Пир. Первая попытка Ансуреса

Продолжение Неспокойная земля.
т. 3.

44. Пир. Первая попытка Ансуреса.
       Наконец-то, солнце, выглянув из-за туч, разлилось золотом по залам дворца.
       Альфонс, велев дону Альвару следовать за ним, ненадолго оставил принцесс, чтобы уже через небольшое время появиться вновь.
     – Вы не знаете, какой сюрприз преподнес дон Педро, на сегодняшний вечер! – сообщил он с порога.
       Принцессы переглянулись, а он, не давая возможности задать вопрос, сам поспешил ответить:
     – Вечером состоится пир! Учитель решил искупить свои просчеты и создать праздник. Причем, пир с настоящими боями с животными. – О, Господи! – Мысленно охнула Оллана. – Опять! Это не королевский двор, а камера пыток для души. – В этот раз я соглашусь с тобой, – получила она сигнал от Вероники. – Сигнал Винченцо дал оценку вечернему мероприятию. – Зная ваше отношение к подобным зрелищам, канцлер выводит нас из равновесия. – Ты прав, мальчик мой! – согласилась Вероника и, улыбнувшись императору, сказала:
     – Мы признательны вам, ваше императорское величество и, конечно же, дону Педро!
     – Вы довольны? – Альфонс улыбнулся.
     – Несказанно! – одарила его ответной улыбкой принцесса Хуана.
     – Пойду сам проверю готовность!
       Оставшись одни, сестры занялись нелегким выбором очередного вечернего наряда. Корнелий Маркус, решив не отвлекать их от столь ответственного занятия, вместе с Винченцо, аль-Рашидом обсудили безопасность на пиру. Вопрос серьезный. События предыдущей ночи показали, что оставшиеся маги Ансуреса, несмотря на сокращение в количестве, не ослабили, а, наоборот, усилили атаку. На пиру, или ночью – со стороны Темных сил можно ожидать новые «сюрпризы». Ангел также сообщил, что ставя защиту на комнату, в которой хранится «Книга Четырех Стихий», они обнаружили, новую форму энергии.
     – Выставим в охрану Правителя Агарти, – предложил аль-Рашид.
     – Они пока не знают, кто ты и, что с царством Духа – не будем рисковать!
     – Вы занимайтесь своими делами и решайте необходимые вопросы, а охранять «Книгу…» буду я с доном Санчо и Энрике. Втроем – справимся! – заключил Корнелий.
       Так и решили.
       Небольшой прием у императора, занял немного времени. В кулуарах обговаривались вопросы, связанные с предстоящей войной с Беном Юсуфом. Некоторые гранды позволяли себе злословить в адрес Сида Кампеодора.
     – Какое нам дело до этого выскочки! Он возомнил себя правителем, пусть сам и воюет с Марокко, – слышалось брюзжание старого леонского гранда дона Луиса графа де Ламеги.
     – Да-да! Он служит только своим прихотям и пользы от него христианскому миру мало, – согласно кивал кравчий императора, сорокалетний дон Мигель Роже де Колорадо.
     – Война будет невиданная! Нужно соединить усилия всех королевств и раз и навсегда остановить мавров. Сид – наше спасение! – слыша речи придворных завистников и недоброжелателей полководца, отреагировал отец дона Нуньо – дон Хуан Мария де Суарес. – И вам, здесь сидящим, о войне знающим лишь понаслышке – лучше бы снарядить своих рыцарей на восток Испании, не то потеряете не только честь, но и свободу.
       Недоброжелатели Сида лишь ухмыльнулись, а дон Луис заметил:
     – Мы знаем, что ваш сын заступился за честь принцесс Хуаны и Изабэллы, ведь супруг первой, неизвестно где, а вторая вообще непонятно откуда появилась.
     – Вы спросите у меня, и я вам все объясню! – раздался рядом голос дона Нуньо. Он не видел отца уже больше недели и, подойдя его поприветствовать, услышал последнюю часть разговора.
     – Негоже подкрадываться тайком молодой человек, – отреагировал граф де Ламега.
     – Нехорошо обсуждать гостей императора, вы ведь только приглашены на пир, – парировал молодой де Суарес.
     – Я по праву предков… – начал, было, дон Луис, но дон Хуан прервал его:
     – Жаль, что ваш отец не дожил до того времени, чтобы увидеть, как его сын, порочит честь дамы, которую он сватал со мной для своего друга принца Одо.
     – Времена меняются уважаемый дон Хуан. Карл Бургундский правильно выразился: женщины должны сидеть по домам, а не ездить с дипломатическими миссиями…
     – …сказала шавка, тявкнув на слона! Ты бы и слова не проронил против принца Одо, будь он сам здесь! – гневно отреагировал старый де Суарес. Рука его потянулась к короткому мечу на поясе.
     – Мне не дали наказать наглеца Карла Бургундского, но его-то я могу вызвать на поединок? – вмешался сын, вопросительно глядя на отца.
     – Прекрасно, у нас уже два поединка из-за их высочеств Хуаны и Изабэллы! – раздался голос дона Педро. – И везде наш доблестный дон Нуньо. Вы понимаете, сеньоры, что никто вам не позволит драться здесь и сейчас! Оставьте выяснение отношений до турнира – ждать осталось несколько дней!
       Дон Хуан, глядя на лоснящееся от чрезмерной упитанности лицо канцлера, приблизился к нему и сказал негромко:
     – Это ты настраиваешь придворных лизоблюдов против принцесс! Смотри не пожалей!
       Дон Педро, мгновенно загораясь гневом, хотел было отдать приказ арестовать старого гранда, но, сообразив, что он не в том положении, чтобы действовать от имени императора, взял себя в руки и ответил, тоже только для дона Хуана:
     – Ты, старый жеребец, либо перестанешь мне мешать и будоражить со своим сыном придворных, либо – не доживешь с ним до Пасхи!
     – Старый жеребец – не оскорбление, но не бросайся словами перевертень, за них придется ответ держать!
     – Перед тобой? Вряд ли! За мной все леонские гранды и половина Кастилии, – ухмыльнувшись, повторил Ансурес, то, что уже говорил императору. Младший де Суарес хотел было вмешаться, но отец, жестом дал понять, что не следует его прерывать и, тоже усмехнувшись в усы, заметил:
     – Странно! Я их всех знаю, и только недавно разговаривал со многими. Они возмущены твоим произволом при императорском дворе, и готовы подать коллективное прошение императору на твое безнаказанное своеволие!
       Дону Педро пришлось и вовсе не по вкусу последнее сообщение дона Хуана, но, не подавая вида, он прошипел тому на ухо:
     – Если сломаешь мои планы, пеняй на себя!
       Но, его противник парировал без тени страха.
     – Не пугай! Мои друзья, дон Родриго и принц Одо, тебя из-под земли достанут, если ты совершишь очередную мерзость. И запомни: козел без ума – это ты! И играешь ты в очень опасную игру! – сказав, дон Хуан положил руку на рукоять меча.
       Ансурес горько пожалел, что с ним нет рядом магов уничтоженных принцессами. Он уже устранял с их помощью строптивых грандов. – Как, я этих забыл? – посетовал он мысленно. Но магов не было, и он решил, что время расплаты со строптивцами еще настанет.
     – Хорошо, посчитаемся позднее, а сейчас не порть мне проведение пира.
     – Успокой своих псов, тогда пир пройдет для тебя без последствий. Иначе – лишишься всех своих постов! – пригрозил старый де Суарес.
       Ансурес счел за лучшее промолчать, лишь, сверкнув глазами, произнес для всех громко:
     – Прошу соблюдать этикет и избегать неосторожных слов – через несколько минут пир начнется.
       Принцессы с Винченцо и аль-Рашидом уже были на половине императрицы. Констанция показывала им свою коллекцию жемчуга и драгоценных камней. Альфонс, как и граф Беренгер, испытывал к ним слабость. Собственно, камни были предметом повышенного внимания и Констанции. Одна Уррака относилась к драгоценным изделиям, лишь с прагматической точки зрения.
       Открыв небольшую шкатулку, императрица с трепетным волнением доставала изумруды, рубины, сапфиры и передавала их принцессам. Те с восхищением любовались чистотой природных творений.
     – А этот рубин: самый любимый, для моего Альфонса, – показала императрица крупный камень. – Он берет его даже в походы. Когда покоряли Толедо, – рубин был с ним. Мы считаем: это он принес победу Альфонсу.
       Просмотр этого волшебства, прервал император. Он появился с доном Альваром, как всегда в последние дни веселый и возбужденный.
     – Все готово, моя дорогая, – обратился он к супруге, а затем, сообщил принцессам: – Столы, несмотря на неудачу в охоте, ломятся от разных блюд. Королевские охотники хорошо несут свою службу. Прошу в залу!
       Предложив руку Констанции, он жестом пригласил следовать за ним, и направился в пиршественный зал. Принцессы и Уррака отправились следом. Они слышали, как дворецкий объявил выход императорской четы. Уррака шла под руку с доном Альваром, Вероника – с Аль-Рашидом, а Оллана – с Винченцо.
       После объявления дворецким, принцессы некоторое время прогуливались по огромной приемной зале. Придворные и приглашенные были безоружны. На пиру действовало правило: предаваться трапезе без оружия. У части кабальеро и грандов на поясе висели стилеты. Строгого контроля не было, но требования – неукоснительны к выполнению.
       Вот затрубил рог, извещавший о начале пиршественного застолья. Этот же сигнал, как уже говорилось ранее, назывался «позвать воду». Гости подходят, каждый к выделенному для него месту за пиршественным столом, и тут же появляется вереница прислужников с кувшинами с водой, тазами и полотенцами через плечо. Умывание рук перед едой, учитывая, что вилок не было и есть приходилось именно руками, имело важное значение. После довольно длительной водной процедуры и короткой, благословляющей трапезу, молитвы архиепископа Марка, изрядно изголодавшиеся гости, рассаживаются за столами.
       Император с императрицей усаживаются в кресла на возвышенности. Не страдавший чревоугодием император Альфонс с супругой Констанцией, мало думают о еде, их внимание сосредоточенно на гостях. Руководит пиром, майордом дон Педро. Ему помогает – альферес дон Гарсия, граф Нахеры. За хмельные напитки, отвечает кравчий, дон Мигель Роже де Колорадо, в чьем ведении находятся императорские виноградники.
       Обилие блюд радует глаза любителей поесть. На первое – были поданы зажаренные на вертеле косули. Разрезанные на большие куски и приправленные ароматическими травами: розмарином, тмином, горячим перцовым соусом с лавровым листом, туши поставили на больших подносах в центре столов.
       Оллана от вида стольких убитых животных, пребывала в самом, что ни на есть, дурном настроении. – Я уйду сейчас. Не могу на это смотреть! – отослала она сигнал Веронике.
       Та сидела по левую руку от Альфонса. Рядом аль-Рашид, старался услужить ей, подкладывая на поднос легкие рыбные блюда. Уловив сигнал сестры, она отреагировала совсем так, как недавно сама получила приказ от Всемогущего Разума. – Будешь сидеть и делать то, что положено! Твои капризы начинают надоедать! – Оллана опешила от такого обращения и, взглянув на Веронику, замкнулась в себе.
       Винченцо положил перед ней экзотические фрукты, но та даже не посмотрела на них. – Ничего, можешь дуться! Не хочешь привыкать к нашему миру: возвращайся в Атлантиду! – добавила Вероника, наблюдая за ее поведением. Затем она и вовсе перестала смотреть в ее сторону. Два места рядом с Винченцо пустовали. Для кого их оставили, пока неведомо?
       Несколько слуг внесли, только что снятых с огня зажаренных оленей. Сгибаясь под  тяжестью, они поднесли ароматно пахнущую жареную тушу, к каждому из гостей, отрезая понравившиеся куски. Человек, нарезавший мясо назывался «резальщиком». Гости клали мясо на большие ломти белого хлеба и ели пальцами. Слышались возгласы одобрения, но, особых эмоций пока не проявлялось: соблюдался этикет. Привыкшая слышать за столом тосты, Вероника была немного удивлена. Северная Испания не была столь щедра на славословие, так ей показалось.
       Постепенно уменьшаясь, туша превратилась в скелет животного. Пища обильно запивалась вином.
       Эрик много раз рассказывал ей о значении вина в Средневековье. В те времена, качеству вина уделялось больше внимания, чем  ассортименту. Пили вино все: и аристократия, и низшие сословия общества. Вино считалось источником здоровья, приносящим человеку пользу, и представляло собою особый дар природы. Оно освящено в христианской религии, символизируя кровь Христа.
       Глядя на гостей, прикладывающихся к большим кубкам, она вспомнила, как, когда-то спрашивала у него о пиве. Вере в диковинку, когда пьют только вино. Лично она, любила пиво и не раз сидела с ним в баре, потягивая его в голландском варении. Он знал о нем почти все и рассказал его историю. Пиво в Средние века, из-за быстрого прокисания, считалось напитком низшего сословия, и использовалось сразу после изготовления. Испания, вообще не варила этот напиток. Во Франции, оно тоже не пользовалось популярностью. Транспортировать на далекие расстояния пиво было невозможно, и лишь несколько ее областей: Фландрия, Артуа, Шампань, – употребляли его. Там, где пиво не производили, оно мало ценилось. А, в отдельных городах: Анжу, Сентоже, Бургундии и Париже, пить пиво – означало то же, что приносить покаяние. В большинстве графствах Франции его считали женским напитком. Мужчины пили пиво, только тогда, когда заканчивалось вино, а поскольку оно почти никогда не заканчивалось, то естественно, потребляли пиво очень редко. – Что-то он мне еще говорил, – попыталась вспомнить Вероника. – Ага! Сидр – яблочное вино! Кажется, о нем он тоже рассказывал. Очень кислое, оно не употреблялось в высшем свете. Меду больше повезло! – констатировала она мысленно и благодарно улыбнулась на очередной жест внимания со стороны аль-Рашида. Тот достал с большой вазы, расположенной в центре стола, огромный ананас, и, разрезав, подал ей. Отправляя сочную ароматную мякоть в рот, она завершила свою экскурсию в воспоминания об алкогольных напитках Средневековья. – Да, медовухе было неплохо в те времена, особенно настоянной на целебных травах, – констатировала Вера. – Эту, аристократия любила, – она с интересом обвела взглядом столы и заметила ту, выставленную в изобилии в кувшинах.
       Слуги наполняют кубки, и майордом, наконец-то, объявляет тост за здравие Императора королевств Кастилии, Леона и Толедо, Альфонса Смелого и его супруги, императрицы Констанции Бургундской.
       Гости, кроме женщин, встают и провозглашают троекратную здравницу императорской чете.
       Кубки велики, но подливают в них напитки часто. Присутствующие, постепенно утоляя голод и жажду, переходят к оживленным беседе. Дон Педро неожиданно получает приказ правителя и, немного покрасневший от внутреннего негодования, вынужден провозгласить тост. Он понятен тем, чье сердце бьется за Испанию, но непонятный выскочкам и проходимцам, которых при дворе множество.
     – Достойные гранды, рикос омбрес и кабальеро, поднимем тост за щит нашей Родины, коими являются дон Родриго де Бивар и принц Одо. Наш император оказывает им, их женам и близким: принцессе Химене, принцессе Хуане и принцессе Изабэлле – особое уважение и расположение. По настоянию его императорского величества Альфонса Смелого, этот тост пьют стоя!
       Все гранды королевств и приглашенные гости из Наварры и Памплоны поднялись, держа в руках кубки. Карл Бургундский остался сидеть, а с ним, несколько грандов из Леона.
       И произошло то, чего раньше за пиршественными застольями не случалось. Императрица Констанция одновременно с принцессами встали со своих кресел, и подняли маленькие изящные кубки.
       В пиршественном зале прозвучал голос супруги императора:
     – Мы, женщины Испании, присоединяемся к нашим мужчинам и чествуем героев, вставших на защиту Родины! Слава им и многие лета!
       Осушив кубок, Альфонс поманил пальцем начальника охраны, и отдал какое-то распоряжение.
       Тот, ненадолго исчезнув, вернулся в сопровождении отряда солдат. Подойдя к Карлу Бургундскому и нескольким сидевшим с ним грандам, он произнес:
     – Именем его императорского величества Альфонса, правителя Кастилии, Леона и Толедо вы, дон Карлос, граф Бургундский, изгоняетесь из подвластных императорской короне территорий. Те, кто предоставит вам кров, еду, одежду: считаются вне закона и подвергаются изгнанию. Вы, – дворецкий указал на грандов, – арестованы и будете содержаться под стражей, пока вашу судьбу не решит Совет и император.
     – Меня, брата королевы?!.. – вскричал граф Бургундский.
     – Оскорбив гостей моего государства, ты оскорбил меня, его правителя, я тебя предупреждал, – жестко отреагировал Альфонс.
     – Ваше императорское величество, Бургундия верная служительница Святого Престола, мы просим от имени папы Урбана II, сменить гнев на милость! – совсем некстати, заступился за графа посланник Рима, архиепископ Марк.
       Начальник охраны, получив приказ, исполнял его вполне добросовестно. Он вторично потребовал от Карла Бургундского покинуть двор, а назавтра, и страну. Тот медлил, вопросительно посматривая, то, на сестру и императора, то, на папского нунция.
       Не желая обсуждать свои действия, Альфонс махнул рукой, подтверждая указ. Императрица спокойно сидела, не реагируя, ни на приказ, ни на взгляды, бросаемые на нее Карлом. Ее возмутило его поведение, и она не пожелала вмешиваться в инцидент. Констанция была солидарна с принцессами и Урракой, и этот женский союз в настоящее время, был ей дороже родственных уз с наглым и неуравновешенным братом.
       Начальник охраны, арестовав трех грандов, отправил тех в казематы дворца.
       Прелат Римской Церкви, обиженный таким пренебрежением к Святому Престолу, счел нужным заметить:
     – Нельзя наказывать верных служителей католической церкви только потому, что они имеют свое мнение по некоторым спорным вопросам взаимоотношений между сеньором и вассалом.
     – Вы пришли на Пиренеи, считая эти земли подвластными вашему духовному влиянию. Кто и когда передал их апостолической церкви, мы не можем разобраться почти двадцать лет? Я пошел вам навстречу и ввел латинскую литургию, но большего, я не обещал. Король Леона имеет право на всю Испанию, мавританскую и христианскую. Я император! Король королей! Так будьте уважительны к этому титулу, иначе Святой Престол  утратит и то, что по моей милости вам уже дано.
       Столь длинная и гневная речь, заставила посланника папы, прикусить язык и он, поклонившись, сел на место.
       Непонятным было поведение дона Ансуреса, – он должен был бы вмешаться. Но хитрец, разработал сценарий, по которому каждое действующее лицо вступало в игру, в отведенное ему время. Карл Бургундский и несколько леонцев, – неудачная, но не последняя попытка, показать императору, что его вассалы не приветствуют приезд принцесс с миссией, и осуждают всяческое вмешательство в войну с Беном Юсуфом, на стороне Сида. Архиепископ Марк должен был указать, на то, что церковь осуждает действия принцесс в деле милосердия и знахарства. Милосердие, по глубокому убеждению прелата и Рима, выражалось в пожертвовании средств на строительство соборов, подчиненных Риму, но отнюдь не на освобождение рабов и устройство их дальнейшей жизни. А лечение? Главное лечение – это молитва! Она лекарство от всех недугов.
       Обо всем этом хорошо знали принцессы и их окружение. Их миссия при дворе императора, была направлена, не столько на оказание помощи Сиду Кампеадору, сколько, изменению морального облика императора и освобождению от влияния проходимцев, ищущих сиюминутные выгоды в ущерб Испании.
       Арест Карла Бургундского и леонцев, создал заметное напряжение за столами. Подогретые вином и медом гости, позволили уже некоторые фразы, недвусмысленно задевающие честь императора и принцесс. Но вассалы недооценили своего правителя. Альфонс отдал какое-то распоряжение дону Альвару. Тот, сказав несколько слов принцессе Хуане, на время оставил пиршественный зал.
       Вероника, получив от него информацию, передала сигнал Оллане: – Обижаться на меня будешь потом! Альфонс сейчас объявит о поддержке Сида. Возможна неадекватная реакция за столами – будь начеку! – Я начеку с момента моего появления в Бургосе, – буркнула та в ответ, не глядя на нее. – Вот и хорошо. Тебе не идет обижаться, улыбнись! – не удержалась та, уж слишком забавно выглядела сестра. Оллана подняла на нее глаза и, увидев улыбку, неожиданно для себя, подмигнула ей.
       В залу вошел отряд отборных солдат. Ветераны многих войн, были преданны своему командиру дону Альвару. Заняв четыре выхода из залы, они замерли, словно статуи. Гости переглянулись.
       Альфонс постучал ножом по кувшину, привлекая внимание. Это было лишним, потому что гости с появлением охраны, итак прекратили разговоры. В зале повисла тишина.
     – Я, император Испании, правитель королевств Кастилии, Леона и Толедо, приказываю: – С этого момента считать дона Родриго де Бивар, славного защитника наших земель, восстановленным во всех правах навечно. Жалую ему все земли, которые он отвоюет у мавров, и назначаю правителем Валенсии и прилегающих к ней территорий.
       В зале воцарилась мертвая тишина. Несколько псов грызли кости под столом, их хруст хорошо слышался во всех уголках огромного помещения.
     – Кроме всего сказанного, объявляю вам, моим вассалам королевств Кастилии, Леона и Толедо, что с двадцатого дня февраля, одна тысяча девяносто третьего года от Рождества Христова, мы вступаем в войну с Эмиром аль-муслимин, Юсуфом ибн Ташфин – правителем альморавидов Марокко. Мы всеми силами империи, будем оказывать помощь нашему вассалу Сиду Кампеадору войском, продовольствием, военным снаряжением и казной. Приказываю вассалам к сентябрю, подготовить свои дружины и отслужить вассальную повинность в течение сорока дней. Некоторые, будут призваны раньше, некоторые позже указанного срока. Выполнение вассальной присяги – закон! Слово императора Испании, данное дону Родриго де Бивар – нерушимый закон! Да будет так, и да поможет нам Господь в нашей справедливой борьбе с маврами!
       Война – дело привычное, но известие не всем пришлось по вкусу. Для дона Педро указ императора, был громом средь ясного неба. Да и не только для него. Сторонники майордома и канцлера, вынашивали вместе с ним далеко идущие планы и, военным действиям места там не было. Они в растерянности поглядывали на своего патрона. А тот, придя в себя, подал сигнал не паниковать и не проявлять недовольства указом.
       Пир шел своим чередом и, выше изложенные нормы поведения за столом, соблюдались тем меньше, чем больше поднимались кубки с вином и медом за здоровье императорской четы, принцесс Хуаны Наваррской и Изабэллы. Не были забыты и другие именитые гости. Несколько раз провозглашался тост за Урбана II, но реакция гостей была вялая. Шум нарастал, и если бы, у кого-либо даже и возникло желание проследить за тем, кто и как соблюдал нормы поведения за праздничным столом, вряд ли, это было возможным. Застолье превращалось в нечто, похожее на базарную площадь во время очередной ярмарки в Саморе. Пирующие, все меньше обращали внимание на сюзерена и его гостей и, прикладываясь к кубкам, обсуждали злободневные темы.
     – Это бич любого торжества, – констатировал Альфонс, извиняясь перед принцессами за вассалов.
     – Пусть веселятся, отдых тоже нужен! – отреагировала с улыбкой Вероника.
       Она обвела глазами пиршественные столы, и взгляд ее упал на нескольких грандов, которые пили осторожно, не перебирая нормы.
     – Интересные вельможи, – мысленно отослала сигнал Оллане.
     – Я за ними наблюдаю уже полчаса, – отреагировала сестра.
     – И что?
     – Чего-то ожидают, или кого-то!?
     – Меня не оставляют опасения, что нам готовится сюрприз, – заметила Вероника, поглядывая на гостей.
     – По-моему, мы получаем их каждый день, причем во множестве! – с сарказмом заметила Оллана.
       Вино горячит умы: слышны шутки и смех. Император доволен, но тоже внимателен и собран.
       Дон Альвар сидит рядом с Винченцо и готов выполнить любой приказ правителя. За столом слышатся истории из жизни героев саг и баллад. Нередко, разговор ведется на повышенных тонах. Кое-где, мирные беседы начинают перерастать в ссоры, и бдительная охрана уже вывела наружу двоих рикос омбрес. У дона Педро на этот случай, имелось надежное средство. Он подает, кому-то знак, и из глубины залы зазвучала музыка. Кельтские мелодии наполнили окружающее пространство нежным очарованием, навевая умиротворение и грезы из героического прошлого. Захмелевшие гости, эти видавшие виды воины, постепенно расслабились и обмякли. Говорить стали тише, а, затем, поддаваясь влиянию волшебных звуков, замолчали вовсе.
       Музыка и пение были неотъемлемой частью любого пиршественного застолья. Обычно в углу зала, располагалось несколько десятков людей. Это жонглеры, странствующие музыканты и певцы. Как уже упоминалось: арфа, любимейший инструмент средневековья, лютня, несколько виолончелей, скрипка, гитара и бубен – это почти и весь музыкальный инструмент артистов того времени. В руках талантливых виртуозов, они творили чудеса. Дон Педро пригласил ко двору известного франка, певца исторических песен. Путешествуя по Испании, Ренье Жюно выделился из общей массы жонглеров. Его часто приглашали в замки, зажиточные дома – он всегда желанный гость в любом городе. Вчера на площади Бургоса, Ренье пел о подвигах героев древности, среди которых на первом месте – воины Карла Великого.
       Констанция предупреждена о присутствии знаменитого жонглера и шепчет, что-то на ухо супругу. Подозвав знаком кравчего, тот сказал ему несколько слов. И вот достоянием слуха гостей, становится поэма о Жераре Руссильонском, его любви к королеве и самопожертвованию супруги рыцаря, Берты. Печальный рассказ до слез затронул гостей. Дамы вытирают глаза, а мужчины, чтобы скрыть свои чувства, вдруг вспомнили о вине, принявшись опять за кубки.
     – Ты становишься другим, – глядя на Альфонса, шепнула Констанция.
     – Лучше или хуже? – смахнув украдкой слезу, отреагировал супруг.
     – Намного лучше! Спаси Бог наших принцесс и дай им благополучие и процветание.
     – Ты у меня такая, что изменишь кого захочешь! – улыбнулся Альфонс.
       Та, ценя его тактичность, заключила со вздохом:
     – Теперь, мне не страшно умирать, ты в окружении преданных друзей, которые никогда не предадут.
     – Не говори о смерти, прошу тебя, радость моя!
     – Хорошо! – согласилась Констанция и улыбнулась гостям.
       Баллада подходила к концу. Вероника не раз слышала ее, но сейчас ей взгрустнулось. Так нехватало Эрика. Аль-Рашид, трогательно ухаживая за госпожой, вызывал теплые чувства. – Мальчик мой, нужно соединить тебя с Силлоной, – мелькнуло у нее. – Давно пора – получила сигнал от Олланы. – Та улыбалась Винченцо, о чем-то нежно с ним воркуя. При этом, атлантка ничего не упускала из вида. Сестра уже не обижается на Веронику. Она вообще не могла долго печалиться, а уж обижаться на любимую сестричку, – разве что, несколько минут. – Ты в норме? – отослала ей Вероника сигнал. – Все хорошо. Прости за минутную слабость. – Мне тоже грустно. Нет Эрика! – передернула она едва заметно плечами. – Скоро будет! – ответила Оллана. – Что ты знаешь? – Все хорошо, потом расскажу! – нежно улыбнулась сестра. – Рядом со мной такие красавцы: – мешают сосредоточиться! – весело добавила она.
       Сцена была действительно забавная. Любимицы Альфонса мастиффы: Отважный, Вельзевул и Геркулес, насытившись под столом, устроились у ее ног, вызвав улыбки императора с императрицей. Сам же Отважный был столь огромен, что смог положить голову ей на колени. Посапывая, он иногда вздрагивал во сне.
     – Вы, ваше высочество очаровали его, – улыбнулся Альфонс.
     – Не знаю даже, как это получилось?
     – Отважный никогда никого к себе не подпускает, а тут… Удивительно! – развел руками император.
       Пес, услышав свое имя, приподнял голову и глянул умными глазами на хозяина. Остальные тоже приподняли головы. Вельзевул попытался устроиться поудобнее, и, покрутившись на месте, встал и окинул взглядом залу. Немногие видели эту сценку, но те, кто заметили, затаили дыхание. Вид мастиффов, несмотря на их спокойствие, был устрашающим. Не слыша команды, Отважный зевнул, и опять положил голову на колени Оллане. Вельзевул, постояв несколько секунд, направился к Веронике и, улегшись рядом, положил голову ей на колени и зажмурил глаза. Сидящие рядом сановники, одобрительно зацокали языками и заулыбались. Такого при дворе еще не случалось. Принцесса погладила его, а тот, открыв один глаз, наблюдал за ее движениями.
     – Невероятно! – повторил Альфонс. – Вы первые, к кому они так подошли.
        Виновницы столь повышенного внимания, поглаживали псов и молчали. Аль-Рашид положил на поднос госпожи небольшой кусок вяленой рыбы. Вельзевул тихо зарычал, но, затем, открыв другой глаз и увидев его, успокоился.
     – Он и тебя признал! – негромко заметила Вероника.
       Констанция, глядя на принцесс и собак, сказала, только для Альфонса:
     – Ты видишь, кто настоящие твои друзья! Уж, если мастиффы признали, то… то ты понимаешь!?..
     – Да, дорогая! – отреагировал супруг. – Учителя они не подпускают ко мне ни на шаг.
       Прерывая разговор, расшумелись шуты. Они подняли возню за украденные со стола объедки. Выглядело это настолько забавно, что император и гости рассмеялись. Верховодил ими Карлуша.
       Время идет, гости ведут себя все раскованнее, пора бы сделать небольшой перерыв. Наконец, майордом объявил о сюрпризе, ожидающем на внутреннем дворе.
       Изрядно захмелевшие владетельные сеньоры, с помощью дворовых императора и собственных слуг, с шумом вышли на просторный двор, временно накрытый огромным деревянным навесом для защиты от непогоды.
       Дон Педро поразил своей предусмотрительностью. Под навесом были установлены столы с легкой закуской из мелкой дичи и вином, в больших кувшинах. Фрукты: яблоки, груши, айва, ирга, ананасы, вишня, слива в меду, засахаренный инжир и несколько огромных тазов с лущенными грецкими и кедровыми орехами.
     – Н-да, столы ломятся от яств! – заметила Вероника Оллане.
     – Старая лиса, хочет задобрить императора, – услыхав ее слова, отреагировала Уррака.
     – Что он еще придумал? – переспросила она, но сестра Альфонса, лишь пожала плечами.
       Это стало известно через несколько минут. Во дворе гостей действительно  ждал сюрприз – дикий медведь. Помещенный в железную клетку, он с ревом бросался на стенки, тщетно пытаясь выбраться на свободу. Послышались одобрительные возгласы – гости поняли, и по достоинству оценили рвение дона Педро.
       Тот появился гордый и, поклонившись императору, произнес с самодовольными нотками в голосе:
     – Ваше императорское величество, наши предки часто потешали себя единоборством с медведем – вам и вашим гостьям понравится.
     – Вы так думаете? – спросил Альфонс. Он знал и предупреждал принцесс о сюрпризе, но, прикинув за столом все, что произошло за истекшие несколько дней, сильно засомневался в целесообразности травли животного. Правда, уже ничего не изменишь и император лишь поинтересовался у майордома: – Кто будет сражаться с медведем и есть ли смельчак?
       Рычание грозного зверя разносилось на внутреннем дворе императорского дворца, пугая жителей близь расположенных домов.
       Педро Ансурес посмотрел на гостей и спросил, деланно бодрым голосом:
     – Кто из доблестных кабальеро хочет противостоять в единоборстве с хищником?
       Проходит минута, другая, третья, но желающих нет. Никто не спешит сразиться с опасным зверем.
       – В прошлые времена, – произнес император, жестом предлагая принцессам сесть рядом с императрицей. Подождав, когда они усядутся, продолжил: – В прошлые времена специально подготавливался воин. Он имел опыт единоборства с медведем, и не раз вступал в схватку на подобных пирах.
     – Бой смертельный и предсказать его исход – сложно, – отреагировала принцесса Хуана.
     – Иногда и гость, желающий испытать свою судьбу, мог принять участие в поединке.
     – Вижу, на это и рассчитывал дон Педро, – произнесла с осуждением Констанция.
     – Вряд ли! Просчитался он. Даже, видавшие виды воины, могут найти свою смерть в этом единоборстве.
        Император и императрица, в ожидании, чем же это закончится,
беседовали с принцессами.
       Гости ждут – время идет. Столы отгорожены от центральной части двора железной решеткой, и надежно предохраняют от неожиданностей во время боя. 
       Медведь чутьем ощущает опасность и все сильнее напирает на стенки клетки. Вот он ухватил лапами за прутья и стал яростно трясти ее, пытаясь вырваться на свободу. Вероника с Олланой, осуждающе смотрели на бегавшего между столами в поисках добровольца, майордома.
     – Не найдет – сам войдет в клетку! – жестко заключил Альфонс, глядя на тщетные попытки Ансуреса.
     – Где его поймали? – спросила Вероника у дона Альвара.
     – Медвежья семья, состоявшая из крупного самца, самки и двухлетнего детеныша, еще несколько дней назад мирно спали в берлоге. По приказу дона Педро, их в ней и изловили. Яростно защищавшая детеныша медведиха, была убита, а самец и медвежонок отловлены сетями. Мясо медведихи подано, как одно из лакомств на пиршественный стол.
       От этих слов Оллана содрогнулась и задумалась. Вероника хорошо знала, что это означает.
     – Не смей! – отослала она сигнал. – Не смей!.. Альфонс уже объявил указ – все испортишь!
     – Я не могу смотреть на его страдания, – жалобно глянула та на сестру.
     – Я спасу его! – внезапно произнес Винченцо, вставая из-за стола.
       Принцессы охнули от такого решения.
     – Большой доблести нет, в гибели от лап зверя! – с сомнением покачал головой Альфонс.
       Но слова Винченцо услышали гости. Его уже хорошо знали, как рыцаря из окружения принцесс. Некоторые рикос омбрес злословили, недвусмысленно намекая на особый статус при этих дамах. О доблести молодых кабальеро, никто не знал, поэтому решение выйти один на один в единоборстве с диким зверем, многим показалось безумной бравадой.
     – Нужно спасти бедное животное, чтобы ты не переживала, – шепнул он Оллане и вышел из-за стола.
     – На тебе нет доспеха атлантов! – отослала она сигнал. Приняла сигнал и Вероника
     – Как нет? – глянула она на сестру, а, затем на Винченцо.
     – Так нет! Он не надел его сегодня, я видела!
     – Мальчик мой… мало мне Эрика, и ты туда же!..
     – Не волнуйтесь, все будет хорошо! – отреагировал Винченцо и отправился на импровизированную арену. Аль-Рашид и дон Альвар последовали за ним. Они решили быть рядом и при необходимости оказать другу помощь.
       Пизанец прошел за железную ограду. В руках только одно оружие – рогатина.
       Император, считая поступок безумной затеей, тем не менее, подает сигнал. Двое из людей дона Педро открывают дверцы клетки перед разъяренным медведем. Огромное животное настороженно сопит и не спешит выйти. Не веря в неожиданную свободу, медведь замер, не решаясь покинуть место заточения. Перед глазами хищника появляется двуногое существо, – враг, один из тех, кто уничтожил его близкое окружение. Мы не будем фантазировать о том, что мог испытывать в это время зверь, потерявший близких и свободу, ведь животное существо неразумное и воспринимает мир по иному, чем человек. По крайней мере, так принято было считать в те далекие времена, такое же мнение существует и в нашем времени.
       Медведь выходит из клетки. Медленно переставляя лапами, он не спеша, изучает каждую пядь земли и продвигается вперед. Его внимание сосредоточенно на двуногом существе. От того исходит опасность, и зверь это чувствует. Невдалеке, стоят еще двое двуногих, но они его не волнуют. Между тем, эти двое, оставшись на арене, внимательно следят за каждым движением грозного хищника, готовые в любую минуту помочь Винченцо. Видя, что зверь не торопится атаковать, гости за столами заволновались, криками призывая кабальеро перейти в наступление. Винченцо подходит поближе и пробует дотянуться острием рогатины до плеча. Животное, не смотря на грузность, мгновенно реагирует. Отбив правой лапой наконечник рогатины, медведь одним прыжком покрывает расстояние, отделявшее его от Винченцо. Левой лапой бьет наотмашь рыцаря в грудь, но удар попал в пустоту.
     – Милый, будь осторожен! Сражайся, не то, он тебя покалечит! – отослала Оллана сигнал, видя, что тот щадит животное.
       Отскочив в сторону, пизанец нанес несильный удар в правое предплечье медведя. Зверь взревел от боли и ярости. Винченцо невольно издал торжествующий крик. Следующая секунда показала, что торжество было преждевременным. Многие охотники знали: это животное надо бить наверняка. Нет более опасного зверя, чем раненный медведь. Но пизанец, входя в азарт, ставил перед собой цель: показать бой и спасти при этом медведя. Друзья чувствовали, что в этом сражении все складывается в его пользу, но бдительности не теряли. Удар животного последовал мгновенно. Винченцо, успев увернуться, споткнулся и упал навзничь. Взбешенный зверь навис над ним. Казалось, того уже ничего не спасет. Аль-Рашид за доли секунды был рядом. Он принял на себя мощный удар лапы медведя, парировав его древком рогатины. Мгновение, и Винченцо оказался на ногах. Не обращая внимания на новое двуногое существо, разъяренный медведь кинулся на врага. У Вероники и Олланы замерло сердце. Казалось, зверь хотел свести с Винченцо счеты.
       Гости еще не видели такой напряженной схватки и, затаив дыхание, наблюдали за битвой. Подобрав рогатину и, показав знаком не вмешиваться, пизанец атаковал хищника. Тот, ловко отбивая удары, начал теснить неприятеля к железной ограде. В какой-то момент, изловчившись, медведь перехватил пастью древко. Мощные челюсти сомкнулись, и по двору разнесся хруст дерева. Рогатина переломилась пополам
       Винченцо остался безоружным. Аль-Рашид подскочил к другу, но тот, предостерегающе поднял руку, отказываясь от помощи. Увернувшись от когтей хищника, он, словно играя, ловко проскользнул у того между лапами. Вероника, глядя на это безрассудство, произнесла с осуждением:
     – Глупый мальчишка!..
     – Ну, нет! – воскликнул восхищенный император. – Герой! Какое самообладание и ловкость! Такого не видел ни один королевский двор, ни в прошлом, ни в настоящем!
     – Я тебе задам, ты у меня получишь! – слова Олланы вызвали улыбку у сидящих, а та, не заметив, что произнесла это вслух, не сводила напряженного взгляда с арены.
       Альфонс, шепнув что-то супруге, поманил пальцем дона Мигеля и сказал несколько слов. Кравчий, ненадолго исчезнув, появился с продолговатым, завернутым в кожу, предметом. Удовлетворенно кивнув, император положил сверток рядом с креслом.
       Аль-Рашид, тем временем, принес новую рогатину и попытался передать ее Винченцо. Тщетно. Брошенную высоко вверх, в надежде, что та долетит до друга, ее отбил лапой медведь. Выхватив из-за пояса короткий меч, лон Альвар метнул его в сторону пизанца. В этот раз Винченцо не отказался от помощи, и оружие попало в его ловкие руки. Он бесстрашно двинулся на медведя. Два существа: человек и огромный дикий зверь, почти с восьмисоткилограммовым весом –  кто кого? Несколько атак хищника, он отбил клинком плашмя. Медведь пребывал в явном недоумении. Его животного инстинкта не хватает, постичь замысел двуногого существа. Вот они замерли друг против друга. Но, что это? Винченцо отбрасывает меч и продолжает стоять. Затем, вдруг перехватывает лапы животного руками. Все ахнули и подались вперед. Напряжение в воздухе ощущалось физически. Создалось впечатление, что эмоции присутствующих, материализовавшись в нечто, заполнили все вокруг. Дикая сила должна сломать смельчака как тростинку. Но нет! Она наткнулась на другую силу, непонятную свидетелям столь необычного противостояния. Аль-Рашид и сам опешил. Пизанец, устояв под такой тяжестью, сдерживал лапы медведя, не давая тому нанести удар.
       Винченцо знал, вернее, верил в то, что в нужный момент появится жизненная сила, способная противостоять, другой, во стократ большей. Так уже было при битве с норманнами-пиратами, это же, повторилось невдалеке от Сагунто в сражении с альморавидами. Поэтому, ощутив мощный прилив энергии, он не очень удивился. Медведь, не понимая, как двуногое существо может ему противостоять, удивленно, если животные могут удивляться, присел на задние лапы. Винченцо не спешил отпускать его, устремив взгляд в глаза хищника. Что он хотел увидеть в них? Неведомо. Внезапно, он еще ощутил прилив дополнительных сил, поняв, что это энергия Вероники и Олланы.
       Зверь попробовал было выпрямиться во весь свой огромный рост, но это, ни к чему не привело. Сильные руки сковали движения, и он завертел головой, пытаясь вырваться. Тщетно. Понимал ли он, что происходит? Понимает ли вообще животный мир нас разумных людей? Мы, их нет! Нам хорошо, когда им плохо. Чтобы выжить, мы употребляем наших братьев меньших в пищу, и просто, ради забавы – истребляем тысячами, десятками тысяч. Никому и в голову не придет, что тот разум, или инстинкт, которым наделен животный мир, считает нас на своем уровне монстрами, чудовищами и самыми опасными врагами на планете. Какие инстинкты срабатывали в мозгу медведя? – не дано знать разумным существам, самонадеянно называющим себя «Царями Природы», как не дано понять, сидящим за столами и, ради забавы, ждущим смерти очередного животного. Впрочем, сидят настолько жесткие и циничные люди, что им всеравно, кто погибнет. Лучше животное, но, и человек подойдет – ведь зрелище есть зрелище. Из этих, сидящих, никто не согласится с оценкой своего разумного интеллекта, как существа крайне жестокого, эгоистичного, вероломного и неразумного. Как же?.. Ведь сидят люди, не звери! – Возможно, такие мысли блуждали в голове Винченцо, возможно и животное, что-то ощутило. Возможно…
       Сколько это длилось бы, неизвестно, но принцесса Хуана решила положить конец издевательству над медведем и, повернувшись к императору, сказала с трудно скрываемым возмущением:
     – Ваше императорское величество, я с сестрой… мы просим пощадить животное! Выпустите его на свободу! 
     – Он чуть не убил дона Винченцо! Надо ли?
      – Медведь защищает свою жизнь. Для вас потеха, для него – смерть!
     – Это бой между неразумным, свирепым чудовищем и отважным рыцарем.
     – Может быть, и в его глазах мы выглядим, как чудовища? – вопросительно глянула она.
     – Забава устраивалась, чтобы развеселить императрицу и вас, – отреагировал Император. Ему очень хотелось досмотреть финал сражения.
     – Ваше императорское величество, – обратилась Вероника к Констанции Бургундской, – вы не против, если, на одну смерть сегодня будет меньше? Пусть, это даже животное и дикий зверь, которого насильно доставили на потеху разумным существам?
       Императрица, конечно же, поняла ее чувства и отреагировала однозначно:
     – Вы правы, ваше высочество, это затянулось! Кому забава, а кому горе! Супруг мой, жестокое отношение к существам ниже нас разумом, создает иллюзию вседозволенности и безнаказанности, порождая жестокость к себе подобным. Прошу вас не омрачать сегодняшний вечер мучениями зверя – отпустите его и малыша на волю. Пусть этот поступок, поставит в тупик, некоторых вассалов. То-то, поломают голову, разгадывая, что происходит!
       Император, с интересом посмотрев на супругу, перевел взгляд на принцессу Хуану, а та признательно произнесла:
     – Я не надеялась на такое понимание. Благодарю!
     – Почему же, дорогая? Мы ведь давно понимаем друг дружку. Вы нам с супругом показали столько нового, поучительного и таинственного! – Констанция улыбнулась.
       Желание супруги для Альфонса было немаловажным, но, главное принцессы. С определенного момента, все угодное им – стало законом для него. Он знаком подозвал кравчего. Коротко отдав приказ, император на его недоуменный взгляд, нетерпеливо добавил:
     – Выполнить немедленно!
       Придворный поспешил к майордому. И, если приказ императора вызвал у первого только недоумение, то издалека было хорошо видно, что у второго – возмущение. Но приказ императора – закон.
       Дон Педро поднялся из-за стола и направился к арене.
       Бой человека с животным, сам собой подходил к концу. Медведь, освободившись от рук странного двуногого противника, попытался еще раз атаковать. Но противостояние пизанца уже стало походить на игру. Он ловко уходил от ударов животного, чем вызывал возгласы восхищения гостей. Медведь был необычайно силен. Позднее, гости признают, что такой величины и силы животного, в лесах королевства Кастилии еще не встречали. Но, если со стороны, казалось, что Винченцо уступал в силе, то хорошо было видно, что он легко выигрывал в ловкости. И это его устраивало, так как демонстрировать лишний раз свои возможности, давая пищу для кривотолков  недоброжелателей, он не хотел. Увернувшись в очередной раз от лап животного, Винченцо отослал аль-Рашиду сигнал:
     – Как бы его успокоить и не удивить гостей?
     – Я с доном Альваром возьмем сеть, но это не решит проблему. Вельможи наверняка ждут смерти медведя.
     – Или моей! – отреагировал Винченцо.
     – Может быть! – коротко просигналил друг. – Тогда, я остановлю время, и мы аккуратно накроем его сетью и уложим на землю.
     – Нет! Когда оно опять запуститься, животное может не выдержать и умереть от разрыва сердца.
     – Думаешь?
     – Не исключаю!
     – К какому мнению пришли, мои мальчики?
       Винченцо в очередной раз, увернувшись от медведя, отреагировал на сигнал:
     – Не можем решить, как лучше поступить?
       Вероника бросила недоумевающий взгляд на дона Педро, не спешившего объявить волю императора и сказала Альфонсу.
     – Канцлер медлит с объявлением приказа, ваше императорское величество!
     – Вижу! – односложно произнес тот и хлопнул в ладоши, подзывая кравчего.
       Гневное лицо императора и приказ, дали понять близкому окружению, что тот крайне недоволен медлительностью дона Педро. Дон Мигель поспешил исполнить указание. Спустя несколько минут, он уже шептал Ансуресу, что-то на ухо.
       Майордом, бросив встревоженный взгляд на императорскую чету, наконец, произнес громко:
     – Его императорское величество, божьей милостью правитель Кастилии, Леона и Толедо, в своей милости проявляет милосердие к животному и дарует ему жизнь. Также, его императорское величество отмечает высокую отвагу, мужество и воинское умение дона Винченцо, графа Легрена и награждает его. Прошу доблестного кабальеро подойти к его императорскому величеству Альфонсу Смелому.
       Винченцо с помощью рогатины, загнав медведя опять в клетку, и надежно заперев ее, вышел с друзьями к столам. Расположенную на небольшой мощной платформе клетку с животным, десяток слуг, подставляя катки, утащили вглубь двора.
       Винченцо стоял, не совсем понимая, что делать дальше.
       Император и императрица, встав с кресел, дали понять, что ждут его. Рядом с Альфонсом на столе лежал завернутый в тонко выделанную кожу, принесенный недавно кравчим продолговатый предмет.
       Винченцо приблизился и правитель, взяв со стола, как уже догадались гости меч, подал его супруге. Та, без витиеватых выражений, вручая клинок, произнесла.
      – Много доблестных воинов знали и знают наши королевства, но столь высокого сочетания воинского умения, доблести и отваги, мы еще не видели! Вручая меч королей, мы с супругом признаем вас лучшим и благороднейшим рыцарем Кастилии, Леона и Толедо. Лучшим и, пожалуй, самым милосердным! Не отнять жизнь, пусть даже животного, из простой прихоти и ради потехи, – это большое внутреннее благородство. Двух жестокостей не бывает! Тот, кто жесток к животному – жесток и к человеку, а, на этом свете, так не хватает добра и милосердия! Пусть этот меч бережет вас от несправедливости, и вынимается только в крайнем случае, тогда, когда Родина в опасности!
       Констанция подала ему клинок. Кабальеро, став на колено, принял его и поцеловал.
       Тронутый словами супруги, Альфонс добавил от себя:
     – Благородное сердце остается таким в любой ситуации, будь то противостояние с людьми, или тварями несмышлеными. Когда мы поймем, что отнимая жизнь живого существа, независимо от того: человек это, или животное, мы поймем, что делаем беднее не только нашу землю, но и себя. Ну, а когда поймем это – тогда настанет всеобщее благоденствие и навсегда угаснут раздоры, зависть, коварство, жестокость и войны.
       Принцессы поздравили своего рыцаря не менее тепло, а Оллана едва удержалась, чтобы не обнять. Получили свою порцию признания доблести от императрицы и принцесс, и аль-Рашид с доном Альваром. Не поскупилась на похвалы и Уррака.
       Гости удивлены. Таким, своего сюзерена они еще не видели. В глазах многих – понимание, но у некоторых, недоумение и даже злоба. Поэтому, за столами не все лица столь радостны, как императорская чета и ее окружение. Признать неизвестного рыцаря, пусть даже из окружения принцесс, лучшим?!… – некоторым вассалам это не понравилось.
       Граф Нахеры подлил масла в огонь, причем, совершенно случайно. Впереди намечалось еще одно зрелище – битва с царем зверей, львом. Об этом Гарсия и объявил во всеуслышание. За столом послышались возгласы, предлагающие Винченцо сразиться и с этим зверем. Зависть, и ни капли уважения, читалась на лицах части гостей. Пребывая на хорошем подпитии, они дерзко смотрели, то на императорскую чету, то на канцлера. Послышались требования вперемежку с бранью: продолжить забаву с животными.
     – Возмущаются те, что вовсе не пили? – отослала Оллана сигнал Веронике.
     – Они делают то, зачем пришли! – получила ответ сестры.
       Император, молча наблюдал за подданными, и глаза его наливались гневом. Он привык к тому, что каждый пир заканчивался скандалом, а часто и побоищем. Давая майордому разрешение на проведение сегодняшнего торжества, правитель поставил жесткое условие – забияк на пир не приглашать. Но с самого начала Альфонс заметил, что, именно они-то, и были в большинстве. Его приказ был не выполнен. Не желая портить пиршественное застолье, он приказал дону Альвару быть настороже. Карл Бургундский первым подтвердил его опасения. И вот сейчас, уже около двух десятков скрытых врагов, под видом пьяных, представляют реальную опасность ему и принцессам. Пока Альфонс думал, как правильно поступить, дон Альвар поманил пальцем капитана и, что-то приказал.
       Тот с десятью солдатами, подошел к расшумевшимся за дальним столом, рикос омбрес, и потребовал замолчать.
       Один из смутьянов громко выкрикнул:
     – Пусть получивший награду, сразится со львом: нам обещали бои с животными, а не с облезлым доходягой медведем!
     – Да-да! Пусть сражается!
     – Залаяли шавки!?..
       Никогда еще не позволял себе Винченцо такого обхождения с людьми. Но, пизанец еще не отошел от сражения с хищным зверем. Ему было горько – в глазах гостей, он не увидел жалости, ни к животному, ни к себе, могущему погибнуть в любую секунду.
     – Я выйду! Но выйду с любым из вас. Помогу тому, кто пожелает сразиться со львом. Покажите свою доблесть не с кубком в руках, а в бою!
       Никто не мешал ему говорить. Император, обменявшись взглядом с супругой, наблюдал за происходящим. Он знал, кто такой Винченцо в прошлых воплощениях. Уж, кто-кто, а тот имел право поставить наглецов на место.
     – Сейчас будет потасовка! – произнесла Вероника так, чтобы ее услышали Оллана и сам Винченцо.
       Аль-Рашид окинул внимательным взглядом гостей и заметил, что у многих под одеждой есть оружие. Он шепнул что-то принцессе Хуане, а та, притронувшись к поясу, указала дону Альвару на грандов. Не желая поднимать панику, тот подал знак капитану быть наготове.
       Это не ускользнуло от глаз императорской четы. Констанция напряглась, а Альфонс успокоил ее:
     – Не волнуйся, дорогая, они понятия не имеют, с кем связываются. Принцессы их уничтожат в доли секунды.
     – Нужно ли нам здесь побоище? – отреагировала та негромко.
     – Жертв не будет, но урок выскочки запомнят надолго!
       Появился Корнелий Маркус. Ничего не объясняя, он приветствовал императорскую чету с принцессами и уселся на одно из пустовавших мест. Те понимали, что занимался он отнюдь не простыми делами и вопросов не задавали.
       Между тем, на слова дона Винченцо, требовавший продолжения сражения со львом, рикос омбрес, ухмыльнулся, ответив:
     – Это ваша обязанность, вы нас увеселяете! – и, ухватив тяжелый кубок, запустил им в пизанца. Расплескивая вино, сосуд пролетел через два стола, и попал бы в голову супруге дворецкого, если бы аль-Рашид не поймал его за ручку. В следующую минуту, еще несколько кубков полетели в сторону Винченцо, и, так получилось, в принцесс и императорскую чету.
       Охрана набросилась на смутьянов и, заломив руки, попыталась выдворить за пределы зала. Блеснули клинки, и человек десять кинулись на солдат.
     – Винченцо и аль-Рашид, ваша очередь, а мы будем охранять императора и императрицу с ее высочеством Урракой, – крикнула Вероника и подала сигнал Оллане.
       Сестра была не прочь поучаствовать в сражении, но понимала, что магию сейчас применять нельзя, а сражаться простым мечом, – слухов и сплетен от служителей церкви не оберешься. 
       Стараясь не задеть сановников, с испуганно жавшимися к ним женами, пизанец и поэт мгновенно оказались рядом с разбушевавшимися молодчиками. Те, почему-то увеличились в количестве.
       Аль-Рашид орудовал скамьей, Винченцо табуретом. Вот главный зачинщик, провоцировавший пизанца, устремился к нему с мечом, но тот, отбросив свое импровизированное оружие, ловко увернувшись, обезоружил буяна. Вылетевший из рук клинок, упал к ногам дона Альвара отбросившего его ногой. Сам полководец оглушил ударом тяжелого подноса одного из леонцев, а кулаком разбил нос, подвернувшемуся под руку камерарию. Дон Мигель, залившись кровью, отскочил в сторону и ретировался за спинку кресла императора. Принцесса Хуана поспешила оказать ему помощь. Дон Альвар раздосадованный оплошностью, ударом рукояти меча, уложил напавшего гранда из Саморы. Винченцо без труда справился с четырьмя буянами, а аль-Рашид, надев одному из напавших рикос омбрес на голову кувшин, остальных двоих – свалил ударом тяжелого табурета. Несколько человек отскочили и стали совещаться. Было видно, что не хмель руководил их действиями – они, чего-то ожидали. И это, вскоре подтвердилось. Со стороны импровизированной арены послышался рык: – появилось три льва и две львицы. Мастиффы, безучастно наблюдавшие за схваткой, насторожили уши. Отважный вскочил на ноги, за ним поднялись Вельзевул и Геркулес. Устремив взгляды на хищников, они стали нетерпеливо перебирать лапами, ожидая команду.
     – Не нужно спускать их на львов, погибнут! – воскликнула Оллана и, глянув на сестру, спросила: – Пора?
       Та, поняв ее, вздохнула:
     – Слухи нам ни к чему, но что поделаешь? Корнелий Маркус – на вас защита императора и императрицы! –  и, кивнув Оллане, добавила: – Идем!
       Сидевший невдалеке посланник папы, удивленно посмотрел на них, а затем на Альфонса:
     – Куда они?
       Тот, переживая за принцесс и, чувствуя вину за все происходящее, раздраженно буркнул:
     – Туда, где ваши молитвы бессильны! – Затем, посмотрев в глаза, предупредил зло: – Попробуйте извратить все, что увидите, или истолковать по-своему, выгодно для себя – уничтожу все, чего вы здесь добились!
     – Вы угрожаете Святой Церкви, ваше императорское величество?! – опешил посланник папы, не подав вида, что хорошо понял, о чем идет речь.
     – Предупреждаю, если вам так понятнее! – бросил коротко император и устремил взор на принцесс.
       Вероника и Оллана направились к арене. Отважный и Вельзевул без команды последовали за ними.
       Хищники уже вышли за открытую ограду и издали рычание, способное загнать душу в пятки, даже у самых отважных кабальеро. Винченцо с аль-Рашидом и доном Альваром, опрокинув стол, соорудили временную преграду, ожидая атаки. Буяны из Леона мгновенно перебежали на их сторону. Забыв о претензиях, они приготовились с бывшими врагами защищаться от грозных животных.
     – Львами кто-то руководит! – предположила Оллана, подходя с Вероникой к любимому и аль-Рашиду.
     – Это заметно! – отреагировала та.
       Было понятно, что звери выполняют команду, скрытого от глаз присутствующих, хозяина.
       Сдерживая мастиффов, принцессы стали присматриваться к поведению животных. Огромный лев, видимо вожак, вел себя агрессивнее остальных хищников. Он пристально наблюдал за движениями людей, готовящихся к схватке и, как будто понимал их. Вдруг, вожак присел и приготовился к прыжку. Его сородичи, копируя движения лидера, молниеносно приготовились к атаке. Казалось, секунды, что отделяли от стремительного броска опасных хищников, замедлились. Так и произошло. Аль-Рашид не стал останавливать энергию времени, но замедлил ее. Произошло это, абсолютно, интуитивно. Он вдруг понял, что нужно сеньорам. Подойдя к животным, сестры погладили тех по голове. С прикосновением их ладоней, львы тотчас успокоились. Назревающая драма, внезапно превратилась в мирную идиллию. Огромный лев, вместо прыжка лизнул принцесс по очереди в руки. Вероника с Олланой погладили остальных животных и минуту спустя, хищники уже мирно лежали на песке и наблюдали за гостями. Вздох облегчения пронесся над столами.
       Подойдя к зачинщикам беспорядка, дон Альвар жестом потребовал сдать оружие. Те безропотно покорились. В сопровождении конвоя, их отвели в тюрьму.
       Принцессы с Винченцо и аль-Рашидом вернулись на свои места.
     – Мое правление постоянно омрачается неповиновением кучки вассалов. Подлые, вероломные рикос омбрес и гранды, готовы в любой момент нанести удар в спину.
       Альфонс с горечью посмотрел на супругу и принцесс.
     – Их подбивают на подобное неповиновение. Ты до сих пор не освободил от должности своего учителя, а ведь это все его штучки! – упрекнула Уррака.
     – Пусть больше себя раскроет! – проронил брат.
     – Сколько ждать?! – в сердцах отреагировала сестра. – Сегодня могло погибнуть много верных тебе людей!
     – Ты права, но мне нужно завершить… – правитель не успел договорить.
       Животные внезапно насторожились. Забеспокоился и медведь в клетке в глуби двора.
       Вероника с Олланой ощутили присутствие очень сильной посторонней энергии. Она наполнила двор, растекаясь по всем уголкам крытого пространства.
       Мастиффы насторожили уши и зарычали. Император с супругой и Урракой недоуменно переглянулись.
     – Кажется, к нам в гости пожаловала вся магия Магриба! – предположила принцесса Хуана.
     – Чья? – не понял Альфонс.
     – Сдается мне, что дон Педро не успокоился и открыто выступил против вас, вернее против нас и вашего указа о помощи Сиду.
       У императора гневно сверкнули глаза, но сказать он ничего не успел. Лев вдруг вскочил и бросился на сидевших за столом леонских грандов. Мощная лапа с когтями, словно кинжалами, полосонула по горлу одного из рикос омбрес. Тот, только час назад, активно поддерживал смутьянов, но по счастливой случайности не был арестован. Брызнула кровь, и молодой кабальеро замертво упал на землю. Второй удар, и сбитый со стола кувшин, попадает в старого сеньора из Галисии. Остальные хищники бросились к другим столам. Гости вскочили, кто на столы, а кое-кто залез под них. Часть, попытались обороняться табуретами, но случилось непонятное. Неожиданно, встав как вкопанные, звери в следующую секунду обернулись и с грозным рыком устремились назад – туда, откуда появились.
       Все произошло внезапно: нападение, кровь и молниеносная ретировка хищников. Никто толком не успел сообразить: что происходит? Ужас, объявший гостей, еще витал в воздухе, а принцесса Хуана, спустившись к пострадавшему от когтей льва, попыталась помочь. Разорванное горло, не дало ей такой возможности. С сожалением покачав головой, она уступила место двум воинам. Те вынесли тело наружу.
       Случившееся заняло немного времени, но пока оно происходило, где-то на закрытом дворе, где временно содержались хищники, раздался, потрясший дворец и прилегающие дома, рык. Он был грозным и сильным, словно раскат грома. За ним последовал пронзительный вой. Все похолодели от ужаса. Кому он принадлежал? Загадка. Что-то человеческое угадывалось в жутком вое, но он растворился в повторном леденящем рыке. Мастиффы прижались к ногам принцесс, и, насторожив уши, смотрели в сторону, где исчезли хищники.
     – Что ты сделала? – отослала Вероника сигнал сестре.
       Но та поспешно отреагировала:
     – Это не я!
     – Я направил звериную силу на тех, кто пытался нас уничтожить! – отозвался Корнелий Маркус.
     – И усилили?
     – Во много крат, но ненадолго.
     – Что теперь? – отослала сигнал Оллана.
     – Львы сделали свое дело. То, что маги готовили для нас – обернулось против них. До турнира не придут в себя. Один из них, второй по силе – уничтожен львом-вожаком.
     – Он сам не пострадал?
     – Все произошло внезапно и, настолько неожиданно для темных магов, что они не успели что-либо предпринять. Животные все целы и уже спокойно сидят в клетках
     – Прошло ведь пять-шесть минут!
     – Этого хватило! – лаконично отреагировал ангел. – Успокойте императорскую семью: переговорим позже.
       Вероника, согласно опустив веки, заботливо спросила у императрицы:
     – Ваше императорское величество, хорошо себя чувствует?
       Та, кивнув, отреагировала:
     – Такое происходит – я забыла о своей болезни!
     – Жаль не смогла спасти молодого рикос омбрес! – принцесса с сожалением взглянула на Констанцию и императора.
     – Он заслужил это! – сухо ответил Альфонс.
       Придя в себя от всего увиденного, правитель жаждал разобраться в причинах происходящего.
     – Что это? Открытое покушение, или случайность? – его вопрос никому конкретно не адресован, но близкое окружение ломало голову над той же проблемой.
     – Ваше императорское величество, затея с противостоянием диким животным носила одну цель… – Вероника помедлила, пытаясь доходчивей сформулировать ответ.
       – Какую? – вопросительно глянул император. Но за принцессу завершил Корнелий Маркус:
     – … создать напряжение на пиру и спровоцировать грандов и рикос омбрес к выступлению против вас и их высочеств.
     – Чем мы не угодили коварным предателям? – сверкнув глазами, вскричал Альфонс.
     – Наивный вопрос, – отреагировала Уррака. – Они ненавидят дона Родриго Диаса де Бивар, завидуют принцу Одо, его супруге, принцессе Хуане, а теперь, и принцессе Изабэлле, и, главное, боятся потерять те льготы и права, которые ты им даровал! И ради того, чтобы сберечь эти привилегии, твои вассалы не остановятся даже перед убийством собственного императора!
     – И во главе всего этого стоит?.. – вопросительно вскинул Альфонс на сестру глаза.
     – Твой дражайший учитель, которого ты никак не решишься отстранить от занимаемых должностей.
       Принцессам неловко было слушать нравоучения сестры брату, но Констанция, выражением лица дала понять: что все в порядке.
     – Монсеньор! – обратился правитель к дону Альвару. – Посадите дона Педро до конца праздников под домашний арест, Охрану дворца Бени-Гомесов, поручите вашим ветеранам. К Ансуресу никого не пускать кроме прислуги, которую обыскивать при входе и выходе! Поручаю сенешалю и вам, провести расследование и подготовить отчет на заседание курии. Я созову малый совет за два дня до турнира и вынесу смертный приговор пяти заговорщикам. За день до турнира, в полдень, состоится казнь смутьянов на Пласа де Майор. Объявить об этом на всех площадях Бургоса, Леона и Саморы.
       Показался озабоченный майордом. Его появление невольно прервало слова правителя. Замолчав, тот выжидающе посмотрел на главного сановника.
       Приблизившись к императору, Ансурес попытался объяснить случившееся. Из бессвязной речи трудно было что-то понять, но Альфонс рассеянно выслушав, спросил, едва сдерживаясь:
      – Все, что случилось, мы видели, а некоторые из нас, даже приняли участие в защите императора и его супруги. – Он жестом показал на принцесс, дона Винченцо с аль-Рашидом и дона Альвара. – Что за вой поднялся, когда их высочества и достопочтимый дон Корнелий Маркус заставили зверей вернуться туда, откуда вы их натравили? – требовательно спросил Альфонс.
     – Ваше императорское величество… – не ожидавший обвинения в свой адрес, не нашелся, что ответить дон Педро. – Ничего не произошло. Я никого не направлял. – Он пытался выйти из опасной ситуации, но это не получалось. Ансурес, казалось бы, все рассчитал, но действия своих сторонников и магов, предугадать не смог. Первые – ввязались в вооруженную схватку, забыв, что нужно было просто выказать неудовольствие в отношении указа императора о Сиде. Вторые – вместо того, чтобы попугать хищниками, решили одним махом уничтожить тех, кто явился за «Стансами Цзяна». Последнего, канцлер не знал, потому не догадывался о причине агрессивного поведения животных. Навязчивая мысль, глядя на императора, не выходила из головы. – Пошуметь и припугнуть! Только это! – так ему виделся инцидент на пиру. Гибель одного из основных магов, была равносильна катастрофе, нарушившей все его планы. Турнир должен был стать заключительным этапом, но теперь… – он сожалел, что вообще затеял все это.
     – Что за вой, и почему звери напали на гостей? – теряя терпение, повторил правитель. 
     – Уверяю ваше императорское величество… – дон Педро, поняв, что стал главным подозреваемым и вовсе растерялся.
     – Монсеньор, прошу заключить графа Ансуреса под домашний арест! – прервал его император, обращаясь к дону Альвару.
       Тот, кивнув, подошел к дону Педро и коротко произнес:
     – Прошу монсеньор, следуйте за мной.
       На майордома жалко было смотреть: он сник и мгновенно постарел. Веронике стало жаль его. Племянники поднялись из-за стола, но бдительные воины дона Альвара, попросили сесть их на место. Реакции на арест майордома за столами, не последовало. После всего пережитого, даже те, кто выражал в кулуарах свое недовольство императором, молчали и склонялись к мысли, что они были неправы. Глава Бени-Гомесов, сам того не желая, укрепил положение правителя, сумевшего ликвидировать смертельную угрозу на пиру.
       Когда охрана увела арестованного, Альфонс, подозвав графа Нахеры, приказал сделать объявление следующего содержания:
     – Славные сеньоры и их супруги, верные подданные королевств Кастилии, Леона и Толедо, – начал дон Гарсия. – Турнир пройдет в намеченный день, независимо от того, будет им руководить майордом, он же канцлер милостью императорского величества, или не будет. Готовьтесь показать доблесть и отвагу. Вас ждут слава и богатые призы! Сейчас же, их императорские величества устали и удаляются на покой.
       С этими словами, Альфонс и Констанция встали: присутствующие поспешили сделать то же. Император, милостиво кивнув и, махнув на прощание рукой, удалился с супругой и сестрой из-под навеса. Принцессы Уррака, Хуана и Изабэлла, с Винченцо и аль-Рашидом, вышли следом. На этом и закончился пир, подобные, которому, иногда завершались намного трагичнее. Таковы были далекие времена Средневековья.


Из книги Прозрачные Миры Валенсии. т. 3