Гибель Есенина. Кто виноват?

(Ко дню рождения Сергея Есенина)

Кто погубил Сергея Есенина: чекисты, «зеленый змий», дьявол или он сам? Кто тот «черный человек», в которого он бросает трость в известной поэме? Кто давал ему творческое озарение и удивительные стихи? Эти вопросы требуют ответа, поскольку само по себе вдохновение и «осенение» не означает Божью благодать. Благодать является продуктом веры, молитвенного и добродетельного подвижничества. Обольщение – следствие действия «черного духа ложной благодати», который все искажает, в том числе, в творчестве. Происходит саморазрушение художника и поэта, потерявшего божественные ориентиры. Кстати, свой «Черный квадрат» Казимир Малевич называл тоннелем в космос. Хочется прокомментировать:
Глядя в черный тот квадрат,
Можно провалиться в ад!

Зачем вглядываться в бездну, в нечто черное, мрачное, если апостол Павел предостерегает: «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф. 5:11)? Александр Блок заметил: «…мировой водоворот засасывает в свою воронку почти всего человека; от личности почти вовсе не остается следа, сама она, если остается еще существовать, становится неузнаваемой, обезображенной, искалеченной». Предаваясь гордыне и постыдным страстям, человек деградирует и разрушается как личность.
Любопытная информация о Сергее Есенине приведена в книге «Отец Арсений». Бывший главный редактор издательства «Советский писатель» И. С. рассказал о Есенине следующее: «Сергей Есенин, конечно, обладал гениальностью поэта, глубочайшей лиричностью, тонкостью восприятия, любовью к природе (рябине, березке, клену, к глупому жеребёнку), но не имел умственного кругозора. Знания его были поверхностные, заимствованные из услышанных разговоров. Философский багаж его ума был убог и беден. Он все время пытался выставить себя перед людьми, показать себя, но из-за отсутствия кругозора и образования не мог охватить то, что ему хотелось... От христианства, Иисуса Христа и Церкви он отрекся еще в 1918 году, написав кощунственное произведение, называемое «Инония», и никогда не считал написанное ошибкой.

Когда он писал стихи, на него нисходило озаряющее творческое вдохновение, даже не всегда понятное ему самому, но если стихи или поэма были уже написаны, он становился ограничен, беден, бессодержателен, тускл».
В естественном состоянии поэт «не имел умственного кругозора. Знания его были поверхностные, заимствованные из услышанных разговоров. Философский багаж его ума был убог и беден». Но в состоянии измененного сознания он весь как бы меняется, словно становится другой, «альтернативной» личностью.

Изменение сознания происходило в те моменты, когда «на него нисходило озаряющее творческое вдохновение, даже не всегда понятное и ему самому».
Это «озаряющее творческое вдохновение» указывает на возникновение контакта с духом, который реализует через человека свой творческий потенциал.
«В одном из разговоров со мной, — продолжал свой рассказ редактор, — он сказал: «Ты понимаешь, я верю и знаю, что Бог есть. Но иногда, когда пишу стихи, хочется мне это все осмеять и сказать свое слово поэта и пророка». Имитируя пророка Иеремию, в «Инонии» поэт горделиво провозглашал:
Не устрашуся гибели,
Ни копий, ни стрел дождей, -
Так говорит по Библии
Пророк Есенин Сергей.

Парадоксальная была у него жизнь. Прославляя творение, природу, он не славил Творца, как это делал Давид. Все равно, что славить книгу за белизну страниц, красоту обложки и удачный шрифт, позабыв об авторе. Бесплодно растратив дар, посланный Богом, поэт терзался от депрессий, от сознания впустую растраченной жизни.

Совершенно очевидно, что «слово поэта и пророка» хочется сказать не Есенину, а существу из невидимого мира в момент подключения к поэту для творческого контакта. И слово это, как ни грустно, богохульное. Сказанное популярным поэтом, оно приобретает особый вес в глазах людей. На это и рассчитывают бесы. Самого поэта тоже удивляет такая странная двойственность, поскольку, испытывая приступы богохульства, он продолжает, как это ни странно, веровать в Бога, хотя и не отказывается от греховной, языческой жизни.

Редактор И. С. в Есенине выделяет три личности, заключающиеся в одном человеке.
«В нём как бы жили одновременно или по очереди несколько человек: гениальный лирик, человек, пытающийся иметь свою собственную философию, но ничего в ней не понимающий, лирик природы и женщин, «черный человек» и человек, по воспитанию в церковно-приходской школе, — православный». Судя по всему, на творческий контакт с Есениным выходили эти существа из незримого мира. Одно более лиричное, а другое — более злобное. Третьей личностью, хотя и совершенно подавленной двумя другими, был сам Есенин, страдавший дипсоманией и запойным пьянством. О таких людях часто говорят: «Сложная натура». А эта кажущаяся сложность объясняется отсутствием цельности личности, поскольку в человеке живет не одна, а сразу несколько непохожих друг на друга личностей.

В немецких средневековых источниках есть рассказы о смерти доктора Иоганна Фауста, исторической личности, жившей в Германии в XVI веке. История жизни этого человека побудила Иоганна Вольфганга Гете создать поэтический образ человека, который решился на контакт с духом тьмы ради сверхспособностей.

Доктор Фауст был известен в начале XVI века как маг и астролог. Он родился в Германии, в земле Вюртемберг, учился в Гейдельбергском, а затем в Краковском университетах. Об ужасной кончине Фауста рассказал его современник, учившийся с ним в Гейдельбергском университете, позднее ставший деятелем Реформации, учеником и ближайшим соратником Лютера — Филипп Меланхтон. который добавляет лишь характеристику поведения Фауста: «Нужно сказать, что Фауст этот был, помимо всего прочего, негоднейшим вертопрахом и вёл столь непристойный образ жизни, что не раз его пытались убить за распутство». 

Протестантский богослов Иоганн Гаст, встречавшийся с Фаустом, оставил такое свидетельство: «Злосчастный погиб ужасной смертью, ибо дьявол удушил его».
В свидетельствах о загадочной смерти мага небезынтересен следующий факт: Фаусту заранее был известен день его смерти. Его нашли мертвым в одной деревне Вюртембергского княжества, лежащим около постели со свернутой головой. Говорят, что накануне в полночь дом этот вдруг зашатался.
Немало сходного в обстоятельствах гибели доктора Фауста в гостинице на постоялом дворе немецкой деревни и Сергея Есенина в Петроградской гостинице «Англетер». Не исключено, что это были те же духи, которые диктовали Есенину оскорбительные строки о Боге. Они же довели свою жертву до самоубийства.

Когда 6 марта 1925 года к Есенину из Константинова приехала мать, он написал: «Вчера приехала моя мать, я в семье, счастлив до дьявола». Спрашивается: зачем так выражать свои чувства, неужели нет более благопристойных слов? К сожалению,  оторванный от христианской истины поэт поддался бурному урагану блудных похотей, взбунтовавших его против Бога, в Которого он верил номинально. Его душа стала жертвой злых духов, возбуждающих яростное стремление к распущенности. Богохульный бес побуждал его писать  богохульные стихи, подавляя живую веру в любящего Бога. И когда этот злой дух ослаблял свою хватку, как это было с Саулом, он на время выходил из депрессии, и писал светлые стихи.
В судьбе талантливого русского поэта Сергея Есенина как бы слились воедино судьбы многих заблудших сынов и дочерей России.

В Государственном литературном музее хранится текст плача матери Есенина, Татьяны Федоровны, по безвременно погибшему сыну:
Он во сне ко мне явился,
Со мной духом поделился,
Он склонился на плечо,
Горько плакал – горячо:
«Прости, мама, – виноват!
Что я сделал – сам не рад».

Одержимость выглядит как непреодолимое навязчивое состояние. Об одержимости бесом пьянства своего поэтического наставника Сергея Наровчатова рассказывает Евгений Евтушенко: «Я заметил, что мэтру очень хотелось выпить, и он сразу же отодрал прямо у киоска цинковую шапку с четвертинки своими, еще на удивление крепкими молодыми зубами и выпил из горла. Никто из прохожих этому не удивился. Тогда была удобная, но короткая эра четвертинок из горла с закусью свежим воздухом. Шел 1952 год». Но когда Николай Глазков, сам неравнодушный к «зеленому змию», сочинил про него песенку, Сергей Наровчатов возмутился. Он потом рассказывал своему приятелю Давиду Самойлову:
- Пришел Глазков и спел мне своим мерзким козлетоном дурацкую песенку, вполне бездарную, между прочим…

От Эльбы до Саратова,
От Волги до Курил
Сережу Наровчатова
Никто не перепил.

Поэт Николай Дмитриев вскрывает пагубную тенденцию к самоубийствам, возникающим на почве подражания дурному примеру Есенина (ведь не только Галина Бениславская на его могиле застрелилась):

Друзья легко сигают на тот свет,
Как будто там и вправду что-то светит,
Как будто сам Есенин (их поэт),
Своей тальянкой каждого приветит.

Кстати, Виктор Коротаев, в стихотворении о гибели Николая Рубцова, ставшего жертвой пьяной собутыльницы,  заметил:

Он был задушен ею на рассвете.
Закончилась земная полоса.
Но после наступившей мигом смерти
Покойник еще слышит полчаса.

Рассуждая о переживаниях покидающей тело души, друг Рубцова делает вывод:

…И, уходя от нас все выше, выше,
Не унося с собою ни гроша,
Он больше ничего уже не слышал.
…Но слышит все нетленная душа.

Трудно судить о том, что думал Есенин, оказавшись в дьявольском капкане, но «точка невозвравта» была пройдена, и назад он уже вернуться не мог. Пьяные дебоши, разочарование в безнравственных ценностях революционных идей, антисоветские выступления в кабаках подливали масло в огонь, и поставили его на путь смерти. Психологический и творческий кризис, духовное банкротство привели его к гибели. Он пророчествовал о близкой смерти:

Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?

Вектор времени уносит нас навстречу с вечностью и с Божественным Судьей.
Впрочем, тот же Рубцов, не равнодушный к «зеленому змию», пытается понять коллегу по перу и опротестовать взаимосвязь кабака, музы и есенинской грусти:

Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серега,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много.
Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была… Да не эта!

Николай Рубцов хорошо знал и проблему депрессии, и попытки ее преодолеть алкоголем, используя его в качестве антидепрессанта. К сожалению, его кончина оказалась аналогичной. Это - замкнутый круг, куда заболевший «звездной болезнью» поэт попадает, как белка в колесо.

Современник Есенина, Игорь Северянин, в 1926 году написал его литературный портрет:

Он в жизнь вбежал рязанским простаком –
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и веселым вкусом
К усладам жизни, солнышком влеком.
Но вскоре бунт швырнул свой грязный ком
В сиянье глаз. Отравленный укусом
Змей мятежа, злословил над Исусом,
Сдружиться постарался с кабаком…
В кругу разбойников и проституток,
Томясь от богохульных прибауток,
Он понял, что кабак ему поган…

Евгений Евтушенко, размышляя об указателе «К Есенину» на Ваганьковском кладбище, итожит:

Указатель: «К Есенину» – стрелка туда,
где Россия вчера, и теперь, и всегда.
Славен тот, кто людей лже-Христом не учил,
а вот жизнь хоть немножечко им облегчил.

Творческий процесс у Есенина тоже, бывало, стимулировался алкогольным допингом, и в быту он слыл горьким пьяницей. Этот порок окончательно расшатал его психику и привел к петле. В поэме “Чёрный человек” он сам признаётся:

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Затем поэт рассказывает о появлении “чёрного человека”:

Чёрный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.

Плачевно закончилось для Есенина это общение с “чёрным человеком”. Кто-то скажет: это галлюцинации на почве алкогольного делирия или “белой горячки”. Кто-то обвинит чекистов в убийстве поэта, инсценировавших самоубийство. Дело не в этом. Современник Есенина - поэт Александр Жаров - пытался дать оценку его гибели:

Это всё-таки немного странно,
Вот попробуй, тут не удивись:
На простом шнурке от чемодана
Кончилась твоя шальная жизнь...
Это всё-таки, пожалуй, глупо
И досадно выше всяких мер,
Что тебя, Есенин, сняли трупом
С потолка в отеле “Англетер”.
...Только кто-то больше всех обижен
На тебя за то, что ты, поэт,
От своих родимых нив и хижин
В кабаки унёс свой свет...

Чёрный человек и белая горячка. Мрак кабаков и свет  поэзии. Трагическое столкновение коллизий, итогом которого стала погибель.

Васильковые очи поэта,
Словно льдинки, замёрзли навек.
Рухнул в царство, лишённое света,
Одарённый Творцом человек.
Умирать нам, конечно, не ново,
Но за гробом есть праведный суд.
Там спасёт вера в Божие Слово...
А стихи – никого не спасут.
(Александр Савченко).

Хотя факт насильственной смерти Есенина пытались оспорить полковник милиции Э. Хлысталов, писатель В. Кузнецов и другие исследователи, анализ литературоведов, в частности, Галины Шипулиной, свидетельствует, что в последние два года жизни поэт свыше 100 раз в своих произведениях упоминал о своей смерти и о самоубийстве. 

«И не давайте места дьяволу» (Еф. 4:27), – советовал апостол Павел. В современном, уточнённом переводе эта рекомендация звучит так: «И не искушайте дьявола».
«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1Пет. 3:8), – призывал апостол Пётр.