Так вот он, этот герой... Прототип Вронского

Теме защиты Отечества Л.Н. Толстой посвятил роман-эпопею «Война и мир», в котором прототипами его самых ярких героев на поле брани являются довольно известные в России воины, включая Дениса Давыдова. Зная, как скрупулезно умел Толстой работать над историческим и документальным материалом, мы не можем исключать, что Толстой читал и те газеты и журналы, в которых освещались события, как по горячим следам, так и спустя 2-3 десятка лет после войны с Наполеоном. Как, например, газету «Санкт-Петербургские ведомости» за 25 окт. 1812 г., в которой был опубликован «Журнал военных действий», где фамилия А.Н. Чеченского упоминалась дважды 1. (За отличия в партизанских действиях под Вязьмой ротмистр Чеченский получит орден св. Георгия 4-й ст.) Не говоря уже о том, что в опубликованных в ж. «Современник» А.С. Пушкина воспоминаниях  Д. Давыдова о 1812 г. и в ст. «Занятие Дрездена» главным героем является исключительно А.Н. Чеченский – легендарный командир 1-го Бугского полка. 
Однако Л.Н. Толстой вспоминает о Чеченском только в романе «Анна Каренина» и далеко не как о герое войны 1812 года, но как об «известном князе», как завсегдатае Английского клуба и как двоеженце, живущего в Питере на две семьи, дети которых общаются между собой. Выходит, в жизни легендарного командира русской армии, интерес к которому по-прежнему не ослабевает,  наступил период, когда на передний план вышла его личная жизнь? Или у Толстого был личный интерес к Чеченскому? Попробуем проследить за замыслом автора романа в отношении этого реального героя.
Единственный исторический герой, введенный в роман, да еще и в круг близких друзей вымышленного героя - Стивы Облонского, не знаком его другу детства Константину Левину, зато хорошо известен старому князю Щербацкому, отцу Кити, который «шутя проиграл и все свое состояние, и часть состояния своей жены», надо полагать, будучи, как и Чеченский, завсегдатаем этого Английского клуба.
Но «известным» князя Чеченского князь Щербацкий, как мы понимаем, называет не по его остроумным клубным шуткам. Заслуги Чеченского перед Отечеством были столь велики, что о них, считал Толстой, даже не стоило распространяться: достаточно произнести имя, которое в свое время, похоже, было на устах у всех - настолько громкими были подвиги боевого командира, полковника лейб-гвардии Гусарского полка, генерал-майора свиты с 1822 года, 14 декабря в 1825 году во время коронации стоявшего близ императора Николая I, о чем упоминает, ссылаясь на «Записки» Д. Давыдова, А. И. Герцен в книге «Былое и Думы»2.
И то, что о нем ничего не слышал 32-летний Константин Левин, не умаляет заслуг Чеченского, но наводит на мысль, что проблемы современного состояния общества затеняют прошедшую героическую эпоху, которая выпала на молодые годы генерала, три года назад попавшего в разряд «шлюпиков», т.е. уже состарившегося, если верить швейцару Василию.
Однако женщины думают иначе в отличие от молодых мужчин. В вар. № 19 рук. № 13 Анна, встретившись с Вронским, замирает в восхищении: «Так вот он, этот необыкновенный сын, этот герой, этот феникс, который влюблен и которого все-таки не может стоить ни одна женщина».
«Необыкновенный сын», «герой», «феникс»  – речь не о сыне своей матери, а о сыне своей Родины, о защитнике Отечества! Феникс – значит, неуязвимый в боях, или остававшийся в строю при любых ранениях! Анна наслышана о его героизме, а значит, и высший свет – Россия наслышана! Женщины мечтают о нем! Анна считает себя недостойной его любви! Самая открытая для прессы и общества и романтизированная война в России была война с Наполеоном, а участники громких сражений, особенно кавалерия, гусары – говоря сегодняшним языком, были самые раскрученные… Не о молодом человеке, ищущим еще себя в этой жизни – Вронском пишет Толстой эти слова, вкладывая их в уста своей главной героини, а о человеке, который брал города и крепости без единого выстрела в России и Европе, спасая тысячи жизней по обе противостоявшие стороны.
В черновом варианте № 6 Степану Аркадьевичу 41 год, а не 34, как в окончательном варианте, и это объясняет, почему он дружен с Чеченским: в 1828 г. генерал-майору Чеченскому – 48 лет. Это почти одно поколение. Ответ на вопрос, почему нужно вернуться к 1828 г., находится в моей статье «Загадка «Анны Карениной»» (см.  «Нана Каренина», ж. «Сибирские огни», 2008 г. , № 2)
Если в 1828 г. Чеченский находится еще в Питере, а его семья, в которой уже 6 детей проживает в Псковской губернии, то уже в следующем году он возвращается в Белоруссию и служит Опекуном или Действительным членом, светским, в Слуцком Попечительном Комитете о бедных - заведении, подведомственном Совету Императорского человеколюбивого общества. В этом Комитете Чеченский будет состоять и в качестве Благотворителя или Почетного члена последние три года своей жизни.
Интересно, что у Анны с Вронским, в черновых вариантах романа, рождается двое детей. У князя Чеченского, Толстой подчеркивает это, - в обеих семьях дети, т.е. и в «незаконной» семье более одного ребенка: «У князя Чеченского была жена и семья – взрослые пажи дети, и была другая, незаконная семья, от которой тоже были дети. Хотя первая семья тоже была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным  и развивающим для сына».  Обратим внимание на то, что из всех своих детей во вторую семью отец возит только сына!
У генерал-майора Чеченского действительно был сын Николай и в 1828 г. ему было 4 года. В 1834 г., в год смерти отца, ему будет 10 лет. В следующем 1835 году он станет кадетом пажеского корпуса - самого элитного учебного заведения Императорской России, о чем свидетельствует сохранившийся в архивах «№ 4. Документ кадета пажа Николая Чеченского». Но откуда у Толстого такие подробные сведения о семье князя Чеченского – псковского помещика, и, в частности, о сыне, если, надо полагать, они нигде не печатались? Речь, как мы понимаем, идет в романе об историческом лице, а не о вымышленном художественном образе. 
Кроме того, несмотря на то, что Раевские-Давыдовы, воспитавшие А.Н. Чеченского, никогда не были князьями, граф Толстой не употребляет фамилию Чеченский без приставки «князь». Откуда у Льва Николаевича сведения о происхождении А.Н.Чеченского? В Послужном списке генерал-майора, в графе «Из какого звания», записано: «Чеченской нации из мурзинских детей»3, что значит - из княжеских детей, или принц 4.  Но ведь Послужной список офицера русской армии если не секретный документ, то и не публичный!
Одно из первоначальных названий романа было «Два брака», и Анна действительно дважды вступала в брак, но в окончательном варианте Анна уравнивается, в этом отношении, только с одним героем романа - с князем Чеченским, у которого есть «законная» и «незаконная» семьи. Надо ли объяснять, что князь Чеченский в романе вовсе не случайный герой?
Вызывает интерес и то, что Анна уже в вар. № 1, рук. № 1 носит имя Нана, (мама – на чеч. яз.) а Вронский, среди других имен нерусского происхождения, (Удашев, Балашев) носит и фамилию Усманский, в основе которого лежит чеченское имя Усман.
Если принять версию А. Шемякина, д. ист. н., о том, что прототипом Вронского был Н.Н. Раевский 5, внук прославленного генерала, то мы должны признать, что отдельные черты характера, факты из биографии и внешние данные Толстым действительно взяты с внука Раевского, но Николая Александровича Чеченского, генерал-майора, очень похожего на своего отца в молодости.
Портрет полковника Н.Н. Раевского, работы сербского художника, профессора Стевана Тодоровича, который и сегодня можно видеть над входом в русскую церковь в селе Горни Андровац, построенной в честь героя, погибшего за свободу Сербии 20 августа 1876 года, есть одно лицо с портретом «Н.Н. Раевского» в генеральском мундире кисти неизвестного художника. История с путаницей двух Александров в семье Раевских повторилась через поколение с внуками в той же семье. Но в черновиках мы найдем немало авторских подсказок, чтобы не сомневаться, кто из двух Николаев Раевских скрывается у Толстого за образом Вронского.    
И последнее. Первоначально Толстой взял к роману эпиграфом: «Отмщение мое», (где слово «мое» пишется с маленькой буквы). Исследователи сошлись на том, что это  якобы усеченный перевод немецкой фразы, которую, как правило, переводят: "Мне отмщение, - говорит Господь, - и Я воздам".  Однако…
«Mein ist die Rache, spricht der Herr, und ich will vergelten». – звучит эта фраза в оригинале.  «Моя месть, - скажет господин, - и я хочу отплатить», – дословный перевод на русский язык.  Или «die Rache ist mein, ich will es vergelten» - «Месть - мой, я хочу вознаграждать за это». Vergelten – на русском - отплатить (за что-л. кому-л.). «Der Herr» - имеет несколько значений на русском языке: барин, хозяин, господь, владыка. Понятно, почему Толстому ближе оказался более точный перевод: «Отмщение мое»! Не потому ли у него Анна в рукописи № 1 зовется Нана, и она «отвратительная женщина», а Алексей Александрович  – «распроважно», подчеркивает автор: «объясняется и говорит плишел, и хочется смеяться и жалко»?
Кому и за что мстил Л.Н. Толстой, когда писал свой роман «Анна Каренина»? Вопрос, смею надеяться, риторический. То, что без князя Чеченского на этот вопрос ответ был бы неполным, Толстой хорошо понимал. Остается понять это и нам, воскликнув вслед за Анной: «Так вот он, этот герой…»!
____________
1 К.Б. Жучков. А.Н. Чеченский. – «В Битвах – впереди всех…». Газ «Сельская Новь», № 54, 18 июля 2012 г., Бежаницы, Псковская обл.
2 А. И. Герцен Былое и Думы, глава III, Сноски.
3 РГВИА, Ф. 409, Оп. 2, Д. 40221 (пс. 366-459)
4 «Мурза в переводе на англ. яз. означает «Принц».  Это высокий уровень тюркской знати. В России они были князья», – сайт «История фамилии»: http://istorya-familii.ru/story.php?name= % 9C
5 А. Шемякин. Смерть графа Вронского.

* Выступление прозвучало на Пятом Международном Толстовском Конгрессе "Война 1812 года в русской культуре: Литература и Искусство". К 200-летию Отечественной войны 1812 г. Москва. 27 сентября 2012 г.