39. Зал ожидания

39. Зал ожидания

 Грузовой поезд с танками, проходивший через Почеп, следовал на запад. Глубокой ночью машинист паровоза по предварительной договорённости сделал короткую остановку, которую уже четверо суток с нетерпением ожидал Иван. Его новые молодые попутчики-танкисты вышли проводить его  и желали ему удачи в поисках семьи. За четверо суток пути дорога их сдружила, хотя Иван по сравнению с ними чувствовал себя почти стариком. Их весёлые шутки его не радовали, а неприличные рассказы о женщинах и вообще раздражали.  И вместе с тем все они были отличные ребята.
Он попрощался с каждым из них крепким рукопожатием, пожелал достойно защищать честь своей родины и быстро сошёл по металлическим ступенькам на землю, оказавшись в полной темноте. 
Паровоз же, напомнив о себе, исторг короткий хриплый голос, и  по-своему прощаясь с Иваном, обдал его чёрными клубами дыма, и, лязгая колёсами, двинулся дальше.
Отойдя подальше от путей, Иван заметил вдалеке тусклый свет. Было видно, как на слабом просвете чёрный и густой паровозный дым медленно поднимался кверху, высветляя каркас разбитого здания.
Он разглядел человека в форме и, подойдя к нему, спросил:
- «Товарищ, зал ожидания здесь есть»?
-«А вот он, если так его можно назвать,- ответил басовито железнодорожник и продолжил:
-Вокзал разбит немецкой бомбой, но часть здания сохранилось. В нём и находится помещение для пассажиров. Пойдёмте, я провожу вас».
 Пройдя около сотни метров, железнодорожник почти в темноте разыскал дверь, отворив её.
Когда они оказались в помещении, Иван в полутьме увидел много спящих людей, приютившихся на диванах и стульях, и тихо сказал:
-«Много пассажиров собралось здесь».
-«Это не пассажиры, а скитальцы. Им просто некуда идти, вот возвратились домой, а дома оказались сожжёнными войной. Возможно, завтра будут рыть себе землянки. А что делать, жить надо где-то»,- также тихо ответил железнодорожник.
Иван осмотрел глазами все сидения, но свободных мест не нашёл, пришлось снять с себя поклажу и прислониться к стене у двери.
 Он обратил внимание на ветхую одежду этих людей, и было понятно, что уже много лет они скитались по многострадальным деревням России. Иван впервые увидел людей, переживших оккупацию на своей родной земле. Там в Челябинске люди тоже испытывали некоторые лишения, но они были одеты, обуты и накормлены. А здесь люди радовались любой одежонке, в которую можно было вместить их измождённые тела. Он стоял и смотрел на них с болью в сердце, предполагая их нелёгкую будущую жизнь. 
Примерно через час к нему подошёл тот же железнодорожник и предложил место в дежурной комнате.
Он сказал:
-«Товарищ, я вижу, что вы стоите, хотя явно устали с дороги. У меня в дежурке есть свободный стул, могу предложить его вам. Сидеть - не стоять, в ногах правды нет. Пойдёмте».
Иван подумал, что дежурному захотелось пообщаться с ним, новым человеком на этой земле, и согласился, тем более что ему и самому очень хотелось узнать о событиях, происходивших здесь в его отсутствие.
 В комнате дежурного, дверь в которую вела из общего зала, Иван назвал своё имя и коротко рассказал о себе.
Узнав о том, что он приехал из Танкограда, и что его цель найти здесь свою жену и сына, железнодорожник тоже представился и сказал:
-«Зовут меня Николай Иванович. Раньше я никогда не слышал о Танкограде, но теперь понимаю, откуда шла наша уверенность в победе над фашистами. Много танков прошло  и через нашу землю, где шли жестокие бои».
Иван попросил подробнее рассказать о том, что он знает о военных событиях, происходивших здесь.
 Николай Иванович словно этого и ожидал:
- «Ну что ж, поезда здесь ходят редко, в основном идут военные составы, поэтому свободных промежутков времени у дежурного предостаточно. Вот и сейчас очередной поезд пройдёт здесь только через полтора часа. Время есть, постараюсь припомнить, хотя об этом говорить очень трудно».
 Николай Иванович начал рассказывать очень рассудительно, не торопясь, подробно отвлекаясь на детали личной жизни. Иван же пытался из его рассказа запомнить для себя главное и самое интересное.
Он понял, что на железной дороге Николай Иванович прослужил много лет задолго до начала войны, и не был мобилизован на фронт в силу того, что железная дорога относилась к объектам особой важности.
Начиная с июля месяца тысяча девятьсот сорок первого года, поездами на восток увозилось всё: машины, оборудование, зерно, скот и, железнодорожники трудились, не оглядываясь на время и страхи.
Тогда, когда враг наступал на Москву, вокруг неё было задумано создание оборонительных линий, одна из которых проходила через Почеп.
Для сооружения защитных сооружений в виде дотов, противотанковых рвов, капониров сюда прибыло много гражданских и военных специалистов. Над ними кружились, сбрасывая бомбы, немецкие самолеты. Люди погибали, но работа не останавливалась ни на минуту. Под обстрелом немецких самолётов трудились и местные жители,  рывшие противотанковые рвы. Иногда вместо бомб фашисты сбрасывали листовки с просьбой к местному населению разойтись по домам. Некоторые листовки были с курьёзными текстами.
-«Одну таких листовок я храню до сих пор,- продолжал он свой рассказ. В ней был текст: «Русские дамочки, не ройте ямочки, все равно наши таночки перейдут ваши ямочки». Пусть потом их почитают мои дети и посмеются над фашистами. Немцы хотели захватить мой город сразу, однако это у них не получилось и возведённые рубежи наши войска держали насмерть».
Он рассказывал, как в жестоких сражениях были убиты и ранены тысячи наших воинов. Тогда многих из них привозили к вокзалу. Погибших хоронили, а раненых отправляли на поездах в медсанбаты на восток страны.
После продолжительной паузы он с особым чувством продолжил:
-«Хорошо помню число девятнадцатое августа, когда начались ожесточенные бои на окраинах города. Через наши головы из районов Бумажной фабрики и старой больницы била наша тяжёлая артиллерия. Фашисты не смогли прорвать укрепления у реки, потому что наши воинские части непрерывно контратаковали, а самолёты бомбили  скопления техники и живой силы противника. Большие потери нанесли фашистам наши танки около моста через реку Рожок. Большие силы наших войск тогда были расположены в деревнях Семцы и Валуйцы, а также в селе Баклань, где они стояли насмерть около двух месяцев. Пройдите по лесной дороге от Почепа до Трубчевска, и вы поразитесь, сколько в этих лесах и сейчас находится разбитых танков. И наших, и немецких. Там и сейчас можно встретить трупы солдат, лежащих в канавах».
Иван впервые слышал названия этих населённых мест и понимал, что эти деревни находятся где-то совсем близко, отчего его воспалённое чувство было крайне возбуждено.
Он спросил:
-«Николай Иванович, а вы сами там были»?
На что тот ответил:
-«Во время боёв в сорок первом я, конечно, там не был, но нам рассказывали о боях раненые танкисты, которых мы перевозили в госпиталя. А после изгнания фашистов бывал в тех местах и не один раз, видел вдоль дорог десятки разбитых танков и много неразорвавшихся снарядов. Лес тогда ломался как спички, поэтому и сейчас видны целые поляны переломанных деревьев».
Он продолжал свой рассказ долго, а Иван слушал и переживал, словно эти события происходили с его участием.
 Николай Петрович закончил свой рассказ следующими словами:
-«Вскоре нас железнодорожников на поездах отправили на восток страны. С болью в сердце по радио я услышал, что немецкие войска прорвали нашу оборону и двадцать первого октября заняли Почеп и окрестные деревни».
Иван спросил:
-«Николай Иванович, а что вы знаете об эвакуированных местных жителях. Я приехал найти свою семью. Жена перестала мне писать с лета сорок второго года. Не знаю, куда она делась и жива ли она»?
Тот посмотрел участливо на молодого человека и сказал:
-«Иван, я работал здесь почти до самого прихода немцев и видел, как по всем направлениям дорог двигались тысячи людей, оставшихся без крова. Некоторые из них на поездах уезжали подальше на восток, другие местные жители уходили в леса, многие стали партизанами. Не сосчитать, сколько погибло и изувечено людей на этих трагических дорогах. Знаю, что некоторые жители почти три года жили под немецкой оккупацией. В Почепе немцы создали органы оккупационного управления, и власть была сосредоточена в руках немецкой комендатуры. Из предателей была создана городская управа, которой заведовал некий Брызгалов, именовавшийся бургомистром, полиция, заставлявшая людей трудиться на фашистов. С их помощью многих молодых девушек и ребят отправили на работы в Германию. Мне рассказывали, что особая участь обрушились на евреев, в ноябре месяце сорок первого года всех их арестовали. Женщин с детьми поместили в холодных сараях на территории "Птицекомбината", а мужчин и мальчиков старше 14 лет затолкали в здание школы на "Поляне". До весны их, словно животных, выгоняли на работы, а потом неожиданно согнали в одно место и расстреляли в противотанковом рву».
Он перестал рассказывать и задумался. В этот момент ему позвонили. Он быстро встал и сказал:
-«Работа, брат.  Надо встречать очередной поезд. Извините. Может, договорим позже. Заходите, если негде будет остановиться, всегда буду рад помочь».