Суд

Продолжение Неспокойная земля.

45. Суд.
       Три дня пролетели, как один день. Император оказывал принцессам всяческое внимание. Ежедневные конные прогулки, сочетаемые с текущими делами, занимали все свободное время. Под делами подразумевалась и служба правителя своему королевству и подданным. Одной из таких обязанностей, было творить правосудие. Сеньор в своей вотчине – господин и вершит суд над виновными в преступлениях, король – призван соблюдать законность и безопасность проживания подданных в королевстве. Для решения судебных и государственных вопросов, правитель созывает совет или собор. В XII веке, когда в совет будут привлечены и слои городского населения, они станут называться «кортесы». У франков такой созыв вассалов высшего эшелона власти и сановников двора – называется «королевской курией». Курия от слова «cur» – двор.
       Учитывая спешность решения возникшей проблемы и небольшой объем вопросов, Альфонс решил провести малый совет с присутствием минимально необходимого количества вассалов и сановников. Суд над заговорщиками, был делом чести императора. Он обязан покарать виновников вероломного нападения на гостей во время пира – это его лицо и обязанность, как гаранта спокойствия в королевстве. Трое вассалов, вину которых, устанавливала Уррака, – были дополнением к первому делу. Вот на такой совет и были приглашены принцессы.
       Не желая обижать императора, им пришлось согласиться, хотя сам процесс средневекового судопроизводства был малоприятен.
       Сидя рядом с Альфонсом, они чувствовали себя крайне неловко. Кроме всего прочего, посланник папы тоже вызвался участвовать в процессе, хотя малый совет и не предусматривал этого. Императору, откровенно говоря, было все равно, будет тот или нет, но поразмыслив, он счел это даже полезным. Архиепископ восседал рядом со священником, духовником императора архиепископом Евстафием и настоятелем из монастыря Сан Педро де Карденья, отцом Мигелем. Присутствовали также Уррака и ряд сановников двора и вассалов. Императрица отказалась от участия, сославшись на недомогание. Людей, в большом со сводчатыми потолками помещении, собралось много.
       Совет должен был начинать канцлер, но учитывая, что он находился под домашним арестом, заседание открыл дворецкий дон Мануэль Лопес де Толедо.
        После церемониальной речи, перечисления присутствующих на совете принцесс, сановников и вассалов, дворецкий переходит к конкретному вопросу. 
      – Вы знаете, что на пиру в честь императрицы Констанции и их высочеств: принцессы Хуаны Наваррской и Изабэллы, было устроено покушение на наших правителей, Божию милостью, Альфонса Смелого и императрицу Констанцию и их гостей! Благодаря смелости и отваге дона Винченцо графа де Легрена, кабальеро аль-Рашида и их высочеств, принцесс Хуаны и Изабэллы, доном Альваром арестовано восемнадцать заговорщиков. Они пребывают в тюрьме и сейчас предстанут перед императорским судом.
       Дон Мануэль подал знак, и в залу ввели мятежных рикос омбрес.
       Почти все вели себя дерзко и вызывающе. Представители древних родов, они принадлежали к элите королевств Леона и Толедо. Кастильцев среди них небыло. Сам Альфонс считал себя больше леонцем, чем кастильцем, и это его здорово заводило. Среди арестованных было несколько близких друзей, с которыми он часто бывал в походах и доверял, как себе.
       Окинув взглядом арестованных, император выделил двоих – дона Рамиро Гонсало Даниэля Хорхеса и дона Пабло Марио Хуана Николаса. Николасы и Хорхесы принадлежали к леонской знати и играли большую роль в прошлом становлении Леонского королевства. Кроме прочего, это были его друзья детства. Они вели себя с достоинством, но не вызывающе.
     – У меня ко всем только один вопрос, – произнес сурово император: – У вас привилегии, благодаря которым, некоторые из вас стали богаче своего правителя. Вы не несете многочисленные расходы, которые несет королевская казна на содержание войск, замков, войны. – Он обвел их взглядом. – И вот, я пригласил вас, как друзей! Выставил перед вами лучшую еду, за которую вы не внесли в казну ни единого динара, предоставил зрелища! И что?!.. Вы, моя опора, спрятав мечи, подло пытаетесь меня и моих близких друзей, умертвить!? – Альфонс поднялся с кресла и, гневно спросил подсудимых: – Ты, дон Рамиро Гонсалес, друг моей молодости и соратник по многим битвам… Что тебе посулили и кто? 
       Тот, молча смотрел на правителя, и не отвечал. На лице, не очень заметно раскаяние.
     – Дон Пабло Марио, мой лучший друг детства – мы с тобой столько пережили в Сарагосе! Ты недавно получил от меня в управление земли, равные графству!.. Тебе, что не хватало? Мало?.. Решил предательством, как Иуда, заработать тридцать сребреников? Говори!
     – Ваше императорское величество, поддержка дона Родриго Диаса – губительна для королевства!
     – Почему же? Я с вами, доблестными рыцарями, потерял весь юг Испании, а Сид, вместе с принцем Одо – бьют альморавидов в каждом сражении! С ними боится вступать в единоборство даже Эмир аль-муслимин Ибн Юсуф!
     – Ваше императорское величество не выносит на заседание собора или совета эти вопросы.
     – И этого достаточно, чтобы составлять заговоры против правителя, помазанного на царство?
     – Во благо королевства и его подданных… – начал было тот, но император прервал его:
     – А как же дружба?
       Голос Альфонса задрожал от гнева.
       Дон Пабло молчал, молчали и остальные рикос омбрес.
     – Я хочу выслушать мнение сановников. Что скажете? – император глянул на камерария.
       Дон Мигель, с припухшим от удара носом, отреагировал неожиданно твердо:
      – Нам всем повезло! Повезло, что у нас такой мудрый и дальновидный император, повезло, что он пригласил ко двору принцесс Хуану и Изабэль с их окружением. Именно они со своими кабальеро защитили нас от зверей и от вас убийц. Что с нами было бы? Трудно предположить? Наверное, многие уже не сидели бы здесь! Что было бы с вашим императорским величеством и императрицей Констанцией? Это произошло бы, обязательно произошло. Не в этот раз так в другой. Вам все мало! Вам мало привилегий, которые разоряют страну и обогащают вас. Сегодня заговорщики недовольны тем, что император решил оказать помощь защитникам Испании и готовы его свергнуть, завтра будут недовольны, что в нашем королевстве выпадет снег, а послезавтра – что, кому-то из них, не уступят очередной замок и землю. Власть императора должна быть сильной, иначе как защитить наши земли, наши дома и семьи? Среди заговорщиков были и мои друзья. Теперь они враги императора и нашего королевства. Они стали и моими врагами. Я за казнь!
       Речь камерария была длинной, но выразила мысли многих присутствующих на совете. За доном Мигелем выступил дон Альвар. Его речь была насыщена эмоциями, но многим, кое-что разъяснила.
     – Тем, кто еще не понял, кто такие принцессы скажу: принцесса Хуана не только супруга моего друга, хорошо вам известного принца Одо, но сама – воительница, способная победить в бою любым оружием, любого рыцаря. Всем известный Черный рыцарь три раза был побежден принцем Одо, но убила его в битве, она. Ее высочество принцесса Изабэлла, не только сестра нашей принцессы Хуаны, но обладает тем же воинским умением и пленила дона Руиса де Мендосу в битве с Беренгером. Только благодаря им, вы, или точнее все мы остались живыми на пиру, а заговорщики предстали перед императорским судом. Может так статься, что их с вами не будет, а эти, – дон Альвар показал на подсудимых, – останутся и уже в следующий раз не пощадят ни вас, ни нашего императора Альфонса Смелого. Я за жесткий суд – за казнь.
        Архиепископ, услышав от дона Альвара такую информацию о принцессах, торжествовал. – Ведьмы! Я знал! Ведьмы-ы!.. Попались! – Он не думал о бессмертной душе заключенных, у него даже не возникло чувства благодарности за личное спасение, ведь лев, следующей жертвой мог выбрать именно его. Нет. Только торжество. – Есть доказательства! Слава тебе Господи, что помогаешь Святому Престолу. – Он настолько был захвачен внутренним торжеством, что не заметил, как за ним внимательно наблюдал император. Альфонс. Он считал, что дон Альвар допустил ошибку, объявив о способностях принцесс, но решил не заострять пока на этом внимания.
       Один за другим вставали сановники Кастильского и Леонского королевств и произносили три слова: – Я за казнь!
       Члены совета, за исключением, отсутствовавшего канцлера, высказались за смерть. Вассалы, составлявшие рикос омбрес Кастилии и Леона, были более осторожны, и высказались за изгнание. Их поддержал и епископ Евстафий с настоятелем монастыря падре Мигелем. Первых и вторых можно было понять – они присутствовали на вечерней трапезе и могли погибнуть, как от рук заговорщиков, так и клыков хищников. Третьи, за исключением архиепископа Марка, не были на пиру, но поддержали вассалов.
       Выслушав мнение почти всех присутствующих, император кивком подозвал дворецкого и сообщил свое решение.
       Спустя несколько минут, тот объявил:
     – Учитывая мнение совета и вассалов, его императорское величество приговаривает: дона Рамиро Гонсало Даниэля Хорхеса и дона Пабло Марио Хуана Николаса – к смертной казни через отсечение головы. Остальные шестнадцать рикос омбрес – лишаются званий, титулов, имущества и навсегда изгоняются из объединенного королевства Кастилии, Леона и Толедо, а также королевства Галисия. Казнь осужденных на смерть, состоится завтра в полдень.
       Альфонс ненавидел предательства. Особенно, не терпел его от близких людей. По этой причине вассалы, с которыми его связывал лишь омаж, были изгнаны, а друзья, предавшие не только сюзерена, но и дружбу –  приговорены к смертной казни.
       Остальные три дела не стоили бы внимания, если б, не их типичность. Что же было типично, и за что и как, наказывал императорский суд. Заговоры карались смертной казнью или изгнанием. Пожалуй, понятней не бывает. Борьба за власть и в наше время не изменила своей правовой оценки. Власть правителя священна, даже, если он и был когда-то бандитом. Бывшие судимости, подаются наивной ошибкой, никогда не ошибавшейся фемиды при прежних правителях, а сам новый «император», начинает всю страну учить, как правильно выживать, когда у тебя все забирают его фискалы. Это было всегда, и, если в странах Западной Европы демократия, все же не дает разгуляться таким «паханам», то в Восточной Европе с ее развивающимся диким капитализмом, смахивающим на феодализм – это налицо. Почему же там так, а в другой части континента – по-другому. Да потому что частная собственность – была священна. За яблоко, украденное из чужого сада – рубили руку. За второе – другую руку или голову. Поневоле задумаешься, если останется чем думать. Исключений не делали, по крайней мере в наше время. Украл – садись в тюрьму. В Восточной Европе – все по-иному. Там именно яблоко соседа было всегда вкуснее собственного и это понимали и не карали, а лишь пожурив, годиком двумя тюрьмы – выпускали на свободу. Паханы же без зазрения совести клеймят позором друг друга, причем предмет их яростных баталий состоит лишь в одном, им кажется, что его оппонент украл больше на несколько миллионов, чем он. Это, конечно же, возмущает. Они даже ищут сочувствия у тех, кого обворовали на эти миллионы и миллиарды. Но, хватит об этом. Мне не открыть то, что давно известно. Давай посмотрим, все же, как решал вопрос император в средневековом государстве.
       Правителю Испании: тогда Кастилию, Леон и Толедо так, тоже называли, поступили жалобы от настоятеля монастыря Св. Марии Оранты, на рикос омбрес дона Сесаро Луиса Хуана Домингоса, который вытоптал поле с овсом. Когда же настоятель Алехандро попытался угомонить людей барона, тот захватил десять монахов и держал их у себя пять дней, не давая есть. Кроме всего прочего, он нанес каждому из них по десять ударов палкой по пяткам. Отправленного к нему для переговоров отца Константина, дон Сесаро, пребывая в пьяном виде, пытался склонить, а, затем и заставить, вступить в срамную связь с голой девицей, находившейся у него на ложе. А когда тот отказался, угрожал отрезать ему его мужское достоинство, а самого настоятеля поносил ругательными словами. На шестой день захваченные монахи были отпущены, пришедшим в себя от пьянки, сеньором. Но до сих пор, ущерб за вытоптанный урожай не возмещен, а монахи ощущают хвори в ногах.
       Эту информацию сообщил вкратце, все тот же дворецкий, дон Мануэль. Она была настолько типична тому времени, что не вызывала особого на то разбирательства. Сам дон Сесаро сидел тут же, как вассал императора, а настоятель Алехандро, дородный падре, восседал на скамье невдалеке от епископа Евстафия.
     – От кого угодно мог ожидать, но не от вас, дон Сесаре. Говорите!
     – Медведь забил двух борзых! Убил моих лучших псов. Не в себе я был!
     – Каких? – с интересом глянул Альфонс.
     – Ваше императорское величество, хотел взять Вулкана для своей Нимфы. Медведь распорол ему брюхо, а Ахиллу – снес пол черепа. От горя не знал что творю!
       Дон Сесар выглядел бы забавно, если бы не его лицо, все еще указывающее на боль от утраты любимых собак.
     – Не знаешь, сочувствовать ему или осуждать! – отослала Вероника сигнал сестре.
     – Сочувствовать за собак, и осуждать за издевательство над людьми, – сурово отреагировала Оллана и, как бы в подтверждение прозвучало:
     – Вы сеньор, причем уважаемый в округе! Ваши военные подвиги известны далеко за пределами королевства, вам ли так себя вести? – Альфонс был в затруднительном положении. Он любил этого мужественного воина, не раз спасавшего ситуацию на поле боя. Император даже понимал, горе от утраты любимых псов, – сам недавно горевал о гибели своего любимца, пса Решительного, но… глядя на барона, он произнес назидательно и осуждающе: – Все мы теряем близких и больно переживаем, однако, на этом не заканчивается жизнь, и от нашего горя не должны страдать окружающие, тем более люди, посвятившие себя служению Богу.
     – Понимаю и готов понести наказание, какое определит совет и ваше императорское величество, – согласно кивнул дон Сесаро.
     – Мое решение таково: – Возместить монастырю потери и отстроить колокольню в монастырском храме. За избиение монахов, пьянство и ругательство – епископ Евстафий сам определит наказание.
       Прелат степенно поднялся и произнес звучным голосом.
     – За нанесение служителям Святой Церкви телесных повреждений, дон Сесар приговаривается к сорокадневному посту и чтению на ночь каждодневно «Отче наш» по сорок раз в течение года. За пьянство и поношения настоятеля монастыря Алехандро, – еще сорок раз «Отче наш» – при утренней молитве. Исповедоваться у меня каждую неделю.
     – Да будет так! – изрек император.
       Приговор не очень суровый, учитывая заслуги дона Сесара перед императором, не означал, что так поступали в отношении каждого. Бароны любили баловаться в монастырских землях, а настоятели этих христианских учреждений использовали ситуацию, для получения от провинившихся сеньоров всевозможных подношений. В данном случае отстроить колокольню монастырской церкви – уже немало. Попутно, раскаявшийся дон Сесар, пожертвует монастырю домашних животных и еще кое-что. За избитые пятки монахов и их вынужденный пост – хорошая оплата. 
       Второе дело было сложнее, но тоже весьма типичное Средневековью. Убит при ссоре старший сын дона Иньего Хулио Алонсо Эстебаньеса – дон Франсиско Уго Алонсо Иньигос. Убит – наследником рода Гильермосов, доном Гонсало Рамоном Хуаном Гильермосом, графом Сантьяго-де-Компостела.
       Тело дона Франсиско было найдено на дороге, ведущей в Самору. Накануне, на вечернем приеме у императора возникла ссора. Кто-то, возможно, граф Нахеры, что-то сказал о неудачном походе и множестве рикос омбрес, томящихся до сих пор в плену у мавров. Сказано было очень некстати, как будто специально. У дона Гонсало вырвалось несколько неосторожных слов в адрес братьев Иньегос, в связи с этой кампанией на юге Испании. И все бы ничего, но опять возник вопрос: почему командующий дон Альвар, дон Алонсо Хулио и его старший сын дон Франсиско Иньегос, избежали злой участи своих товарищей, тогда, как родной брат Гонсало, Фредерик – томится в плену у альморавидов в замке Альмодовар. До поединка в тот момент не дошло, но два представителя высшей элиты государства, расстались очень возбужденными, отпуская угрозы в адрес друг другу.
       На следующий день около полудня, проезжие купцы обнаружили тело дона Франсиско Иньегоса у обочины дороги с рубленой раной на шее. Странным могло показаться то, что дорогое оружие, кошель с деньгами и лошадь – остались при нем. Невдалеке в овраге нашли двух оруженосцев и слугу с перерезанным горлом. Произошло это за три дня до Рождества Христова. Дело было сложным, потому что пропал и наследник графа Сантьяго-де-Компостело, дон Гонсалес – расспросить было некого. Его нет ни в родовом замке, ни при дворе, и никто его с тех пор не видел. Дон Иньего Хулио считает, что молодой граф, убив его сына и слуг, скрылся от правосудия. Старый граф дон Хуан Гильермос отрицает участие сына в убийстве, так, как тот, воспитанный молодой рикос омбрес и никогда не пойдет на убийство столь уважаемого сеньора из-за пустяка. Отчаявшийся дон Алонсо угрожает кровавой местью, что может привести к междоусобице в королевстве. Два рода уже отозвали своих вассалов и военные отряды из императорских крепостей, сосредоточив их в родовых замках.
       Так вкратце выглядело это дело. Уррака проведя расследование, склонялась к мысли, что молодой Гильермос напал утром на дона Франсиско, и, убив его и слуг, скрылся в одном из эмиратов, скорее всего в Сарагосе. Гильермосы давно дружат с эмиром Мустаином.
       Решение этой проблемы для правителя было особенно важным. Допустить противостояние в королевстве – значит расколоть страну на два лагеря.
     – Нужно помочь! – отослала Вероника сигнал Оллане.
     – Хорошо! – коротко отреагировала сестра.
       Через минуту она уже просигналила:
     – Это козни Гарсия Ордоньеса и дона Педро Ансуреса. Им нужны беспорядки в королевстве. Граф Нахеры на императорском приеме по случаю Рождества, спровоцировал ссору между двумя влиятельными родами, а утром два крупных отряда воинов убили дона Франсиско, оставив лежать на дороге в сторону Саморы, и, молодого графа, закопав того по пути на Леон.
     – Понятно! – отреагировала Вероника, думая, как бы все это правильно подать императору.
        Тот, выслушав мнение ряда сановников, которые не пролили свет на сложное дело, решил посоветоваться с принцессами.
     – Зная удивительные способности вас и вашей сестры, прошу помощи! – шепнул он принцессе Хуане.
     – Ваше императорское величество, мы вам скажем, где молодой Гильермос, но не можем назвать виновника случившегося.
     – Почему?
     – Еще не время. Но, тем не менее, раскрытие местонахождения дона Гонсало, – устранит вражду между столь влиятельными и сильными родами.
     – Я понимаю: все, что вы делаете, правильно, потому удовлетворюсь пока этим. – Расскажи его императорскому величеству – отослала сигнал сестре Вероника.
     – В двух лье от Бургоса, у дороги, ведущей на Леон, лежит, присыпанный камнями труп молодого Гильермоса и рыцаря дона Пелайя с десятью слугами.
     – Кто? – невольно вырвалось у Альфонсо. – Кто это мог совершить?!.
       Вероника повторила:
     – Очень хотим вам сказать, но еще не время.
     – Хорошо, – согласился тот пораженный.
       Немного помедлив, он, шепнув что-то Урраке, изрек уже всему совету:
     – Завтра до казни преступников – вопрос будет закрыт. Необходимо проверить появившиеся у принцесс Хуаны и Изабеллы предположения. – Альфонс не скрывал от совета, кто способен распутать столь сложное дело, потому объявил об этом вслух. – Вам же монсеньоры, – он обратился к дону Иньего Хулио и графу Сантьяго-де-Компостело: – если подтвердятся подозрения их высочеств, будет что сказать друг другу и в качестве извинения и утешения.
       Загадочная фраза императора вызвала в совете оживление, но Альфонс, знаком подозвав дворецкого, велел тому переходить к третьему вопросу.
       Его, тоже можно было с полной уверенностью отнести к разряду типичных тому времени, если бы отдельные решения по делам такого свойства, не подготавливали переход к периоду, известному в истории, как «Культ Прекрасной Дамы».
       Итак: дело, которое не смогла до конца решить сестра императора Уррака и о котором говорила императрице Констанции во время путешествия через лес, поступило на императорский суд в совет. Дон Эрнандо Хосе Серхио Домингос, вассал императора – известный своими заслугами в битвах при Саграхасе, под замком Альмодовар и Хаэном, обвинил свою супругу донью Альбу из астурийского рода Сальвадоресов, в неверности и требовал ее наказания.
       Сама донья была удивлена столь нелепым обвинениям, и все отрицая, ничего пояснять не хотела. По законам того времени, свидетельствования обвиняемой женщины во Франкии, Тевтонии, Италии и ряде других королевств – не засчитывались. Лишь, найдя несколько свидетелей в подтверждение своим показаниям, обвиняемая могла рассчитывать, что они будут приняты во внимание.
       В Испании слова супруги обвиненной в прелюбодеянии, брались к сведению. Но вся беда в том, что оскорбленная донья Альба, как раз и отказывалась давать эти объяснения. Показания супруга в выше перечисленных королевствах, не нуждались в подтверждении посторонних свидетелей – мужчинам было принято верить на слово. Также дело обстояло и в Испании, но, несмотря на это, дон Эрнандо для убедительности представил еще и ряд свидетелей в том, что заезжий романсеро очаровал супругу и в момент его отсутствия, совершил многократные совокупления. За измену обиженный супруг требовал, ни много ни мало, как смертной казни по древним законам, когда толпа забрасывает обвиняемую камнями. Испанские законы были суровы к женской измене, – муж мог убить жену без суда.
       Донья принадлежала к древнему кельтскому роду вождей, и пользовалась уважением не только окружающих, но и императорской семьи. Ее родной брат Альвар Хулио Эдуардо Сальвадорес, был свояком дону Родриго Диасу из Бивар. Создалась щекотливая ситуация, которую не смогла разрешить Уррака. Она не только симпатизировала донье Альбе, но и понимала: к сестре Альвара Сальвадореса такое наказание не применимо.
       Альфонс решил поступить, как ему показалось, единственно правильным в этой ситуации – он хотел, чтобы именно принцессы дали оценку данному преступлению, если оно имеет место.
     – Этот похотливый козел, желая избавиться от супруги, обвинил ее в том, чего она никогда не совершала, – услышав суть дела, просигналила Оллана Веронике.
     – Я догадалась.
     – Как?
     – По некоторым деталям.
     – Но ты не знаешь, что она беременна! – отослала сигнал Оллана, успев заглянуть в прошлое семьи.
     – Неужели?
     – На каком месяце?
     – На третьем.
     – Ах, негодяй!
     – И, она родная сестра Альвара Сальвадореса!
     – Мы в любом случае ее спасем, но это, возможно нам поможет!
        Вероника сказала несколько слов Урраке, и та, подозвав дворецкого, что-то приказала. Тот поспешил наружу. Через несколько минут он вернулся в сопровождении крепко сложенного, нарядно одетого мужчины. Отдельно вошла донья Альба и, сделав легкий поклон императору и принцессам, осталась стоять у входа. Дон Эрнандо собирался занять указанное ему место, но прозвучал голос принцессы Хуаны.
     – Вы, храбрый, как нам здесь сказали, кабальеро дон Эрнандо, не хотите ли провести свою супругу на отведенное ей место?
       Тот удивленно остановился и вопросительно посмотрел на императора и на совет. Оскорбленный в своих чувствах, он не считал супругу достойной своего внимания.
     – После всего, что произошло, она мне не супруга!
     – Это решит его императорское величество и совет, – строго указал дворецкий. – Проведите донью Альбу на отведенное ей место.
       Дон Эрнандо опешил от столь нелюбезного приема, но, молча, выполнил требуемое.
       Первым вызвали его. В витиеватых выражениях он поведал, что уехав на охоту, и вернувшись через три дня, застал в замке романсеро напевающего сладкоголосые баллады о любви его супруге донье Альбе. Заподозрив неладное, сеньор пытал сказителя раскаленным железом и тот признался, что совокуплялся с ней две ночи подряд. Замковые слуги тоже подтвердили, что заезжий поэт при пении баллад вызывал улыбку у сеньоры. И, наконец, при опросе девушек, прислуживающих супруге, все подтвердилось.
     – Я оскорблен и обесчещен! Прошу ваше императорское величество и высокий совет, очистить мое имя казнью неверной супруги, предав ее перед этим позору!
       Слушая потерпевшую сторону, каким представлялся на суде дон Эрнандо, принцессам нужно было призвать всю выдержку, чтобы дождаться конца его обвинений в адрес жены.
       Выслушав, император поручил сестре Урраке задавать вопросы. Посовещавшись с принцессами, она спросила: 
     – Сколько у вас замков, дон Эрнандо?
       Тот, не совсем понимая вопроса, ответил:
     – Два. Причем здесь они?
     – Вам следует лишь отвечать на вопросы! –  отреагировал дворецкий.
     – Один принадлежит супруге, как приданое, а один ваш? Так?
     – Ну, так!
     – Замок супруги больше вашего и охотничьи угодья относятся к нему? Верно?
       Тот, молча кивнул.
     – Далеко охотились? – спросила вдруг Уррака.
     – В горах, – все больше недоумевая, ответил рикос омбрес.
      – Много дичи добыли?
      – Да, так, кое-что.
     – Сколько с вами было слуг и воинов? – Уррака задавала вопросы, иногда согласовывая их с принцессами.
     – Двадцать друзей и около двух десятков слуг и егерей.
     – Охотничьих трофеев хватит, наверное, на несколько недель? – предположила она.
     – Да хватит, – односложно произнес обвинитель.
     – Хорошо, у меня пока нет к вам вопросов.
       Дворецкий знаком велел дону Эрнандо сесть на место.
     – Донья Альба, вам вопросы задаст принцесса Хуана Наварская, супруга принца Одо и гостья его императорского величества, – сообщила неожиданно для совета принцесса Уррака.
       При этом имени обвиняемая вздрогнула и облегченно вздохнула. Этого никто не заметил, а сама донья мысленно возблагодарила Бога. Она не знала, кто эти красивые женщины, но много слышала о принцессе Хуане.
     – У вас есть дети? – прозвучал спокойный голос принцессы.
       Донья Альба поднялась со скамьи, но она жестом велела отвечать сидя. Такого еще не было, и дворецкий вопросительно глянул на императора. Альфонс, молча кивнул, разрешая ответчице сидеть.
     – Двое сыновей и одна дочь, ваше высочество, – ответила донья на вопрос принцессы.
     – Сколько им лет?
     – Старшему Хуану – двенадцать, дочери Аделаиде – десять и младшему Луису – пять.
       Отвечая на вопросы о детях, лицо подсудимой озарила улыбка.
     – Ваш брат – доблестный воин!
     – Да, он такой!
     – Знал бы, что вы в беде – был бы здесь!
       Вероника своими словами успокоила донью, и та уже отвечала ровным голосом.
     – Я не сообщала ему, у него много дел под Валенсией.
     – В тот день, когда вас обвинили в неверности, много дичи привез супруг с охоты? – задала принцесса, казалось бы, посторонний вопрос.
     – Он охотился три дня, но приехал без единого трофея. Я вынуждена была дать указание перебить половину домашней птицы, чтобы накормить его воинство.
     – Чем объяснил?
     – Ничем! Не счел нужным.
     – Он пренебрегает вами, ведь вы хозяйка замка и домашнего очага?
     – Несколько месяцев назад, его словно подменили, да и замок он давно считает своим. Хотел, чтобы я передала его ему в присутствии нескольких свидетелей и подписала дарственную, но я отказалась.
     – После этого и начались ваши неприятности с супругом?
     – Да.
     – Понятно. К вам вопрос, славный сеньор Эрнандо, – подчеркнуто дружелюбно спросила Вероника у оскорбленного супруга доньи:
     – Вы говорили, что кое-что подстрелили: куда делись ваши трофеи?
     – Мы в лесу их и съели – людей-то много.
     – Странно, я думала, что охотятся, чтобы обеспечить семью едой! Ну, да это ваше дело!
     – Неудачная была охота.
     – За три дня вы не убили ни одной косули, горного барана или другой живности? Опустели леса?
     – Повторяю, неудачная была охота!
       Спокойные слова принцессы раздражали дона Эрнандо, а она, видя это, пыталась вывести его из равновесия.
       В совете сановники и вассалы императора переглядывались, не совсем понимая подобного ведения суда. Все привыкли, что обвинитель, в особенности, если это муж, высказывает свои претензии, и, если жена не может на них ответить и объяснить свое поведение – ее признавали виновной. А тут о детях, охоте, замке. Но дворецкий, заметив недоумение у присутствующих, поднял успокаивающе руку, а Вероника, не обращая внимания на реакцию, продолжала задавать вопросы.
     – Не могли бы вы все же сказать, в каком месте стали столь скудными запасы дичи? Многим присутствующим будет интересно! Зачем им зря терять время, охотясь в тех местах.
       Совсем сбитый с толку, дон Эрнандо занервничал, и бросил на принцессу гневный взгляд.
     – Не смотрите так, я вас не боюсь! – впервые в голосе принцессы прозвучали холодные нотки. – Вы стоите перед его императорским величеством и советом королевства, не сверкайте глазами. Вам хочется, ни много ни мало, как отнять жизнь у матери ваших детей – так отвечайте на вопросы! Докажите свою правоту!
     – По нашим законам, мне ничего не надо доказывать.., – начал, было тот.
     – Надо! Представьте, что подобное произошло бы с вашим отцом, и, много лет назад, он обвинил бы вашу мать. По законам, о которых вы говорите, ее приговорили бы к позору и смерти. Смогли бы вы жить с этим? Как бы вы относились к убийце самого дорогого для вас человека? Как будет жить с этим ваш наследник, инфант Хуан? Что ему делать в дальнейшем с вами, если вы не докажите сейчас вину его матери, а мы, закрыв на это глаза, приговорим ее к смерти? Раз уж вы так оскорблены, и хотите справедливого суда – докажите свою правоту. Но хочу предупредить, даже если бы донья Альба, не была сестрой известного героя Испании, дона Альвара Сальвадореса, в этот раз, на этом суде восторжествует истина. Повторяю вопрос: назовите место вашей охоты, где нет дичи? Возникает сразу еще один: чего же стоят ваши егеря, не подготовившие вам место для ее проведения?
       Присутствующие переглянулись, но, помня, кому обязаны спасением на пиру, не решились на открытую реакцию.
      Опешивший дон Эрнандо немало был наслышан о принцессах, поэтому, перестав бросать гневные взгляды, промямлил:
      – Лес у Большой пропасти. В тот момент, когда мы там охотились, дичь куда-то исчезла.
     – Странно! – отреагировал дворецкий. – Мои земли прилегают к вашим, не в моем ли лесу вы охотились?
     – Мы были в моих угодьях! – нервно ответил дон Эрнандо.
     – Точнее, вашей супруги! – жестко уточнила Вероника.
     – Ну да, моей супруги.
     – Дон Мануэль, действительно ли так скудны стали леса у Большой пропасти?
     – Нет, ваше высочество. Там всегда много зверья, – пожал тот плечами. – В особенности оленей, косуль и вепрей. В горах горные бараны и козлы так бодают друг друга, что всегда слышен стук рогов.
     – Ясно! – заключила Вероника, и тут же спросила. – Какого позора вы просите у суда императора для своей супруги?
     – Оскорбление меня, как супруга, верного подданного императора Испании, может искупить ее полный позор, презрение окружающих и смерть!
       Дон Эрнандо заметно нервничал, и столь жесткими требованиями у неверной супруги, пытался сам себя успокоить.
     – Я повторяю, простой вопрос: какой именно позор вы считаете справедливым?
     – Голую провести по улицам Бургоса а, затем, забить камнями! – зло бросил рикос омбрес.
       Принцессы содрогнулись от жестокости, некогда любимого доньей Альбой, человека.
     – Вы так унижены, что кроме ненависти к матери своих детей, ничего не испытываете?
     – Я прошу справедливого императорского суда!
     – Вы знаете, что донья Альба носит под сердцем вашего ребенка?
       Такое известие привело многих из присутствующих, и саму Урраку с Альфонсо в смятение. Сама же донья, сидя в полуобморочном состоянии, смотрела на принцессу недоумевающими глазами полными слез. Она никому не говорила о своей беременности.
     – Моего ли? – цинично отреагировал рикос омбрес. – Дитя своего позора я знать не желаю! Позор и смерть: – это все что я прошу от своего сюзерена для неверной супруги!
     – Вы требуете смерти уже двум особам: своей супруге и вашему родному ребенку.
     – Повторяю, не моему, а Бог весть чьему!
     – Не упоминайте Бога, он может наказать за подобные поступки. Прошу всех присутствующих запомнить требования потерпевшей стороны, – подчеркнула принцесса. – Дон Эрнандо просит справедливости, которая, по его мнению, выражается в казни жены и ребенка, которого она носит. Мы надеемся, что императорское величество примет просьбу верного вассала к сведению.
       Вероника еле сдерживалась, но, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, довольно продолжительное время, что-то говорила императору и его сестре. У Альфонса от ее слов несколько раз менялось выражение лица. В какой-то момент, спокойное, и, казалось, даже равнодушное, оно неожиданно приобрело жесткое выражение. Выслушав принцессу, он подозвал дворецкого и, о чем-то распорядился.
       Дон Мануэль, опять предоставив слово принцессе Урраке, вышел наружу, но вскоре вернулся.
       Сестра императора продолжила:
      – Мне было поручено его императорским величеством, изучить иск дона Эрнандо. Донья Альба принадлежит к древнему роду, и я отнеслась к делу несколько по-иному, чем поступают обычно в таких случаях. Я опросила некоторых подданных сеньора, их имена называть не буду. Довожу до сведения вас, ваше императорское величество, и вас, достойные сеньоры, члены совета, истинную суть этого дела. Сеньор, требующий смертной казни своей беременной супруге, матери его детей, пребывает в непонятной связи с доньей Лаурой, вдовой главного ловчего дона Хосе Луиса. Как известно, достойный дон Хосе погиб в позапрошлом году от клыков вепря. Мы знаем, что донья очень богата. После его гибели, спустя небольшое время, дон Эрнандо, стал бывать у доньи Лауры. Причина нам неизвестна, но именно с этого времени он стал придирчив и подозрителен к своей супруге. На охоту сеньор в тот раз не выезжал вовсе, а пробыл три дня в замке доньи Лауры, о чем доказывает, не только свидетельствования части слуг, но и отсутствие хотя бы одного охотничьего трофея. Мне известно, что он с доньей Лаурой гуляли, пили, а, вернувшись домой, дон Эрнандо, увидев сказителя-романсеро, обвинил жену в неверности.
     – Это не так, ваше императорское величество! – вскричал огорошенный истец.
     – Почему же? Хотите подробности? Принцесса Хуана может их сообщить. Она знает, как вы насиловали девушек супруги, пригрозив, что убьете каждую, кто не подтвердит ваши слова.
     – И заставил слуг давать ложные показания, пообещав и их дочерей изнасиловать и запороть до смерти, – эти слова уже принадлежали принцессе Изабэлле. Используя, по просьбе Вероники свои способности, она увидела все гнусности «уважаемого» дона Эрнандо.
     – Ложь! Клевета! – опять не выдержал дон Эрнандо. – Откуда вам могут быть известны подробности, если они боятся против меня слово сказать?!
     – У доньи Лауры есть сын, семи лет отроду. Если б вам все удалось, как вы поступили бы с ним? Женили на Аделаиде, или даже убили?.. – Оллана решила спровоцировать подонка, чтобы тот потерял контроль, но дворецкий прервал ее.
     – Прошу прощение, ваше императорское величество, ваше высочество, нельзя обвинять в том, что не относится к делу и не доказано!
       Альфонс, предостерегающе приподнял палец, соглашаясь с ним.
     – Да, ваше императорское величество, прошу оградить меня от столь чудовищных обвинений! – Воодушевленный столь неожиданной поддержкой, произнес дон Эрнандо. Хороший вояка, но никчемный интриган, он завершил, не совсем задумываясь над словами: – Об этом никто не мог знать, потому что… – поняв, что проговорился, он запнулся, пытаясь найти слова, но император спросил вкрадчиво:
     – Почему?..
     – Потому, что я об этом никому не говорил… то есть, я не думал… – пролепетал уже истец и замолчал. В зале повисла тишина.
       Донья Альба, продолжая пребывать в полуобморочном состоянии, все же понимала происходящее. Ее щеки пылали от стыда, и она уже не смотрела с надеждой в сторону супруга. 
     – Вы правы, чудовищные обвинения! – только и изрек император и кивком головы предложил продолжить принцессе Оллане. Атлантка закончила мысль, которую мог сказать и сам император.
     – Как должна себя чувствовать ваша жена, если некогда любимый ею человек, отец ее детей, возвел на нее такие оскорбительные и лживые обвинения. И все, ради денег! – Она презрительно улыбнулась.
     – По нашим фуэрос я прав! И я обвиняю!.. – сорвался дон Эрнандо на крик. Он уже пришел в себя от своего фиаско и отчаянно пытался выкрутиться из сложной ситуации, которую сам и заварил.
       Вошел охранник и, что-то прошептал дворецкому, вернувшемуся минут десять назад. Дон Мануэль передал услышанное императору. Альфонс в свою очередь, через Урраку сказал несколько слов принцессе Хуане.
     – Вы настаиваете на обвинении и по-прежнему требуете сурового приговора? – спросила принцесса Уррака.
     – Настаиваю! Фуэрос империи на моей стороне! – самоуверенно кивнул тот.
     – Хорошо, сейчас мы получим некоторые разъяснения вашим словам и моим собранным сведениям от первого лица.
       В зал заседаний императорского совета, вошла миловидная женщина. При виде стольких высокопоставленных сановников, она на секунду растерялась, но, взяв себя в руки, поклонилась императору и членам совета. Это была донья Лаура.
       Присутствующие хорошо ее знали. Она красива, своенравна и отличалась жестким характером. Увидев донью Альбу и дона Эрнандо, вдова поняла причину своего присутствия на совете. Так случилось, что вдова приехала в Бургос просить императора, стать опекуном ее малолетнего сына Густаво, и, этот вызов был для нее очень некстати. Затею своего кавалера дона Эрнандо о разводе, она хорошо знала, но не одобряла. По крайней мере, последующие слова принцессы Хуаны, которую она уже видела у императора, повергли ее в шок. Обвинить супругу в измене и требовать ее казни! – такое донья слышала впервые.
     – Знаете ли вы, сеньора, что, прикрываясь охотой, дон Эрнандо проводил время с вами, – после краткого изложения дела дворецким, задала вопрос принцесса Хуана.
     – Он приезжал, но никогда не говорил, что скрывает свой отъезд из родового замка под видом охоты.
     – Вынуждена задать вопрос, который, вам, вдове, царство небесное вашему супругу, не будет очень оскорбительным, но... – Вероника помедлила и завершила, поясняя, – но поможет пролить истину на это дело.
     – Спрашивайте! – тревожно глянув на супруга доньи Альбы, кивнула донья.
     – В каких отношениях вы с доном Эрнандо и знали ли, что, обвинив ложно супругу в неверности, он потребует ей смертную казнь.
       Донья Лаура перекрестилась, но ответила не сразу. Прагматичная женщина взвешивала все за и против. Неудачливый ухажер не послушался ее совета и не выбросил из головы затею о сватовстве. А, главное, не образумился и решил уничтожить свою жену. На такое донья пойти не могла – ей это претило, как женщине. Она не любила дона Эрнандо, и не считала его той соломинкой, за которую нужно хвататься. Три замка и земли, давали ей возможность обеспечить будущее сына. А, если император возьмет на себя опекунство, донье и подавно волноваться нечего. Собственно, и нужда в столь неумном защитнике, отпадает сама собой.
     – Разумеется, не знала! Идти на такое ради нашего брака?.. Нет, это претит моему характеру. Я хорошо знаю и уважаю донью Альбу, но так случилось, что, приехав ко мне в гости, он заночевал. Все остальное получилось само собой. Я вдова, мне горько и одиноко. Но я не хотела разрушать семью и много раз отказывала ему даже в близости. Он гневался, но потом, успокоившись, уезжал. В какой-то момент, на его предложение стать моим мужем, я ответила, шутя: – Стану, когда он будет вдовцом. Мне в голову не могло прийти, что сеньор воспримет это, как мое согласие и станет устранять преграду, то есть свою супругу.
       В последний раз он приехал на несколько дней. Говорил, что сказал жене, будто едет на охоту. Я уже знала, что дон Эрнандо обвинил ее в измене. На третий день после застолья, у нас состоялся серьезный разговор, в котором, я вначале попыталась уговорить, а затем потребовала, снять обвинения против доньи Альбы. Но он взъярился и попытался ударить меня. Охрана выпроводила его вон, и, вот, я, приехав в Бургос к вашему императорскому величеству за покровительством, стою здесь на совете. Мне жаль, что так получилось! Прошу, донья Альба, простить меня за свою слабость!
       Она замолчала.
     – Дон Эрнандо говорил вам о супружеской измене, как о свершившемся факте? – спросила Вероника.
     – Хвалился, что это самый проверенный способ избавиться от неугодной жены. Мы тогда с ним очень поссорились.
     – Почему?
     – Я сказала: это недостойно честного мужчины и, что мне такой муж не нужен.
     – И?..
     – Он начал кричать, и я выпроводила его за стены замка.
     – Понятно! Ваше императорское величество, совершенно ясно, что муж оклеветал донью Альбу Сальвадорес с целью завладеть ее имуществом и получить свободу для следующего брака. Мы помним его слова, когда он требовал позора и смертной казни для супруги! Требовал цинично, обвиняя в том, чего она не совершала! Вам решать, кто прав и чьи слова считать справедливыми.
       Альфонс хмыкнул и знаком дал понять донье Лауре, что она свободна. Когда та вышла, произнес жестко:
     – Прошу простить, донья Альба, за столь неприятный и унизительный суд, но мы восстановили истину – вы свободны! Ты, дон Эрнандо, заслужил казни, той, что требовал для своей жены! Но я не хочу позорить память твоих предков и навечно изгоняю тебя из христианской части Испании. Твой старший сын продолжит род своего деда, ибо ты нищий и лишен чести и права наследовать его! В изгнание, брать с собой что-либо, запрещаю! Только конь, одежда, немного денег и меч. Тебя незамедлительно проводят с другими осужденными к границе Наварры с Франкией, в Сантандер.
       Члены совета молчали, выражая согласие с императором. Даже архиепископ Марк счел за лучшее промолчать. Среди вассалов прошелестел шепот, но никто не выступил в защиту дона Эрнандо. Многие лично знали Альвара Сальвадореса, мужа сестры Химены. Знали и уважали, а те, кто не знал, попросту боялись связываться с доном Родриго де Бивар.
       В заключение, император счел нужным добавить:
     – Мы не ценим и не уважаем наших жен и сестер – матерей тех, для кого все это создается! – он провел рукой вокруг себя. – Все это для наших детей! Но их не будет, если с нами рядом не будет наших любимых женщин. И, когда наши богословы поймут, что те не предмет и не домашняя утварь и, что Матерь Божия дала им равные права с мужчинами, тогда настанет время духовного процветания нашего мира. Все!.. Законы должны меняться! Мы меняемся, и они должны изменяться, отражая интересы наших устремлений! А если нет, то зачем нам такие фуэрос, и, кто тогда мы, если не можем их изменить? Женщины должны быть защищены от подобных извергов, каковым является вероломный дон Эрнандо! Своей императорской властью я приложу к этому все усилия. Запрещаю даже вспоминать об этом вассале в нашем королевстве!
       Суд занял почти весь день. Изрядно уставшие, принцессы решили к вечеру выехать на прогулку за город. Их сопровождали Винченцо и аль-Рашид. Вскоре, присоединился Корнелий Маркус с доном Санчо. Веронике и Оллане от судебных процедур не хватало воздуха. Понимая свое бессилие перед системой, созданной властью господ, Церковью и всеобщим невежеством, они впервые заскучали, каждая за своим временем.


Из книги Прозрачные Миры Валенсии. т. 3.