Обида фрезеровщика

               
               

               
                КРАТКОЕ    ПОЯСНЕНИЕ    К     РАССКАЗУ.

 

                1. О времени….
   Эта история произошла в те годы, когда слово «голубой» употреблялось исключительно для обозначения цвета, а граждане огромной страны обращались друг к другу не иначе как « товарищ», и еще не знали о том, что всего через несколько лет, тот скрытый смысл, что вложен в этом обращении, станет явным и вдруг обнаружится,  что люди, из товарИЩЕЙ, очень быстро превратились в ТОВАР, причем не самый ценный…
                2. О месте….               
Повествование,  берет свои стоки, в небольшом городке в центральной части России, на территории старого, неухоженного сада, под старой сгорбленной яблоней, в сооружении, предназначенном для досужих разговоров. Затем, главный герой рассказа, совершает путешествие в столицу одной из Советских республик. После небольших злоключений, возвращается домой, приобретя кроме материальной выгоды, бесценный опыт в торговом деле.
               
                3. О достоверности….       

  Вся ответственность за правдивость изложенного,  лежит на непосредственном участнике этих событий, полностью освобождая автора от каких – либо обязательств перед  истиной…

                4.  И, наконец, сама история…               

   Лучи заходящего солнца, с изяществом слаломиста лавировали меж деревьев фруктового сада и со скоростью света врезались в западную стену беседки. Не в силах преодолеть деревянную преграду, они искали и находили многочисленные бреши в виде дырочек, трещин и сколов, проникнув через которые внутрь помещения, рисовали а противоположной стене сооружения, причудливый, по-морскому подвижный орнамент. Фигуры двух человек сидящих в беседке, также участвовали в игре света и тени, и поэтому казалось, что на них надеты маскировочные халаты. На самом деле, один из мужчин был в старой, погрызанной временем футболке, а второй, пользуясь тем, что комары еще не вышли на охоту, вообще по пояс голым. 

  Их закамуфлированные тела разделял круглый столик на высокой, похожей на пограничный столб ножке, а объединяло, контрабандное содержимое трехлитровой канистры, стоящей на полу. Периодически, тот, что голый по пояс, наклонялся, доставал емкость, раздавалось характерное бульканье, и стаканы наполнялись вином. Выпивали в беседке не чокаясь, избегая утомительных тостов, но и без спешки, отдавая должное прекрасному вкусу и цвету, домашнего вина.
 
  Вечер, горячими, обжигающими волнами накатывал на город, рождая мрачное предчувствие душной, лишенной привычной прохлады ночи. Несколько жалких облаков, похожих на клочки ваты прилипли  к  небу, и совершенно не верилось, что между ними и дождем существует какая-то  связь. Было так жарко, что даже не хотелось разговаривать. Казалось,  скажи сейчас слово, и оно медленно, как мыльный пузырь вылетит изо рта, а потом и вовсе  зависнет в раскаленном воздухе, дрожа и переливаясь всеми цветами радуги, пока не лопнет, так и не выполнив главной своей миссии. Но вот, один из участников застолья, тот, что без рубашки, все же набрался сил и, обратившись к сидящему напротив, горячо, явно подражая погоде, произнес: «Вы, русские, не умеете жить…»
- Поясни! – мужчина в футболке, искренне удивился, как же тогда ему удалось при таком неумении, дожить до сорока пяти лет. Звали его, кстати,  по странному совпадению, Иван Иванович, а фамилия была Лебедев.
- Знаешь, сколько стоит у меня на родине картошка? – спросил представитель южной республики.
- Конечно, нет…зачем мне такие знания…
Прозвучавшая затем цифра, должна была сразить Лебедева наповал, а поднятый вверх палец гостя, подчеркнул, что против стоимости здесь, в центре России,  «это!!!... очень дорого»!!!
-Ого! – без всякого энтузиазма, присвистнул непонятливый Иван Иванович
- Если нагрузить в машину четыре, пять тонн,  отвезти … продать… то можно получить большой навар… представляешь, какой можно получить навар?…. да ты на своём фрезерном станке за год столько не заработаешь…
-Это же спекуляция… –  предположил наивный фрезеровщик. 
-Нет такого слова! – резко возразил гость – неправильное  это слово. И статья неправильная… бесчеловечная.

  Главным обстоятельством, способствующим знакомству и взаимовыгодному общению представителей двух народностей империи, служил факт территориальной близости дома, в котором, проживал Иван Иванович, к  городскому рынку. Второстепенную, но важную роль, играл большой, и давно пустующий  сенной сарай. Вместе, эти два фактора, предоставляли фрезеровщику возможность дополнительного заработка, иногда превосходящего основной. Иван Иванович, по примеру соседей – супругов Поминайкиных, пускал на постой торговцев зеленью, огурцами, помидорами, а к концу сезона арбузами и дынями. С жильцами, конечно, хлопот было много, но приходилось терпеть, потому что, деньги за лето получались очень  неплохие. Почти всё заработанное, Лебедев, отправлял дочери в Ленинград, где она жила с мужем и внучкой Дашенькой.

     С началом сезона торговли, во дворе обязательно появлялся участковый Степашкин, и, свирепо распушив брови, вопрошал, любуясь собой в начищенных до зеркального блеска ботинках:
- Что...  опять родственники понаехали?
- Родственники! Туды их! – сокрушенно вздыхал  Иван Иванович – надоели хуже пареной репы. Но не гнать же на улицу… родня все-таки! Помидоров привезли… на салатик… пойдем, угощу…
Когда Иван Иванович открывал дверь сарая, то участковый, деланно удивляясь, кряхтел, кашлял и шептал с завистью:
-Это же, сколько ты салатов сделаешь? Тут не меньше тонны…
   Диалог этот, повторялся каждый год, и заканчивался всегда одинаково - набрав огромную сумку отборных томатов, или других овощей, Степашкин, воровато оглядываясь, задними дворами убегал домой. Не далее как вчера он уже наведывался в гости и теперь, наверное, вместе  с супругой, консервирует помидоры. Лебедев на зиму ничего не заготавливал, и поэтому мог себе позволить вот так, легкомысленно, за стаканчиком вина, коротать время.

Далее, в процессе беседы, южанин, пару раз пытался вернуться к картофельной теме, но Лебедев, твердо заявил:
-Такие разговоры, надо вести на трезвую голову…
 Вечер закончили, рассказывая анекдоты, смешные случаи из жизни, и к «картофельной теме, больше не возвращались.

 Зато, на следующий день, «не умеющий жить», желая расставься с этим обидным статусом, с присущей ему дотошностью, разузнал, сколько ехать до города, где наблюдается дефицит картофеля; интересовался рынком; спрашивал, есть ли в городе дом колхозника, где можно недорого переночевать. Словом задал кучу вопросов и получил на все исчерпывающие ответы, Правда, торговый советник Лебедева, предупредил, что есть еще несколько важных нюансов, оказывающих решающее влияние на успех операции, но об этом, он расскажет Лебедеву немного позже.
  Но вышло так, что разговора не получилось. Иван Ивановича, сослали на неделю в подшефный совхоз, а, вернувшись оттуда, он узнал, что его постоялец, вынужден был срочно отправиться домой, где у него серьёзно заболел отец. Лебедев немного расстроился, лишившись опытного консультанта, но намерения заработать большие деньги не оставил.

  К концу августа, фрезеровщик, от сомнений и раздумий перешел к делу. Вначале он посетил автоколонну, где главным инженером работал друг детства, Козлов Александр Сергеевич. Выслушав  приятеля, Козлов посоветовал по-свойски: «Бросил бы ты Вань, эту затею. Торговать дело хитрое. Не хитрее, конечно, других, но опыт требуется, а у тебя, его нет… машину я тебе выпишу,… но ты еще раз, подумай хорошенько»
Вторым человеком, кого Иван Иванович посвятил в свои планы, стала уличком Дубаева.
Елизавета Сергеевна восприняла затею соседа, более оптимистично, нежели Козлов, но, будучи женщиной здравой, рассудительной и предусмотрительной настоятельно порекомендовала начать со сбора документов: «Возьми справку с места работы о том, что ты в отпуске… грамоты прихвати…справку, что владеешь земельным участком, я тебе напишу и заверю…
- Зачем столько бумажек? – начал отбрыкиваться  Лебедев.
- Слушай, что говорю. Потом спасибо скажешь... не соберешь справки – никуда не поедешь. Понял?
- Понял! – раздраженно ответил Иван Иванович. Он чувствовал, что, женщина права, но как же в этом мужчине признаться,  не поранив при этом свою гордость.
- Где картошку будешь подкупать? – пытала Дубаева.
- В деревне…уже договорился, но прямо  перед отъездом. Что бы меньше в кузове парилась…
- Это правильно – похвалила Дубаева -  соберешь справки, приходи ко мне…
После смерти супруги Лебедева, уличком взяла шефство над одиноким мужчиной. Правда, учитывая её статус замужней женщины, опека носила, конечно же, чисто соседский характер.
- Да понятно мне все! – отмахнулся Лебедев и пошел дальше по своим, «спекулятивным делам».
С каждым днём в его душе росла тревога. Пугал длинный путь, незнакомые места, чужие обычаи и прочие обстоятельства, сопутствующие любому путешествию. Но отступать было некуда – вся улица знала о планах смелого фрезеровщика. Причем мнения об успехе мероприятия разделились. Часть соседей, предрекала коммерческому  предприятию провал. Часть, склонялась к мнению, что Лебедева ждут огромные барыши, а остальные, считали, что Иван Иванович, весь отпуск проведет дома и все слухи о поездке, всего лишь разговоры. Ими дело, мол, и ограничиться.

   Но разговоры, разговорами, а в начале сентября, очень ранним утром, когда город еще крепко спал, груженый 4 тоннами картошки КАМАЗ, выехал с территории автопарка и взял курс на юг. Крутил баранку Володя Сапрыкин. Молодой, но опытный, ответственный и главное непьющий водитель, которого рекомендовал в рейс Козлов. Лебедев же, за неделю до отъезда поменял свои планы, и каким-то чудом ухитрившись приобрести в кассе «Трансагенства» билет на самолет, отправился к месту назначения самым кратчайшим, то есть воздушным путем.

        Все его сожаления о потраченных деньгах, исчезли сразу же после волнительного взлета.  Никогда еще Лебедев, после того, как стал взрослым, не ощущал такого восторга. С высоты,  Земля виделась такой же чистенькой, ухоженной, аккуратной, как и клумба возле горкома КПСС.  Иван Иванович, даже подумал, что будь он военным летчиком, никогда бы не решился бомбить такую красоту. Почти весь перелет он  не отрывал лба от иллюминатора, любуясь открывающимися перспективами.
  А специально для него одного, Земля хвалилась изумрудными пятнами лугов, синими квадратами леса, и похожими на веревку, руслами рек. Лебедеву нравилось всё – и рев турбин, словно тысяча работающих пылесосов, и небожительницы стюардессы и даже проклинаемые всеми воздушные ямы, доставляли Иван Ивановичу, впервые поднявшемуся в небо, истинное удовольствие. Было так здорово проваливаться, куда-то вниз, чувствуя как «ментоловый» холод прокатывается по спине, а потом, понимая, что все нормально и «будем жить», ощущать как улыбка, словно зубная паста из тюбика, против твоей воли выдавливается на  лицо. Лебедев не обращал внимания на тех людей, что сидели рядом с ним, и не замечал, что творится внутри самолета. Он смотрел на такое близкое небо,  потом опускал взгляд вниз, и ему казалось, что они летят над огромным лоскутным одеялом,  похожим на то, каким он укрывался в детстве и  к восторженному очарованию высотой, вдруг подкралась голубая небесная  грусть. Почему-то стало обидно за свою бабушку и маму, которым не довелось летать на самолете и они никогда не видали этой потрясающей красоты. «Я сделаю всё, но моя дочь и внучка увидят и нашу страну и даже другие страны» - твердо решил Лебедев и вновь, настроившись на романтическую волну, принялся изучать открывающиеся взору картинки, тем более, что  погода в тот день благоволила к фрезеровщику и на небе, практически не было облаков.

   Но сказки, даже написанные «Аэрофлотом», так устроены, что они всегда уступают место суровым будням. Самолет, разминая занемевшие во время полета шасси, взгромоздился на посадочную полосу, и, пробежав по ней марафонскую дистанцию, резко остановился, будто уткнувшись носом в невидимую стену. Пассажиры, облегченно вздохнув, атеистически перекрестились, и, скатившись вниз по трапу, поковыляли каждый своей дорогой.  Покинув здание аэропорта, Иван Иванович, следующие пятнадцать минут своей жизни потратил на поиск остановки общественного транспорта, отбиваясь по пути от дорогих и поэтому  очень назойливых таксистов. Поднявшись в  душный и переполненный салон автобуса, Лебедев, всю дорогу крутил головой, испытывая  вполне понятное волнение и страх проехать нужную остановку. Наконец, взмокший и основательно уставший, он нашел-таки гостиницу «Дом колхозника». Небольшая вывеска, подтверждающая этот факт, крепилась к оштукатуренной стене и отличалась пролетарско-крестьянской скромностью. Открыв дверь и оказавшись в просторном холле, путешественник понял, что  не только фасад, а и все остальное в этом заведении, дышит казенным равнодушием, местами граничившим с недоброжелательностью. Справа от входа, в глубине помещения виднелась лестница, ведущая на второй этаж, а прямо по центру в небольшой, похожей на газетный киоск будке, сидел усатый мужчина в белой рубашке и то ли спал, делая вид, что  читает газету,  то ли читал газету, притворяясь, что спит. Лебедев направился в сторону администратора и приблизившись, кашлянул, чтобы привлечь его внимание к своей скромной персоне. В ответ на кашель  раздалось  приветливое: «Здравствуй, дорогой»!!! 
 Вытерев пот со лба, фрезеровщик с надеждой спросил:
- Есть свободные номера?
-Нет – причмокнув, ответил хозяин киоска, но, заметив как обмяк, и переменился в лице посетитель, поспешил добавить –  я пошутил…есть только комнат!!!
- А на втором этаже есть? – обрадовался Иван Иванович, даже не заметив, что его разыграли.
- Ест… и на втором этаж ест.
- У меня к вечеру придет машина. Шофера можно поселить со мной? – так было приятно ощущать, что у тебя есть собственная машина, и она к тебе «придет»!!! Лебедев даже зажмурился от удовольствия.
- Конечно… можно. Можно и машин вместе с вами – человек за стойкой засмеялся, а потом, приняв из рук Лебедева паспорт, быстро заполнил стандартный формуляр, протянул его, со словами «подпиши друг», пересчитал деньги и торжественно вручил ключ:
 - Комнат одиннадцать, второй этаж, налево, последний справа. Там теперь почти никто нет… вчера у нас праздник был большой… вчера и закончился…все разъехались по домам…
« Ну и, Слава Богу, что закончился. Все пока складывается лучше некуда» - Лебедев, окончательно поверил в успех своего предприятия.
 Второй этаж гостиницы отозвался  скрипом деревянных половиц и был так же сух и пылен, как и первый. По обе стороны коридора, оживляя невзрачный пейзаж, виднелись больничного вида двери, с потрескавшейся краской и перекошенными ручками. Было тихо, как в школе после звонка. Только чей- то приглушенный голос напомнил о существовании жизни в этом здании.  Найдя дверь под номером одиннадцать, Иван Иванович, открыл врезной замок и переступил порог гостиничного номера с казенной обстановкой, представленной круглым столом в центре комнаты, пятью кроватями с прикроватными тумбочками и таким же количеством стульев. На кроватях лежали маленькие, похожие на оладьи подушки и совершенно необходимые в такую жару  шерстяные одеяла, свирепого,  темно-фиолетового цвета. Аскетическая обстановка не смутила Лебедева. Он, аккуратно  разложив свои вещи, взял полотенце и,  мурлыча под нос веселую песенку, отправился искать, где можно помыться. Поиски завершились  ни с чем несравнимым удовольствием избавиться от дорожной пыли, а вместе с ней, в мыльном потоке, исчезли и остатки сомнений в успешном завершении коммерческого предприятия. Вернувшись в номер посвежевшим, помолодевшим и голодным, Иван Иванович  заварил в стакане чай, сьел пару сваренных вкрутую яиц, два огурца, выпил чай и сразу же после трапезы, завалился спать.

       Проснулся он ближе к шести, немного раздраженным и с головной болью, которая впрочем, скоро ушла. Еще засветло подъехал Сапрыкин. Вместе с ним, Лебедев отправился на рынок, и после недолгих переговоров со сторожем пристроили машину на ночлег. Затем потревожили сонного администратора. Шофер, проделав необходимые формальности, также стал полноправным жителем Дома Колхозника, а пока щла бюрократическая процедура, Лебедев приготовил уставшему «водиле» ужин, меню которого не отличалось разнообразием и состояло из тех же яиц, чая и хлеба. Впрочем, измученный долгой дорогой Сапрыкин, поел быстро, мало и без аппетита, а потом, скурив папиросу, лег спать, причем заснул еще до того, как его голова  коснулась подушки. Лебедев же долго ворочался на своей кровати, скрипя пружинами. В душе снова созрело и заколосилось волнение. «Как сложиться торговля? Не обсчитает ли он кого из покупателей? Вот будет позор… не сморщится при такой жаре товар»? Эти, и еще сотни «не», бесконечно кружились в его голове, пока их тревожный хоровод не загипнотизировал фрезеровщика и он очутился в тяжелом, волнительном сне.

                2.
     Утром, Иван Иванович разбудил Володю чуть свет и к семи часам утра, они в полной боевой готовности, уже стояли на рынке, ожидая первых покупателей. Выдвинувшись вперед, рядом с эмалированным ведром стоял Лебедев, а в тылу, на фоне красного КамАЗа, Сапрыкин. В ведро, хитрый фрезеровщик положил средних размеров  картошку, справедливо рассудив, что покупатель, решив, будто  напоказ выставлены отборные экземпляры, заглянет в кузов и обнаружив там подлинный шедевр земледелия, наверняка не удержится от покупки. Чуть позже,  когда рынок ожил, Лебедев заплатил за место и пробежался по торговым рядам, оценив качество и стоимость товара у конкурентов. Вывод был однозначный - его картошка выделялась и по цене и по качеству. Правда, имелось одно обстоятельство, которое немного смутило Лебедева. Все, без исключения торговцы, сидящие на рынке, роднились смуглым цветом кожи и поэтому Иван Иванович, чувствовал себя «проклятым бледнолицым» среди воинственных индейцев каманчи. Приподняв шляпу, и потрогав голову, Лебедев вначале успокоил себя мыслью, что скальп с залысиной среди охотников не ценится, а потом в памяти всплыли  лозунги –


«убеждалки» школьных учителей, намекавших на братскую любовь между народами и «белый брат» успокоился окончательно. Вместо того, чтобы насторожиться и сделать выводы, он понадеялся на превосходство своих корнеплодов, и почти не сомневался, что как только первый покупатель увидит огромные, идеально круглые клубни, напоминающие школьный глобус, то сразу же купит целый мешок картошки, и сгибаясь под его тяжестью пойдет по  рынку, рассказывая всем, про ориентиры в виде  красной машины, и зеленого ведра. А потом будет очередь и неизбежный в таких случаях скандал:  «Вас здесь не стояло! Сам дурак! и т.д. и т.п. И

    И вот, первая ласточка, в лице  мужчины лет 50, прилично одетого, порхнув волосатым крылом, приземлилась рядом с русским купечеством. Первенец, медленно, словно чего-то, остерегаясь, подошел к Лебедеву. Он долго и подозрительно смотрел на фрезеровщика. Затем взгляд его переместился в сторону ведра. Потенциальный  покупатель поклонился эмалированной посудине, взял в руку картошину, и долго рассматривал её. Он даже понюхал увесистый клубень, после чего аккуратно положил его на место. Подошел к машине, заглянул в кузов и снова приблизился к ведру. Лебедев замер: «Клюет! Клюет!» – радовался он, сохраняя, впрочем, полную неподвижность тела, боясь неловким движением или неудачным словом испортить поклёвку. Он настолько увлекся ожиданием, что вопрос: 
- А сколько у Вас, стоит картофель? – застал его врасплох.
-Ценник перед вами – спохватившись, максимально вежливо ответил Лебедев.
-Нет… сколько в вашем регионе  стоит картофель? Там, откуда вы приехали!
-Почти столько же - с горестным выражением лица заявил Иван Иванович – продаю себе в убыток.
-А мне кажется намного дешевле!
- Какие проблемы! Садитесь на поезд и езжайте…
-Не поеду, но считаю, что продаете дорого…  так, сколько у вас стоит картофель?
- У соседей и дороже и товар хуже будет – Иван Иванович начинал раздражаться.
- Так они и покупали дороже… они совсем немного набавляют,… у них совесть есть.
-А у меня нету?
- Нету!
-Не нравиться, не покупайте – ответил Иванович фразой, которую не раз слышал на рынке  в своем городе. Напоследок хотел высказаться по поводу белых штанов настырного клиента, но их обладатель, буркнул что-то на незнакомом языке и засеменил мелкими шажками в сторону общественного туалета.
-Во, во… там и сиди – прокомментировал его бегство Иван Иванович и замер в ожидании следующего, более покладистого покупателя.
Такой быстро нашелся, и с ходу обозвал Лебедева "барыгой». Оторопев от такой наглости, он растерялся и не успел ничего сказать в ответ, лишь обиженно рассматривая  спину обидчика, пока она не исчезла в толпе.
Дальше всё было как в кошмарном сне.  Люди подходили, оживленно цокали языком при виде товара, смотрели на ценник, цокали языком уже с осуждением, словно на картонке было написано бранное слово и уходили. Время шло, воздух прогревался, а Лебедев продал всего три ведра картошки. Он стоял в самом эпицентре пекла, пот стекал по спине, голова была мокрой, и казалось даже мозг, под соломенной шляпой, и тот вспотел. Теперь Лебедев напоминал Робин Гуда, вернувшегося домой после длительной командировки и увидевшего, что его родной лес вырублен, вокруг торчат пни, и у него нет другого пути, как самому устроится на работу в лесопилку.
   Иногда из- под машины выползал Сапрыкин, и вяло интересовался: «Ну, как»?
- Как, как! – рычал Лебедев – никак. Не видишь что ли?
 Несколько раз фрезеровщик бросался в Сапрыкина фразой «присмотри», а сам, набычившись, взметая копытами тучи пыли, носился по рынку. Он не верил своим глазам – его картошка, несомненный лидер по качеству, жарилась в гигантской сковородке кузова, а у конкурентов, уступая по всем показателям,  расходилась в лёт. «Парадокс» - удивлялся Лебедев,  возвращаясь к машине.
-Ты Иваныч, обратил внимание, что все продавцы из местных? – Володя осмелился вмешаться в торговые дела.
- Давно – угрюмо ответил Лебедев – ну и что? Какая разница….мы одна страна… мы все Советские люди….
 Сапрыкин, комсомольский вожак автоколонны, тем не менее, криво усмехнулся, поражаясь наивности своего старшего товарища.

К обеду нервы у фрезеровщика сдали,  и он повёл себя как человек потерявшийся в лесу. Периодически его накрывала волна оптимизма, и тогда он начинал весело орать во всё горло: «Картошка! Кому картошка? Хорошая картошечка!!! Дешево!!! Подходи народ»! Когда становилось ясно, что на призывы никто не откликается, то эйфория исчезала, оставляя после себя лишь пенный след обреченности и уныния. Тогда, Иван Иваныч, мгновенно изменившись, начинал злобно шипеть на всех, кто проявлял интерес к его товару: «Что надо? Что смотришь? Всё равно ничего не купишь». И в приступе ярости, даже замахивался на самых настойчивых большой картофелиной.
Люди испуганно пятились, бормоча: «Шайтан, вай, шайтан»!!!
Такая политика привела к тому, что  скоро Лебедев, его ведро и КАМАЗ с картошкой, оказались в полной  политической, и  экономической изоляции. К ним просто боялись приближаться.
- Картошки, кому картошки! – последний раз прохрипел Лебедев и, закашлявшись, окончательно затих.
Сапрыкин обрадовался наступившей тишине, но, не желая обижать Лебедева, сочувственно заметил:
-Сюда бы нашего парторга… вот у кого глотка луженая! Как паровозный гудок… натренировал на собраниях. Он бы рявкнул - пол города сбежалось. А ты пищишь как кот объевшийся сосулек…
В  ответ, Лебедев так зыркнул на шофера  из под мохнатых бровей, что Володя, сразу же замолчал, и быстренько спрятался в родную, пахнущую соляркой тень.

К двум часам фрезеровщик, сам напоминал печеную картошку и дошел до такого состояния, что принял за мираж внезапно появившихся перед ним милиционеров. Он даже замахал перед лицом руками, пытаясь отогнать расплывчатый образ улыбающегося человека в белой фуражке.  Стражи порядка переглянулись. Один из них, старший по званию приложил руку к козырьку и представился. От звука его голоса Лебедев, наконец, вернулся в реальность.
-Здравствуйте! –  несчастный торговец вытер пот со лба тряпочкой и мысленно выругался.
- В то время, как все Советские люди строят коммунизм, некоторые несознательные граждане пьют кровь трудового народа – монотонно, словно швейная машинка застрекотал страж порядка - в рабочее время, в самый его разгар, они стоят на рынке и втридорога перепродают, купленный в колхозе картофель. Не стыдно? – милиционер посмотрел на Лебедева и тот, наконец, догадался, о ком шла речь. Упрекали и стыдили его. Иван Иванович с ужасом осознал, что всего за пару дней, он из добропорядочного пролетария превратился в матерого врага народа. Открытие так потрясло его, что тут-же наступил полный паралич веселья и находчивости. Мозг будто резко переместили из местной жары в холодильник, и мысли, шустрыми тараканами бегавшие в голове, накрепко примерзли к извилинам…
- Я  тоже строю… – единственное, что нашелся ответить Лебедев.
-Что вы строите гражданин? – язвительно спросил  младший из милиционеров.
- Мы? Строю коммунизм… – ответил Лебедев, и понял, что соврал. Ведь единственное, что он построил своими руками – это сарай для сена. В нем теперь хранятся помидоры, арбузы и дыни, которые привозят в его город матерые спекулянты, земляки милиционеров. « Вот, лицемеры» - подумал Лебедев и скованность сразу куда-то исчезла. Все происходящее  вдруг показалось смешным.
  - Я, между прочим, фрезеровщик шестого разряда, а здесь продаю излишки урожая  выращенного на своём приусадебном участке -  с вызовом заявил Лебедев.
- И можете предоставить соответствующие документы? -  полуспросил, полупотребовал милиционер.
Лебедев, с необыкновенной теплотой вспоминая Дубаеву, вернулся от машины с кучей справок, среди которых было даже удостоверение « Ворошиловского стрелка» и еще один документ, который мог стать причиной серьёзных неприятностей, и только по случайности этого не произошло. В справке, выписанной на «Станции юннатов» сообщалось, что весной, Лебедеву было передано безвозмездно, три килограмма элитной, сортовой картошки «Красный упырь». Речь, конечно же, шла о знаменитом сорте « Красный богатырь» но в момент написания документа, девушка-секретарь перечитывала повесть Н.В. Гоголя «Вий» и допустила такую непростительную оплошность, которую к счастью милиционеры так же, как она, не заметили.
  Люди без криминального прошлого, чистые с точки зрения закона, для работников правоохранительных органов сплошная досада, и поэтому, укоризненно посмотрев Лебедеву в глаза милиционеры, неденежно хлебавши, исчезли так же незаметно, как и появились.
На свет Божий, выполз перепуганный Сапрыкин.
- Уехали?
- Сам не видишь, что - ли?
Шофер огляделся по сторонам и устало произнес: «Сейчас Гаишники появятся».
- Думаешь? –  Иван Иванычу уже было все равно  кто придет. Хоть сам Гермес.
- Уверен -  ответил Сапрыкин и направился к машине.
Действительно, не прошло и получаса, как, покосившись на Лебедева, застывшего истуканом стоял возле ведра, два сотрудника ГАИ подошли к машине и долго осматривали её, периодически сверяясь с документами, которые держал  наготове Сапрыкин. Когда они ушли, Володя подошел к Лебедеву жаловаться:
- Вот гады…трёшник  пришлось отдать.
- За что?
- Обнаружили на лобовом стекле, под «дворником» крылья бабочки и сказали, что это редкий вид, занесенный в Красную книгу и что, мол, я её специально задавил… а по моему обыкновенная капустница – с этими словами Володя сунул под нос Лебедеву, грязный фрагмент крыльев непонятного существа. Тот брезгливо отшатнулся:
   -Выбрось ты эту гадость… давай сворачиваться, уже людей мало. Ты машину ставь, где и вчера, а я в магазин. Куплю чего – нибудь поесть. Хотя, что в этой дыре купишь…
     Торговая площадь действительно опустела, и  только две собаки, с громким лаем гонялись за обрывком газеты, который перекатывал с места на место,горячий южный ветер. 
  Пока Володя ставил машину на ночлег, Иван Иванович, добежал до ближайшего от гостиницы магазина. Приблизившись к прилавку, фрезеровщик остолбенел. Под стеклом, в искусственной прохладе, лежало два вида вареной и два копченой колбасы. Сыр, ветчина и даже, страшно подумать - сосиски. Так же Лебедев обнаружил  замороженных курей, молоко, сметану и творог. Он долго ходил вдоль витрин и, наконец, обратился к продавцу: «А что,..  это все можно просто так  купить»?
- Вы, наверное, из России… – сразу же понял торговец и театрально взмахнул рукой – бери всё что хочешь, дорогой. И много бери.
- Много нельзя, холодильник в гостинице сломался.
- Тогда бери, сколько сьешь и приходи завтра. Всегда рады…
Торопливо, начиная подозревать себя в ущербности, Лебедев купил колбасы, сыра и примчался в номер. Весь горя негодованием, он переступил порог их временного пристанища и уже хотел возмущаться, но, глянув на стол, передумал. На нем краснели нарезанные помидоры, хлеб и стояла открытая бутылка вина. Володя, только что из душа, поэтому с мокрыми волосами, выглядил так довольно, и улыбался так приветливо, что ругаться расхотелось. Сапрыкин поторапливал Лебедева: «Давай Иваныч, иди, мойся, а я пока колбаски нарежу. Только быстрее… умираю от голода». Вздохнув, Лебедев схватил полотенце и пошел за несравненным удовольствием прохладного душа.
Вскоре приступили к трапезе.
- Ну что Иваныч! За то, что бы завтра не было как  сегодня…
  Граненый звон стаканов, при «чоканье» был печален, что впрочем, не помешало компаньонам с аппетитом закусывать свежей «докторской» колбасой и немного солоноватым сыром. Помидоры купленные на рынке были очень сладкими, мясистыми и вкусными. Когда же опустела бутыль с вином, то на столе появился чудесный десерт в виде настоянной на солнце ароматной дыни. Потом скурили по папиросе и, тут, Лебедева прорвало. Он обиженно, как ребенок, засопел, и выразил недовольство существующим порядком в стране:: «Когда у меня дочка была на пятом месяце, она в очереди за молоком, упала в обморок. Хорошо, что всё обошлось. А здесь в магазине всё есть!... всё!... разве это правильно»?
- Политика такая…- уклонялся от прямой антисоветской агитации Сапрыкин- мне дядька рассказывал, что у судостроителей есть такое понятие – жертвенный электрод. Он, спасает от коррозии корпус судна ниже ватерлинии, то есть ту часть, что находится под водой,… но сам при этом погибает… что-то в этом роде…точно не помню...
    - Выходит мы жертвенный электрод?  И, наверное, это называется политикой… - Иван Иванович издал странный звук, походивший на хрюканье, крутанулся на кровати, аж пружины взвизгнули и наконец дал полную волю чувствам:
  - Да плевать мне на такую политику… если в жертву идее приносят целый народ!!! Политика, мать их…в городе свой мясокомбинат, а за колбасой в Москву мотаемся, где нас обзывают по разному, и смотрят как на отребье зачуханное!!! Политика!
  Он еще долго ворчал под молчаливое Володино одобрение, а потом, устав от антигосударственных и поэтому весьма опасных  речей, успокоился и разговор, постепенно перешел на нейтральные, безопасные темы.
Вечер закончился воспоминаниями об армейской службе, и когда бархатная южная ночь заглянула через мутное окно в их номер, то предприниматели крепко спали. Лебедев улегся на животе, крепко сжав кулаки, словно намереваясь вступить в драку, а Сапрыкин смотрел сны на боку, слегка похрапывая и улыбаясь детской, беззаботной улыбкой, такой искренней, что даже поджарый месяц, болтавшийся в небе, не удержался и улыбнулся в ответ.

                4               

   На следующий день, перспектива торговли на рынке, представлялась Лебедеву страшным наказанием. Удивляя Сапрыкина, он не спеша позавтракал. Не торопясь, умылся. Тщательно почистил зубы. Растягивая удовольствие, покурил, и, в общем, вел себя как трусливый ребенок перед кабинетом стоматолога, старающийся любым путем, оттянусь момент неприятной встречи. Володя его поторапливал, опасаясь, что на рынке займут лучшие места. Убеждал, что сегодня воскресенье и народу будет больше чем вчера, но Лебедев не реагировал и в итоге, они действительно опоздали на рынок и заняли не совсем удачное место. Впрочем,картофельного «магната», это не очень расстроило. Он уже не верил в успех предприятия и поэтому спокойно, без суеты, расположился недалеко от машины, поставив рядом любимое зеленое  ведро. Иван Иванович, еще вчера вечером решил, что если торговля пойдет таким же темпом, то он скорее сбросит весь товар в глубокое ущелье, чем отдаст за бесценок.
 Дело к тому и шло. За пару часов, продать всего пять ведер картошки. К тому же, к месту, где стоял Лебедев, подошла группа детишек, ведомая высокой женщиной в длинной,  но на ней короткой, юбке. Волосы женщины, как и полагается лицу воспитательного плана, сплелись в пучок, на глазах были очки,а в руках карандаш. Остановив своих подопечных, воспитательница призвала их к тишине, и указав карандашом  на Лебедева, приступила к объяснению:
- Итак, дети. Прошу внимательно посмотреть и запомнить, как выглядит спекулянт. Как видите, ничего романтично в нем нет. Это мужчина средних лет, рост выше среднего. Рассмотреть глаза спекулянта невозможно, потому что он их прячет – ему стыдно. Руки нервно теребят старую шляпу и вообще, вся его фигура дышит унынием и неуверенно смотрит в будущее. Особого внимания заслуживает ведро, в котором находится предмет спекуляции. Посмотрите, какого оно болотного, обывательского цвета!!! Мне кажется, этот человек  стесняется своего образа жизни. А все, потому что занялся он не своим делом. Мужчина… мужчина… - она дотронулась карандашом до плеча Лебедева - вы кто по профессии?
-  Фрезеровщик он – равнодушно, в третьем лице, будто речь шла не о нем, ответил Лебедев.
- Слышали дети? Он фрезеровщик! Что должен делать фрезеровщик:
-Фрезеровать! – дружно прокричали малыши.
-Правильно! – похвалила их учительница – он должен фрезеровать всякие детальки, за  определенную, ограниченную расценками, мизерную зарплату. Кто-то ведь должен поднимать нашу промышленность... а торговать, и иметь приличные деньги,  могут лишь Ваши папы, дяди и двоюродные братья. Давайте крикнем все вместе, как я Вас учила.
- Позор спекулянту! – старательно пропищали дети, но их голоса, утонули в базарной суете, практически никем не услышанные.
Несмотря на высказанное вслух презрение, детишки, по всей видимости не испытывали к бедному спекулянту никаких враждебных чувств. Одна из девочек подошла к Лебедеву и с жалостью глядя на него своими черными глазками, протянула фляжку с водой:
-Дяденька, Вам, наверное, пить хочется?
Еще один ученик, не желая отставать в благородном деле милосердия,  попытался всучить в руку «дяденьки» кусок лепешки. Учительница поняв, что наглядный урок не приносит желаемых плодов, тут же скомандовала:
- Так!  Теперь пойдем смотреть кроликов. Быстренько, быстренько…

Кроме детей, неизвестно по каким причинам бывших под контролем учительницы в воскресный день, парочкой заезжих торгашей –гастролеров, интересовался высокий мужчина, явно бывший военный, о чем косвенно свидетельствовала его выправка и строгий, привыкший подчинять взгляд. Мужчина стоял немного в стороне, в тени небольшого деревца. Одет он был в светлую рубашку с коротким рукавом и льняные, песочного цвета брюки. В руках у военного пенсионера была авоська,а в ней дыня, помидоры и пучки какой- то зелени. Наконец мужчина, решительно подошел к Лебедеву и поинтересовался:  «Откуда сами будете»?
Лебедев ответил.
- Далековато забрались... давно торгуете?
-Второй день.
Незнакомец заглянул в кузов:
- Да, результат печальный.  Этак вы до следующей осени ничего не продадите..
Несколько минут он молча топтался на месте, раздумывал, а потом, обратившись к фрезеровщику, сказал:
- Ваша ошибка в том, что, не проведя разведку в должном объеме, вы сразу приступили к боевым действиям и как следствие несете большие потери. Здесь вам братцы не Россия, где каждый сам за себя. Народ здесь дружный и хотя, никакой ненависти к вам никто не испытывает, купить у вас картошечку  подешевле все не прочь. Великое заблуждение считать, что ключ к успеху, это оптимальное соотношение цены и качества. Надеюсь, Вы это поняли. Кстати, забыл представится -  Антонский  Юрий Николаевич. Полковник в отставке. После выхода на заслуженный отдых решил остаться в этой, южной республике.
-А чего домой не поехали? – полюбопытствовал Сапрыкин
- Зачем? Кто меня там ждет? А, здесь меня уважают. Хотя – сделал паузу Антонский – не все. Ладно, переходим к делу, пока у вас мозги совсем не оплавились. Надеюсь, вы уже поняли, что сами ничего здесь не продадите. Моё предложение – я покупаю ваш товар оптом, мы переезжаем на другой рынок, выгружаем машину, и вы спокойно едете домой. Решать нужно быстро - сберкасса сегодня работает до двух, а таких денег, вы же это понимаете, я с собой не ношу…
- Ваша цена? –  как бумажка на ветру затрепетал Лебедев.
Полковник назвал сумму. Иваныч почти сразу согласился:
-По рукам?
- По рукам!
Дальнейшие события развивались стремительно и  в направлении, которое с каждым часом  приближало Лебедева и его верного автоводителя к тому счастливому мгновению, когда они, наконец покинут это гостеприимное пекло и направятся к своим родным берегам. Пускай голодным, неухоженным, зато таким прохладным.
 Антонский появился минут через двадцать,  представив компаньонам парня, имени которого Лебедев не расслышал и поэтому и не запомнил.
На сборы ушло десять минут, и скоро КАМАЗ тронулся в путь, который грязным пальцем указывал проводник. Машина проехала через весь город и на восточной его части остановилась возле рынка, напоминающим как две капли воды предыдущий. Только главные ворота были очень широкими  и выкрашенными в синий цвет. Володя подогнал машину, откуда- то налетели худощавые парни, и очень быстро разгрузили картофель. Когда кузов опустел, Юрий Николаевич обратился к Лебедеву:
-Здесь в пяти минутах ходьбы, есть кафе небольшое. Хозяин мой друг. У него в кабинете пересчитаем деньги. Уезжаете завтра?
- Нет! – нахмурил брови  Лебедев – сейчас же в гостиницу, вещи заберем, ключи сдадим и домой.
-Понятно – улыбнулся Антонский.

В момент расчета  Лебедев сильно волновался. У него даже  дрожали руки,деньги падали на пол, но Антонский не торопил его. Он  сочувственно посматривал на Иван Ивановича, который всеми силами пытался изобразить из себя опытного торгаша, привыкшего каждый день пересчитывать огромные суммы. Когда, наконец, фрезеровщик закончил свой тяжкий труд, Антонский произнес напутственное слово: 
-Поздравляю! Только осмелюсь дать вам один совет – никогда не пытайтесь выглядеть умнее, чем вы есть на самом деле. Это всегда очень смешно и главное опасно. Не стесняйтесь спрашивать и просить… просить на самом деле не стыдно… стыдно красть, но это совсем из другой оперы. Значит, поедете прямо сейчас?
- Прямо сейчас – твердо заявил Лебедев.
Когда они вернулись к машине, то увидели впечатляющую картину. Их проводник перевоплотился в продавца и сделал это так успешно, что Лебедев не смог удержаться от завистливого вздоха.  Длинная, извилистая очередь, шумная и непостоянная, та, о которой он так мечтал, выстроилась к этому невысокому человеку, который что-то крича на своем родном языке, даже с помощником не успевал обслуживать напирающих покупателей.
Заметив, как поражен Лебедев, полковник, словно извиняясь, развел руками, и назидательно произнес:
-Диалектика, мой друг. Восток, однако…
-А мы и не обижаемся! – брякнул невпопад фрезеровщик. Затем он тепло поблагодарил Антонского и поспешил к машине. Быстренько добрались до гостиницы и, уладив все  формальности, без промедления тронулись в путь. Правда на выезде из города, увидев большой магазин, Лебедев попросил Сапрыкина притормозить. В отделе мужской одежды, Иван Иванович присмотрел себе красивую польскую рубашку, брюки и стильную шляпу. Старую он хотел выбросить, но повертев в руках, так и не решился. Положил её аккуратно рядом собой и глядя на невысокие хребты гор вырастающие за окном, твердил как заклинание:
                «Я им всем докажу!!! Я им покажу, как мы жить не умеем»!!!

                ВОЗВРАЩЕНИЕ.

  Приехав домой, Лебедев завалился спать. Проснувшись, наспех позавтракал и одев новую рубашку с брюками, весь день,гордо задрав нос, ходил по улице,снимая таким образом, все вопросы об успехе торгового предприятия. И этот маневр фрезеровщика удался. Соседи поверили в его счастливую коммерческую звезду. Через пару недель, это косвенно подтвердил своим визитом участковый Степашкин. Явился он в гости поздним вечером, когда уже стемнело. Отстранив Лебедева, удивленного неожиданным визитом, участковый подошел к окну и плотно задвинул занавески. Потом сел за стол и вопросительно уставился на хозяина дома. Тот, все понял правильно и исчезнув на кухне, появился оттуда с начатой бутылкой водки, двумя стаканами и сковородкой с жареными грибами.
Степашкин одобряюще крякнул, и не дожидаясь приглашения, щедрой рукой, наполнил стаканы до краев. Закусили и как положено солидным людям немного посидели в многозначительном молчании. Наконец Степашкин раскрыл причину своего появления:
- Анонимки на тебя поступили…и к нам в органы, и в партийные….
- Как анонимки? – не поверил своим ушам Иван Иванович – от кого?
- Да от соседей, от кого же еще... чего в шляпе разгуливал? – с укоризной в голосе  спросил Степашкин – осень на дворе, а он в шляпе и рубашке модной… вот люди и позавидовали.  "Спекулянт мол, позор улицы, примите меры"
- И кто писал? Как ты думаешь?
   Степашкин молчал и Иван Иванович, в очередной раз проявив экстрасенсорные способности, потянулся к графину.Когда стаканы опустели и завершилась пауза, демонстрирующая степенность участников застолья, участковый признался:
-Одного знаю, но тебе не скажу,… про остальных, только догадываюсь…
- Значит их несколько… – сник Лебедев.
- А ты как думал?
   Степашкин, поняв, что выпивки больше не будет, в лаконичной и доходчивой форме объяснил, что Лебедеву, по возвращении, следовала прикинуться нищим. Поплакаться соседям на полный провал операции и тогда, по известной российской привычке жалеть сирых и убогих, ему было бы высказано полное и бесповоротное сочувствие, от всех жителей улицы.
- Может и деньгами помогли… - закончил свое нравоучение Степашкин.
-Я же ничего  не украл… - возмутился Лебедев – я думал они радуются…гордятся мною.
- Ну и наивняк же ты. Ваня! Хотя и не дурак… – махнул рукой Степашкин и осторожно, оглядываясь по сторонам, покинул дом злостного спекулянта.
  После того, как участковый ушел, Лебедев долго сидел за столом, необыкновенно остро ощущая своё одиночество. Из своего убежища вылез кот, спрятавшийся  при появлении участкового под диван. "Что Филя"! – язвительно встретил хвостатого друга Иван Иванович – "Боишься загреметь на нары? У, морда твоя усатая"
Кот недовольно фыркнул в ответ, и бесшумно удалился на кухню. Лебедев, наконец, громко и нецензурно высказав свое мнение о тех, кого считал своими земляками, прошлепал в спальню, и с ходу нырнул в прорубь холостяцкой постели.
 Впрочем, никаких последствий для фрезеровщика анонимки не имели. Страна уже бурлила как забродившее варенье. Партийные функционеры выбросили на прилавок свеженькие лозунги  «перестройка» «гласность» и пока народ, ломая зубы, их обгладывал, сами вертелись с невиданной быстротой и пресловутым ускорением. Машиниста подпоили, страну отогнали в тупик и там незатейливо и долго грабили. Жить становилось хуже и грустней. Сразу же поняв, что с новыми владельцами завод долго не протянет, Лебедев уволился, и с головой ушел в бизнес. Причем так глубоко, что я совершенно потерял его из виду.

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ.


Через много лет, по совершенно счастливому и чудесному стечению обстоятельств, мы всё же встретились. Это случилось совсем недалеко от того места, где двадцать лет тому назад состоялся разговор в беседке, после которого жизнь Иван Ивановича потекла совершенно другим руслом.
 Мы обнялись как старые знакомые и потом, почти три часа, разговаривали в маленьком, почти игрушечном кафе. большей частью вспоминали прошлое, но иногда, очень осторожно делились планами на будущее.
 Я узнал, что Лебедев уже давно живет в Петербурге. Перебрался поближе к дочери и её семье. Из девяностых он вышел с огнестрельной раной правого бедра и огромными деньгами.
-Значит всё хорошо? – спросил я.
- Знаешь, всё просто прекрасно - ответил он, а потом, немного помолчав, добавил – только вот ничего в смысле счастья деньги мне не дали. И не потому, что уже в годах, нет… не по этой причине. Дело в другом. Было время, я себя уважал, но меня не признавали. Теперь наоборот – меня все уважают, а себя не очень…
- Не сгущаешь краски?
- Ни сколько! Деньги, они конечно не пахнут, но вот согреть душу им не под силу. Нет в них тепла... нет. И еще парадокс!!! Когда в моих руках невзрачная заготовка, превращалась в сверкающую деталь, я хоть немного чувствовал себя творцом. Веришь? Никогда не снится как деньги считаю, а вот станок свой часто вижу во сне. Он же у меня послушный был, как немецкая овчарка. но ни кому не говорю, засмеют. 
- Конечно, засмеют... Нувориш Лебедев мечтает работать фрезеровщиком. Но ведь с другой стороны,останься ты на заводе… и что? где теперь завод? Одни развалины…
 Лебедев, согласно кивнул головой, а потом, оживившись, радостно поведал:
- Кстати, я шефство взял над местной станцией юных техников…оборудование купил, ремонт сделал. Пусть ребятки учатся и растут умными… настоящими хозяевами земли, а не так, как Леха Стеклов..
- А кто это?
- Да, ты не знаешь его… шалопай один.

Мы вышли на улицу, когда уже темнело. По серому, заасфальтированному осенью небу, бегали  черные кошки бродячих облаков. Ветер, предвестник скорых холодов, неистово тряс деревья, осыпая последнюю листву. Вокруг были лужи и практически чужой для нас город…
часы говорили, что нужно прощаться. Иван Иванович подошел к машине, открыл дверцу и на секунду обернулся, посмотрев мне прямо в глаза. Он тоже понимал, что больше мы никогда не увидимся. Да и в этом уже не было смысла. Время конвоир суровый и каждого из нас, оно поведет и дальше своей дорогой. Обмануть его, перехитрить, или подкупить не получится и значит нужно просто идти и нужно просто жить по его сценарию...
 А Лебедева я всегда уважал. И сейчас, когда он стал обыкновенным бизнесменом. И тогда, когда он был необыкновенным фрезеровщиком,которому показалось, что его обидели...