила, чтобы напивались в ее присутствии. Сцены пьянства при дворе стали сравнительно редкими. Вместе с деликатными блюдами на столе стали появляться французские ви­на - шампанское и бургундское. Дома постепенно делались обширнее и обставлялись английской мебелью. Чаще стали появляться роскошные экипажи и золоченые кареты с бархатной обивкой.

                4. Состояние государственных дел

Государственные дела при Анне оставались  в  упадке,  хотя  и приобрели по сравнению с предыдущим временем  некоторый  порядок. Тотчас по вступлении на престол она упразднила Верховный  тайный совет.  Но  старые  органы  вскоре являются  вновь  только  под   новыми названиями. В 1730 г. учреждена была Канцелярия тайных  розыскных дел,  сменившая  уничтоженный  при  Петре  II  Преображенский приказ. В ко­роткий срок она набрала чрезвычайную  силу  и  вскоре сделалась одним из важнейших учреждений и  своеобразным  символом эпохи.  Анна   постоянно   боялась   заговоров,   угрожавших   ее правлению. Поэтому злоупотребления этого ведомства  были  огромны даже по  русским  меркам.  Шпионство  стало  наиболее  поощряемым государственным служением.  Двусмысленного  слова  или  превратно понятого жеста часто бы­ло достаточно для того,  чтобы  угодить  в застенок, а то и вовсе бесследно исчезнуть.  Всех  сосланных  при Анне в Сибирь считалось свыше 20 тысяч человек; из  них  более  5 тысяч было таких, о которых нельзя было сыскать  никакого  следа, так как зачастую ссылали без всякой записи в надлежащем  месте  и с  переменой  имен  ссыльных,  не  сообщая  о  том  даже   Тайной канцелярии. Казненных считали до тысячи человек,  не  включая  сюда умерших при следствии и казненных тайно. А  таких  тоже  было  немало. Всего же  в царствование Анны подверглось  разного  рода  репрессиям  более  30 тысяч человек.

  В  1731  г. учрежден  был  Кабинет  министров,  до   этого   уже функционировавший как личный секретариат императрицы. Первый  год своего  правления  Анна  старалась  аккуратно  присутствовать  на заседаниях кабинета, но потом совершенно охладела к делам  и  уже в 1732 г. бывала здесь лишь дважды. Постепенно  Кабинет  приобрел новые функции, в том числе право издавать  законы  и  указы,  что делало его очень похо­жим на Верховный совет.

  Всеми делами при Анне  заправляли  три  главных  немца -  Бирон, Остерман и Миних, постоянно враждовавших между собой.  Кроме  них было немало и других немцев помельче,  захвативших  все  доходные мес­та  и  должности   и   оттеснивших   от   управления   русскую аристократию. Немецкое засилье было столь чувствительно, что  оно стало как бы вторым символом  эпохи.  Все  это  вызывало  сильное неудовольствие в среде русского дворянства и в особенности в  его передовой части, каковой тогда была гвардия. Но  пока  жива  была Анна, негодование  не  прорывалось  наружу.  Однако  оно  явилось сразу же после того, как ее не стало.

Международный престиж России был в это время по-прежнему высок, и армия ее продолжала одерживать победы на полях сражения. В 1733-1735 гг. русское правительство активно вмешалось в войну за Польское наследство и добилось того, что польским королем стал ее претендент Август III.  В 1733-1739 гг. Россия и Австрия вели войну против турок. В 1736 г. русская армия во главе с Минихом вторглась в Крым и в июне заняла Бахчисарай, но, опасаясь, что он будет заперт на полуострове, Миних поспешно отступил, не дав татарам главного сражения. В 1736 г. Ласси взял Азов, а в 1737 г. Миних овладел Очаковым. В 1737 и 1738 гг. Ласси дважды совершал новые вторжения в Крым, но каждый раз должен был отступать. В 1739 г. Миних разбил турок при Ставучанах. Тогда же была захвачена крепость Хотин. Однако по Белградскому миру Россия сумела вернуть себе лишь утраченные при Петре I Азов и Запорожье.

В царствование Анны Иоанновны были утеряны все земли, завоеванные Петром I на побережье Каспийского моря. Но при ней же началось присоединение к России Средней Азии. В 1740 г., желая избавиться от нападений ойратов, добровольно приняли подданство России младший и средний казахские жузы. Из них средний кочевал в Центральном Казахстане, а младший – в Приуралье. Центром русского господства в этом регионе стал основанный в 1735 г. Оренбург.

                5. Болезнь Анны и ее предсмертные распоряжения

Императрица  умерла  неожиданно.  Ее  десятилетнее  правление венчали два громких события - свадьба ее шута в Ледяном  дворце  и казнь Волынского.

 5 октября 1740 г. Анна по обычаю села обедать с  Бироном.  Вдруг ей стало дурно, и она упала без чувств. Ее подняли  и  уложили  в постель. Всем стало ясно, что  Анна  слегла,  что  бы  больше  не вставать.  Во­прос  о  престолонаследии  был  давно  решен.  Своим преемником императрица назначила  девятимесячного  ребенка -  сына своей  племянницы  герцогини  Брауншвейгской  Анны  Леопольдовны. Оставалось ре­шить, кто будет регентом до его  совершеннолетия.  В конце концов, после  долгих  колебаний,  Анна  объявила  регентом Бирона. Указ  об  этом  был  подписан  только  16  октября  после второго  припадка.  17-го   Ан­на   умерла.

Конспекты по истории России http://proza.ru/2020/07/17/522