О них 2 часть Глава 8 Странная особа

Он ушел тогда, ушел и больше не вернулся. Он отпустил меня. Я не стала биться в истерики, не стала срывать плохое настроение на врачей и медсестер.  Даже мое выражение лица не изменилось. Я открыла окно в палате и с жадностью начала вдыхать чистый воздух. Я ничего не слышала, точнее не хотела ничего слышать, кроме звука ветра.

Человек, которого я любила, ради которого я жила, ради которого подарила всю себя … Вдруг не стал пытаться меня удержать, помочь, понять, а просто ушел. Избрал свою дорогу, где нет местоимения нас, а только «я» и «он».

Он не смог понять, что под маской безразличия скрывалось невыносимая боль, истошный крик о помощи, протест против всей этой ужасной ситуации. А не отсутствие чувств к нему и ненависть. Нам нужно было проболеть, пережить это вдвоем, но не убегать...

Дома я не знала чем себя занять, из моей памяти не мог уйти эпизод, когда Матвей захотел со мной поговорить. Я не знала, что то, что я услышу при этом разговоре, будет таким страшным.

- Аня, я сегодня разговаривал с врачами и они мне сказали, что … Я попросил, чтоб я сам тебе об этом сказал … Твоя операция … Вообщем, ты больше не сможешь иметь детей.

В ответ он не увидел моих слез, не услышал моих криков – он не увидел ничего! Всего этого просто не было. Я была черства. Матвей долгое время сидел со мной, боясь оставить одну, разговаривал со мной, успокаивал. Но я в этом не нуждалась, я не чувствовала ничего. Я стала просто существовать.

Проходили дни и мое зомбированное состояние проходило. Я начала ощущать мир, чувствовать боль и плакать целыми днями напролет. Меня все чаще начали посещать дурные мысли. В первые дни я презирала себя, презирала за то, что я теперь не такая как все, я другая … Я не могла слушать веселую музыку, смотреть фильмы. Мне нравились новости, по которым часто передавали, что где-то что-то обрушалось, кто-то умер, а кто-то в тяжелом состоянии. Нет, меня это не радовало, напротив всех было жаль. Но было легче продолжить существование, слыша, что у кого-то есть большая беда, я не одинока в своей утрате.

Говорят, скоро наступит конец света. А лично для меня он уже настал. В один миг я потеряла все, что было до этого смыслом жизни ... Муж ... которого я любила и не смыслила  жизнь без него. Мой еще неродившийся ребенок. Я его не видела, но уже представляла, какие у него будут глазки, ротик, пальчики ... Я уже любила его. Мое состояние сейчас наверно близко к тому, когда преступникам выносят вердикт о пожизненном заключении. Ведь я похожа с ними. Мне тоже вынесли вердикт о пожизненном заключении, только не в камере, а в тишине. А ведь она бывает разной ... Она вообще странная. Это не просто отсутствие звуков, это больше. Она живая ... К одним она милосердна, а для других ужасна. Она живет по своим канонам.

Раньше, когда была не замужем - я любила ее. Она была мне приятна, правда не зная чем, наверно той частичкой, которая зовется душой. Она представлялась мне прозрачной, которая могла растворить в себе время. Дать возможность дотянуться до своих родных и дорогих людей. Увидеть их, прикоснуться своими чувствами, благодарностью, любовью. Она была чиста и прозрачна. Но настало время, когда во мне поселилась вторая жизнь.

Теперь она окрасилась в молочно-кремовую массу ... густую ... Полная желания жить, помогать людям и радоваться каждому лучу солнца, который играет по утрам.

А теперь моя окраска стала совсем другой, она перестала быть такой спокойной и умиротворяющей. Теперь она просто тишина, которая не имеет каких-то оттенков, а только шершаватость. Теперь она оглушительная, просто звенящая тишина. В которой не раздастся первый крик ребенка, звук его шагов, слова "мама", плач ... Мне кажется, будто меня засадили в коробку, где я одна. А все то, что я любила, чем дорожила и что желала - осталось за ее пределами. И это чувство заключения подобно потере зрения. Сначала я видела свет, солнце, жизнь и в один миг ослепла. Теперь учишься жить заново, узнавая все как в первый раз. И от этого становится нестерпимо больно, где-то слева.
 
В такой прострации я пребывала каждый день. Я не могла взять себя в руки. Ничего не могла делать – все валилось из рук. Сессия в академии была провалена и мне дали две недели, чтоб я все исправила, иначе … иначе меня отчислят. Мама не знала, что со мной делать. Повышать на меня голос было бесполезно, я блокировалась и уходила в себя. Тихий и спокойный голос я не внимала. Она видела как моя жизнь и стремления рушатся как карточный домик.

В один из таких малоприятных дней со мной произошел необычный случай. Погода стояла жуткая: дул холодный северный ветер, на дорогах сплошной гололед и люди огорченные своей жизнью куда-то бежали, боясь упасть. Так и я боялась упасть, но все же упала. Встала, отряхнула себя и двинулась вперед, но тут как из под земли возникла женщина.
Красивая смуглая женщина с длинными черными кудрями смотрела на меня своими пристальными карими глазами. Уперев руки в бока, она стояла, словно ждала именно меня. По цыганке нельзя было сказать, сколько ей лет. Она казалась и старой и молодой одновременно.

- Не желаете узнать будущее, девушка? - поинтересовалась она, когда я проходила мимо, вжав голову в плечи. Думала, что так она меня не заметит.
- Нет, - отрезала я.
- Зря девочка отказываешься, всю правду о Сергее расскажу, ничего не утаю,- она говорила тихо, подняв голову к небу и покуривая сигарету.

Я чувствовала, как она пускает дым мне в спину. Я замерла. Внутри все сжималось от ужаса. По спине пробежали мурашки. Казалось, что кто-то смотрит за мной из темноты. Медленно, словно опасаясь передумать, я обернулась. Цыганка самодовольно усмехнулась, и ее черные глаза сузились, внимательно меня разглядывая. Потом, хрипловато рассмеявшись, она вытащила из складок длинной юбки старую, потрепанную колоду карт. Поплевав на пальцы, она тщательно их перетасовала, а я как завороженная, следила за ловкими движениями ее рук. Потом она выставила всю колоду передо мной веером и, кивнув на нее, сказала:

- Выбери три карты. Те, к которым душа ляжет.

Судорожно вздохнув, я все же сделала то, о чем она просила и подала ей выбранные карты. Та со снисходительной улыбкой их оглядела и, разложив карты на худой ладони, заговорила:

- Первая карта - король червей. Очень неоднозначная личность... В этой личности тесно переплелись плохие и хорошие качества. Этот человек всегда разный. Его все время окружают люди, шумная компания. Но где бы он ни был, всегда помнит о семье. Сердце у него занято. Страдать будете. Цыганка продолжала. - Он также олицетворяет выбор, который тебе когда-то нужно было сделать... Именно в тот день ты и определила свои приоритеты... Семерка пик - неурядица. Мелкий камешек, способный завалить весь воз. Виновница ты. Мелким камешком является он, но весь воз позволила завалить ты. Последняя карта - трефовая двойка... Здесь я ни в чем не могу быть уверена. Эта карта - символ смерти, однако я не могу сказать чьей. Будет ли это гибель родного тебе человека, или вовсе постороннего, но эта смерть коснется тебя непосредственно... - Цыганка нахмурилась, вглядываясь в карты. – Карты твердят о встрече со старым другом, только принесет ли она радость?... Или смерть ... Смерть, которая коснется тебя на прямую, но после нее, однако и начнется твоя жизнь. Странно, правда? Цыганка улыбнулась и спрятала колоду в рукав. Накинув на голову черный платок, она пошла прочь, на ходу закуривая еще одну сигарету. Отойдя на пару шагов, она остановилась и, повернувшись через плечо, улыбнулась.

- Мальчик, запомни мое слово – мальчик, - крикнула она мне, когда все дальше удалялась из поля моего зрения.

Не сказав больше не слова, она скрылась в сизом тумане. А я так и осталась стоять, как оглушенная, ее словами. В ушах все еще стоял этот тягучий, завораживающий голос, а мысли лихорадочно метались... О каком мальчике она говорила?