Автобус

               
Я стою на остановке и из-под капюшона наблюдаю за людьми рядом со мной. Я уже считаюсь здесь резидентом, ведь стою минут так на пятнадцать или двадцать дольше остальных и потихоньку начинаю терять надежду куда-то сегодня уехать. Слева от меня стоит девочка лет пятнадцати. Для своего возраста она весит чересчур много. Наверное, стрелка на весах уже перевалила за отметку в восемьдесят и меня удивляет то, как у нее получилось надеть на себя такие узкие джинсы. Ее губы полностью не скрывают зубов, этот признак бессознательно вынуждает проводить параллель между ней и лошадью. Родителям не надо было даже шить ей костюмы на детские утренники. Она достает из кармана пачку Marlboro и демонстративно закуривает. Не думаю, что она может позволить себе такое дома, но сейчас она «трахает нормальность» и своим внешним видом насилует мое чувство прекрасного.
-Как ты влезла в эти джинсы, тварь? – спрашиваю я и быстро забегаю в остановившийся автобус.
Двери закрываются. Через запотевшее стекло можно разглядеть мой средний палец.
Доведя до конца свой шовинистский ритуал по унижению несовершеннолетних, я  передаю деньги за проезд, стоя на остановке, я, наверное, пересчитал их раз пять или шесть. Я чувствую себя каким-то уязвимым в данный момент, боюсь услышать обвинение от водителя  в том, что я заплатил неточную сумму и страшнее всего, если я заплатил меньше. А вдруг это его разозлит? Он достанет из-под сидения  монтировку или какой-то ключ и потом начнет вытаскивать меня из автобуса. Я стану сопротивляться (хотя глупо сопротивляться человеку с монтировкой), упаду на землю, он начнет на меня орать и сломает мне ноги или локоть, не знаю, почему локоть, но мне кажется, что он попадет по нему, когда я буду закрывать лицо руками. Потом он кинет мне мои деньги в лицо, скажет, что я позор для нашего общества или просто обзовет «п**ором».
Стоя посередине, на равном расстоянии от переднего и заднего выхода, я не смогу  достать до кнопки «STOP» и нажать на нее. Теперь, когда захочу выйти, мне придется выкрикивать. Обычно перед этим я собираюсь, потому что не хочу крикнуть как-то пискляво, ведь окружающее могут начать хихикать. Потом мне надо будет протискиваться через всех пассажиров, которые будут делать удивленные лица, будто я нарушаю закон, выходя на своей остановке, и неохотно начнут расступаться. Обычно люди в автобусе теряют индивидуальность, они похожи  на куски мяса, которые по инерции болтаются в разные стороны, это напоминает туши на скотобойне.  Большинство пассажиров ездят на этом автобусе каждый день, но все равно они все всматриваются в окна, будто они потеряли решение своих проблем на этом маршруте, а может они хотят найти «формулу успеха», которая будет написана на стене одного из зданий. Каждый, кто сидит у окна и смотрит на дорогу, становится каким-то таинственным. Место у окна - это специальная зона, она делает любого человека возвышенным, даже если он пять минут назад пытался совратить в лифте девятилетнего мальчика, а после до полусмерти избил инвалида в переходе метро.
  Я ловлю себя на мысли, что я уже около десяти минут смотрю на парня, который сидит возле переднего выхода. В его внешнем виде нет ничего, что могло бы заставить меня задержать свой взгляд, у него нет недоразвитого брата-близнеца, который растет у него из груди, носит забавную вязаную шапку и машет всем рукой, на которой два полностью сформировавшихся пальца. Он не трансвестит, он не блювал пока в автобусе, он не негр, я всегда таращусь на негров, но стараюсь это делать как-то незаметно, чтобы они не подумали, что я расист или ксенофоб.  Гомосексуальные наклонности у меня тоже не появились, просто сейчас я вижу в нем идеал человека, который всегда все делает правильно, который никогда не ошибается, как будто он заранее знает все ответы. Не знаю, чем вызваны эти мысли. Мне кажется, что он никогда в своей жизни не испытывал трудностей, не захлебывался своей ложью,  не расстраивался в детстве, когда его мама давала другому ребенку поиграть с его игрушкой, а тот ее ломал. Наверное, он и был тем ребенком, который ломал игрушки. Он создает впечатление жуткого счастливчика. Когда он выбирает в плеере функцию «воспроизведение в случайном порядке», то у него попадаются только те треки, которые он хочет. Когда он приходит неподготовленным на экзамен или какой-то тест, то в этот день преподаватель просто умирает. Если рвется презерватив, то его партнерша оказывается бесплодной. Если у него не хватает денег расплатиться в ресторане, то магическим образом там объявляется акция, что всем парням в зеленых футболках бесплатно или официант, являющийся латентным гомосексуалистом, сделает ему подарок от заведения. Я смотрю на его довольную ухмылку и это, в совокупности с моими предположениями, пробуждает во мне ненависть и презрение ко всей его сущности. Мне хочется, чтобы в наш автобус врезался мотоциклист, чтобы он перелетел через руль, разбил стекло и налетел прямо на этого парня. Мотоциклист был бы в шлеме, а у «счастливчика» должен проломиться череп от такого лобового столкновения. ДТП с участием мотоциклиста, наверное, единственная авария, в которой в данном случае могут пострадать не более двух человек. Это все что пришло мне на ум, ну, и еще то, что было бы неплохо сделать в McDonald's детскую комнату с мягкими стенами, как в изоляторах для психически неуравновешенных.   
  Я выхожу на своей остановке, вокруг только фонари, два киоска и автомойка. Сумерки. Небо затягивают тучи. На улице ужасная духота. До меня доносится лай собак, шуршание шин и звуки двигателей пролетающих машин. Высадив меня, мой автобус снова трогается. Из-за угла неспешно поворачивает старый мотоцикл c коляской («Иж»/ «Урал»/ «Днепр»???). Возможно, сегодня повезет и мне.