На картошке

Довольно острый случай произошел недавно в одном колхозе.

Для самих-то колхозников ничего острого, конечно, не было. Для них не то что такая ерунда, для них трактор в реке утопить — и то разговоров от силы на полчаса всего будет, а тут такая мелочь. Вот если бы дочь председателева понесла, или, не дай бог, от самогона слепнуть начали, — вот это случай был бы острый. Потому как интересно. От кого, то есть, понесла, и почему слепнут, а не, к примеру, глохнут? Но то для колхозников, а для студенток-первокурсниц, что приехали в тот раз на картошку, случай, и впрямь, вышел острей некуда.

Такие, знаете, медички приехали. Будущие врачи. Ходят по полю, цветочки нюхают. Картошку с земли двумя пальчиками берут. Короче, педиатры. А парней местных до себя не допускают хоть и трезвых, хоть и с доски почета. Совсем, в общем, глупо и скучно живут педиатры. А тут еще и острый случай с ними во время обеда приключился. Они теперь этот колхоз надолго запомнят. Они, может, свой первый вырезанный аппендикс не будут так долго помнить, как этот колхоз.

Столовая, где все и случилось, была, конечно, не для богемы: два стола вдоль стен, да лавки по обе стороны. Ни тебе салфеток, ни тебе зеркала, чтобы носик попудрить. И вот, среди этого грубого быта, сидят наши студентки, губенки трубочкой свернули, и на борщ в ложке дуют.

А вскоре и механизаторы к ним подсели, - у них тоже обед. Грязные все, как черти. Что-то такое о комбайнах меж собой спорят. А раз о комбайнах, то, сами понимаете, с матом. Без мата о них разве поговоришь?

А у педиатров и так аппетит не ахти какой был, а тут еще эти взялись орать по матери, да кулаками по столу то и дело гвоздить — про какой-то там штуцер друг другу доказывают — так что и вовсе стало скучно питаться педиатрам. Тем более что вскоре и сам острый случай начался.

Самый голосистый из мужиков, - бригадир, наверное, — вдруг что-то такое из тарелки на стол выкинул, и дальше борщ наворачивает. Смотрят студенточки — мама дорогая! — бригадир, кажись, муху из тарелки выкинул.

Ну точно, лежит вся такая в борще муха, а бригадир на нее — ноль внимания, и только хлебает из тарелки, аж с носа обратно в тарелку капает.

Студенточки — народ, конечно, отчаянный, все ж таки по две-три лягушки на занятиях распотрошить уже успели, однако первое есть перестали, а ко второму даже не тянутся. Одна, самая бойкая, не сдержалась, и, как бы между прочим, говорит довольно громко:

— Видели, девочки? Мужчина муху из борща выловил и доел, как будто так и надо. Люди здесь, похоже, в конец одичали от уборочной.

Бригадир ложку облизнул, второе к себе подгреб, и на бойкую глаза поднял:

— Оно, конечно, — говорит ей, — муха в борще — дело пустое. Навара с нее никакого, одно только название, что мясо. А насчет того, что противно доедать было, то меня утешает то, что она в общем котле варилась.

Тут вдруг обнаружилось, что беседовать с бригадиром — это вам не лягушек крошить. Для этого нервишки нужно иметь покрепче чем у червяка на рыбалке. В общем, сразу несколько педиатров разом поехали в Ригу. Мечут, родимые, борщ обратно — прямо на стол, как будто так и надо. А бригадиру и на это наплевать. Он подцепил котлету вилкой, и целиком ее в рот сует. Дружкам своим подмигивает.