Перынский скит

      Хлопнула дверь. Вышедший из подъезда парень огляделся, увидел сидящую на скамейке девушку. Подошёл к ней.
     – Алексей? – спросила она.
     – Да, а ты Аня?
     Девушка кивнула. Он сел рядом, достал из кармана пакетик с семечками, разорвал:
     – Хочешь?
     – Нет, спасибо.
     Он стал кидать семечки голубям. Грело весеннее солнце. Пахло черёмухой.
     – И что будем делать? – спросил он.
     – Не знаю, – пожала она плечами.
     – Может, куда-нибудь пойдём?
     – Пойдём.
     – Куда?
     – Да хоть куда.
     – Тогда пошли?
     – Идём.
     Они вышли со двора, и пошли по блестящему на солнце, мокрому после недавнего дождя тротуару.
     – А всё же куда бы ты хотела пойти?
     – Не знаю. А ты?
     – И я не знаю.
     Вышли на Сенную площадь. Птичий гвалт из парка, отражаясь от мокрого асфальта площади, перекрывал шум машин.
     – А поехали в Юрьево? – предложил он.
     – Хорошо.
     Минут десять стояли на остановке ожидая «семёрку». От нечего делать он рассматривал ассортимент продуктового ларька, она обложки журналов в киоске. Подошёл автобус. Сели на соседние места. Толстая кондукторша, едва протискиваясь между пассажирами и сидениями, подошла к ним. Она показала проездной. Он заплатил.
     – Кондукторы должны проходить тест на стройность, – сказал он. Она улыбнулась, но продолжала молчать. Он тоже больше ничего не сказал, мял пальцами билет и разглядывал пассажиров.
     Через десять минут вышли из автобуса. Пошли к Юрьеву монастырю. Их обогнал микроавтобус, остановился напротив колокольни, из него стали выходить женщины, все в платках, длинных юбках.
     – Зайдём в монастырь? – спросил он.
     – Платка нет. Да и вообще… не хочу. Пойдём дальше.
     Вдоль монастыря пошли к пляжу. Весенняя вода подступала к самой стене. Ивы растущие на берегу Волхова стояли далеко в воде. Пляж был затоплен. Забрались на бетонный фундамент, поднялись по нему в Юрьеву слободу. Сверху открылся далёкий вид на озеро. Ильмень казалось, вздыбился и сиял у горизонта огромным солнечным бликом. Солнце слепило, глазам было больно, но она, прищурившись, долго глядела туда, где озеро сливалось с небом. Он ждал. Она повернулась, смешно замигала веками:
     – Ничего не вижу…
     Он дотронулся до её руки:
     – Могу быть проводником.
     Она убрала руку:
     – Пойдём.
     Шли вдоль домов, собаки лаяли на них, подбегая к заборам. Сели на скамейку у края обрыва. Смотрели на озеро. Молчали.
     – Пойдём в скит? – предложила она.
     – Пойдём.
     Пройдя деревню, спустились к дороге на Перынский скит. Вдоль берега, в воде, на песке, и поднятые на брёвна, стояли рыбацкие соймы.
     – Тебе сколько лет? – спросил он.
     – Шестнадцать. А тебе?
     – Семнадцать.
     С двух сторон к дороге подступала вода. Подошли к скиту. Стволы высоких, корявых сосен вверху оранжево светились на солнце. По небу ползли редкие тяжёлые облака. Подойдя к забору из брёвен, вошли в калитку.
     – Когда-то женщины могли входить сюда только в один из дней в году. Знаешь об этом? – спросила Аня.
     – Нет.
     – А церковь, – она показала на церковь Рождества Богородицы, – стоит на месте языческого капища бога-громовержца Перуна.
     – Это знаю.
     Они постояли напротив церкви и левой стороной берега пошли вглубь скита. Дошли до южного берега острова, остановились под соснами.
     – Послушай, – он дотронулся до её руки, – и всё-таки, что же нам делать?
     – Я не знаю… не знаю, – она отвернулась и заплакала. Худенькие плечи её подрагивали, слёзы потекли по щекам. Ему стало жаль её, хотелось как-то утешить, но он почувствовал, что и сам готов заплакать. Но было нельзя, стыдно; а глаза уже наполнились слезами, и он отвернулся в сторону, подставив лицо тёплому ветру.
     – Как ты узнала об этом? – спросил он, когда Аня успокоилась.   
     – Она сама мне всё рассказала. Говорит – ты будешь жить с отцом. Просит прощения и плачет, плачет. – И Аня опять всхлипнула. – Ты понимаешь, мы должны что-то сделать, я не хочу, не могу жить без мамы. Мы должны что-то сделать, должны. Понимаешь?
     – Понимаю… Я тоже не хочу жить без отца. Но что мы можем сделать?
     – Я не знаю! Не знаю.
     – Послушай, а ты уверена, что не ошибаешься?
     – Уверена. Они уже сняли квартиру! Неужели ты вообще ничего не знаешь?
     – Клянусь, я ничего не знаю. Отец ведёт себя как обычно. Я ни о чём не догадывался. Я конечно вижу, что дома что-то не так, но… родители мои всегда, сколько помню, ссорились.
     – Я тебя очень прошу, давай что-нибудь придумаем?
     Он долго молчал, потом спросил:
     – Аня, извини, а твои родители… они… как жили?
     Она сжала губы, ничего не ответила. Он не стал переспрашивать.
     Облако закрыло солнце, подул ветер, стало прохладно. Аня застегнула курточку:
     – Папа намного старше мамы… Он любит её, а она… – Аня шмыгнула носом, губы задрожали, и она опять заплакала.
     Выглянуло солнце, и пошёл дождь. Ветер подул порывистый, сильный. Крупные капли летели наклонно к земле, сверкая на солнце.
     – Я знаю где можно спрятаться, – она потянула его за собой. Они побежали по тропинке вглубь острова, где на поляне, полуразрушенный, заросший кустами стоял корпус столовой, бывшей когда-то на скиту турбазы. Забежали под крышу, встали за бетонной стеной и шумно дыша, смотрели друг на друга. Щёки её были мокрыми, серые глаза смотрели печально. Он не удержался, вытер слёзы на её щеках. Она прикрыла глаза, глубоко вздохнула, надула щёки, он подумал, что сейчас она опять заплачет, но Аня опустила голову, уткнулась ему в грудь и громко чихнула. От неожиданности он вздрогнул. А она, подняв голову, открыла глаза с всё ещё блестевшими на ресницах слезинками и, посмотрев на его лицо, залилась смехом. И он, глядя на неё, засмеялся. Они стояли, держась за руки и хохотали. Смеясь она, то откидывала голову назад, то прислонялась к его груди. Слёзинки опять потекли по её щекам, но уже от смеха. Он взял её за плечи и поцеловал…
     Дождь перестал. Над соснами, перекинув мост через Волхов, от Юрьева монастыря до Рюрикова городища повисла радуга. Они стояли обнявшись. Он чувствовал её горячее дыхание на своей щеке.
     – Аня – смотри!
     – Радуга! Как здорово… – Она долго смотрела улыбаясь. Повернулась к нему. – Лёша, знаешь старые липы, это совсем рядом?
     – Нет. – Он покачал головой.
     – В одной есть огромное дупло у самой земли, в него можно встать во весь рост и загадать желание. Хочешь посмотреть?
     – Да, – он улыбался, прядка её волос щекотала ему щёку.
     Аня взяла его за руку и потащила из-под крыши на поляну. Ярко-зелёная, мокрая трава переливалась на солнце.
     – Бежим? – спросила она. Он кивнул, и они, взявшись за руки, побежали, сбивая воду с травы.