42. Белая Берёзка

 42. Белая Берёзка
 Через час он уже шёл к железнодорожному вокзалу, надеясь на  встречу с Николаем Ивановичем и рассчитывая, что тот знает, где может находиться деревня Белая Берёзка.
Вскоре он был уже на вокзале, где и застал знакомого железнодорожника. Увидев Ивана, тот обрадовался, и, узнав его историю, сказал:
-«Да, знаю, где находится Белая Берёзка. Добраться до неё можно только на попутных подводах, отправляющихся по своим нуждам в город Трубчевск. Договориться с мужиками просто, они даже бывают рады хорошим попутчикам. Перекрёсток этот недалеко от вокзала».
Он рукой указал направление, пожелал ему удачи и добавил:
-«Да, на этом пути и шли тяжёлые танковые бои. Будете проезжать мостик через речку Рожок, а потом  деревню Рамасуху, полюбопытствуйте».
Иван немедленно отправился к перекрёстку, где и дождался подводы, хозяин которой известил, что не доедет десяти километров до города и что далее ему придётся дожидаться нового ездового. Но Иван был согласен и на это.
 -«Там видно будет»,- подумал он. 
По дороге они познакомились. Иван назвал себя и рассказал о причине своего путешествия. Представился и извозчик, назвавшись Никандром Николаевичем Жуковым. Ему с виду можно было дать лет шестьдесят, но по росту он казался настоящим богатырём. Мужчина оказался разговорчивым и сам стал рассказывать о себе. В Почеп он приезжал по торговым делам на базар  и теперь возвращался обратно. Иван слушал его и молчал, думая о своём. Он же рассказывал ему о своей трудовой жизни в лесу и на земле, о доме и большой семье, в которой трое его сыновей были фронтовиками и остались служить в армии, став офицерами.   
Дорога шла через густой смешанный лес, который иногда сменялся высокими стройными соснами. Не проехав и часа, они пересекли узенькую речку с известным уже Ивану названием Рожок.
 Как только переехали мост, Никандр Николаевич неожиданно задал вопрос:
-«Иван, ты когда-нибудь видел десятки разбитых танков, оставленных на месте страшных боёв в сорок первом году»?
Иван отрицательно покачал головой.
Тогда тот продолжил:
 -«Так вот, я тебя отвлеку от дум. В сорок первом году в этих местах был настоящий ад. Вокруг всё гремело и горело. Здесь сошлись сотни танков, устремлённых навстречу друг другу. Это было так страшно, что мне вместе с женой пришлось уехать подальше от этих мест. Несмотря на наш преклонный возраст, мы свой лес прошли вдоль и поперёк, живя в нём до того момента, когда стих этот кошмарный гром».
-«А немцы вас потом в доме не трогали?- спросил Иван.
-«Возможно, мой хутор они не обнаружили, леса они боялись. Он ведь стоит не на самой дороге, а чуть в стороне».
-«А я всю войну трудился на Челябинском танковом заводе, поэтому много танков видал, но на месте боёв никогда не был»,- сказал Иван и замолчал.
 Никандр остановил лошадь и предложил Ивану войти в лес.
Они сошли с телеги и, не успев оказаться на обочине дороги, увидели огромный танк. Иван узнал его, это был «КВ».
-«Вижу танк «Клим Ворошилов»,- сказал Иван и продолжил: -Такие танки создавались у нас в Челябинске».
Подойдя поближе, он увидел, что гусеницы танка были разбиты, входной люк и пушка полностью раскурочены. 
-«Да, не сладко пришлось нашим танкистам здесь. Как его раскурочило. Что стало с экипажем»?- произнёс он и стал подниматься к люку, чтобы убедиться, что внутри танка нет танкистов. Не обнаружив погибших людей, Иван спрыгнул на землю и, пройдя немного дальше, увидел среди молодых сосенок ещё два танка, стоявших напротив друг друга.
-«Ух, сошлись лоб в лоб»,- не удержавшись, произнёс Иван.
 В одном из них он узнал  боевой средний танк немецкой фирмы Крафт, который осмотрел, заметив большую вмятину по правому борту, а также перебитую гусеницу и разорванное "крыло". Другой танк был наш, но тоже без гусеницы и с разбитым стволом орудия.
-«Отвоевали своё, жаль, что танки и люди нашли свою смерть в этих лесах»,- сказал Иван.
Заглядывать в люки ему больше не захотелось, да и дорого было время.
-«Страха они навели здесь много. Весь лес напичкан танками, пушками, минами и снарядами. Страшно заходить. До сих пор взрывается. Весь лес израненный»,- ворчал Никандр.
 -«Вижу, что бои здесь были сильные, но поедем дальше»,- сказал Иван.
 Часа через три они уже подъезжали к дому Никандра Николаевича. Хозяин дома предложил Ивану передохнуть в нём.
Иван принял приглашение, и они вошли в него. Дом был большой с высоким закрытым забором, за которым лаяла собака. Хозяин попросил его подождать и ушёл, оставив его одного, но вскоре подошёл и, взяв Ивана за руку и сказал:
-«Иван, я помогу тебе съездить в Белую Берёзку и забрать семью. Правда, если мы выедем сейчас, то приедем туда поздно ночью. Найдём ли мы там кого-нибудь в деревне, когда все люди будут спать, я сомневаюсь. Спросить будет не у кого. Я предлагаю переночевать, а рано утром отправиться в дорогу, чтобы быть там днём. Согласен ли ты на это предложение?».
Такой помощи Иван не ожидал, и его малоразговорчивость постепенно откликнулась искренним и открытым чувством.
Хозяин дома предложил Ивану войти в комнату, где уже властвовала хозяйка дома Аграфена Власьевна, накрывая на стол. Она, увидев вошедшего Ивана, сказала:
-«Молодой человек, мы уважаем вас за стремление найти свою семью. Бог вам в помощь. А сейчас за стол, надо подкрепиться».
На следующий день рано утром хозяин был уже на ногах. Запрягли лошадку, погрузили мешок овса коню на корм, а хозяйка положила сумку с едой для ездоков. В путь отправились, когда чуть-чуть рассвело.
Лесные дороги похожи друг на друга, но только не для Никандра Николаевича. На солнце он не смотрел, компаса не имел, но, словно по нюху, точно ощущал их направления, причём ловко обходил староречья, болота и речушки, которых вдоль реки Десны было предостаточно.
 При этом любил медленно напевать слова, словно развлекая себя: «Мы теперь свернём налево, за пригорком путь направо, а за рощицей ручей, за речушкой соловей, он летает вдоль дороги, разговаривает многих, мы с тобой здесь знаем толк, путевым нам станет волк».   
Иногда он давал лошади отдохнуть, подкармливая травой и овсом. Наконец, уже ближе к вечеру они подъехали к деревне Белая Берёзка. Это была маленькая, затерянная в брянских лесах деревушка, выделявшаяся только тем, что располагалась на берегу реки Десны.
Иван подумал:
-«Как бы я её нашёл, если за всё время пути не встретилось ни одной живой души».
Никандр Николаевич, лесной человек, точно знал куда ехать и остановился у избы, показавшей признаки жизни: открытое окно с занавесками и комнатными цветами на подоконнике выделяли этот дом среди других. Постучали в калитку. В окошке мелькнула тень и выглянула старушка:
-«Что тебе, милок»?
-«Не знаете ли вы, где живёт Емельян Иванович»?- спросил Иван.
-«Как не знать, знаю. Кто же его не знает, все знают. А вы кто будете ему?- полюбопытствовала она.
-«Мы родственники его»,- ответил Иван.
На что последовало в ответ:
-«Сейчас выйду, покажу вам дом. Он на краю деревни живёт».
Старушка не заставила себя ждать,  вышла быстро.
-«Пойдём, милок»,- сказала она и пошла впереди лошади.
-«Бабушка, садись на телегу»,- сказал хозяин лошади, но старушка только махнула рукой и пошла скорой походкой.
Вскоре она подошла к дому и вошла в него. Через минуту из дверей дома вышел высокий мужчина. Иван сразу не признал в нём Емельяна Ивановича, потому что был он с густой седой бородой и в крестьянской длинной рубахе, которую он ранее никогда не носил.
Подойдя к телеге, мужчина поклонился и сказал:
-«С приездом вас, дорогие братья. Милости прошу в дом». 
Иван только по голосу понял, что это был его тесть, который ожидал не его, а приезда других людей. Как он постарел за это время, голос был тихий и какой-то смиренный, а походка его стала несмелой, да и опирался он на палку. 
Иван  напомнил ему о себе:
-«Емельян Иванович, это я, Иван, муж вашей дочери и отец Серёжи».
Тогда Емельян Иванович равнодушно взглянул на него и как бы с укором сказал:
-«Где же ты был столько времени»?
Иван не стал отвечать на обиду, но подошёл к тестю и обнял его.
-«Как я рад вас видеть. Не обижайтесь на меня, я постоянно думал о вас. Война разлучила нас на многие годы. Зовите же скорее в дом, я хочу всех вас видеть».
Никандр Николаевич, видя, как неприветливо встретил Ивана его тесть, сошёл с телеги и, не распрягая лошадь, вместе с Иваном вошёл в дом. Сердце Ивана забилось так сильно, что, казалось, готово вырваться наружу. Он искал глазами жену и сына, но их не было. В комнате, ни о чём не подозревая, спокойно занималась своими домашними делами Мавра Анисимовна.
Иван окликнул её:
-«Дорогая моя мама, Мавра Анисимовна, здравствуйте. Это я, Иван, вернулся с войны. Как я рад видеть вас».
-«Ваня, ты приехал!- вскрикнула она и бросилась ему на грудь. -Мы думали, что ты забыл нас».
Слёзы брызнули из её глаз прямо ему на лицо, и она почти прокричала:
-«Нет больше нашей доченьки, единственной кровинушки не стало. Сердце постоянно сжимается только от этой мысли. Похоронена она  здесь, недалеко, в лесочке под берёзонькой, на бережку. Каждый день поговорить с ней ходим. Поговоришь, и сердцу легче становится».
 Он обнял её и сквозь слёзы сказал:
-«Как я стремился к вам, но не мог этого сделать, война. Простите меня за это. Я очень рад вас видеть. Я хочу видеть это место».
Она  долго плакала и не могла успокоиться, потом отстранилась от Ивана, вытерла слёзы и сказала:
-«Ванечка, прошло уже более трёх лет, но душа не может успокоиться. Плачу и страдаю, нет ни сил, ни здоровья».
Иван спросил:
-«Где же мой сын? Я столько времени его не видел. Ему уже почти пять лет, большой какой. Где он? Я так хочу его видеть».
-«Сейчас придёт, пошёл рыбу удить в пруду, здесь за домом»,- и закричала в окошко:
-«Серёжка, скорей домой иди».
Минут через десять в комнату вошёл в длинной светлой деревенской рубашке мальчик, босой и лохматый. Сердце Ивана дрогнуло, такое родное чувство озарило его. Он метнулся было к сыну, но тот потянулся к бабушке и прижался к ней. 
Бабушка, посмотрела на внука и сказала:
-«Серёженька, это же твой папа, подойди к нему. Он был на войне. Она закончилась, и папа приехал к тебе».
Ребёнок испуганно продолжал жаться к бабушке и со страхом смотрел на мужчину, а потом отстранился от бабушки и вовсе выбежал их комнаты.
-«Ничего, привыкнет»,- произнесла бабушка и, обращаясь к Ивану, продолжила:
 -«Не ожидали больше тебя увидеть. Спасибо, что приехал. Мы уже здесь поселились, теперь никуда от нашей доченьки не поедем. Сил и здоровья нет».
Никандр Николаевич, молча наблюдавший эту сцену, вдруг сказал:
-«Иван, надо лошадь распрячь и накормить. Хозяйка нас приютит, надеюсь, до завтра»?
На что Мавра Анисимовна ответила:
-«Конечно. Будьте как дома. Мы всегда рады гостям»,- и громко через дверь крикнула:
-«Емельян Иванович, помоги гостям».
Тот зашёл в дом и вместе с Никандром Николаевичем вышел к лошади. Иван остался с Маврой Анисимовной, чтобы немедленно отправиться на могилу своей жены.
Та кликнула Серёжу, который появился сразу, будучи в растерянных чувствах. Ребёнок не мог понять, откуда явился этот мужчина и почему он должен называть его папой. Ему никто этого ранее не объяснял.
Бабушка сказала:
-«Серёженька, пойдём сейчас к маме. Возьми в сарае лопаточку, будем убирать её домик».
Внук побежал за лопатой и вскоре вернулся, сказав:
-«Пошли, я взял и ведро, чтобы полить цветочки».
-«Мой внук золотой, что бы я без тебя делала?»,- похвалила его бабушка и добавила, обратившись к Ивану:
-«Дедушка ведь наш инвалид, плох со здоровьем. Был ранен, теперь страдает сильно».
Они втроём пошли через огород и далее тропинкой к реке. Вдоль высокого берега реки Десны был хорошо виден противоположный низкий её берег, где открытое пространство раскинулось до самого горизонта.  Путь оказался совсем коротким. Тропинка, идущая  вдоль берега, закончилась и превратилась в поляну, на краю которой под молодой берёзкой весь усеянный полевыми цветами показался небольшой живописный холмик с деревянным крестом.
-«Вот наш домик для Машеньки»,- сказала бабушка и заплакала. Иван, подойдя к могиле, вначале остановился перед ней, а потом встал на колени и склонил к цветам свою голову. Он всхлипывал, как ребёнок, которого сильно и незаслуженно ударили, тихо произнося   слова, идущие помимо его сознания:
-«Моя единственная и неповторимая любовь, чудо, сошедшее с небес и украсившее мне жизнь. Ты поселила в моей душе столько радости и света, что этот луч любви позволил мне достойно пройти все ужасы жизни и войны. Ты умела отдавать всю себя, неся заряд искреннего чувства.  Какими же короткими были дни, проведённые с тобой. Ты теперь разговариваешь со мной полевыми цветами, полыхающими над твоим вечным домиком. Спасибо тебе, что ты была со мной. Я уверен, что твоя светлая душа находится на небесах и смотрит на нас лёгким облачком. Я люблю тебя».
Он поднял голову, посмотрел вверх и вслух произнёс:
-«Моя жена, видит бог, я не оставлю тебя и твоих родителей. Дорогая Мавра Анисимовна, Серёженька, мы всегда будем вместе. Я обещаю это вам».
Мавра Анисимовна плакала, Серёжа тоже заплакал вслед за нею. Иван подошёл и обнял их.   
На обратном пути свекровь рассказывала об обстоятельствах гибели жены, хотя это давалось ей с большим трудом. Иван слушал её, едва сдерживаясь от слёз.
Из рассказа он понял, что Маша вместе с отцом вступила в партизанский отряд и патрулировала лесную дорогу. Это было рядовое каждодневное задание, выпадавшее тем, кто явился к партизанам с собственной лошадью.
В этот день первого октября сорок второго года очередь была Емельяна Ивановича. Рано утром отец с дочерью ехали по дороге, надеясь потом заехать и в деревню, где жила Мавра Анисимовна с внуком, которому исполнился в этот день один год.
Все лесные дороги, ведущие к партизанскому отряду, имели преграждающие путь засеки из срубленных больших деревьев, положенных поперёк дорог с потайными тропами для объезда, известных только партизанам.
Подъезжая к одной из таких засек, Емельян Иванович увидел немцев, убирающих с дороги деревья. Съехав на объездную тропу, он приказал дочери отправиться коротким путём к партизанам, а сам открыл по фашистам сокрушительный пулемётный огонь.
Немцы стали отстреливаться, и одна из пуль попала в лошадь, которая громко заржав, поднялась на дыбы.
 Маша, оказавшись за обочиной дороги, увидела это и, не помня себя, закричала. Один из фашистов выстрелил на её голос, и пуля попала ей точно в сердце.
Расстреляв весь запас патронов, Емельян Иванович сам поспешил к отряду.  Однако, едва ступив на тропу, увидел бездыханное тело своей дочери. Закричав от горя, он поднял её на руки и понёс, но силы оставили его. Позже, придя в себя и прикрыв тело дочери травой, направился к партизанам. Там, рассказав о случившемся, командир тут же организовал боевой отряд и направил его на место боя. У сосен, преградившим дорогу фашистам, лежало двенадцать немецких трупов. Здесь же находились пять новеньких мотоциклов с колясками, автоматы и наган. Командир произвёл несложный подсчёт. Если на каждом мотоцикле было по три фашиста, то всего их должно было быть пятнадцать. Значит, где-то скрывались ещё трое. Среди уничтоженных фашистов оказался и деревенский парень, которого опознали местные жители. Предателем оказался Федька-крикун, самый разбитной парень на деревне, в доме которого и были обнаружены остальные раненые фашисты, которые вместе с хозяевами тут же на месте были расстреляны.
В этом бою Емельян Иванович был ранен в ногу, потерял слух и получил расстройство психики.
Хоронили Машеньку всем отрядом на самом красивом месте  высокого берега Десны. Место выбрали не случайно, чтобы могила была видна издалека и чтобы она была под стать её целомудренной красоте. Партизаны поклялись отомстить за смерть партизанки. Вот такая картина сложилась в голове Ивана после рассказа Мавры Анисимовны.
Пока они шли от могилы к дому, он судорожно искал решение, понимая, что оставить тело жены в этой красивой глуши он не мог. У Ивана созрел необычный план: откопать и перевезти гроб из Белой Берёзки в Почеп и тем самым помочь родителям возвратиться на свою родину.
  Об этом он поделился с Маврой Анисимовной, но та засомневалась, сказав:
-«Не грех ли это, выкапывать мёртвое тело? Да и как мы жить без дома будем»?
Иван стал доказывать ей важность такого решения:
 -«Нельзя ей лежать здесь одинокой. Мы должны похоронить её на своей родине на Покровском кладбище среди знакомых ей людей. Мы не заметим, как быстро вырастет Серёжа, сможет ли он приезжать сюда, чтобы поклонится своей матери? Ведь он должен жить и учиться в Ленинграде. Соглашайтесь, мы это сделаем завтра же и все уедем отсюда.  А про дом, не беспокойтесь.  Я его вам построю.  У меня есть некоторые сбережения для этого».
И она, подумав, дала согласие.  Необходимо было теперь уговорить Емельяна Ивановича, но Мавра Анисимовна взяла это на себя. 
По возвращении в дом Серёжа перестал бояться своего отца, особенно после того, как тот подарил ему фонарик, купленный в Челябинске. Фонарик настолько понравился ребёнку, что он не выпускал его из рук и светил им во все тёмные места деревни.
 Вечером Мавра Анисимовна сообщила Ивану о согласии мужа на перезахоронение дочери.
Теперь осталось поговорить об этом с Никандром Николаевичем, чтобы ночью приступить к выкапыванию гроба.
После ужина Иван вышел с ним во двор и сказал:
-«Никандр Николаевич, вы так много для меня сделали. Я благодарен вам за это. Но нам необходимо сделать ещё одно очень важное дело. Мы сегодня ночью хотим выкопать гроб с телом Машеньки и завтра утром отвезти его для перезахоронения в Почеп. Не могли бы вы помочь нам в этом деле, ведь мы больше приехать сюда уже не сможем. Оставлять здесь одних почти беспомощных стариков тоже нельзя. Я буду вам очень благодарен, пожалуйста, не откажите».
На что тот сказал:
-«А зачем мы тогда сюда приехали? Так и надо действовать. Родители согласны?-   спросил он.
-«Да, все согласны»,- подтвердил Иван.
Как только стало смеркаться, почти в полночь, Емельян Иванович запряг свою лошадку, подаренную ему партизанами вместо погибшей, и трое мужчин отправились в лес. Вот где пригодился фонарик, подаренный Иваном сыну. Прежде всего, нарубили ёлочного лапника, чтобы укутать им гроб, а потом направились к могиле. Отрывать землю лопатами было нетрудно, потому что она была мягкой, а яма оказалась не глубокой.
Поднимали гроб втроём, Иван в яме подкладывал под доски верёвки, а старики их тянули кверху. Он же держал и выталкивал его снизу.
 Толстым слоем хвойного лапника укутали весь гроб, поверх которого накинули старое ватное одеяло, завязав его верёвками.
Саму могилу зарыли, рассадив заранее выкопанные цветы. На то же место поставили и крест. Берёзу над могилой Иван украсил белой лентой: он вспомнил Златоуст и ленточки над утёсом.
Всю ночь готовили отъезд. Мавра Анисимовна хлопотала с запасами еды. На телегу Никандра Николаевича погрузили три мешка оставшейся картошки, мешок зерна, все соленья и варенья. С грядок был сорван весь зелёный урожай, сложенный в вёдра.  Не забыли взять с собой даже коромысло.
 Сна в эту ночь не было совсем, только Серёжа спал как обычно, его перенесли на телегу Никандра Николаевича, куда рядом с ним уместилась бабушка.
 Емельян Иванович сел за возничего на своей лошадке, а Иван рядом с ним.
Старики перекрестились на дом, заочно попросили у всех жителей деревни прощения за столь спешный отъезд и тронулись в путь.
Никандр Николаевич поехал   первым, Емельян Иванович за ним. Скрип движущихся телег разбудил сонных зверьков, оказавшихся у дорог, по которым медленно двигались подводы. Стояла тишина раннего утра. Среди высоких крон деревьев уже виднелись просветы голубого летнего неба, хотя у подножия деревьев трава выглядела сплошной тёмно-зелёной полосой. Необычность произошедшего в душе Ивана вызывало  волнение: теперь от него зависело положение стариков и будущая жизнь сына. Он размышлял о последствиях перезахоронения покойной жены: не введёт ли это его в грешные мучения. Но он сам себя оправдывал тем, что это было необходимо, по его представлениям, для упрочения светлой памяти матери в глазах сына. 
Когда они ехали по лесу, Иван издалека наблюдал за спящим сыном, лежавшим на подводе во весь рост. Его с большой любовью оберегала Мавра Анисимовна, постоянно укрывавшая внука одеялом.
-«Скоро эта обязанность заботиться о сыне ляжет на меня»,- вновь подумал Иван.
Постепенно в лесу стало светлее, хотя солнца не было, что было хорошо для сохранения гроба.
В полдень подъехали к дому Никандра Николаевича, но заезжать не стали, чтобы поскорее прибыть в Почеп.
Серёжа проснулся и,  удивлённый тем, что он не дома, произнёс:
-«Бабуля, а куда мы едем»?
На что бабушка ответила:
-«Едем в Почеп, на нашу родину. Там ты родился, там и жить будем».
В Почеп прибыли поздно вечером. Никандр Николаевич так рассчитал время, чтобы прибыть тогда, когда начнёт смеркаться. Так и получилось.
Остановив лошадь Емельяна Ивановича на повороте к кладбищу, Иван пересел к Никандру Николаевичу, чтобы отвести Мавру Анисимовну с сыном на ночлег к Татьяне.
Подъехав к её дому, он постучал в калитку. На стук тут же вышла сама хозяйка дома и очень удивилась, увидев Ивана.
-«Что случилось»?- спросила она.
-«Вот приехал, привёз сына и стариков, да ночевать негде», - сказал он.
-«Заходите домой, места всем хватит»,- ответила она.
Иван сказал Мавре Анисимовне, что ночевать сегодня придётся здесь, указав на дом, и помог ей слезть с телеги. Потом он поднял спящего сына на руки, и они пошли в дом, где их уже ждала Татьяна. Сонного Серёжу положили вместе с мальчиками.
 Мавра Анисимовна спать не пожелала, надеясь дождаться мужчин с перезахоронения, о чём сообщила Татьяне, которую она знала с довоенных времён.
Иван также сообщил Татьяне, что к ней на ночлег придут ещё трое мужчин вместе с ним. Та предложила уложить всех на сеновале.
Иван, взяв фонарик, вместе с Никандром отъехали к Емельяну Ивановичу, чтобы завершить весь сегодняшний цикл приключений. 
Место захоронения выбрали у каменной часовенки, там, где уже хоронили предков Сыроквашиных. Яму копал в основном Иван, но гроб опускали втроём. Засыпав его землёй и наспех там же сложив лопаты, они сели на телеги и отправились на речку смывать с себя следы телесной грязи.
На ночлег мужчины прибыли уже под утро. Женщины в доме не спали. Татьяна усадила всех за стол, уставленный едой, где красовались  жареная картошка на сале, драники, свежий зелёный с грядки лук. Иван достал новую банку тушёнки. Важным достоинством стола была брага, которую Иван с Татьяной не допили ранее.
Мужчины выпили по стаканчику, и душа каждого стала милее и раскованнее. Спать так и не пришлось.
Никандр Николаевич и Емельян Иванович долго разговаривали между собой. Иван пытался включиться в их разговор, но быстро понял, что только мешает их общению. 
С наступлением рассвета Никандр Николаевич решился ехать домой. Иван высказал ему большую благодарность за помощь и обещал не забывать его, пожелал ему хорошей дороги и передал тёплые приветы его жене. Они обнялись. Емельян Иванович тоже обнял его и тепло попрощался. Все, и мужчины, и женщины, вышли на улицу и долго провожали его взглядами.
Потом Мавра Анисимовна и Татьяна ушли спать в комнату, а Емельян Иванович улёгся прямо на телеге, благо погода располагала к этому.
 Иван же спать не стал, а отправился на кладбище поправлять могилу жены.
Бессонные ночи как будто не утомили его, он шёл к своей Машеньке, до конца не понимая, что её больше на свете нет.
Бодрящее утро вызывало прилив энергии.  Придя к месту перезахоронения, он увеличил холмик из песка, уплотнил его с боков. А потом, взяв лопату, отправился в ближайшую рощицу над оврагом искать молодую берёзку. Он хотел всё сделать так, чтобы соответствовать прежнему месту захоронения. Кроме того ему представилось, что стройная, белая, с раскидистыми ветвями и шелестящими на легком ветру листьями берёзка будет также напоминать ему её красоту.
Он вспомнил и свою первую экспедицию на Урал, где слышал рассказ о великом почтении к берёзе местных жителей. Ведь по их представлениям, в берёзе жили души умерших людей. Не случайно их высаживали на могилах, утверждая тем самым чистоту взаимоотношений между живыми и умершими членами семьи.
Укрепившись в своих мыслях о необходимости посадить берёзку, он нашёл недалеко от места захоронения на крутых склонах древнего русла реки целый берёзовый рай. Сотни берёз гурьбой и по - одиночке стояли перед ним, как невесты. Выбирай любую, все в своей белоствольной красе смотрели в его сторону. Чувство печали постепенно сменялось светлым и радостным ощущением жизни. Молодое деревце вскоре было найдено, выкопано вместе с землёй и дёрном и посажено у изголовья жены.