Роман в Мегаполисе

Наконец поезд подошел. С вагонных стенок бодро улыбалось тиражированное лицо очередного лидера очередной ведущей политической партии. Лидер смотрел куда-то в даль светлую, поверх голов текущих пассажиров, и у Лизки сложилось стойкое убеждение, что он на самом деле слепошарый, как тот лектор по библиографии у них на факультете. Он тоже так смотрел, когда снимал с усталого носа очки – все двенадцать диоптриев.

Жуткая картина огромного румяного лица, слепо улыбающегося неизвестно чему в кромешной тьме подземки, мгновенно и ярко нарисовалась перед внутренним Лизкиным взором. Она в этот момент бежала по ступенькам вниз как раз к пресловутому вагону, так что споткнулась, запрыгала на одной ноге и уронила туфлю. Поезд ушел. «Золушка, мамашу вашу!» – огорчилась Лизка, глядя на укатившуюся «лодочку». Молодой человек, очаровательно нестриженый и в длинном плаще, нагнулся поднять стоптанное Лизкино «сокровище»:
- Позвольте, принцесса, примерить Вам туфельку.
- Это точно моя! Она мне по размеру! Только с хрусталем у феи была «напряженка»...
- Да и я не сказочный принц. Разрешите представиться – Альберт, системный администратор.
Он протянул Лизе визитную карточку. Банальнейшая ситуация приобретала привкус не то чего-то сказочного, не то заграничного. Так знакомиться – просто нереально, да и люди начали толкать притормозившую парочку – это вам Мегаполис, а не какая-нибудь провинция, и Лизавета сбежала, не забыв, впрочем, прихватить «навороченную» визитку.

Домой она добиралась уже затемно. Метро, автобус, потом минут пятнадцать пешком по условным тротуарам под редкими фонарями – и вот твой дом, принцесса, «китайская стена» в десять этажей. Старенький лифт, постанывая и напрягаясь, додребезжит до шестого, запах мусоропровода, дверь, ключ – мы дома! Спасибо тете Варе – она сдала комнату всего за четыре «штуки», да еще с мебелью. Лизке на жизнь оставалось восемь.

Тете Варе было под семьдесят. Она была вполне шустрой пенсионеркой, часто ездила по подружкам, накинув на плечи видавший виды школьный рюкзачок. Тогда можно было пофантазировать, будто вся квартира в твоем распоряжении: две комнаты, длинный коридор, большая кухня и раздельные «удобства». Вообще-то Лизка с тетей Варей жили душа в душу – так уж им повезло. Лиза каждую субботу мыла квартиру. Тетя Варя великодушно не придавала чистоте значения, но ей было приятно Лизкино старание. Зато она великолепно готовила и часто Лизку кормила. Вкусно, и можно сэкономить на харчах. А экономить приходилось! Было три статьи обязательного расхода в Лизкином бюджете, которые она свято соблюдала: мама, отложить на «черный день» и Пашка.

Ах, Пашка, Пашка! Пшеничные волосы, ямочки на щечках, серые глаза! Фотография в рамочке «сердечком» стояла на радиоприемнике в кухне, и Лиза с тетей Варей каждую неделю обсуждали, как она поедет к сыну и какие подарки повезет.

Терпеливый Читатель достоин получить объяснение этой сумбурной истории.

Лизка – она же Елизавета Симбирцева, - по окончании малоизвестного института в удаленном от российских столиц городке решила покорить Мегаполис. Мечталось ей стать работником музея или крупной столичной библиотеки и быть приобщенной к культурным ценностям и историческому наследию. Как часто, сидя с мамой на кухне за чашкой кофе, Лиза рассказывала, как она видит себя идущей по людному проспекту, на каблучках, умные глаза щурятся за стеклами очков в тонкой золотой оправе – а как же, ведь она непременно испортит себе зрение, просиживая допоздна в книгохранилищах и разбирая старинные рукописи с «ятями»! – ну не так чтобы совсем, а чуть-чуть, мамочка, зато в конце концов ей повезет и она сделает открытие, и напишет статью, и ее опубликуют в научном журнале, и вот это и есть настоящая жизнь!

Мама не стала спорить, и Лиза поехала. Только все сложилось не так, как мечталось, а лучше, еще лучше, если такое вообще возможно. Лиза встретила Прекрасного Принца.

Игорь ухаживал красиво. Цветы, прогулки в парках, луна сквозь тучи, неожиданное шампанское в хрустале на сломанной скамейке во дворике, словно списанном с картины Поленова. Романтика била через край. Но вскоре Лиза обнаружила, что у нее закончились деньги, накопленные к отъезду в Мегаполис. Игорь застал ее всю в слезах, забившуюся в уголок дивана в ее маленькой съемной комнате. С негодованием отвергнув маячивший призрак скорой разлуки, Игорь преклонил перед потрясенной Лизой колено и предложил ей, о мой всепонимающий Читатель, «руку и сердце».

Они поженились. По большой, как река, чистой как слеза любви. Свадьбу отгуляли с друзьями Игоря, молодежную и очень романтичную. Без кафе-ресторанов, мерседесов-лимузинов. Теплоходик по реке, гитара, свитера вместо парадных костюмов, летящие волосы вместо фаты.

Это уж потом Лиза поняла, что родители Игоря свадьбу проигнорировали. Но сей факт не испортил ей настроения. У Игоря была своя квартира, он все проблемы взял на себя, вплоть до Лизиного трудоустройства, которое вскоре перестало быть актуальным – родился любимый сын, продолжатель рода Темрюковых. Тут счастье молодых стало и вовсе запредельным.

Точнее, так считала Лиза. Она долго и искренне не замечала, что муж все рассеяннее целует ее в щеку и все позже приходит домой. Стал отпрашиваться на «встречи с друзьями» – отпускала, даже сама гнала, смеялась – чего, мол, тебе с нами сидеть? Ты и так на работе устаешь, поди, развейся.

Когда Пашке исполнился год, Игорь уехал в Америку на новую, перспективную работу. А спустя еще год они тихо развелись, и Лиза съехала с сыном к тете Варе, давней маминой знакомой.

Удар был силен. Но покуда смысл ее жизни, маленький «подарок судьбы» был с ней, горевать было особо не о чем. И Лиза выстояла. Игорь помогал деньгами по-честному и «по умолчанию». Теперь каждый день Лизы был посвящен ребенку, и каждый день случалось какое-то открытие, словно мир помыли с мылом, и он заиграл свежими красками. Это было такое счастливое время в Лизкиной жизни!

Однако судьба приготовила еще одно испытание их маленькой спаянной коммуне. В один прекрасный день (воистину прекрасный, ибо светило солнце и было даже тепло) на пороге тетивариной квартиры встала Лизина свекровь.

Инесса Петровна была объективно потрясающей женщиной. Холеная, породистая, с фантастически поставленными голосом и речью, она могла произвести соответствующее впечатление в самых высших кругах, вплоть до президентских. Что уж там говорить о маленькой жалкой провинциалочке, каковой мнилась ей неудавшаяся жена ее беспутного сына. Инесса Петровна старалась быть справедливой – не чернила Лизу, не выгораживала Игоря. Всем сестрам по серьгам.
- Деточка, - непререкаемо заявила она растерявшейся под напором этого обаяния невестке, - в Вашей ситуации стыдно уже сидеть на шее бывшего супруга. Ступайте работать, приобретайте материальную и духовную независимость. Внука я возьму на себя – муж еще служит, но я уже пенсионер. Мы живем за городом, у нас коттедж, большой участок, собака – ребенку будет где жить и где играть. Паша нам единственный внук, и мы были неправы, так долго устраняясь от участия в Вашей с ним судьбе. В конце концов, сын выбрал Вас, и с этим необходимо было смириться.

Лиза оробела от напора, подхода, доказательности. Пашка офигел от количества игрушек и сластей, привезенных новоявленной бабушкой. Инесса Петровна умилилась от его схожести с дедом – надо же, и масть, и стать…ни дать ни взять, генерал Темрюков собственной персоной, в малость уменьшенном варианте.

Вот так и получилось, мой Терпеливый Читатель, что Лиза жила одна у тети Вари, работала пять дней в неделю, в субботу делала генеральную уборку, а в воскресенье, нагруженная свертками, ехала на электричке в коттеджный поселок, где ее с нетерпением высматривали в окно серые глазенки.

«Вчера была среда, сегодня понедельник,
А я опять сижу без дела и без денег…»
Слова когда-то популярного шлягера как нельзя лучше подходили к нынешнему субботнему настроению. Тетя Варя, настряпав накануне оладий, отбыла в «бессрочную командировку» к бывшей подружке по работе. Утро покуда было пасмурным. Лиза пожевала лепешку, послонялась по квартире. Хотелось кофе, но в заветной банке не было ни крошки. Сегодня Дианка звала на работу – договорилась с сисадминами, будут аниме смотреть. И начальство не узнает – ребята прикроют. Лиза прикинула планы, похмурилась в потолок: есть два варианта – либо поамебничать, либо взять себя в руки и по-шустрому прибраться, чтобы часов с четырех начать получать удовольствие. «Вариант Бэ!»

Закончив убирать квартиру, Лиза обнаружила, что до назначенного Дианкой срока «тайма пресс», по выражению Настены, еще одной подруганки и соседки по рабочим столам. Лиза служила в большой фирме маленьким клерком на компьютере, зарплата у нее была маленькая, и девчушки-подружки были молоденькие. Их отдел «обработки информации и чего-то там еще» называли «барышнями». Словно в фильме раннего советского времени: «Барышня, Смольный!» Вроде и мала фигура «барышня», а без нее никуда – не крутится без мелкого винтика огромная машина. Лизке нравилась ее работа, она горячо отстаивала ее важность и нужность и всегда повторяла мамины слова: «Если человек за рубль не работает, то и за сто не заставишь», и еще: «Любая работа – РАБОТА». Ну вот. Поедем аниме смотреть, в компании веселей.

Времени оставалось еще много, а дома не сиделось, и вдруг у Лизки наступило «нетерпение сердца» – так она обозначала состояние, в котором хотелось немедленно куда-то бежать, лететь и плыть, как будто тебя позвали. Она быстро сгреблась, оделась по-простому – кофточка и джинсы, - не забыла зонт и сунула в поношенную сумочку больше обычного денег. Зачем-то.

Доехав на метро до Центра, она бесцельно пошла по улицам, поглядывая окрест и с наслаждением вдыхая особый неповторимый аромат Мегаполиса: смесь запахов бензина, свежевымытого асфальта, зелени и духов. Все-таки, как хорошо, когда два выходных! Никуда не спешить, выпасть напрочь из ритма города и глядеть на него со стороны, с точки зрения праздного туриста. Можно проявить фантазию. Представить себя богатой (ладно, будем скромней – не стесненной в средствах) дамочкой, приехавшей посмотреть и погулять. Лиза перебежала улицу, постояла на горбатом мостике над узким каналом. Перешла проспект, поглазела на Большую Реку и прогулочные катера.

Свернув в какие-то дворы, она внезапно обнаружила табличку «Парикмахерская». И тут в сознании Лизы случился переворот. С одной стороны, она так давно и прочно привыкла экономить, но с другой, вдруг ощутила бешеное и шалое желание очутиться в крутящемся кресле, подставить голову умелым бережным рукам, закрыть глаза, - обязательно закрыть! -  а после открыть их и вглядеться в незнакомку, смотрящую на тебя из туманного стекла. Лиза была счастливой обладательницей копны волос длиной до лопаток, крашеных хной (из пресловутой экономии!) в баснословно-рыжий цвет, за что на работе молодежь звала ее Каштанкой.

Решение сменить имидж и ощутить себя богатой и независимой клиенткой салонов красоты возникло и мгновенно оформилось. Лиза переступила порог.
- У Вас роскошные волосы! – говорила парикмахерша, привычно встряхивая обеими руками рыжую гриву. – И Вам не жалко их терять?
- Ни капельки, - тихо ответила Лиза, упорно высматривая в своем отражении богатую и независимую. – Я хочу покороче и сменить цвет. На блондинку.
Дама ахнула. И засуетилась. Лиза закрыла глаза.
- Девушка! Вы там в обморок упали, ли что? Кофе будете?
- Буду!
Лиза сидела с тюрбаном на голове, листала модный журнал двухлетней давности и пила замечательный растворимый кофе (без сахара, заметим, как истинная леди!) из замечательной белой чашечки.

И вот наступил момент Икс. Из зеркала напротив на Лизу огромными испуганными серыми глазами смотрела молодая худенькая женщина с пышной короткой стрижкой…розовой, как пион.
- Сразу снять цвет не получится, - с некоторым смущением заявила ей парикмахерша, - волос толстый, краску хорошо держит.
Обретшая дар речи Лиза рассыпалась в благодарностях – ах и ах, спасибо, и еще раз спасибочки, чудесная прическа!

Это была феерия! Лиза шла упругой походкой по набережной, голове было легко и необычно, и все-все люди оглядывались на нее с добрыми понимающими улыбками.

На перекрестке, засмотревшись на карапуза с желтым велосипедиком, Лиза едва не шагнула под проезжавшую машину. Кто-то сзади больно схватил ее за локоть и выдернул обратно на тротуар. Она обернулась, и…о, этот день, этот волшебный день! Недаром с утра у нее было такое чувство, словно сегодня все слегка сместилось в пространстве и времени. Держа Лизу за руку, рядом стоял ее Настоящий Герой. Тот же длинный легкий светлый плащ нараспашку, нестриженая копна темных волос, из-под которой ласково смотрят темно-синие глаза удивительного миндалевидного разреза, тонкие черты, нежно-смуглое лицо. Рука с изящными длинными пальцами лежит на рукаве Лизиной кофточки. У Лизы ослабли коленки и стало горячо в животе.
- Альберт? Вы? Откуда…?
- Не Альберт, - он улыбнулся чарующе и слегка печально. – На самом деле меня зовут Никита. Я скромный программист из недр Мегаполиса.
У Лизы духу не хватило спросить, каким чудесным ветром занесло этого молодого человека, словно срисованного с японских аниме про самураев, именно на тот перекресток, где она так неудачно (или, наоборот, удачно) полезла под машину.
- Раз я Вас нашел, то так просто уже не отпущу. Вы же не сподобились мне позвонить, хотя на моей визитке три контактных телефона и один е-мэйл. У Вас найдется полчаса свободы?
Лиза глотнула, кивнула, - да хоть весь день, сегодня она АБСОЛЮТНО свободна!
- Тогда, может быть, в кафе?
«И пошла у Бады сладкая жизнь». Это из любимой Пашкиной книжки про Баду и Зоков. Зоки, они как дети – безответственные шалуны и сладкоежки. А Бада напротив – серьезный, взрослый, все у него «по полочкам» и на удовольствия времени нет. Но уж если выберет время, то наслаждается каждой его капелькой.

Лиза мучилась. Заказывать много было стыдно – кафе дорогое, не заказывать – неудобно, и она с перепугу взяла три порции разного мороженого. Вот и сидела сейчас над ним, соображая, как же ей употребить столько сладкого и холодного вовнутрь. Никита болтал ложечкой в кофе, улыбался и больше молчал, предоставив Лизе карт-бланш в плане светского разговора. На нее в таких случаях нападала говорливость, как на других – нервный тик.  «Что же я за чушь несу!» - тоскливо думала Лиза, рассказывая Никите о приключениях уже пятидесятого по счету сотрудника их фармацевтической компании.
- Лиза, - внезапно перебил ее Никита, как раз на том самом интересном месте, где сотрудник доблестно сражался с компьютерными вирусами, полученными на Восьмое марта вместе с поздравительной открыткой.
- Лиза, - помолчав и насладившись возникшей паузой, продолжил Никита, - я хотел бы с Вами встречаться. Но, возможно, существуют какие-то возражения? Вы замужем? Семеро детей? Строгие родители? Свекры-самодуры?
- Да нет, то есть, да, в общем, нет, все совсем не так, - залепетала Лиза, судорожно подбирая слова, чтобы ответить по всем вышеизложенным пунктам. – Я разведена. Сын – один. Паша – чудесный мальчик, ему четыре года. Мама есть, но она далеко, в другом городе. А свекры, - на этом слове она споткнулась, - не интересуются моей личной жизнью.
И тут же, вспомнив о женской гордости, Лиза с достоинством, рассудительно добавила:
- Впрочем, кто Вам сказал, что я вот так сразу соглашусь на Ваше предложение? Мне надо подумать!
- Думайте, - весело сказал Никита, - но не слишком долго. Я ведь Вас не замуж зову!
- Ну тогда я…до завтра…решу, - Лиза понимала, что ведет себя нелепо, что краснеет как школьница, до малинового звона в ушах, но ничего с собой поделать не могла.
- Ага. До завтра. А теперь давайте пойдем куда глаза глядят!

До позднего вечера глаза глядели на парк, на аттракционы, на Мегаполис с Колеса обозрения. Был маленький темный ресторанчик японской кухни, где они ели рисовые роллы с безумно вкусной рыбкой. Были таинственные сумерки на набережной, чистое небо над головой, и его загадочные, бездонные, мультяшные глаза, в которых она отражалась сказочной красавицей.

Такси, лифт, хлопнувшая дверь – и Лиза очутилась в одиночестве у окна, провожая глазами огоньки отъезжающей машины, сжимая в руках синего плюшевого зайца для Пашки и проживая раз за разом его прощальные слова: «Позвоните мне, Лиза. Позвоните сами».

Воскресенье – Пашкин день. Ты, конечно, помнишь, Внимательный Читатель, что наша героиня накануне позорно проболталась все свободное время по Мегаполису в компании сомнительного Дон Жуана? Так вот. И подарки ребенку поэтому купить не успела.

Лиза подскочила как ошпаренная от звонка будильника. Черт! Вот это заспалась! Вчера долго не могла уснуть, все прокручивала в голове детали неожиданного свидания, бегала на кухню пить воду, а под утро – в туалет, естественно. Тетя Варя в шесть утра явилась к ней в комнату, похожая на белое привидение, и ехидно осведомилась: «Тебе горшок под кровать поставить?» Лизе стало стыдно, и она уснула. И вот теперь уже девять утра, и надо бегом бежать на электричку, а Пашке она ничего купить так и не успела. Прошлепав босиком на кухню, Лиза разом округлила сонные глаза: там все шипело, скворчало, пахло. Тетя Варя, бодрая и свежая, суетилась у плиты:
- Я блинов напекла. Все равно ты мне сон перебила, ну да и Бог с ним. Возьмешь Пашеньке, я тут завернула. А вот шоколадка и конфетки, от Муси вчера притащила, как знала, что пригодятся. Думала, чайку с тобой попьем. Ну да ничего – с вареньем похлебаем. Ты собирайся, собирайся, чего застыла, кукла?
Натянув джинсики, Лиза вспомнила о синем зайчишке. Ай да Никита, ай да молодец! Ловко он ей вчера игрушку подсунул! Словно угадал, как отчаянно Пашка зайцев любит.

Ехать было часа два. Лиза смотрела в пыльное окно. Она не любила читать в электричках – она любила смотреть и мечтать. Небо было все время разное, и облака – разные, и в домиках кто-то жил. Лизе нравилось представлять себя на их месте, и каждый раз выходило, что ее жизнь для нее самая лучшая. Все-таки здорово ехать в поезде! Едешь и думаешь, будто там, впереди, есть волшебная страна, и все там такое волшебное и замечательное. Но, едва отъехав от вокзала, внутри себя уже знаешь, как сладко будет возвращаться домой.

Пройдя по бетонной дорожке, Лиза робко позвонила в звонок сбоку от высоких крашеных ворот. Загавкал басом Дейк, огромный добродушный колли, скрипнула дверь коттеджа, и по гравиевой дорожке зашуршали шаги. Это шла открывать Клавдия, домработница Темрюковых. Инесса Петровна называла ее «помощница по хозяйству», так было модно нынче в определенных кругах.
- Ой, Лизок! А мы уж заждались! Вон Дейка несется, щас тебя оближет…фу, Дейк, фу! Не лезь в сумку! Что там у тебя, дай-ка отнесу на кухню. А-а, наш прынц показался!
Клавдия любила Пашку безумно. Своих внуков Бог не дал, они с мужем были бездетны. А теперь она и вовсе вдовела уже несколько лет.

Паша вразвалочку шел навстречу, опустив голову, и будто вовсе не интересуясь, кто это там стоит у калитки. Это была такая игра. Потом надо было броситься, напрыгнуть на маму и завопить ей в самое ухо: «А че ты мне привезла?» И получить свою порцию щипков, поцелуев и круженья.

Синий заяц имел успех. Пашка с визгом умчался на качели, за ним Дейк, в попытке отобрать добычу, а Лиза с Клавой засели на кухне пить чай-кофей. Там было огромное окно во всю стену, откуда детская площадка видна была «на прострел».
- Ну чего, Лизок, как там город? Стоит?
- Стоит, теть Клава, куда ему деться.
Так обычно начинались их долгие вкусные беседы. Клава с Лизой были заговорщики – «масоны», как говаривала Клавдия. Она любила смотреть по телевизору разные передачи про мистику и эдакое, и всегда подхватывала оттуда интересные словечки. Клава горячо поддерживала Лизу, любила Пашку, и иногда насмеливалась возразить хозяйке, когда та уж сильно не одобряла за что-нибудь невестку. Порой шепотком говорила Лизе на ушко: «Ничего, ничего, миленькая, подкопишь денежек, и вертайтесь с Пашенькой к мамочке. Комнатку к вашей однушке докупишь, работу найдешь, а там, глядишь, и человека хорошего встретишь…будете жить, как у людей». Лизу эти разговоры будировали, и она шла обдумывать свои перспективы в Пашкин «садик».

Сегодня Паша строил песочную крепость. Солдаты дрались, машины ездили, Лего безнадежно терялось в песке. Лиза смотрела, впитывая каждое движение, каждый взгляд, каждое слово сына. Нет, ей было не грустно. Скорее, умилительно и гордо от осознания того, что Паша такой развитый, хорошо говорит, все-все спрашивает. И вопросы у него глубокие, нужные такие вопросы.

Стукнула калитка. Тявкнул Дейк и понесся встречать. Инесса Петровна собственной персоной шествовала к дому, рассеянно ероша скачущего вокруг колли. Задержавшись на высоком крыльце, она поправила вьющуюся розу и сказала, обращаясь в никуда, в пространство:
- Холодает. Паше не полезно сидеть на холодном песке.
И ушла в комнаты. Лиза сгребла игрушки, вытрясла песок из Пашки, и они направились мыть руки к обеду.

Обедали обычно в столовой. Стол накрывали парадной скатертью, ставили нарядные приборы, и Клавдия в белоснежном переднике подавала. Лизе было маленечко неловко. Она умела вести себя за столом и пользоваться разнообразными ножами и вилками, но вот о чем говорить? Инесса Петровна была сдержанна и не поощряла пустой болтовни. Поэтому семейные трапезы проходили, как правило, в солидном молчании. И сопении Павла.

Однако сегодняшний день стал исключением. Посередине второго блюда Инесса Петровна вдруг скомкала салфетку, отложила вилку и спросила:
- Ну, и каковы Ваши дальнейшие планы? 
Это прозвучало неожиданно как выстрел, Лиза сбилась с мыслей и начала отвечать сумбурно, горячо, что вот она подкопит еще денег, что они с мамой «прикупят комнатку», расширятся и она заберет Пашу, - огромное, конечно, спасибо Вам за него, Инесса Петровна, и Иван Иванычу тоже, - и они уедут. Паша поступит в «приготовишку», школа там хорошая, Лиза знает – она в ней училась. И будут они жить-поживать и открытки слать.

Инесса Петровна отмела сказанное величавым жестом трагической актрисы:
- Вы же неглупая женщина. Здесь у Павлика будет гораздо больше возможностей. Вы мать, и должны думать о будущем ребенка. Иван Иванович уже присмотрел элитную школу, там есть подготовительные классы и можно начинать ходить с пяти лет. Потом бассейн, школа верховой езды, фехтовальный клуб…
- Теннис, - робко вставила Лиза.
- Теннис – это пошло, - поморщившись, продолжала Инесса, - Павел будет получать элитное воспитание. Два языка, английский и французский…
- Но это же бешеные деньги, Инесса Петровна! Я не могу взвалить на Вас все заботы о Паше!
- Глупости, Лизочка, материальные проблемы пусть Вас не волнуют. Павлик наш единственный внук (слово «единственный» было подчеркнуто особо), и нам только в радость (слово «радость» тоже было выделено) заботиться о нем и его будущем. Мы же Вас от сына не отстраняем! Павел растет, Вы будете с ним больше общаться. Но поверьте, Лиза, - голос свекрови стал проникновенным, она доверительно склонилась к невестке, - Вы не можете обеспечить Павлику такой уровень жизни, какого он заслуживает, и предоставить такие возможности, какие можем предоставить мы с Иваном Ивановичем. И все это мы с радостью кладем к Вашим ногам!

Остаток дня был скомкан, как салфетка. Голова шла кругом, и Лиза даже прикрикнула на расшалившегося Пашку, чего с ней отродясь не бывало. Сын присмирел, а когда Лиза собралась уезжать, крепко обнял за шею и вдруг шепнул:
- Мамочка, возьми меня к себе, ладно? Я хочу к тебе.
Лиза проглотила непрошеные слезы и принялась обещать и уговаривать. Каким-то чудом ей удалось отвлечь Пашку и даже привести его в хорошее настроение. Домой она добиралась на «автопилоте», заоконные пейзажи больше не радовали.

Неделя прошла мимо, словно во сне. Восторги девочек от ее прически, разнос начальства за испорченный табель, премия за сверхурочную работу – все мимо, Лиза думала. Вечером в пятницу, в семь часов, когда давно уже пора было с работы, рука сама потянулась к сумочке, вынула визитку, и набрала один из трех номеров.
- Да, - тут же прозвучал на том конце провода знакомый голос.
- Никита, - внезапно охрипнув, сказала Лиза, - мне нужен Ваш совет.
- Подъеду к Вашему офису через десять минут, дождитесь меня. Вечер свободен?
- Абсолютно.

Положив трубку на место, Лиза вздохнула с облегчением. Ну вот, теперь уже скоро она увидит человека, который может ее выслушать и даже сказать что-то разумное. Нужно было лишь немного подождать.

Никита не начинал разговора, пока они не свернули с оживленной трассы на маленькую улочку, но с удобным парковочным «карманом». Лиза уже давно перестала понимать, где они едут, в этой части города она ни разу не была. Никита вышел, но очень скоро вернулся, бережно неся две чашки кофе в руках и пакет под мышкой. Дал Лизе чашку и уронил ей на колени пакет, там были маленькие теплые булочки. Лиза хотела было отказаться, но живот так подвело, что она буквально впилась зубами в нежную мякоть, и с набитым ртом начала рассказ. О себе, об Игоре, о Паше. О последней поездке в коттедж.
- Знаете, Никита, вообще-то я человек позитивный. Ведь не может такого быть, чтобы было плохо, стало еще хуже, и никакого просвета. И выход всегда найдется, из любых самых трудных ситуаций. Просто я его сейчас не вижу. Мне тетя Варя говорит, борись за сына. А с кем бороться? Врагов-то нету! Все только добра желают. Инесса вот – все для Паши, Иван Иваныча я жутко уважаю. Я-то сама что могу? Ну, уедем мы с Пашей к маме. Работу найти не проблема, только зарплата у меня будет в лучшем случае такая же, а то и меньше. Кому сейчас библиотекари нужны? И будем тянуть, две бабы да мальчишка. Нет, Инесса все верно сказала. Я под каждым ее словом подпишусь. Но все равно, что-то тут не то! Что-то неправильно, я чувствую! Вот видите, - невпопад закончила она, - я тут вам на жизнь жалуюсь, а Вы ведь со мной встречаться хотели. Не получится у нас, Никита, не до веселья мне сейчас.

Никита давно уже выпил свой кофе, и сидел, аккуратно устроив руки на руле, глядя вдаль сквозь тонированное стекло. Вроде и не слушал. Вроде думал о чем-то своем.

- Извините, - совсем тихо сказала Лиза, опустив голову, - ни к чему я разоткровенничалась. Не берите в голову. Меня золотом осыпают, а я кочевряжусь, - и она неловко рассмеялась.
- Что-то в этом есть… - Никита словно вернулся издалека. Повернулся к Лизе, хитро прищурился из-под рваной челки, - а давайте Пашку украдем!
- Кх-х-х… - Лиза аж поперхнулась от неожиданности, Никита ее поддразнил, и они долго, освобожденно хохотали.

Потом он начал развивать свою мысль:
- Мать Вы или не мать? Кто может Вам запретить видеться с ребенком и проводить с ним столько времени, сколько вздумается? Надо только быть понастойчивей! Ну и что, что пять дней на работе. Есть еще выходные! Почему Вы все время туда ездите? Почему ребенка к себе не берете? Вот Вы когда его последний раз в Мегаполис возили?
- Нас Иван Иваныч два раза вывозил, - неуверенно начала подсчеты Лиза, - в детский театр и в цирк, на своей машине...а у меня оставаться...ну, можно, конечно, но Инесса говорит, у ребенка своя кровать должна быть, режим, уклад определенный, а то это скажется на нервной системе...она говорит, Паша и так переживает, когда я приезжаю...а я не могу, когда он плачет, - уже твердо закончила она.

Никита совершенно по-птичьи склонил голову к плечу и подвел итог беседе:
- Так я же и говорю! А мы его украдем. На все выходные. Это будет приключение! Кстати, у одного моего приятеля дача как раз пустая стоит. Там две комнаты, есть диваны, нам места хватит. И печка. И лес. Грибы-ягоды. Решайтесь!
- А когда мы его украдем? - Лиза включилась в игру.
- Да прямо сейчас!

И понеслась пехота по оврагам. Никита проявил недюжинные организаторские способности и талант режиссера. Тетю Варю предупреждать не стали - Никита сказал, потом позвоним, с дачи. Мигом купили спальники, полотенца, два пакета еды, соку, чипсов, солдатиков - словом, все, что необходимо четырехлетнему гражданину для полновесного отдыха. Купили темные свитера и две черные шапочки.
- Ну а это-то зачем? - поинтересовалась Лиза, взбудораженная приготовлениями к авантюре.
- Для смеху! Мы же с Вами вроде как преступники, похитители. Нам еще и в масках быть положено, но не будем пугать ребенка.

План был прост и незатейлив. Лиза знала, что в девять часов Клава выпускает Дейка в последний раз погулять, и Паше разрешают потом его заводить домой - вырабатывают ответственность и привычку нести обязанности в семье. Расчет "похитителей" строился на колбасе и том наблюдении, что в августе раньше темнеет. Подъехали с выключенными фарами, остановились в переулке за два дома до "объекта". Прогулочным шагом дошли до забора и шмыгнули в кусты в том месте, где у красивой кованой решетки был слегка погнут прут. Никита тихонечко, без видимого напряжения, выгнул его еще сильнее и удовлетворенно цыкнул зубом.
- Дырка, - сообщил он, - в зубе, в смысле.
Сквозь густую поросль вдоль забора пробился свет. Это выпустили Дейка. Преступная пара затаилась и почти перестала дышать. В поселке было безлюдно и так тихо, что Лизе стук собственного сердца казался набатом.

Все тело у нее затекло и ныло, и правую ногу начало сводить судорогой, когда желтый отблеск вновь прополз сквозь листву и послышался голос Инессы:
- Да, Павел, ступай, разыщи Дейка. Я оставлю дверь открытой...ой, кто-то звонит.
- Сейчас или никогда! - шепнул Никита и хрустнул веткой. Любопытный Дейк немедленно подбежал и стал громко нюхать.
- Колбасу! - страшным шепотом отдал приказ Никита. Лиза, достав колбасу, принялась вполголоса подманивать собаку:
- Дейка, Дейка, на-на-на, это же я, ну иди сюда, ко мне...
Дейк тихонько заскулил, облизал протянутую руку и взял колбасу.
- А, Дейка, вот ты где! - раздался звонкий голос Пашки, и шаги зашуршали совсем рядом.
- Паша, это мама...- Лиза готовилась к чему угодно, но такой реакции от сына не ожидала. Пашка молча ломанулся сквозь кусты, обдираясь, протиснулся сквозь прутья забора и повис на маминой шее как клещ.
- Пошли-пошли-пошли, - горячо зашептал Никита, и они побежали по дороге к машине. Дейк удовлетворенно чавкал, он не усматривал в происшедшем никакой опасности.

Когда машина рванула с места, настало время все Паше объяснить. Лиза стянула с головы черную шапочку.
- Мама, а вы чего такие смешные?
- А это мы, Пашенька, играем, будто мы разбойники и тебя похищаем.
- Вот здорово! - Пашка взвизгнул и подпрыгнул на маме, отчего машину слегка занесло.
- А этот дядя - он кто?
- Этого дядю зовут Никита, он мой...э-э... друг и твой тоже.
Никита не глядя протянул ладонь и пожал маленькую детскую лапку.
- А мы куда едем? - продолжал допрос неумолимый сын.
- На дачу. Поживем там выходные, сходим в лес за грибами, печку будем топить, сосиски жарить.
- И-и-эхх!!! - Пашкин восторг не поддавался описанию. - Мама, а можно я потом еще с тобой побуду? Долго-долго!
Лиза молча прижала к себе сына, и непрошеная слеза капнула на детскую макушку.

Тут в разговор вступил Никита. Он напомнил, что следует успокоить свекровь, объяснить, что Павел жив-здоров, и они стали дружно обсуждать, как это лучше сделать. Сошлись во мнении, что Лизе звонить не стоит, не то она сразу огребется и даст слабину, и прощай тогда вся их дивная авантюра. Никита тоже говорить не может, кто он такой, чужой мужик какой-то. Решили сбросить Инессе СМС-ку. Текст, правда, Никита не показал, да Лиза и не спрашивала.

Дача оказалась ничего так. Маленькая, уютная, с печкой-"буржуйкой". Никита ее махом растопил, поставил на плиту закопченный котелок для чая, и они уселись с Пашкой смотреть в огонь. Лиза распаковала вещи, заполнила полочки на веранде съестными припасами и отправилась раскладывать спальники. Никита несколько раз выходил на крыльцо - покурить. Лиза рассказывала Паше сказку, когда он в очередной раз вернулся и с порога заявил:
- Пора на боковую. Завтра встанем чуть свет, позавтракаем - и в лес.
- Правда-правда? - оживился Пашка. - Дядя Никита, а ты мне палку сделаешь? Я буду грибы искать! А корзину возьмем? Дейка знаешь как грибы находит - он их нюхает!
- Аллес нах цугундер! Прогуляйся-ка с мамой на сон грядущий, утро вечера мудренее.

Когда Лиза вела сына в дощатый домик известного назначения, ей показалось, что в кустах шевельнулись какие-то тени. Пописав, возвратились обратно, и тут Лиза обнаружила, что дверь на веранду стоит нараспашку, а ведь она ее точно прикрывала, чтобы не выпустить тепло. В тот момент, когда они вошли, кто-то сзади вдруг сильно схватил Лизу и зажал ей рот. Она забилась, ойкнул Пашка, но их уже тащили в комнату.
- Генерал, вот они! Целы, все в порядке!
Мгновенно все завертелось, загомонило, огромные мужики в камуфляже до отказа заполнили все пространство перед лизиными вытаращенными глазами. Никиту прижали лицом к полу, зверски вывернув руки, и один мужик держался за челюсть, а другой скрючился в углу. Прямо перед печкой возвышался...генерал Темрюков собственной персоной! Он что-то спрашивал у Никиты.
-...программист. Да тихо я лежу, тихо!
- Программисты не лягаются! - оскорбленно взвыл из угла скрюченный.
- В машину всех. И ко мне! - скомандовал генерал.
У Лизы поплыло в глазах, она замычала и потянулась к сыну.

Дальше все происходило как в дурном сне: их кидало на ухабах, громкие злые голоса, переговоры по сотовым. Лиза пришла в себя только тогда, когда их с Пашкой провели в коттедж и разместили на диване в гостиной под оханья и причитания Клавдии. Лиза наконец смогла ощупать сына, цел ли, не покалечился. Но Пашка был жив, бодр и на удивление не испуган. Никиту увели. С Лизой остались свекор и еще Инесса Петровна.
- Ну. - Генерал не спеша придвинул стул, не спеша сел. - Рассказывай.
И Лиза заговорила. Читатель, давай избавим друг друга от этой неловкой ситуации - меня от описания, тебя от прочтения. Достаточно сказать, что по мере лизиных откровений свекровь все больше темнела глазами и все судорожнее прижимала руки к сердцу, словно опасаясь, что оно выпрыгнет из ее роскошной груди.
- Вот так все и случилось, - тихо закончила Лиза. - Я очень с Пашей быть хотела, а он так обрадовался, что мы за грибами пойдем...а плохого мы совсем не хотели! Никита, он же на самом деле хороший! А что он тех ударил, так это он за нас испугался! Мы же не знали, что Вы с ОМОНом...с милицией то есть...мы просто на дачу...по грибы...- и она нелепо расплакалась.
- Не пугай ребенка! - строго приказал генерал. Встал. - Ночевать остаешься у нас. С утра отвезу вас с Павлом в пансионат на два дня. А с твоим...дружком мы сами разберемся. Не виноват - отпустим. - Последние фразы прозвучали как-то зловеще.
Пашка срубился прямо на лизиных руках от обилия впечатлений.

По сравнению с пережитым два дня в монументальном ведомственном пансионате показались какими-то пресноватыми. Лиза даже немного пожалела об этом. Вот раньше бы она насладилась от души!  А так - ну какое значение имеют все эти роскошные номера с коврами, хрустальные водопады люстр, изысканные яства и стаи массовиков-затейников? Пустое. Только ради Пашки. Полдня они провели на детской площадке, где сын активно постигал "азы управления персоналом" (т.е. не бить машинкой по голове товарища, не сыпать ему за шиворот песок и иногда соглашаться, если интересную игру предложил не ты, а кто-то другой). Лизина же мятущаяся душа могла утешиться только общением с природой, и после обеда они отправились на берег озера. Там, устроившись на скамейке под липами, Лиза размышляла, рассеянно наблюдая, как Павел "удит рыбку". Пятничное происшествие оставило в душе горьковатый неизгладимый привкус. Лиза привыкла уважать Ивана Ивановича, даже трепетать перед ним, но предугадать ТАКУЮ реакцию на естественное желание побыть с собственным ребенком? "Неужели теперь всякий раз, как я попробую взять к себе Пашку, он будет приезжать с ОМОНом?". Лиза всхлипнула. Жизнь казалась безнадежной. Сложившаяся ситуация - неправильной. И не изменить, ни выбрать. "Я как лиса в норе, а у входа - злые собаки". Ее не оставляло мучительное чувство, что не все было так просто и однозначно. Где-то за углом скалил острые зубы подвох. "Мне катастрофически не хватает информации. Надо кое-о-чем спросить у Никиты...кстати, а что с ним?".

Помучившись в неизвестности до воскресного утра, вытерпев необходимые процедуры умывания и уборки постелей под аккомпанемент Пашкиного нытья, Лиза спустилась в холл позвонить. Телефон генерала откликнулся не сразу.
- Я хотела бы вернуться в город, - сухо проинформировала Лиза, - пришлите за нами машину.
На удивление, ни отказа, ни вопросов не последовало. Следующий звонок следовало сделать Никите. Лиза зачем-то разволновалась, много раз ошибалась при наборе номера, руки тряслись - и уже почти вздохнула с облегчением после десятого гудка, как вдруг...Как чудо, как материализация ее желаний - голос, сказавший простое "Да".

Отослав шофера с уведомлением, что они погуляют по городу, а вечером она сама привезет ребенка, Лиза устроилась в кафе под открытым небом. Паше пора было обедать, и ее скромных средств хватило на блинчики с соком для сына и чашку чая для себя. Никита появился внезапно. Вот только что не было - и вдруг стоит, руки в карманах светлых брюк, изящная поза, темные очки. Уж на что Лиза была на него сердита, но тут вздрогнуло сердечко, забилось неровными толчками. "А на него смотрят!" - подумалось не без удовольствия, когда она перехватила заинтересованные взгляды двух дам с соседнего столика и парочки "юннаток" у киоска. Но Никита присел рядом с ней, не глядя ни влево, ни вправо, и Лиза расслабилась, откинувшись в пластиковом кресле.
- Что же Вы написали в той СМСке моей свекрови?
Никита удивленно округлил губы, словно хотел сказать "О!", и в замешательстве снял очки. Под ними красовался впечатляющий фингал. Пашка сразу полез к нему на колени, бережно трогал пальчиками глянцевую припухлость:
- Дядя Никита, больно? Дядя Никита, а ты герой? Ты нас защитил?
"Ну все, - обреченно поняла Лиза, - никто мне ничего не расскажет. Награда нашла своего героя и сейчас разведет его на "бабки"". Тут она решила оставить все как есть и принялась участвовать в общем "празднике жизни". Вот ты, Многознающий Читатель, можешь себе представить, сколько соблазнов для четырехлетних граждан таят в себе недра Мегаполиса? И Лиза не могла.

Она даже не сопротивлялась предложению Никиты "махнуть до коттеджа" на такси. "Подлизывайся-подлизывайся, авантюрист несчастный!". Выгулянный "в хлам" Пашка спал среди свертков с подарками, положив голову Никите на колени и крепко сжимая пакетик с недоеденным мармеладом.

Обратно всю дорогу молчали. Никита вставил наушники, включил плеер и закрыл глаза. Лиза глядела в окно и ни о чем не думала. Прощаясь у подъезда, Никита сунул ей в руки объемистый сверток. После чего без лишних слов "отчалил".

Опечаленная Лиза устало поднялась к себе. Убедилась, что тетя Варя отсутствует, и душу отвести ей не с кем. В квартире плавали сумерки. Лиза умылась, прошла на кухню, налила холодного чаю. Чай был невкусный. Тогда она пошла в свою комнату и нехотя распаковала Никитин подарок. На тахту выпали и остались лежать приветом из эпохи поэтесс Серебряного века матросское платье в бело-синюю полосочку и очаровательная шляпка с синей ленточкой на тулье. За ленточку был вложен клочок бумаги с единственным словом: "Прости".

Понедельник - день тяжелый, но вопреки здравому смыслу Лиза шла на работу в новом платье и шляпке, напрочь игнорируя дождь и ветер, впервые ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин и подозрительные - женщин.
«Барышням» платье понравилось. Но главный фурор произвела шляпка. Подумать только, такая бесполезная в условиях Мегаполиса вещь делала женщину ЖЕНЩИНОЙ, и ничего тут не попишешь!
- Ах, вот чего мне не хватало в гардеробе! – счастливо жмурясь, мурлыкала у зеркала фигуристая «блонда» Настена, крутя шляпку так и эдак, сдвигая на бровь и сажая на самую макушку. – Вот уж все, вроде, имеется – и предки не лохи, и тачка, и дачка, а шляпку напялишь и вкуришь, что есть еще и другая жизнь! Да холера ясна!

Энергичное выражение предназначалось секретарше Аленке, подобравшейся и выхватившей шляпу из Настениных цепких рук. Лиза радовалась, что девчата тоже радовались, но пришел начальник отдела Петрунин и разогнал «камарилью». Потянулись скучные рабочие часы, слегка сдобренные попиванием чая и кофе за казенный счет. Лиза иногда отрывала взгляд от монитора и клавиатуры и улыбалась Пашкиной фотографии, стоявшей на компьютерном столе в серебряной рамочке – фирменном подарке на 8 Марта. А на Новый Год всем сотрудникам дарили офисные растения в горшочках…таков был стиль конторы.

Рабочий день обычно заканчивался в восемнадцать тридцать. А ровно в восемнадцать пятнадцать Петрунин Олег Дмитрич (кличка «Петрушка» за длинный невеселый нос «огурчиком») вызвал Лизу к себе в кабинет. Там он предложил ей присесть, недолго поговорил о Лизиной старательности в рамках «производственного процесса», и пригласил Лизу в театр. Прямо сейчас. В хороший театр, «жемчужину» Мегаполиса, куда достать билеты было так же нереально, как слетать на выходные на Марс.

Удивило не приглашение. Странным было то, что Петрушка при этом разволновался и даже процвел румянцем.

Лиза пошла. А чего? Начальник находился в состоянии развода, так что ничей хлеб она не отбивала, а попасть в престижный столичный театр когда еще представится возможность! Хотя, в целом, ситуация была на грани комизма – они с начальником вращались в абсолютно разных кругах, и Лиза даже представления не имела о вкусах и пристрастиях Петрушки, кроме сведений, почерпнутых в досужей болтовне в дамском туалете. Их ничто не объединяло, кроме регулярных и неизбежных, как восход Солнца, «разносов» за малейшую провинность в работе.

Спектакль Лизе неожиданно понравился. Она сумела отрешиться от жутких стальных декораций, напоминающих паутину, и сосредоточилась на актерской игре, постепенно проникаясь горечью и драйвом происходящего на сцене.

После спектакля, «объевшаяся» впечатлениями Лиза попыталась расшевелить Петрунина, обсудить наиболее запавшие в душу моменты. Но он ответил на это приглашением в ресторан.

Это был небольшой, уютный и супердорогой (по Лизиным меркам) ресторан в полуподвале старого дома. «И почему если ресторан – непременно японский, если еда – обязательно суши?» - тоскливо размышляла Лиза, пока Петрунин делал заказ официанту, - «Вот если бы спросили мое мнение, я бы сказала, что не откажусь от миски винегрета и пары беляшиков. Я есть хочу!!!» Но ее мнение никто не спрашивал, а тем временем на их столике зажгли плавающие свечи, и Петрунин, разлив по бокалам вино (самую капельку, ведь завтра рабочий день!), принялся что-то втолковывать Лизе, зайдя издалека, как он обычно любил это делать. Лиза только успела уловить намек, что она не то нравится Олегу Дмитричу как женщина, не то он считает ее перспективным сотрудником – как вдруг через два стола от них тоже вспыхнули свечи, и в их нежном трепетанье Лиза различила знакомый тонкий профиль.

Я гляжу на свечу, и не жаль мне,
Что жизнь ее коротка.
Я не плачу. За меня она
Светлые слезы прольет.

Лиза заворожено глядела, как Никита вставал, что-то говорил официанту, шел к их столику – вот подошел, встал изящно, глянул сквозь упавшую челку. Объявил Петрунину, что дама должна пойти с ним. Петрунин возразил указанием на то обстоятельство, что имеет место быть недостойное поведение и нахальство молодого человека. А Лиза ничего не сказала, она просто встала и вышла.

Потом, когда они медленно брели вдоль канала, и плечи грела Никитина куртка, Лиза спросила, глядя строго и мимо него:
- Надеюсь, Вам понятно, что сегодня я уволена с работы?
- Да! – нисколько не смущаясь, ответил ее мультяшный Герой. – Помнится, Вы как-то говорили, что мечтаете работать в музее или библиотеке. Я нашел для Вас потрясающее местечко! Хотите – устрою?
Лиза развернулась - не головой, не плечами – всем телом, и заговорила негромко, с опасной лаской в голосе:
- А почему надо все решать за меня? Как мне жить, с кем дружить? Я что, давала на это право? В-общем, так. Прежде, чем обсуждать вопросы моего трудоустройства, позвольте-ка узнать у Вас…
Но ее наскок пропал втуне. Никита как раз вспомнил, что обещал Павлонтию «щит и меч», и поволок Лизу в круглосуточный Мега-универмаг.

«Понеде-е-льник, де-е-ень тяжо-о-олый…
Нельзя в поле, в поле работать…
Ой да, ой да это из друго-ой оперы…»
…сгорбившись в уголке широкого тети-вариного подоконника и уложив отягощенную думками голову на колени, Лиза безучастно следила, как зажигаются огни в окнах дома напротив, или гаснут, или в них на миг проявляются силуэты. Словно на тех черно-белых фотографиях, что печатались в красном свете проявочной комнаты, куда отец приводил ее, маленькую…
«Давно», - вздохнула она про себя, наконец разогнувшись и вытянув неловко подвернутую босую ногу.

Давно это было. Когда мама была такой молодой и такой счастливой. Когда они с отцом все время хохотали. И в единственной комнате их было пусто и чисто, пол теплый и крашеный, занавески коричневого ситчика в «горошек», и такие веселые солнечные зайчики прыгали под потолком! «Поскольку квартира наша выходит не солнечную сторону», - рассудительно думала Лиза, поражаясь своей способности всерьез зацикливаться на таких мелочах. Потом папа ушел… «Мы расстались как интеллигентные люди», - делилась с ней мама, уже потом, много-много позже. Да какая разница, как они расстались, если папа их бросил и больше не хотел быть с ними. Лиза не винила родителей. Она, как ей казалось, поняла отца. И сильно любила мать. Выросши, Лиза стала относиться к ней больше как к подружке, и всячески опекала. Мама была непрактичная, жили они скромно, если не сказать – бедно. Но зато у мамы были друзья, они часто забегали «на огонек» с гитарой и стихами. Пили чай из «пакетиков», спорили, обижались друг на друга по разным, не касающимся «земных материй», поводам. Ходили в турпоходы, из которых приносили много фотографий и альбомных зарисовок. Лиза привыкла вращаться среди неоднозначных, «творчески одаренных людей». «Он такой талантливый!» - со слезой в голосе. Любимое мамино выражение.

И вот, в какой-то момент осознав, что выросла, Лиза испытала первое взрослое потрясение. Оказалось, что мамина жизнь течет параллельно ее, Лизиной, и они не смешиваются, как томат и водка в идеальной «Кровавой Мэри». Зато Лиза рано научилась готовить, мыть посуду, печь коврижки, накрывать стол и всегда знала, где что дешевле.

Читатель, ты уже, конечно, решил, что это история о детстве Золушки? Ничуть не бывало.

…Зато у мамы были три неоспоримых достоинства: в ее присутствии дом становился бесконечно уютным, она знала толк в необычных вещицах и умела задавать тон в любой беседе, в любой компании.

Лиза просто любила мать. И отца. И никогда-никогда их не осуждала. Только иногда, как сейчас, загадывала – а что было бы, если бы…если бы маме чуточку больше обычности, если бы папе немного больше терпения…черт-те что творилось в ее душе в этот одинокий предсубботний вечер.

Она так-таки уволилась, прямо на следующий день после приключения в ресторане. Пришла на службу как обычно, к восьми пятнадцати, прошла в отдел кадров, и, не сходя с места, заполнила бланк «по собственному желанию». Ее никто не удерживал...

Надо было как-то переиначивать жизнь. И первым делом – слезть с подоконника, а то попа плоской станет. Лиза с трудом отскребла себя с насиженного места и взялась за переиначивание.

Собрав волю «в кулак», позвонила свекрови и поставила ту в известность, что хочет забрать Пашу на все выходные. Отношения с Инессой в последнее время летели кувырком, но она, на удивление, сдержалась и обошлась без комментариев. Только сказала, что соберет Паше побольше теплых вещей и постельное белье – «на всякий случай!»…

Потом Лиза постучалась в комнату тети Вари и, оторвав ту от любимой программы «Вести», попросилась взять их с Пашкой на дачу к Мусе. Тетя Варя отреагировала как всегда неординарно:
- Отлично! Поди съешь картошку, я варила в «мундире», очень вкусно. Между прочим, ты уже три дня ничего не ешь, только кофе халкаешь и куришь.

Поди-ка ж, а ведь и не замечала... Но поскольку все начало потихоньку складываться, Лиза отправилась выполнять последний пункт программы перехода в новую реальность. Она торжественно порвала и спустила в мусорное ведро заветную Никитину визитку, заев победу над собой порцией холодной картошки.

Ах, как же приятно жить по-настоящему правильной жизнью! У Муси дача капитальная – большой, грязноватый дом с железными кроватями и дровяной печкой, ходите - не разувайтесь. Но Лиза – босиком по полу, сидит на теплом крыльце, а Пашка сосредоточенно роет под яблоней. Кротов ищет, их у Муси невпроворот, она жаловалась. Тетя Варя самовар вытащила, сейчас чай «на воздухе» пить будут. Баня топится. Баранки куплены. И закат такой, какого Лиза не то что в Мегаполисе – за всю свою жизнь не видала. Небо оранжевое, зелень пронзительна и ненатурально-золотая. С Мусиной горы весь дачный поселок, пруды и поля с перелесками – как на ладони, до самого горизонта. Хорошо-то как, Господи! Лиза была уверена, что после баньки и чаю с баранками Пашка спать упадет как подстреленный, а завтра еще целый день…

Воскресенье – дело заполошное. Народ из города на участки повылазил, кипит трудовая жизнь, только попы над грядками колыхаются. А мы чем хуже? Муся полет, Пашка поливает, Лиза вскапывает, тетя Варя, надев очки, политинформацию проводит. Все тело Лизино радуется, гудят с непривычки натруженные руки, горит на вольном воздухе лицо. Хорошая жизнь, правильная!

Остановилась передохнуть. Опершись на лопату, из-под ладошки смотрела – то на Пашку, то на расстилающиеся у ног дали. По узкой тропинке между садами мужик тащит тяжелые пакеты.
- Эгей! Девушки! Где тут участок 452?
- Эгегей! – бодро откликнулась Муся. – Это к нам! А Вы чей такой будете?
- Ур-ра! Дядя Никита приехал! – Пашка бросил лейку, и как был, весь в земле, повис с разбега на «дядиной» шее.
- А вот его и буду, - кряхтя и отдуваясь под тяжестью свалившегося на него «счастья», сообщил пришелец из Мегаполиса.

Ну что за нелепица! Почему в Лизиной жизни все так странно случается? Объявился некий человек – и своенравная судьба начинает распоряжаться ею по собственному усмотрению. Хотя – надо отдать должное – не лишенному приятности. Никита мигом обаял обеих тетушек. Тут и гостинцы, и попилить, и приколотить, и обсудить последние сплетни о международном положении России. День мчался, катился колесом под гору. Немного бестолково, но с ощущением полной свободы и радости. Втроем - Никита, Лиза и Пашка – отправились на пруды. Мужчины обособились и занялись сугубо своими важными делами: прыгали, кувыркались и ходили на руках, отрабатывали приемчики и фехтовали на палках. Лиза смотрела, смеялась, и думала про себя: «А вот Игорю всего этого было не надо…как жаль…»

У них сложилась на удивление теплая компания. Тетя Варя с Мусей суетились над Пашкой, опекали Лизу, кормили Никиту – в общем, были при деле и вполне счастливы. Вечером, прихватив тетю Варю, поехали обратно в город. И долго махали руками с заднего сиденья Никитиной машины, а Муся – им вслед. Высадив тетю Варю с баулами у дома, отправились в коттеджный поселок. Лиза, как заправский автовладелец, довольно вздыхала, прижимая чумазого сына на крутых поворотах:
- Господи, с машиной-то как все близко – раз, и тута, два, и тама!
Когда прощались у калитки Темрюковых, Паша, солидно, как взрослый, пожимая Никите руку, говорил:
- Ты, дядя Никита, только обязательно в следующий раз приезжай. Ты, если пообещал, то приезжай. Я тебя с мамой ждать буду!

Всю обратную дорогу перед Лизиным внутренним взором витали заманчивые, несбыточные картины простого человеческого счастья. И сердце ее сладко щемило. Только Мегаполис, как всегда, встретил могучим гудком и ехидным, как лисий хвост, выбросом из заводской трубы.

Лиза еще посуетилась три дня в поисках работы – скорее, для очистки совести, чем с серьезными намерениями. В ней зрела и пыталась обрести форму какая-то глобальная мысль, слишком глобальная, чтобы обдумывать ее в четырех стенах.

И вот она в Знаменитом Саду, бредет, задрав голову к кронам. Сидя на скамейке, чертит веточкой марсианские знаки. Покупает мороженое, и крошит вафлю нахальным голубям. Смотрит на небо в просвет между деревьями и облаками. Прощается? Сожалеет? Кто знает…

В коттеджный поселок она приехала в неурочный день и неурочный час, готовая к нелегкому разговору, но лелея надежду, что все окажется не так уж страшно. Паша с Клавой где-то гуляли, генерал как всегда отсутствовал, дома была одна Инесса Петровна. Инесса встретила ее холодно, без удивления и восторгов. Не предложила ни чаю, ни присесть. Молча ожидала, глядя поверх изящной оправы очков. Лиза поняла, что начинать разговор придется самой, вздохнула и, словно ныряя в холодную воду, приступила к объяснениям.

Собственно, все объяснения свелись к трем пунктам: она хочет жить с Пашей, она не хочет жить в Мегаполисе, она хочет уехать домой. На историческую, так сказать, родину. Получив информацию, Инесса долгое время молчала, уйдя лицом куда-то вглубь себя и отстукивая карандашом по столешнице благородного дерева. Затем резко поднялась и вышла в соседнюю комнату. Вернувшись, бросила на стол вскрытый конверт, сказав:
- На, читай, - и отвернулась к французскому окну.

Потрясение Лизы трудно было передать словами. Двухмесячной давности письмо пришло от Игоря и адресовалось матери, лично. Лизе было неудобно вчитываться, словно она подглядывала в щелку за чужой жизнью, но смысл она уловила: Игорь на новом месте процветал, заработал изрядную сумму и вспомнил об оставленном на родине сыне. Он не сожалел о разрыве их с Лизой отношений, - пролитого не подымешь, - но перед Пашкой был виноват и считал себя обязанным хоть чем-то компенсировать отсутствие отцовской заботы. Компенсацией служила сумма с изрядным количеством нулей, каковую Инесса Петровна должна была своевременно и незамедлительно передать в полное распоряжение его бывшей супруге и матери его единственного дитяти. Лиза подняла недоумевающий взгляд от письма:
- Но…я не понимаю…
- Чего уж не понять! – Инесса в раздражении повернулась от окна, к которому, казалось, прикипела взглядом. – Поди, не маленькая. Это твои деньги, твои и Пашины. Вот тебе пластиковая карта. Вот код. Забирай. Письмо только оставь.
- И…я могу делать с этим, что пожелаю? – в голове у Лизы никак не укладывалось, что они с Пашкой в один миг стали счастливыми обладателями кругленькой суммы.
- Да что твоей душеньке угодно! – Инесса, казалось, готова была взорваться.
- Но тогда почему…вот, здесь написано…письмо отправлено более двух месяцев назад…почему Вы все время скрывали? И почему сейчас отдали?

И тут из Инессы словно выпустили воздух, как будто из воздушного шарика ушла его красивая эфемерная жизнь.
- Я с самого начала не полюбила тебя, - начала свой монолог свекровь, обращаясь не к Лизе, а к какому-то невидимому оппоненту, которого необходимо во что бы то ни стало убедить в своей правоте. – Ты и Игорь – такая невозможная пара! Он – мальчик из приличной семьи, школу окончил с серебряной медалью, престижный ВУЗ, успешен, «золотая голова»…да ты сама понимаешь, что тут объяснять. Ваш брак изначально был обречен. Но родился Павлик…- повисла пауза. Лиза терпеливо ждала.
- Мы с Иваном Ивановичем так к нему привязались, - продолжала Инесса Петровна, переведя дух и вернувшись в облик светской леди. – Паша – это наше все. Он такой ласковый…нежный мальчик…смышленый, - голос ее опасно прервался, но она совладала с собой и закончила спокойно, обыденным тоном, - вот мы и решили, что будем его растить, тебе поможем и внуку дадим максимум возможностей. Не могла я отдать тебе этих денег, ты тут же бы отняла у меня Пашу. Он мой. Только мой.

Лиза почувствовала, что у нее кружится голова. Колени подкашивались, и все было противно до тошноты.
- Инесса Петровна, я пойду, пожалуй. Поцелуйте Пашу от меня. Я позвоню…позже. Завтра.

После разговора в коттедже воздух показался ей освежающим и пьяным, она жадно вбирала запахи нормальной, человеческой жизни – вот повеяло теплым хлебом из дверей маленькой булочной, вот кто-то жарил картошку, а вот проехала мимо машина, оставив горький бензиновый шлейф.

И опять, в который уже раз, Лиза остро почувствовала свое одиночество. Не с кем толком поделиться, не у кого совета спросить. Маме звонить – бесполезно, она у нее идеалистка и знает в людях только хорошее. Тетя Варя – ни в коем случае! Хватит с нее уже беспокойств. Да и нет ее дома, умотала с ночевкой к очередной подружке по фэншую. Ну не к девчонкам же на бывшую работу ехать, в самом деле! Никита…Лиза еле дожила до вечера. Путаясь в кнопках, набирая по памяти номер, она лихорадочно соображала, как объяснить, зачем он ей понадобился.

Но он пришел, пришел, не откладывая, не спрашивая, для чего, ее спаситель. Возник на пороге так же неожиданно и неотвратимо, как в ее жизни. Лиза бестолково суетилась по кухне, оттягивая неизбежное начало разговора. Разыскивала несуществующий кофе и уже почти жалела, что пригласила его. Не могла, видите ли, сама во всем разобраться! Да кто он ей, в сущности, такой? Чужой мужик со своей, на семь ключиков закрытой, жизнью. То появляется, то исчезает. А что она знает о нем? Меньше, чем ничего. Где живет, кем работает, женат, холост – что он такое, этот фантом Мегаполиса?

Злясь на собственное малодушие и бесхребетность, Лиза короткими злыми фразами обрисовала ситуацию. Никита послушал, покусал палец, тщательно пополоскал в чашке пакетик с заваркой:
- Ну, и…?
- Что «и»? – Лиза грохнула табуреткой и села. – Что значит «и»?
- «И» значит, что Вы не объяснили мне толком, к чему Вам мой совет. Вы хотите забрать сына?
- Да!
- Хотите уехать домой и начать независимую жизнь?
- Да.
- Ну и флаг Вам, как говорится, в руки. А что, неприятно, что свекры относятся к Вам более чем прохладно?
- Ну…
- А Паша их, между прочим, любит. М-да-а…закавыка. Тут еще наследство это, как снег на голову…Все так непросто. Ну да с такой суммой Вы и здесь неплохо устроитесь, не так ли? Какой город, какие перспективы! Европа-с!
- Никита! Не начинайте! – взмолилась Лиза, не в силах поспеть за прихотливым полетом его мысли. – Я и так потерялась. Что лучше, что хуже, как себя держать…ну посоветуйте же мне что-нибудь стоящее!
- А Вы вот так взяли и доверились мнению человека, которого видите от силы седьмой раз в жизни.- Его голос просто сочился медом и ядом. – Хотите, расскажу кое-что о себе, раз уж у нас сегодня вечер откровений?

Вот так Лиза все и узнала. Что в престижном техническом ВУЗе их было три товарища – «не разлей вода», мальчики-мажоры, мечта всех студенток с курса, да что там с курса – со всего факультета! Стильные красавчики, умники-отличники, заводилы и душа компаний – между собой они звались Марк Антоний, Самурай и Князь Игорь.
- Вообще-то я не совсем программист. И Игорь тоже. Нас привлекла более творческая специальность, связанная с изобретениями в области электронных технологий, но Вам это будет непонятно и потому неинтересно.
Дальнейшая жизнь сложилась таким образом, что двое нашли сферу применения полученных знаний, а третий женился. Они тогда так смеялись! Антоний на свадьбе был, а Самурай не явился принципиально. Потом их дружба продолжалась, но Марк Антоний и Князь Игорь уехали на Запад, пожить и поработать, а Самурай остался верен «земле предков», как он изящно выразился. И вот, два с чем-то месяца тому назад, Антоний сообщил, что Князюшка, обуреваем раскаяньем, осчастливил бывшую благоверную изрядными деньгами. «Так что, мин херц, где-то рядом с тобой по улицам Мегаполиса бродит богатая невеста». Вот смеху-то было! И они забились на пари, что Самурай тряхнет стариной и в течение месяца «окучит» девушку. При этом невзирая на то, что страшненькая и интеллектом не вышла.

А Лизе казалось, что она уже и раньше это подозревала, только теперь все выстраивалось в четкую цепочку причинно-следственных связей – и постоянные нервы свекрови, и этот киношный роман, не укладывавшийся в рамки окружающей обыденности. Только вся она как-то сразу замерзла, и пошла закрывать форточку. Как ни странно, никакой злости не ощущалось – стоит ли переживать по-пустому, если у тебя есть сын, и мама, и родной город, и своя, неповторимая, ни на что не похожая жизнь, которая отныне абсолютно свободна?
- Спасибо. Открыли мне глаза.
Никита досадливо повел плечами.
- Да нет, Вы не поняли – я совсем не обижена. Было весело, правда?
Он не ответил. Входная дверь тихо закрылась, и одинокая фигура растворилась в сумерках двора. Лиза проводила ее глазами и отправилась жарить картошку. Домашняя работа обычно вытаскивала ее из стрессов, но сегодня все как-то валилось из рук. Бросив картошку недожаренной, она оделась и вышла пройтись куда глаза глядят.

Дорогой Читатель, тебе, конечно, доводилось испытывать чувство удовлетворения, когда важное решение принято и обратной дороги нет? Кому же, как не тебе, мой дорогой, искренний друг, понять нашу героиню.

Только два дня понадобились Лизе на окончательное обустройство личных дел. Тетя Варя, внимательно выслушав, на удивление легко согласилась с ее решением, и даже обняла и перекрестила, что в корне противоречило ее увлечению политикой и учением Дао. Как жаль, что родственную душу открываешь для себя в последний момент, а ведь всю дорогу боялся – не поймут.

Жизнь опять стала хороша и приятна. Окрыленная Лиза ехала к Пашке, и улыбалась в вагонное окно проходящим поездам, людям на перроне и себе. Словно тихий ангел сошел с небес и набросил божественный покров на тела и души. Какими милыми оказались Иван Иваныч и Инесса Петровна! Иван Иваныч помог уладить последние формальности и веско заявил, что «в их доме для невестки и внука всегда готова комната». Инесса рыдала, не стесняясь Клавы и мужа, и только просила простить и не забывать, что Лизу весьма удивило: она за многое была благодарна, собиралась родниться, а плохое – что ж, плохое перемелется и забудется. Так что – «мы встретимся, мы обязательно встретимся», как клялись мушкетеры в любимом отечественном мюзикле.

Прощать легко и приятно, если тебе не успели нанести смертельную обиду, если это не крайняя низость или предательство Родины. Делать добро проще простого, если у тебя есть к этому все возможности. И долг с ответственностью не так уж тяжко давит на плечи, если понимаешь, какая широкая дорога откроется перед тобой взамен…

Забрав сына, предвкушая давно забытое удовольствие долгой поездки на поезде с ресторанными обедами, разнообразием попутчиков и бестолковыми покупками на полустанках, Лиза словно на крыльях парила и, конечно, утратила обычную для опытной горожанки осмотрительность. Как-то вечером, возвращаясь домой с полными руками покупок, она решила срезать путь и пошла длинной неопрятной подворотней, огибая ручейки недавнего дождя. Фонарь, должный, по замыслу, освещать выход во двор, был, по обыкновению, разбит. Вокруг ни души, даже собаковладельцев дождь разогнал по домам. И тут за ее спиной раздались торопливые шаги. «Черт! Как же я лоханулась!» - ругая себя последними словами, Лиза стремительно выскочила на более-менее освещенный участок и развернулась лицом к преследователю, готовая визжать и отбиваться. В лучшем случае, это мог быть обычный запоздалый прохожий. Однако никто не появился на свет из темноты подворотни. Лизу бросило в пот, и, чувствуя, как противно липнет к спине кофточка, она начала отступать к безопасности подъезда. Прижимая сумками колотящееся сердчишко, еле переводя дух, она махом взлетела на свой этаж, даже забыв поругать как обычно не работающий лифт. Тетя Варя, едва успев подхватить сыплющиеся на нее пакеты, ринулась на дребезжание телефона.
- Опять молчат! – крикнула она из комнаты, пока Лиза разувалась и пристраивала сырой зонтик, - Третий раз звонит! Позвонит – и сопит, думает, я не слышу, террорист телефонный!

Телефон зазвонил снова, и Лиза поспешила схватить трубку, боясь, что проснется Пашка, ибо уложить его было делом, достойным подвигов Геракла. Сперва на том конце провода был слышен лишь легкий треск, а потом знакомый голос спросил:
- Еще не спишь?
- Как слышишь.
- Выйди в подъезд.

Соврав что-то тете Варе насчет оброненного пакета, напялив второпях тапки и куртку, Лиза выскочила к мусоропроводу. Там в кромешной тьме светился огонек сигареты.
- Что, пятый класс – вторая четверть? Сопенье в телефон, «выйди»?
- А ты неосторожная! Я тебя сегодня подкараулил, да подойти не решился – вдруг еще заорешь на всю ивановскую.
- И когда это мы перешли на «ты»? Что-то брудершафта не припоминаю. Кстати, я теперь для Вас особа неинтересная, невеста небогатая, обремененная детьми и отсутствием интеллекта!

И она с особым удовольствием, не отказав себе в праве на маленькую месть, поведала тени за мусоропроводом историю о переводе унаследованного состояния в пользу Дома Малютки, что в двух кварталах отсюда.
- На Пашу я сама уж как-нибудь заработаю. На «возможности» там всякие. Главное – мы с ним будем вместе, и я больше его никому не отдам. Нам чужого не надо, иначе опять мутотень какая-нибудь начнется!

Тьма тихо засмеялась.
- Подумаешь, удивила! Я так себе и представлял. Я тут про другое понял, когда узнал, что вы вот-вот уедете.
Разговор маял Лизу. Она переступила тапками и тоскливо вздохнула.
- Я понял,- шепнул Самурай, придвинувшись ближе и дохнув смесью табака и изысканного парфюма, - что ты не такая уж страшная. В смысле внешности. Даже симпатичная. Розовый пион – это так по-японски! А интеллект – дело наживное…не дерись! Я же не сказал : «дура набитая»! Ум и интеллект – вещи суть разные! Кстати, Пашка славный малый, и мы с ним еще массу возможностей не использовали. Я, пожалуй, наведаюсь в вашу глухомань. Как раз через две недели отпуск.

Этого Лиза вынести уже не смогла. Ушла и дверью хлопнула. И к окну подходить не стала!

Провожали их всем «колхозом»: Иван Иваныч с Инессой Петровной, Клавдия, тетя Варя с Мусей. Давали напоследок советы, перебивая и поправляя друг друга, совали гостинцы Паше, вареную курицу Лизе; проверяли комфортность купе. Все было шумно, бестолково, волнительно. Когда поезд тронулся и прощальные взмахи поплыли назад, все дальше и дальше, в купе, постучав, вошла проводница с букетиком розовых астр.
- Это Вас Елизавета зовут? Вот, Вам там на перроне передали.
Мельком глянув на завороженного рельсами Пашку, Лиза приняла букет. Закрыв за проводницей дверь, она развернула бумажку, которой были обмотаны сочные темно-зеленые стебли.
«Жаль, но пионы уже отцвели. Ты не оставила адрес. Впрочем, это неважно – я тебя всегда находил, найду и теперь».

2009 г.