Prestige

Как известно, каждый фокус состоит из трех частей или действий.

Первая часть называется наживкой. Фокусник показывает вам самый обыкновенный предмет. Колоду карт, птицу или человека. Словом, самый обыкновенный предмет.

Я всегда показывал самого себя. И в этой части овладел мастерством в совершенстве. Я являл себя. Но это была лишь видимость. Ибо в этот самый момент это был уже не я. Грань между мной и не мной была настолько тонка, что я сам с трудом ее различал. Чего же можно было ожидать от статистов.

Второе действие, так называемое превращение, по сути, уже было включено в первое. И от меня требовалась всего лишь малость. Исчезнуть. Что также не представляло для меня проблем.

Но я так и остался любителем. Ибо третья часть — возвращение — всегда выходила смазанной. Во времени. И пространстве. Возвращение затягивалось. А возвратившийся оказывался не там и не тем, кем был прежде.

Меня уличали в подмене. В использовании двойника. Я пытался, нарушая золотое правило иллюзионистов, апеллировать к двойникам Достоевского и Стивенсона. Но все было тщетно. От меня требовали идентичности. Точнее,  — профессионализма. Рамок. Канона. Меня же всегда тянуло по ту сторону чего бы то ни было.

Итак, фокус с исчезновением и возвращением имеет свои филогенетические корни. Которые, как и любые корни человеческого бытия, напрямую связаны с феноменом утраты. Все последующие действия  — лишь компенсация этой утраты. Если хотите,—отыгрывание, вечное возвращение, невроз навязчивого состояния etc.

Уже не для кого не секрет, что ребенок, оставленный матерью даже на мгновение, испытывает ужас и крушение миров. Отсюда не сложно проследить последовательность того, что он должен испытать при ее возвращении. 

Эти, с вашего позволения, "качели" настолько становятся неотъемлемой частью существования ребенка, что впоследствии он сам начинает экспериментировать исчезновения.

Первые шаги робки. Он всего лишь зажмуривает глаза чуть дольше, нежели того требует функция моргания. И в этом мы уже обнаруживаем волевой акт. И вытекающую отсюда концепцию солипсизма.

Повзрослев, малыш проводит целую серию опытов, начинающихся  от укрывания одеялом с головой и заканчивающихся общечеловеческой игрой в прятки.
Уже на этой стадии можно различить будущих профессионалов и любителей.

 Профессионалы выдерживают определенное время, известное только профессионалам, не больше, не меньше, после чего являют себя публике.

Любители же либо сами намекают на свое месторасположение (чувство вины?), либо часами сидят в чулане, так что родители уже начинают не на шутку волноваться.

С годами эти три реакции оттачиваются и доводятся до совершенства.

Первые становятся профессиональными иллюзионистами.
Вторые  — невротиками.
Третьи  — бродягами или, если хотите, — путешественниками.

Впрочем, эти категории условны. Как и все в этом мире.
Так, фокусником является всякий профи, делающий из чего-либо "конфетку". Будь то бухгалтер или инженер.

Невротиком же может быть художник или писатель, превращающий эту "конфету" в нечто иное.

Ну, а путешественник поочередно экспериментирует с собой, превращаясь то в "десерт", то в что-то другое. Суть философы с их девизом "познай самого себя".

Суть же поведения всех  — компенсаторная функция травматического феномена утраты. Если хотите, — сепарации, отнятия от груди.

Много
Под солнцем
Я видел
Работ
И вот:
Мне жаль Спиноз,
Меня мутит от Кафок,
Мне тошно
От Гудини