В России - антирелигиозная революция

Помещаю здесь свой доклад на конференции "Социальность как фактор русской философии", проходившей 21.09.12. в СПбГУКИ, Петербруг, Россия.
В докладе поднимаются вопросы о том, что сейчас происходит в нашей стране в связи с "Пусси Райот" и прочими вещами, что, в свою очередь, вывело меня на тему светской культуры. Стиль доклада академический, но, в сущности, я сказал то, что хотел, надеюсь, что читатели потрудятся и прорвутся сквозь этот стиль к моей мысли. Доклад вызвал интерес.



СВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА В РОССИИ
И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ   


В современной общественной жизни России — на фоне оживления политической борьбы — происходят интересные события. Фактически, их можно назвать антирелигиозной революцией или антирелигиозными выступлениями. Множатся так называемые «кощунственные акции» - вслед за «Pussy Riot» кто-то начинает спиливать поклонные кресты, обливать чернилами иконы, обрушивать официальный сайт Московской Патриархии.


Реакция на эти события общества неоднородна. Большая его часть осуждает «кощунства», хотя степень этого осуждения может быть разной. Однако есть люди, которые с одобрениям относятся к этим акциям, зачастую, это так называемая либеральная оппозиция.


Безусловно, любое хулиганство нетерпимо и должно быть наказано. Здесь, правда, возникает еще вопрос о том, насколько адекватно уголовное наказание «Pussy Riot» за их проступок. Сегодня, все-таки, все больше растет понимание, даже среди тех, кто их осуждает, не говоря уже о многочисленных политиках и деятелях культуры за рубежом, что уголовное наказание — это явный перебор.   


В хулиганстве ничего хорошего нет, но хулиганство это может восприниматься в разных контекстах. Один контекст предлагает нам сама РПЦ — на нее совершаются атаки, которые она должна отбить. Однако есть и другой возможный контекст, который многим сегодня — и автору доклада в том числе — представляется более обоснованным.



В первые десятилетия XXI века в России происходило активное взаимодействие государства и РПЦ, настолько активное, что некоторые наблюдатели называли его сращиванием. Введение, пусть и на добровольной основе, в школах курса «Основы православной культуры», учреждение в армии института капелланов, то есть, священнослужителей, состоящих на государственном жаловании, (правда, речь шла не только о православии, но и исламе и буддизме), попытка, вызвавшая резкое сопротивление РАН и поэтому пока неудачная, РПЦ ввести  специальность «теология» в перечень специальностей ВАК. Все это сопровождалось соответствующим информационным фоном, изображением деятелей РПЦ в исключительно позитивном свете и т.д. Мало кто при этом знал, что оборотной стороной такой политики были фактические притеснения  тех конфессий, которым не повезло попасть в число «элитных», то есть традиционных.


Особая ситуация — но тоже весьма показательная — сложилась в Чеченской Республике, руководство которой уже давно взяло курс на демонтаж светских основ российского государства. Здесь ислам не только активно и официально преподается в школах, но внедряется в жизнь — алкоголь в республике не продается, женщины ходят в платках, на публичных мероприятиях они садятся отдельно от мужчин, представители исламского духовенства занимают государственные должности.


Заметим при этом, что описанная выше стратегия нарочитой поддержки традиционных религий воспринималась обществом как нечто данное, как норма, как то, что сложилось само собой. Именно поэтому «кощунственные акции» 2012 года разразились для большей части россиян как гром среди ясного неба и вызвали у них рассуждения типа того, что это хулиганы, что они бесятся с жиру и т.д.


Но, правда, по всей видимости, в другом — перед нами очень, конечно, варварские по форме, но настойчивые попытки оказать сопротивление сложившейся в начале XXI века практике «мягкого воцерковления» всего общества. Россияне не хотят, чтобы их оптом записывали в православных или еще куда-то бы то ни было, они хотят сами решать, в кого и во что верить и верить ли вообще. Наконец, не будет преувеличением сказать, что эти люди отстаивают одно из базовых положений Конституции России, в соответствии с которым в нашей стране ни одна религия не может быть государственной.



От этих актуальных и почти политических событий можно перейти к более глобальных проблемам. Сейчас, как известно, дело «Pussy Riot» - и последовавшие за ним события — активно обсуждаются российским обществом. Причем уровень этого обсуждения разный, и можно только приветствовать тех деятелей культуры, которые, уходя от мелкого выяснения отношений, ставят глубокие вопросы. Писатель Дмитрий Быков, например, говорит, что нужно обсуждать тему светской культуры в России. Крайне интересно высказалась директор издательства «Новое литературное обозрение» И. Прохорова (http://www.echo.msk.ru/blog/iprokhorova/916528-echo/), указав на то, что в России, по сравнению с Западной Европой, светская культура и гражданское общество традиционно слабы, поэтому и вышло так, что сегодня их отстаивают хулиганы. Автор доклада полностью согласен с этим положением. В сущности, многие исследователи (см. деятельность Российского Гуманитарного Общества и журнала «Здравый смысл»), занимавшиеся данной проблемой еще до 2012 года, пришли к тем же выводам, просто именно сейчас они обретают новую актуальность.
Итак, российская светская культура обладает слабой структурированностью. Светские ценности (и организации, которые их защищают) почти не имеют в нашем обществе авторитета. Это и неудивительно, ведь, если подумать, российский опыт жизни в условиях этих ценностей не превышает и половины столетия.


Итак, вспомним историю.      



Начать нужно с того, что сразу отмести иногда встречающиеся в радикальной либеральной среде стереотипы о том, что русский человек по своему характеру якобы не нацелен на свободу, в частности, на свободу совести. Это не так, и здесь можно указать на долгую — начиная как минимум с XVII века — традицию русского сектантства. Его представители боролись и с государством, и с официальным православием за свою свободу, а ведь именно с этого и начиналось светское государство на Западе.    


Другое дело, что в Европе и США такая борьба довольно быстро привела к институциональным изменениям — к принятию свободы совести как одного из базовых юридических принципов. В России это произошло значительно позднее, а, если говорить об укоренизации этих положений в общественной жизни, то этот процесс не закончился до сих пор.   


В чем причины такой ситуации? Они для всех очевидны. Общая отсталость России, ее периферийное положение по отношению к Европе, наличие самой большой в мире территории, что диктовало авторитарные формы правления и, как следствие, унификацию в сфере религии и т.д.


В Российской империи вплоть до 1905 года существовал закон, в соответствии с которым у гражданина, крещеного в православной церкви и вдруг перешедшего в другую веру, отнималось имущество и дети. Так что те, кто сегодня говорит о возвращении к «идеальным» дореволюционным временам, должны ближе с ними познакомится и понять — были ли они в самом деле такими идеальными?


Крайне показательное в этом смысле историческое событие начала XX века — Религиозно-философские собрания 1901-1903 гг. На них представители интеллигенции ставили перед церковной иерархией вопрос о репрессивном указанном выше законе. Иерархи (в том числе митрополит Сергий Старогородский, тот самый, который станет во времена Сталина Патриархом) отвечали, что этот закон отменять не следует. В конечном итоге, он был отменен Николаем II, когда он принял манифест о гражданских свободах 19 октября 1905 г. Заметим, что сам император не хотел его принимать, это было сделано под давлением революционных выступлений того времени.


Россия жила в условиях свободы совести десять лет, после чего в 1917 г., как известно, к власти пришли большевики. Говоря о советском периоде нашей истории в свете проблематики свободы совести, мы сталкиваемся с поразительным парадоксом. Странным образом, атеистическая, жестко антирелигиозная идеология и практика Советской власти сама по себе (включенная в контекст марксизма, конечно) превратилась в своеобразную квазирелигию. Здесь впору поражаться тому, как импульс западноевропейского свободомыслия, отразившийся и в философии К. Маркса и Ф. Энгельса, проник, словно луч, в сложный восточно-европейский материал (и азиатский, конечно) и исказился, став чуть ли ни собственной противоположностью.  Это можно сравнить с известным анекдотом о том, как некий человек, не знакомый с цивилизацией, приобрел себе телевизор и стал его смотреть, но электричества у него при этом не было, он видел темный экран.   


Конечно, большевики, все-таки, развивали в России светскую культуру — пропагандировались ценности гуманизма, научного познания, искусства, освобожденного от религиозных оков. Но все это требовало специфической «упаковки» в виде партийной идеологии и тоталитарного давления, без которой развитие светской культуры в России было бы невозможным. В конечном итоге, высокие слова о гуманизме и науке окончательно обессмыслились. Тоталитарная упаковка была отброшена в 1991 г. и, казалось бы, дальше из этого кокона должна была вылететь бабочка светской культуры. Она и вылетела, но — крылья ее не расправились до конца. 


Что произошло в 90-е гг.? Когда СССР перестал существовать, то образовалась некая «пустота» в духовно-мировоззренческой сфере нашего общества, о чем все тогда говорили и писали. Советская идеология окончательно ушла в прошлое, но что дальше? В 1996 г. президент Б.Н. Ельцин заявил, что в России нет национальной идеи. Никто в то время не почувствовал парадокса — как же так, Конституция принята, а национальной идеи нет? Выходит, главный документ страны не воспринимался как родившийся из определенного общенационального консенсуса по поводу главных ценностей, так, как это было в США и революционной Франции?


Проблема здесь, конечно, заключалась в том, что базовые положения Конституции были просто заимствованы из аналогичных западных источников. Россия, как и во времена реформаторов Петра I и Александра II, снова натыкалась на противоречие — западные схемы «накладывались» на периферийно европейскую страну, с изначально неизвестным результатом. Впрочем, сейчас мы не будем вскрывать столь сложную историческую и культурологическую проблему.


Для нас важно другое. Тогда, в 1990-е годы, российская элита должна была осознать, что ей следовало делать ставку на пропаганду, внедрение ценностей светской культуры и гражданского общества, то есть всего того, что и было записано в Конституции. Искать национальную идею было не нужно, то, что искали, как это часто бывает, лежало под рукой. Однако момент тогда был упущен (стоит, правда, признать, что государство в то время зачастую занималось более важными и актуальными для общества проблемами, до духовности руки не доходили).    


Что же касается XXI века, то в это время элита, осознав сложность данной проблемы, увидев, что, активно пропагандируя светские ценности, она окажется в довольно неблагодарной и непопулярной роли проводника западных ценностей, она, в конечном итоге, пришла к стратегии мягкого насаждения традиционных конфессий, о чем уже говорилось выше. При этом закладывалась мина замедленного действия — противоречие между Конституцией и реальной жизнью, - мина, которая и взорвалась на наших глазах.



Что может сделать современная Россия, научное сообщество, политики, деятели культуры для того, чтобы ускорить процесс секуляризации, для того, чтобы досадное противоречие между Конституцией и нашей реальной жизнью было разрешено?


Кто-то, конечно, может думать, что данное противоречие следует разрешать не через усиление светскости, а, наоборот, религиозных традиций, прежде всего, православия. Эта точка зрения сегодня популярна, возможно, она имеет своих сторонников и в политической элите.


Однако давайте сразу ответим на этот важный вопрос. Стратегия «ресекуляризации» невозможна. То, что граждане России (и других стран, в том числе и западных) могут увлекаться религией, совсем не означает того, что они мечтают жить в «православном Иране». Мы все — современные люди, и понимаем, что возвращение к Средневековью невозможно и не нужно. Это осознают не только довольно прохладные к религии европейцы, но и совсем по-другому к ней относящиеся американцы. Если арабы, выносящие смертный приговор человеку, который всего лишь написал антииламские стихи, могут позволить себе игнорировать сложнейший исторический опыт человечества, то мы себе этого позволить не можем. Намеренно вернутся из свободы в  несвободу — предприятие почти невыполнимое. Этому противоречит наше воспитание, наш социокультурный стиль, всё.       


Поэтому проблема остается — как актуализировать в России светскую культуру?


Здесь перед нами и возникает тема отечественной философии.


Возникает она по той причине, что в современной России крайне распространен следующий стереотип — светскость больше характерна для Запада, в нашей культуре ее почти не было. Таким образом, мировоззренческое противостояние светский — религиозный превращается в политическое противостояние западный — российский («чужой» - «свой»). Причем разделять этот стереотип могу самые противоположные силы — православные с одной стороны, и радикальные либералы с другой. Данное представление является неверным (о чем мы упоминали выше), больше того, оно крайне опасно. Фактически, в угаре борьбы, Россия лишает серьезных национальных исторических корней собственную Конституцию. Говорят, что она навязана нам Западом, забывая при этом, что ее положения, в сущности, совпадают с теми идеями, за которые боролись декабристы в 1825 году.


В силу всего этого, главное, что нам нужно сейчас делать для того, чтобы спасти светскую культуру, Конституцию (а заодно и либералов, которые традиционно  являются сторонниками светских ценностей) — это проводить стратегию коренизации, которая означала бы открытие и акцентирование в российской истории и культуре тех аспектов, которые вели Россию к ее современному республиканско-демократическому светскому состоянию. Опять-таки, эти аспекты есть, хотя, конечно, если сравнивать их с западными, они окажутся не такими масштабными.


Только проводя такую стратегию, мы сможем выйти из сложившейся ситуации. Только рассказывая детям в школах и студентам в университетах о том, что в России на протяжении всей ее истории были люди, стремившиеся к свободе (в самых разных сферах), мы сможем двигаться к формированию новой России. Среди исторических примеров могут выступать и уже упомянутые выше русские сектанты, и философы Просвещения, и декабристы, и русские писатели, которые вели тяжелые бои с царской и церковной цензурой, а среди них, как отдельная гигантская фигура — Лев Толстой (о котором мы еще поговорим). 
Конечно, свое значимое место в этом мире отечественной истории и культуры, который нам следует открыть заново, занимает и российская философия. Необходим ее анализ в ракурсе проблематики светской культуры.


Нам могут возразить, что, по общепринятому мнению, для русской философии характерен повышенный интерес к религии, иногда она может вообще превращаться в богословие. Это верно, и никто не собирается понижать значимость российской религиозной рефлексии. Но, во-первых, далеко не все русские философы мыслили религиозно, а, во-вторых, если говорить о XIX-XX вв., то, как правило, даже представители «религиозного Ренессанса» выходили за рамки традиционного христианского вероучения, и значит, относились по факту к светской культуре.               


Современное российское общество, к сожалению, совсем забыло русское Просвещение (связано это во многом с неуклюжей советской пропагандой). Если Бердяева еще читают, то Радищева (не имея в виду школьной программы) — почти нет. Между тем, именно в это время русские мыслители вводили и обосновывали западные ценности гуманизма и свободы совести «на отечественной почве».


Крайне интересна в этом смысле фигура В.Н. Татищева, которого все помнят как историка и почти не упоминают как философа. Между тем, в своем «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ» он прямо поддерживает реформы Петра I и процесс секуляризации, который был связан с этими реформами. Опираясь на западную философию, Татищев писал, что в жизни человека есть два закона. Один — письменный, данный в Библии, другой — естественный, вложенный богом в человека при рождении. Формулировка естественного закона такова: «Люби себя самого с разумом» (см.: Татищев В.Н. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ. - М., 1887). Философ намекал, что время письменного закона проходит вместе с Московской Русью. Безусловно, «естественный закон» Татищева — ценностная основа светской культуры, не устаревшая по сей день.


Но главным деятелем русского Просвещения был, конечно, А.Н. Радищев. У современного россиянина эта фамилия ассоциируется с названиями улиц и с трудно читаемым текстом «Путешествие из Петербурга в Москву» из школьной программы. Однако если мы присмотримся к наследию этого великого русского писателя и философа, то поймем, что его мысли — бесконечно актуальны сегодня. Все «Путешествие» пронизано пафосом либеральной свободы, в том числе и свободы совести. Радищев же — в связи с крепостным правом — ставил вопрос о том, что русский человек не готов к свободе, ему нужно пройти еще долгий путь к ней. Таким образом, перед нами не просто пропаганда просветительских ценностей, но и «дорожная карта» по их укоренению в нашей стране.


Также школьные и вузовские учебные программы должны, по-видимому, делать особый акцент на восстании декабристов и на их политической философии. Остается только удивляться тому, что интерпретация этого восстания как чуть ли ни очередного дворцового переворота, которому не стоит уделять много внимания, эта интерпретация сегодня может попадать в пространство официальной науки. Каждый грамотный россиянин должен прочесть «Русскую Правду» П. Пестеля, в котором дается первый крупный проект русской республики. 


В рамках обсуждаемой нами проблематики нельзя пройти мимо так называемого «демократического лагеря» в отечественной литературе, публицистике и философии. Конечно, советская пропаганда и здесь оказала медвежью услугу, превратив Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского, В.Г. Белинского, А.И. Герцена и других в мало кому понятные ярлыки. Кроме этого, нужно признать, что представителей этого лагеря больше волновала тема социальной справедливости, чем гуманизм и секуляризация (что и отразилось потом в деятельности их последователей большевиков). Но, все-таки, и здесь мы можем найти серьезные заделы по светской культуре.


Это роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?», тоже не очень любимый современными школьниками. Но обратите внимание на то, что знаменитая теория разумного эгоизма (между прочим, повторяющая постулат Татищева) — есть основа для модели светского поведения. И в этом смысле она сегодня, быть может, ближе к нам, чем некоторые пассажи Ф.М. Достоевского. 


Современный человек парадоксален — он ведет себя как «разумный эгоист», но при этом говорит о православной духовности. Не проще ли интегрировать себя и признать открыто исходный принцип своих действий? В этом ему может помочь в том числе и роман Чернышевского.


Реинтерпретации и реанимации подлежит также и наследие В.Г. Белинского, сказавшего, как известно, немало слов в защиту светской культуры. В советские времена часто ссылались на знаменитое письме Белинского Н.В. Гоголю, в котором литературный критик жестко (подчас — инвективно) критиковал последнего за увлечение православием. Современные студенты почти не знают об этом письме, о чем приходится только сожалеть. Интересно и то, что, если бы Белинский написал и опубликовал его сегодня, на него наверняка подали бы в суд за оскорбление чувств верующих людей.



Анализируя русскую философию, нам, конечно, сложно ограничить свое внимание только теми, кто писал собственно философские тексты. Общепризнанно, что рефлексия о мировоззренческих вопросах в нашей культуре происходила не только в философии, но и в искусстве, а особенно в литературе. Кроме этого, культурная значимость русской классической литературы оказалась намного больше, чем философии, поэтому имеет смысл поговорить и о ней.


За невозможностью обсуждения всех великих классических поэтов и писателей  того времени, мы остановимся на писателях с поистине мировым именем — Ф.М. Достоевском и Л.Н. Толстом. Поскольку ни того ни другого, по сути, нельзя назвать апологетами светской культуры, задача нашего анализа несколько меняется — мы просто хотим выяснить, какую роль сыграло их творчество в плане процесса секуляризации отечественной культуры. 


Эта роль противоречива. Можно сказать, что как писатели они — объективно — были частью светской культуры и развивали ее, хотели они этого или нет. Описывая жизнь своих героев, любовь, конфликты, поиски смысла жизни, они воспроизводили тот в целом секулярный стиль жизни, который был характерен для России второй половины XIX века. Однако как мыслители они относились к светской культуре, скорее, критически.


Особенно это характерно для Ф.М. Достоевского. Ведь если говорить об идеологии его романов — знаменитого «пятикнижия», - то она заключается в простом постулате, что светская модель поведения невозможна. Именно об этом написан роман «Преступление и наказание». Достоевский, который видел, что в России его времени, фактически, сформировался разрыв между светской культурой городов и религиозной культурой крестьянства, встает на сторону последнего (хотя сам принадлежал к первой). 


Почему Раскольников совершает преступление? Потому что он слишком оторвался от религиозных основ своего народа, к которым он и начинает приходить уже в конце романа. Эксперимент Раскольникова — это эксперимент, который призван выяснить, жизнеспособна ли светская этика. Достоевский выносит ей свой приговор — все, к чему она может привести, это преступление. Та же линия продолжается, только усиленная, и во всех остальных его романах. В «Бесах» она доходит до истерического предела — оторвавшиеся от почвы интеллектуалы сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, выдвигают тоталитарные проекты будущего человечества. 


Если учесть все вышесказанное, то приходится признать, что влияние некоторых аспектов творчества Достоевского на наших детей и юношей — не всегда оптимальное. Рождаясь в светском государстве, они читают книги, которые пытаются убедить их в том, что светская культура — это зло.


Все это, безусловно, не направлено на то, чтобы отрицать великую литературную и духовную ценность произведений нашего классика.   



Ситуация с наследием Л.Н. Толстого не так однозначна. Опять-таки, вряд ли кто-нибудь будет сомневаться в том, что великие романы «Война и мир» и «Анна Каренина» были написаны в контексте светской культуры. Однако «поздний Толстой», создавший собственное религиозное учение, как известно, часто высказывался в резко критическом духе о секулярном мире — он был недоволен увлечением техническими открытиями, сомневался в пользе таких искусств, как балет и опера, в целом, ставил неутешительный диагноз всему современному человечеству.   


Тем не менее, этот же «поздний Толстой» проделал огромную интеллектуальную работу по разоблачению традиционного христианства, что отразилось в его работах «Исследование догматического богословия» и других, которые в свое время вызвали огромный резонанс в обществе, в результате чего классик литературы и был отлучен от церкви в 1901 г. Между прочим, в современной России эту часть жизни Толстого принято замалчивать, лишний раз о ней не упоминать, видимо, чтобы не портить имидж современной РПЦ.


Фактически, то, что начал Толстой, было похоже на русскую Реформацию, ту самую, которая пробивалась в нашем сектантстве, но так и не нашла себе выхода. Впрочем, и Толстой в этом своем деле потерпел неудачу, и не столько потому, что в 1917 г. к власти пришли большевики, сколько потому, что Реформация в XX веке, все-таки, была уже исторически неуместна.


Представляется, что, несмотря на всю свою противоречивость, философско-публицистическое наследие Толстого также требует реанимации и реинтепретации. Молодое поколение россиян имеет право знать, как именно великий писатель рефлексировал свой уход из церкви и ее неприятие.


В целом, автор доклада призывает взглянуть на нашу классику XIX в. под этим новым углом зрения, в плане развития секуляризации, и тогда, возможно, произойдет определенная переакцентировка нашего читательского внимания — с «экзистенциально тяжелого» Достоевского на «более легких» А.П. Чехова, И.С. Тургенева и других. Впрочем, разговор об этом еще только начинается.      



Проделанный анализ, конечно, является недостаточным. Но это и не входило в наши цели. Цель заключалась в демонстрации того, что проблематика светской культуры в России действительно актуальна, что данная культура и ее противоречия имеют свой исторический генезис, наконец, что одним из рецептов ее спасения может быть обращение к отечественному философскому и в целом культурному наследию.


Современный молодой человек оказывается на мировоззренческом перепутье. С одной стороны перед ним — светская культура, которая может показаться ему сведенной к потреблению, к духовной деградации и т.д. С другой стороны перед ним — религиозная традиция, зачастую представляющаяся «позитивной противоположностью» секулярным институтам.      


Однако этот молодой человек должен знать, что, возможно, истинное положение вещей не таково, как ему представляется. Смысл жизни, который дает религия, далеко не всегда для него приемлем, поскольку данный смысл требует фактического отказа от личной свободы. А светская культура далеко не всегда включает в себя только потребление и развлечение. В ней есть еще и другое, то, что, на первый взгляд, может остаться незамеченным: прекрасные художественные образы, философские и научные ответы на вопрос о смысле жизни, безусловное уважение к человеческой личности. Все это есть — нужно только присмотреться.