Противоборство с Чёрной судьбой

 Сергей Афонасьевия Крымов видел Лию мельком. Привлечённый красотой девушки он попытался разглядеть её. Вначале её лицо показалось ему знакомым. Потом понял, что ошибся. Просто она чем-то походила на Анну, Руби и Аниту.
  Слышал он и голос девушки. Его было невозможно отличить от голоса Джессики. Магию голосов этих женщин он испытал, когда они пели вместе. Оздоровительный эффект был потрясающим.
  Откуда взялась эта необычная девушка? - терялся в догадках его пытливый ум.
  По разумению доктора Крымова «такой шедевр» не мог быть «случайным продуктом» Природы. Здесь поработал «живой талант», одушевлённый Мастер.
  Движимый инстинктом познания, Сергей Афонасьевич хотел познакомиться с Лией, но это оказалось невыполнимой задачей. Она была постоянно занята каким-то срочным, серьёзным делом и всё время находилась в компании с молодым Рощиным. А мешать делам Директора ЦАСП ему не хотелось.
  Вчера до него дошёл слух, что «Лия исчезла». Он этому не поверил. Однако нашёл подтверждение на лицах Рудольфа Олеговича, Анны, Джессики, Светланы, Константина, Айгуль и многих других, кто был знаком с этой милой девушкой поближе. Все они были расстроены.
  К личным переживаниям, в связи с этой утратой, у Сергея Афанасьевича добавились профессиональные заботы о здоровье Джессики и Айгуль. Им нельзя было сильно волноваться. В сентябре месяце женщинам предстояло рожать.
  Как врач, связавший свою жизнь с материнством и детством, он остро переживал «уход» Лии. К обычной жалости примешивался гневный протест в адрес её Создателя:
  - Такой великолепный представитель женского рода должен был оставить человечеству свои гены! Исчезновение этой девушки историческая нелепость! Какая несправедливая («чёрная») судьба!
  Крымов искренне обрадовался, когда Рудольф Олегович попросил его «поучаствовать в эксперименте». Появилась надежда, что Рощин займётся «воскрешением пропавшей Лии».
  - Было бы здорово вернуть её в наш мир! - эта мысль не давала доктору покоя.
  «Эксперимент» проводился в медицинском блоке жилого комплекса. Кроме Рудика и Крымова в нём участвовали Анита и Любочка. По-видимому, результат эксперимента каким-то образом был связан с женщиной.
  Здороваясь с Любочкой, Сергей Афанасьевич подивился тому какой она стала за истекшие полгода. Пути их редко пересекались. За это время Любочка  превратилась из непоседливой малышки в изящную девушку, похожую на мать (Айгуль), но с огромными зелёными глазами.   
  Крымов до сих пор не мог привыкнуть к темпам взросления детей в семье Рудика и в семьях его окружения.
  - Рудольф Олегович, эксперимент связан с Лией? - полюбопытствовал он.
  Получив утвердительный ответ сердобольный доктор облегчённо вздохнул.
  - Всё же есть высшая справедливость на этом Свете!
  Сергей Афанасьевич давно мечтал «увидеть собственными глазами» таинство «воскрешения». И вот — его мечта сбылась.
  Мизансцена «мысленного эксперимента» была предельно проста: три стула у окна для зрителей; кушетка за ширмой, на которой должно интегрироваться воспроизводимое существо и на расстоянии  2-3 метров перед ширмой — сидящий на стуле экспериментатор.
  - Просьба меня не отвлекать! - обратился к присутствующим Рудик - Начинаю!
  Несведущему человеку его действия показались бы фарсом, изображающим обряд сакрального характера.
  Несмотря на то, что Рудик сидел спиной к зрителям, можно было понять, что он «начал» с концентрации своего внимания. Сцепив в замок ладони рук он несколько секунд сидел практически неподвижно. После чего напрягся и начал медленно вытягивать сомкнутые руки в сторону ширмы. Чувствовалось, как его тело наливалось силой и выгибалось. Образно выражаясь, он представлял в этот момент то ли сжатую пружину, то ли натянутую тетиву лука.
  Вскоре органы чувств Сергея Афанасьевича «забили тревогу». Где-то совсем рядом концентрировалась энергия колоссальной мощи.
  Не укрылось от глаз дотошного Крымова кульминация наблюдаемого «таинства».
  В какое-то мгновение с вытянутых рук Рощина, словно, с направленной антенны, «устремился» в сторону ширмы лучистый поток почти прозрачной, невесомой субстанции. Что подавалось за ширму было не понятно. Это могло быть вещество в особом состоянии, замедленный энергетический разряд или ещё что-то. Такому явлению в Природе аналогов не было. Процесс постепенно приобрёл импульсивный характер и продолжался довольно долго.
  Завершив его, Рудик с облегчением разомкнул руки и расслабил напряжённое тело. Лицо его было мокрым от пота. Под глазами легли тени.
  - Для гарантии нужно подождать. - предупредил он присутствующих.
  Вскоре из-за ширмы донеслось осторожное шевеление.
  - Лия! Ты здесь? - поспешно спросил Рудик.
  - Где я? Что со мной происходит? - послышался панический голос Джессики — Кто со мной говорит? Это Вы, Рудольф Олегович?
  - Да, Леушка! Лежи спокойно! Всё хорошо!
  - Я совсем раздетая!
  - Я знаю. Одежду тебе дадут. Но сначала я должен провести небольшое тестирование. Ответить мне, пожалуйста, на несколько вопросов.
  Скажи, в каком городе мы с тобой встретились?
  - В Женеве, Рудольф Олегович.
  - А кто со мной был на этой встрече?
  - Анна и Сергей.
  - Как ты добралась из Женевы в Воронеж?
  - Я летела с Вами.
  - О чём мы говорили в полёте?
  - О моей задаче и сроках её выполнения.
  - Кто моя жена?
  - Джессика.
  - Ты помнишь как с ней пела?
  - Конечно.
  - Какое у тебя было самое заветное желание, когда ты выполнила свою задачу?
  - Остаться личностью и жить в этом мире рядом с Вами... Ещё я просила Вас меня...
  - Достаточно! - поспешно остановил её Рудик. Чувствовалось, что он очень волнуется.
  - Всё, Леюшка! Больше не буду утомлять тебя вопросами. С возвращением, моя хорошая! Ты снова в нашем мире и среди друзей! Я выполнил твоё желание!
  Любочка, Анита, помогите ей одеться?
  После того, как женщины кинулись исполнять его указание, за ширмой в течение несколько минут творилось что-то невообразимое: одновременно говорили, целовались, обнимались, плакали, признавались в любви и «одевали» прибывшую из «ниоткуда» девушку.
  Рудик и Сергей Афанасьевич с волнением ждали её «выхода».
  Наконец, это свершилось. Лия, как и раньше, была удивительно хороша и по мнению Сергея Афанасьевича не отличалась от своего оригинала.
  Вопреки строгим наставлениям, полученным на уроках Анны, Лия сразу же устремилась к Рудику.
  Он и сам, взволнованный происходящим, шагнул ей навстречу и раскрыл объятия. Прижавшись к нему, она заплакала, путано выражая свои чувства:
  - Мне так не хотелось «уходить» тогда! Всё наступило так внезапно! Я даже не успела попрощаться. Потом «меня» не стало.  И почти сразу вспышка, яркий свет и привычный Внутренний мир! Я ничего не поняла. Всё перемешалось и прошлое и настоящее. Что я испытывала в эти мгновения трудно передать!
  И вдруг Ваш голос... Сразу всё встало на своё место.
  Рудолф Олегович! Я опять вместе с Вами! Для меня это то же самое, что жизнь! Только не оставляйте меня одну! Я очень боюсь, «потеряться»...
  Рудик, обняв её, ласково успокаивал, снимая нервозность.
  - Все закончилось, Леушка! Ты опять со мной! Рядом с тобой друзья! Ты отныне самостоятельная личность, такая же как и все люди! Коллективный Разум к тебе теперь не имеет никакого отношения. И будешь ты жить по законам нашего мира!...
  Слушая их разговор старый сентиментальный доктор не замечал, что из глаз его текут слезы радости, умиления и благодарности судьбе.
  Радости - от возвращения прекрасной Лии в его мир и уверенности, что ему обязательно доведётся увидеть её детей.
  Умиления - от возможности видеть без прикрас и лицемерия высокое человеческое чувство под названием Любовь.
   Благодарности — за то, что он стал свидетелем величайшего Чуда, о котором человечество «твердит» не одну тысячу лет, но никто его никогда не видел - «Чуда воскрешения», свидетелем которого он стал «отныне и до века»!


* * *
 
  Спустя два дня, когда утихло бурное ликование по поводу «возвращения» Лии, когда она, перестала «держаться» за Рудика словно малый ребёнок, за свою мать, когда он сам стал в состоянии заниматься запущенными делами, произошло то, что и должно было произойти — застопорилась работа по договору с Южной Кореей.
  Пётр, находящийся во Владивостоке, тревожно докладывал о начале локальных вооружённых столкновений на границе Южной и Северной Кореи.
  - Я не отважился применять «Управляющий сигнал» («УС») на территории Южной Кореи. Так мы, в одностороннем порядке, ослабим это государство. «УС» необходимо применить одновременно и на территории другого государства, а может быть вообще начать с Северной Кореи.
  Папа! Твоё присутствие здесь крайне необходимо. Война может начаться в любой момент. Да и сами «УС», по-видимому, нуждаются в корректировке.
  В тот же день из МИД России Рудику конфиденциально сообщили, что в назревавший вооружённый конфликт готовы втянуться союзники Южной и Северной Кореи.
  В Восточно-Китайское море вошла эскадра боевых кораблей США во главе с авианосцем «Барак Обама». На борту авманосца, по заявлению американцев, имеется ядерное оружие.
  Китай — союзник Северной Кореи «заявил», что на ядерный удар по Северной Корее он ответит адекватными мерами.   
  Обстановка в Юго-Восточной Азии выходила из-под контроля Мирового Сообщества.
  Под вечер прибыл из Москвы и сразу же посетил Рудика высокопоставленный чиновник из Аппарата Президента - Альберт Фролович Померанцев. Он же - «Уполномоченный по правам ОООЛ».
  Президента волновал вопрос:
  - Будет ли ЦАСП выполнять взятые на себя обязательства по договору с Южной Кореей или расторгнет договор, в связи с изменившейся обстановкой в этом регионе мира?
  - ЦАСП будет выполнять принятые на себя обязательства. - ответил Альберту Фроловичу Рудик. Немного подумав, добавил — Конечно, соблюдая интересы Российской Федерации. Передайте это Президенту!   Всё сводилось к тому, что Рудик должен был немедленно вылетать во Владивосток и, пока не поздно, принять меры по «мирному разрешению конфликта».
  О своём решении он сообщил отцу и сразу же отправился в жилой блок матери. Там по его просьбе собрались Мария, Джессика, «Его женщины» и Лия. Нужно было каким-то образом убедить девушку в необходимости кратковременной разлуки. Побледневшая, испуганная она «намертво» уцепилась за Рудика. Расставание с ним даже на несколько дней представлялось ей трагедией.
  - Рудольф Олегович, я полечу с Вами! - с отчаянной надеждой повторяла она.
  - Леушка, это невозможно! Я буду вынужден заниматься только работой! Не смогу уделять тебе должного внимания и ты будешь чувствовать себя одинокой. Вокруг тебя будут новые люди, новая обстановка, а ты ещё так не приспособлена к «нашей жизни».
  Тебе лучше остаться среди знающих тебя людей, в условиях, которые тебе знакомы.
  Прости меня, но взять тебя с собой я не могу! Это породит уйму проблем, которые нам сейчас очень некстати.
  Обещаю, что буду помнить о тебе и скоро вернусь!
  Понимая справедливость доводов Рудольфа Олеговича, она лихорадочно пыталась найти контраргументы, но, как бывает в таких случаях, «ни что не приходило на ум».
  Рудик заставил Лию посмотреть на него. Взяв её голову руками, он наклонился и крепко поцеловал в губы. У неё ёкнуло сердце:
  - Совсем не так, как в прошлый раз!
  Ей не хотелось раскрывать глаза, непроизвольно закрывшиеся во время «сладкого поцелуя». Но поцелуй, к сожалению, был прощальным. Она уже поняла это.
  - Мамочка, помоги мне? - прозвучал голос Рудика.
  Мария ласково «приняла» из рук сына «смирившуюся»  Лию. Он же, поцеловав присутствующих женщин, торопливо покинул помещение. Следом за ним устремилась Анита.
   Мария, удерживая в своих объятиях Лию, тихонько ворковала ей:
  - Ну что ты, Леушка? Зачем так расстраиваться! Рудольф Олегович скоро вернётся. По роду своей деятельности он часто покидает нас. И мы всегда его ждём, волнуемся! Такова жизнь.
  Тебе нужно научиться ждать того, кто тебе дорог. Поверь моему опыту, если чувство настоящее, то разлука только усиливает его!
  Тебе, Леушка, в отсутствие Рудольфа Олеговича не придётся скучать. Ты должна многому научиться. А мы тебе в этом постараемся помочь.
  Проникновенный голос Марии, её материнская убеждённость в своей правоте, словно живительная влага постепенно «вымывали» из сознания девушки горечи разлуки.
  Слушая Марию, Лия душой и сердцем даже на мгновение не «расставалась» с Рудольфом Олеговичем. На губах ещё «не остыл» прощальный поцелуй, а память «не стёрла» сочувствующий взгляд изумрудных глаз Рудика. Лия понимала, что будет ждать этого человека столько, сколько потребуется.
  И её «отпустило». Вначале пришло робкое ощущение счастья. Потом его поддержала радостная мысль:
  - Я люблю!... Имя этого человека - Рудольф Олегович! Он — самый дорогой и близкий мне человек!
 Нас бессильны разделить огромные расстояния и время!
  Обязательно наступит день, когда он назовёт меня «своей женщиной»! Иного не дано! Разве не для этого я «возвращена» им к жизни?

* * *

    Анита догнала его в коридоре и пошла рядом.
  - Я лечу с тобой! - голос её был категоричен — Тебе этот район мира не знаком. А я ещё не утратила своих прошлых навыков.
  - А как же наш сын? - забеспокоился Рудик.
  - О Саше не беспокойся. Он самостоятельный мальчик и несколько дней поживёт у бабушки. С Марией Васильевной я заранее договорилась. Она одобрила моё решение.
  - Я очень признателен тебе и принимаю твоё предложение! - Рудик привлек к себе Аниту и поцеловал. - Помощь «боевого товарища» всегда кстати! - пошутил он.
  - Как мы полетим? - спросила Анита.
  - По прямой: Воронеж — Владивосток, над территорией России, Казахстана, Монголии и Китая. Этот маршрут короче пути над территорией РФ почти на 3000 км.
  - А когда должны быть на месте?
  - К утру завтрашнего дня по местному времени. Поэтому вылетаем в полночь. Осталось мало времени. Нужно собираться!
  Рудик проводил Аниту до её жилого блока. Расставаясь признался:
  - Я рад, что ты летишь со мной! Последнее время мы мало были вместе. Есть возможность наверстать упущенное.
  Анита вспыхнула, засмущалась. Торопливо поцеловав Рудика, ускользнула в свой блок.
  Они вылетели из Воронежа как договаривались. Летели на высоте 10-11 тыс. м на предельной скорости (6000 км/час).
  Анита была сосредоточена и чётко контролировала курс летящей капсулы.
  Рудик заранее связался с Петром, предупредил его о времени прилёта. Для него и Аниты в отеле «Хёндэ» был забронирован номер. Рудик предупредил сына, что приземлится у гостиницы.
  В воздухе они были полтора часа. Анита была занята и не отвлекалась на разговоры. Молчал и думал о своём Рудик.
  Замечая на себе его пытливый взгляд, Анита заливалась румянцем. Она так и не привыкла к своему положению «гражданской жены» и всякое внимание со стороны Рудика воспринимала по девичьи.
  Откуда ей было знать, что именно это ему нравилось. В таких отношениях всегда присутствуют волнующая интрига и новизна.
    В воздухе они встретили восход солнца и начало следующего дня. Как-то не верилось, что час назад «в сердце России» только-только наступила полночь.
  Побережье Приморского края, обозримое с высоты, было покрыто плотной пеленой тумана. Она закрывала акваторию Уссурийского и Амурского заливов, полуостров Муравьёва-Амурского с полуостровом Шкота и городом Владивостоком,  бухту «Золотой Рог», пролив Босфор-Восточный и остров Русский. На этот раз Рудику пришлось изрядно потрудиться с посадкой в незнакомом месте в сложных условиях.
  Ему пришлось ориентировался вслепую. И дело было не только в тумане. Рудик управлял полётом капсулы с закрытыми глазами, так как при определении своего местоположения он руководствовался интенсивностью пси-поля людей.
  Воспринимаемое его сознанием интенсивность пси-поля проецировалось в сознании (в зоне закрытых век). Скопления  Homo sapiens казались размытыми слабо светящимися пятнами. Пси-поле от Homo collegiatus, его сыновей Пётра, Дмитрия и Олега, чётко выделялось на общем фоне в виде ярко светящейся точки. По интенсивности её свечения Рудик мог определить точное место нахождения сыновей и место посадки.
  С величайшей осторожностью Рудик начал приземляться. Ближе к земле сквозь клочья тумана стали проглядывать некоторые зрительные ориентиры: пилоны вантового моста через пролив Босфор Восточный, телебашня, крыши высотных зданий на вершинах сопок. Вскоре в поле его зрения появился и запоминающийся фасад отеля «Хёнде».
  Сыновья находились на открытом месте в небольшом сквере перед гостиницей. В нескольких метрах от них приземлилась капсула. По местному времени было 8 часов 43 минуты.
  После короткой и радостной семейной встречи («тётя Анита тоже была членом семьи Рудика») прибывших гостей оперативно разместили в гостинице. Сразу же в номере «Люкс (Супер)»,  Рудиком был предложен следующий вариант действий:
  - В эту ночь мы с Анитой подвергнем ДПВ всю территорию  Кореи. Учитывая, что ширина полуострова Корея и его протяжённость не превышают, соответственно, 300 и 800 км, а полоса эффективного сигнала с высоты 10 000 м составляет 100 км, мне потребуется не более одного - двух часов для «обработки» всей территории.
  По формальным соображениям желательно параллельное участие вашего самолёта в работе над Южной Кореей. Есть ли у нас такие возможности на предстоящую ночь?
  Пётр: С властями страны согласовано время и маршруты полётов над Республикой Корея - с 01.00 до 03.00 часов. Самолёт «Сухой Суперджет-100» пилотируют: Грановский Лев Константинович и Фелинский Валентин Павлович.
  Что касается «Излучателей» полетим все трое. Такой группой удобно работать по секторам.
  Рудик: Будьте начеку! В сложившейся остановке ваш самолёт по тем или иным причинам может быть атакован северо-корейцами, американцами и южно-корейцами. Мы с Анитой в это время будем работать над территорией Южной Кореи и постараемся «подстраховать» Вас.
  Пётр: Папа, скажи, пожалуйста, внесены ли коррективы в наш Управляющий Сигнал, или он остался без изменения?
  Рудик: Кое что изменилось. Я учёл элемент напряжённости в этом регионе. Потом «внесу» в вашу память эти изменения.
  Кардинальной доработке подвергся УС для КНДР. Здесь требовалось «свести на нет» результаты целенаправленного зомбирования северо-корейцев. Мною минимизирован «фактор ненависти к мировому и, в частности американскому, империализму», «развенчан», создаваемый на протяжении жизни нескольких поколений «ореол избранности» для узкой кучки людей из клана «Кимов». Каждый новый лидер из этой группы всегда - «Солнце нации». Ему поклоняются как божеству и подчиняются беспрекословно. В руках остальных родственников все рычаги верховной власти. Эта идеология вдалбливалась десятилетиями в головы нескольких поколений северо-корейцев вместе с молоком матери.
  Кроме того, наши аналитики рекомендовали «подбросить взамен «культа Кимов»» что-то вроде «национальной идеи». Её суть — всенародный поиск в соседней стране общих корней в родословной своего клана. Это возродит подзабытые национальные традиции (например, «чокпо») и будет способствовать быстрому сближению когда-то искусственно разъединённого народа.
  Если мы всё обговорили, то давайте завершим эту встречу по родственному. Вначале я «передам» каждому из вас откорректированный УС, а потом давайте вместе позавтракаем, коль скоро, у вас наступило утро.
  Через час они сидели в уютном кафе «Рандеву». Ели, обменивались новостями, шутили, смеялись. Туман за окнами рассеялся. Сияло поднявшееся высоко солнце. Расставаться не хотелось, но Петру и его помощникам было необходимо «мчаться» на аэродром «Кневичи». Там базировался авиаотряд и жили пилоты. Требовалось уточнить маршруты на ночной вылет и связаться с представителем Республики Корея.
  - Папа, тётя Анита, вам нужно обязательно поспать. По себе знаю, что такое две ночи без сна! - посоветовал прощаясь Пётр.
  - Рудик, давай посидим ещё в кафе? - попросила Анита — Мне здесь нравится! Закажем кофе и что-нибудь на десерт? И, пожалуйста, не смотри на меня так! Я смущаюсь.
  - Не могу! Ты сегодня слишком красивая и притягательная!
  - Это потому, что я рядом с тобой! - призналась она сияя глазами и заливаясь румянцем.
  Они сделали заказ. Разговор между ними по теме и содержанию был пронизан взаимным чувством.
  - Я никогда не забуду, как ты провожал меня в ДНМ. После того, что довелось испытать в Санкт-Петербурге я могла пойти хоть на плаху. Настолько меня возвысила твоя любовь.
  И не сумев выразить свое состояние прозой, Анита прибегла к
помощи поэзии. Закрыв глаза она тихонько продекламировала отклик поэта на всеобъемлющую власть любви: 

 «Люби!» - поют шуршащие берёзы,
Когда на них серёжки расцвели,
«Люби!» - поёт сирень в цветочной пыли.
«Люби! Люби!» - поют, пылая розы.
 ......
Люби любовь. Люби огонь и грёзы.
Кто не любил, не выполнил закон,
Которым в мире движутся созвездья,
Которым так прекрасен небосклон.
......
  - Кто-то из поэтов «Серебряного века»? - догадался Рудик.
  - Совершенно верно! Это - Константин Бальмонт. Строки из стихотворения «Люби».
  - Для меня та ночь тоже стала открытием. Твоя любовь буквально потрясла меня. Когда я «потерял» тебя в какие-то моменты мне не хотелось жить! Я счастлив, что у меня есть ты!
     Между тем, в кафе прибавилось посетителей. Многие из них с любопытством задерживали взгляд на паре молодой паре, чем-то выделяющейся из общей среды. Их могли узнать, а Рудик не хотел публичной огласки.
  Наскоро допив кофе и отведав десерт они покинули «Рандеву» и поспешили в гостиницу.
  Оба понимали, что ожидает их после возвращения в номер. Возобновлять разговор не хотелось. «Какой прок в словах!».  Анита прятала глаза и молчала. Её волнение передалось Рудику.
  Открывая двери номера, он не удержался и, пользуясь тем, что в коридоре никого не было, страстно поцеловал её.
  - Я люблю тебя, Анита! 
  Её ответный порыв был настолько искренним, что он «как мальчишка окончательно потерял голову».
  - Рудик!... Подожди!... Закрой двери... О как же я люблю тебя! - шептали «пунцовые» от поцелуев губы Аниты.

 * * *

  В ночном небе капсула неслась над восточными склонами хребта Пучжолён. Позади остались города Наджин, Чхонджин, Ким-Чхэк. В тёмной бездне под ногами виднелась россыпь маленьких огоньков. Это - Хыннам. Далее курс на порт Вонсан и поворот на юго-запад и следование вдоль границы с Республикой Корея.
  Рудик исправно, с интервалами в несколько секунд, посылал на землю Управляющий Сигнал. При необходимости, по указаниям Аниты, изменял курс полёта капсулы. Оба были предельно сосредоточены. Когда их взгляды встречались, они обменивались короткими фразами и весёлыми улыбками. Вспоминать перипетии вчерашнего «дневного отдыха» было приятно. Сильнее билось сердце. Быстрей циркулировала кровь. Дольше задерживался взгляд на лице любимого человека. То, что было вчера между ними не забывается.
  Пройдя побережье Желтого моря и далее на северо-восток вдоль границы с КНР, капсула замкнула свой маршрут по периметру сухопутной территории КНДР. Оставалась центральная часть Республики. Затем пересечение границы с Республикой Корея и работа на её территории.
 Когда они оказались по ту сторону границы, группа Петра уже трудилась в центральной части Республики Корея.
 Облёт периферии этого государства должен был совершить Рудик. Он начал с побережья Жёлтого моря. Когда капсула была над Сеулом Рудик связался с Петром. Их самолёт совершал «последнюю ходку» и летел к южному побережью. После чего возвращались во Владивосток (на аэродром «Кневичи»).   
   Рандеву летательных аппаратов состоялось в 3 час 42 мин в Японском море на траверзе острова Уллындо. До Владивостока им оставалось около 500 км.
  Рудик снизил скорость движения капсулы до крейсерской скорости полёта самолёта «Сухой Суперджет-100» и двигался параллельным курсом. В районе Ким-Чака воздушные суда приблизились к побережью КНДР на расстояние 50-75 км.
  Надо же было так случиться, что по нелепой ошибке или умыслу «Сухой Суперджет-100» был перехвачен парой истребителей ВВС КНДР. Их появление было внезапным даже для Рудика. Очевидно аэродром находился за хребтом Пучжолён.
  Сразу же от Петра поступило тревожное сообщение:
  - Отец, они требуют следовать на их аэродром! В ином случае угрожают применить оружие!
  - Потяните время! Для того чтобы подготовить защищающий вас УС мне требуется несколько минут. При внезапной атаке используйте против поражающих средств защитные экраны. Самолёты не сбивайте!
  Пилоты истребителей действовали по применяемому в КНДР принципу: «атаковать и уничтожить, а разбираться будем потом». Поэтому на уловку Петра они «не клюнули». Ещё раз потребовали изменить курс самолёта и, видя, что этот приказ не выполняется, не мудрствуя лукаво, «перекрыли» путь его следования трассирующими очередями. Через считанные секунды реактивный самолёт оказался в зоне поражения. Защитные экраны приняли на себя основной удар, но была нарушена герметизация самолёта и какие-то элементы системы управления. Дмитрий и Олег, находящиеся в центральной (хуже защищённой экранами) части фюзеляжа были ранены. Первый в грудь, второй в ногу. Грановский резко повёл самолёт на снижение.
  Уничтожение самолёта предотвратил Рудик. Он применил УС, «заставивший» корейских пилотов «нарушить приказ» и повернуть на базу. 
  Снизившись до высоты 3000 м Грановский пытался лететь в сторону Владивостока, но самолёт плохо управлялся, медленно но верно терял высоту.
  - Пётр Рудольфович, до аэродрома не дотянем! - сохраняя спокойствие, сообщил Петру Грановский. - Будем пытаться сесть на воду, однако шансы на успех у нас практически нулевые. Повреждена система управления.
  Пётр, занимаясь ранеными, всё это немедленно передал отцу. Дмитрий был без сознания. Олег, отказавшись от помощи,
пытался самостоятельно наложить на ногу жгут.
  Фелинский немедленно радировал о случившемся на базу. На аэродроме начали «разворачивать» службы, обеспечивающие аварийную посадку самолёта. На случай «приводнения» готовился вертолёт со спасателями.
  В сознании Грановского и Фелинского внезапно зазвучал узнаваемый голос:
  - Лев Константинович, Валентин Павлович слушайте меня внимательно и постарайтесь точно следовать моим указаниям. Я попытаюсь «посадить» самолёт на территории России.
  Сейчас он может повести себя неадекватно Вашим командам. Не пытайтесь искать неполадки. Это результат моего вмешательства. Я его поставлю и зафиксирую на движущейся с вашей скоростью платформе. Она не позволит воздушному судну терять высоту. Двигатели не выключайте и не форсируйте. Дальнейшие действия я буду Вам подсказывать. Через 1-2 минуты я начну действовать.
  Настоятельно прошу абсолютно исключить из разговоров между вами и Петром какое-либо упоминание о моём присутствии в воздушном пространстве и тем более о моих действиях. Эта информация не должна записываться бортовым самописцем «Чёрного ящика». Обратите на это самое серьёзное внимание. С Вами же я буду поддерживать непрерывную мысленную связь.
  В своё время Грановский лично «ознакомился» с лётными возможностями Директора ЦАСП, поэтому, будучи старшим  на воздушном судне беспрекословно подчинился:
 - Я понял, Рудольф Олегович!
 Связавшись с Петром Рудик спросил его о состоянии раненых и предупредил его о своих намерениях. В разговор вмешалась Анита:
  - До Углового залива 235 км. На его акватории ветер северо-восточный, 3 м/сек. Волнение практически отсутствует. Глубина в месте приводнения не превышает 0,8 м.
  Рудик порадовался выдержке Аниты и её стремлению быть максимально полезной в этой непростой ситуации.
  - Всё будет хорошо! - подбодрил он её — Как приземлимся сразу же займёмся ранеными.
  Рудик имел солидный опыт «мысленного создания» и «пилотирования» летающих платформ. Впервые он это сделал будучи ребёнком. Тогда он транспортировал ящики со взрывчаткой, спасая дом матери и тех, кто в нём находился от уничтожения. Потом была создана капсула с её уникальными возможностями. Теперь требовалось создать «летающий ковёр», длиной - 30, шириной, соответственно, в головной и хвостовой частях - 30 и 5 м, способный транспортировать самолёт массой под 40 тонн.
  Новое «детище» Рудика представляло собой мысленную конструкцию, материализованную им в прозрачную «платформу» при помощи «абсолютного знания» и энергии пси-поля Земли. Она обладала удивительной прочностью, «перемещалась и изменяла свои параметры» по «мысленным командам» своего создателя.
   «Посадка» и «фиксация» самолёта на «платформе» прошли успешно. Находящиеся в самолёте люди, почувствовали «мягкий удар», колебания и вибрацию корпуса в момент «фиксации» и не привычное для сложившейся ситуации устойчивое положение судна, продолжавшего лететь со скоростью 600 км/час.
  Рудик мысленно передал всем участникам акции, кроме тяжело раненого Дмитрия, следующую информацию:
  - «Посадку» совершим  на северном берегу Углового залива у села Прохладное. Лев Константинович, попытайтесь придумать какую-нибудь правдоподобную версию. Это произойдёт приблизительно через 15-20 минут. Перед самой посадкой сообщите «о своём решении» в «Кневичи».
  Грановский: Рудольф Олегович, а почему нельзя «приземлиться» непосредственно на аэродроме?
  Рудик: Я не хочу демонстрировать всему миру свои возможности. Это сделает мою жизнь в человеческом социуме практически невозможной. Запомните, самолёт посадили на воду Вы и Фелинский. Я и Анита не участвовали ни в акции, ни в этом полёте.
  Грановский: Рудольф Олегович, а можно оставить что-то похожее на «след торможения о воду на акватории залива»?
  Рудик: Попробую! Как я понимаю, протяжённость его должна быть значительная?
   Грановский: 1-2 км.
  Рудик: Договорились. Для удобства дальнейших действий (эвакуация раненых, транспортировка самолета в мастерские и т.п.) воде я оставлю только хвостовую часть самолёта.
  Перед тем как начать снижение Рудик убедился, что в ночном небе отсутствуют воздушные суда, следующие или взлетающие из международного Аэропорта Владивостока, который находился неподалёку от намеченного им места «посадки». Управляемая им  платформа с самолётом, который над заливом выключил свои двигатели, мягко «приводнилась». Коснувшись дна, она медленно, поползла к берегу, оставляя на мелководье полосу «вспаханного» илисто-песчаного грунта. Через 2-3 минуты «платформа» на  две трети «выползла» на отлогий берег и застыла. Быстро истончаясь она исчезла. «Сухой Суперджет-100» окончательно утвердился на земле, слегка завалившись на правое крыло. В нескольких метрах от него приземлилась «капсула».
  На связь с Рудиком вышел  Грановский:
  - Рудольф Олегович, я только что сообщил в «Кневичи» о благополучном приземлении и наличии на борту двух раненых. Спасатели прибудут минут через 15-20. Для Вас мы открыли аварийный выход. Можете подниматься на борт.
  Ранение Дмитрия было тяжёлым, но, к счастью, проникающим. Кровопотери сравнительно небольшие. Пуля миновала важные органы и крупные артерии и вышла в правой подмышечной области. Рудик, наложив руки на оба пулевых отверстия, начал форсированное восстановление повреждённой плоти.
  «По его желанию» исчезали погибшие клетки, взамен им появлялись здоровые. «Оживали» альвеолы, мелкие бронхи, восстанавливалась функция дыхания. Улучшилась работа сердца и центральной нервной системы. Рудик остался доволен своим «вмешательством»:
  - Теперь, чтобы излечиться окончательно ему требуется полежать пару недель в больнице. - пояснил он окружающим — Олег, покажи свою ногу. Здесь всё в порядке. Моя помощь не требуется. Пожелаю тебе и Дмитрию скорейшего выздоровления. А вам, Лев Константинович и Валентин Павлович, побыстрее «разобраться» с Инспекцией государственного технического надзора. Пётр вам поможет! Анита, нам пора!
  Обняв Петра и Олега он попрощался с пилотами.
  Находясь под впечатлением благополучно завершенного трагического события, они не знали как вести себя со своим спасителем. Ими периодически овладевала «восторженная растерянность». Ум пилотов-профессионалов не мог «перешагнуть» через жизненный опыт, здравый смысл и привычные понятия. Они должны были погибнуть, но не погибли? Самолёт должен был разбиться, но не разбился? Корейские пилоты должны были «добить» их, но не «добили»? Самолёт в таком состоянии нельзя было «посадить в точку», но он «сел»? Каким образом всё это случилось?
  Провожая Рудика и Аниту они «долго трясли ему руки», «захлёбывались и путались в благодарностях», «тяготились» своей никчёмностью и незнанием, ликовали по поводу «необыкновенного везения», просто радовались что «нежданно-негаданно остались живы»  и т.п. Эта нелепая, со стороны, сцена была прервана отблеском фар, направляющихся к ним машин.
 Рудик «освободился» от рук благодарных пилотов, торопливо «сгрёб Аниту в охапку» и стартовал в светлеющее небо прямо из аварийного люка.

* * *

  Через несколько минут они приземлились на знакомом месте пред отелем «Хёнде». Было раннее утро — 5 час 11 мин. Брезжил рассвет, но в противовес ему со стороны Уссурийского залива на акваторию пролива Босфор-Восточный и полуостров Муравьёва-Амурского «натягивало плотное покрывало тумана». Его капельки чувствовала кожа разгорячённых лиц Рудика и Аниты.
  Рудик испытывал необыкновенный «душевный подъём». Причиной тому было «чувство незримой Победы», которую он только что одержал в шатком мире случайностей и фатальных событий. Ему удалось изменить, казалось бы неотвратимую по трагическому финалу «судьбу» трёх его сыновей и двух пилотов. В результате его действий была «разорвана» логическая цепь взаимосвязанных причин и следствий. Бытие дорогих ему людей было «переадресовано» в новое, благоприятное для них русло.
  - Я переиграл «Чёрную судьбу» и дал ей отставку. Теперь у моих мальчиков и пилотов есть другая - «Светлая судьба» и реальное будущее!
  Переживания Аниты были иного свойства. Трагические повороты чужой и своей судьбы она встретила в броне чувств к любимому человеку. Она жила тем, что случилось накануне. Она жила так, как это «предопределил» поэт (речь идёт о К. Бальмонте):

- Кто любит, счастлив. Пусть хоть распят он.
 
  Одержанная Рудиком победа над роковой судьбой сыновей и пилотов лишь усилила это чувство. И когда они спешно покинули аварийный самолёт и оказались в летящей «капсуле»,  она не захотела покидать объятий Рудика. Прижавшись к нему, задыхаясь от счастья она самозабвенно твердила:
  - Я люблю тебя! Люблю... Люблю... Люблю!
  К гостинице они шли тесно обнявшись. Им было необходимо чувствовать друг друга. Оба испытывали «зверский голод», поэтому оказались в кафе «Рандеву». И когда насытившись добрались до дверей своего номера, Анита запрокинув голову подставила ему свои «нежные, аппетитные губы»:
  - Любимый, поцелуй меня!
  И всё повторилось.