я знаю где сокровища Колчака но никому не скажу

      Сакре Кер – святое сердце Парижа, а Аня больше всех церквей французской столицы любила именно этот храм, потому что он сиял белой надеждой.  Здесь бесплодные женщины молили Всевышнего дать им ребенка – и Он давал.
      У его подножия крутилось самое грязное и развратное, что мог предложить этот город – притоны Монмартра. И несчастные, сломанные люди – они продавали свою стареющую плоть, и больше  ничего не умели делать. Аня однажды побывала в их апартаментах на чердаках; у Анны кровать была большего размера; грязная нора, и пахло скверно – звериный дух стоял. Настоявшийся запах -  запах отчаяния: – а что завтра?
      Она заказала мессу. Алекс из любви к ней перешел в Православие. А его отец был католик, и погиб из-за такой же суки, как и его сын. Анна, почему-то себя винила в смерти Алекса. Винила, потому что люби она его – не улетел бы он в Гималаи.
      Хотя не Анна столкнула его в пропасть. Фатум. Судьба…
      Здесь Аня просила прощения у всего закончившегося рода баронов де Нортбург – крестоносцев и галантных кавалеров семнадцатого века, у воинов справедливости двадцатого.
      - Я хотела продолжить ваш род, но мы-то с вами знаем, что наши желания ничто, на все воля Всевышнего.
      Она вышла из церкви спокойная и умиротворенная – чувство вины больше никогда не станет терзать её сердце. Она шла к себе, в квартиру, которая располагалась неподалеку, здесь же, на Монмартре. Навстречу ей шагали на работу проститутки обоих полов, и она по дороге всем раздавала деньги – их дневную, если повезет, выручку. И просила их сегодня отдохнуть. Но она знала, что этого им не дано.
        На эти деньги они бросятся покупать наркотики – свое иллюзорное счастье.

       Прошлое отпущено, и надо жить. Пусть там, в иных мирах затаились мстительные сущности небес и ждут часа поквитаться,  она простила себя. Она отпустила себе грехи. Простить других – это легко. Простить себя – вот это подвиг.
       Старик-индус в Индии сказал ей:
       ПРОСТИВ СЕБЯ И ДРУГИХ, ТЫ УЛУЧШАЕШЬ НЕ ТОЛЬКО СВОЮ КАРМУ, НО И КАРМУ ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ. ИЗ НЕЁ УХОДИТ МАЛАЯ ЧАСТИЦА ЗЛА И ПРИБЫВАЕТ БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ ДОБРА.

      ВСТРЕЧА  В  МОСКВЕ


        - Неужели прошло восемнадцать лет? – спросила себя Аня, выйдя из стеклянного здания аэропорта. В первый раз с момента того страшного дня несостоявшейся свадьбы  посетила Москву. Она знала, что сильно рискует – убийства Геннадия Львовича Таубкина никто не отменял. И где надо это не забыли!
     Но она больше не могла жить, не увидев, сестры, Москвы, России. Тоска по родине глодала её ежедневно и еженощно. В её памяти город детства и юности превратился в сверкающий огромный бриллиант.
     Неправильное сравнение – Аня разлюбила бриллианты. Когда погиб Алекс, она сняла с себя все сверкающие льдом и огнем камни и поклялась никогда их больше не надевать.
     Сказочный бриллиант «Фиалка вечности» хранился в белом бархатном футляре – своем маленьком гробике, погруженный в темноту стального сейфа. Этот камень, подобно его некоторым собратьям, приносил несчастья! Он красовался на руке Ани,  когда сумасшедший Георг, изнасиловав беременную, спровоцировал у женщины преждевременные роды. И ребенок родился нежизнеспособным.
      Потеря за потерей.
      Но мелькнул и лучик надежды. Совершенно проржавевший железный занавес рухнул, погребя под своими развалинами большинство из тоталитарных организаций. Об этом ей рассказывали газеты и туристы, появившиеся в изобилии на Европейских курортах. И вот, наконец, она решилась приехать.
        Время почти не изменило её – она осталась стройной, с загорелой гладкой кожей и густыми блестящими волосами, ухоженной женщиной слегка за тридцать. Обеспеченная жизнь позволяли ей ранней весной летать в Таиланд, где она отдыхала, получая самый лучший сервис – чудесный массаж, изумительные процедуры – она делала его только у незрячих людей с невероятно чувствительными пальцами. Такой чудесный массаж - после серии его сбрасываешь пяток лишних килограммов, набранных за зиму, да и десяток лет живо слетали с плеч долой.
        И теперь у неё есть смысл жизни – маленькая  девочка-шоколадка с голубыми, как у Алекса глазами. Она удивительно похожа на своего дядю - такая же худощавая, изящная, иногда ласковая, как домашняя киска, иногда – опасная  дикая кошка. Но девочка, которую Аня удочерила, внесла в ее жизнь тот свет и смысл, который она потеряла, лишившись своего собственного ребенка.
       Поначалу с Каролиной было трудно – хлебнувшая в раннем детстве материнского равнодушия, побоев и голода, она была неприрученным, злобным зверьком. Мать, полностью подчинившаяся преступной воле Георга, быстро превратилась в его руках в безвольную алкоголичку, безропотно сносящую от него пытки, раны, изощренные издевательства, она не находила в себе сил защитить саму себя, не говоря уже о маленькой девочке, которую тот, как ни странно признал собственной дочерью официально. И, свирепый в любом удовлетворении своих похотей, он никогда не трогал девочку даже  пальцем. Более того, Каролине была нанята нянька, которая присматривала за ребенком, не проявляя, впрочем, особой заботы. Дома своих собственных детей резвилось семь штук. И все хотели жрать!
        А потом Георг напоролся на нож в руках нетрезвой своей подружки, которая, не вынеся больше мучений и страха, в пьяном психозе перерезала ему горло. И сгинула в тюрьме, а тюрьма в бедной африканской стране – филиал преисподни, причем со строгим режимом. Выжить в ней нереально.  Женщина от какого-то охранника подцепила СПИД. И сгорела за год.
        Ребенка поместили в приют. Четырехлетняя девочка боялась всех – при малейшей попытке помыть её и переодеть принималась кусаться, царапаться, шипеть. Вела себя как дикий зверек, которым она, в сущности, и являлась на самом деле.
        Адвокат, разбиравший бумаги хозяина плантации, обнаружил, что у девочки жива бабушка. Письмо полетело в Германию, но ответа оттуда он не получил.
        - Конечно, - усмехнулся высокообразованный,  окончивший, такой знаменитый университет, как Сорбонна, человек с черной и блестящей, как баклажан, кожей, – зачем немке внучка-дикарка? Негритоска! Недочеловек!
        Адвокат был вхож в королевскую семью, имел широкую практику среди обеспеченных граждан Кот-д,Ивуар и поддерживал националистическую партию.
        Среди бумаг он обнаружил парижский адрес барона Алекса Нортбурга. Не надеясь на успех – зачем барону такое сокровище, как плод похоти его брата и черной проститутки, всё же отправил письмо. И к его великому удивлению, вдова барона, откликнулась, перелетела через Средиземное море, половину Африки, оставляя под крылом самолета пустыню Сахару, и зеленый ад джунглей, приземлилась на берегу атлантического океана, познакомилась с девочкой. И приняла её.
        Адвокат не знал и не мог знать, каких душевных усилий и терзаний стоило ей сделать это! Но ребенок не несет ответственности за дела его родителей! Это большая гордыня быть добрее самого Бога, который возлагает ответственность за грехи отцов на детей, внуков и правнуков. Но Аня простила и приняла невинного ребенка таким, каким он был.
        Она вспомнила ту ночь, когда безумный, вырвавшийся на свободу, зверь с  человеческим телом и лицом, набросился на неё, тихо спящую в постели и не ожидающую никакого нападения. Она даже не могла кричать, парализованная ужасом, страхом и болью. Потом, почувствовав, что сейчас умрет сама, и убьет ребенка, заорала, как подопытный человек, которого эсесовские врачи кромсают без наркоза. Грубое насилие, шок и она …  потеряла ребенка. И всё! Врачи объяснили, сколько  бы раз она не беременела потом, всегда все будет заканчиваться одним и тем же – гибелью плода.
        - И что же для меня нет никакой надежды?
        - Шанс есть - ищите мужчину с таким же резус-фактором как у вас. Но полной гарантии вам не даст никто.
        Получив письмо из Африки, она несколько дней думала, что же ей делать? Тот, кто убил её ребенка, погиб сам. Но оставалась, ни в чем не виновная девочка - одинокая, никем не любимая, темнокожая пария,  беззащитная, оставленная мучиться во враждебном мире.
        У Анны было два решения – разорвать письмо и сказать себе – «Всё справедливо – отец этого ребенка стал причиной гибели моего нерожденного сына, так пусть его отродье мучается, пусть испытает то, что по вине её отца испытал мой сын, и пусть когда нибудь сгинет с лица земли!
        Или …простить!  Но возможно ли простить такое?
        Аня простила.
        В чем виноват маленький ребенок? Несчастная одинокая девочка? В том, что её отец сумасшедший? Что её бабка, вместо того чтобы поместить больного в больницу, спрятала его в собственном доме. Что санитар, нанятый за огромные деньги, сторожить несчастное, лишенное разума существо, забыл запереть дверь? Что сама Аня помимо ребенка, потеряла надежду, когда нибудь иметь детей?
        Виновата в этом девочка, которая не просилась на свет? И которая осталась совершенно одна на земле? Сирота. Аня, стиснув зубы, сказала себе - девочка племянница Алекса, перед которым она виновата сама – не любила его, а стала женой. Использовала его, чтобы получить обеспеченную, даже богатую жизнь, безопасность, уважение окружающих. Высокий статус жены барона. Вот и получила! 
        Мучительная борьба в душе закончилась, она решилась забрать ребенка и воспитать как собственную дочь. Аня была страшнно одинока; Сандро стал воспоминанием романтической юности; она никого не любила, и никто в мире не любил её, а она отчаянно нуждалась в любви! Чернокожая четырехлетняя девочка, которая никого не любила, и которую отверг весь мир – мир зла и тотальной нелюбви, отчаянно нуждалась в ней.
        Они встретились. Девочка невероятно, неправдоподобно была похожа на своего дядю - Александра-Игора де Нортбург. Это его глаза - глаза цвета морских далей, из под густых ресниц смотрели с темного лица девочки на шикарно одетую, чудесно пахнущую белую даму, с недоверием. С мучительной надеждой на взаимную любовь. Со страхом быть отвергнутой.
        Аня решилась – дав кому надо огромные взятки, она быстро оформила опекунство над девочкой, поручив поместье (а Алекс, оказывается, завещал ей все свои активы и недвижимость) заботам адвоката и не сильно печалясь о том, куда потекут доходы от него, забрала ребенка и улетела в Париж.   
        За пять лет, прошедших с того дня они проделали огромную душевную работу. Они полюбили друг друга. Ребенок оказался ласковым и нежным от природы.  Если бы не Сандра, она умерла бы тогда. Потому что не осталось никаких надежд на собственное материнство.
        - За что Ты меня наказываешь? В чем моя вина? – Вопрошала Аня Всевышнего, и знала ответ. Она сама лишила жизни человека!
        Защищая себя, Господи, защищая себя!
        -Это неправильный ответ, - сказала себе Аня. – Я родилась уже с такой кровью, с этим резус-фактором, который не совместим с кровью подавляющего большинства мужчин! Но зачем теперь вопрошать? Кто знает ответ? 
        «Это так, это не может быть иначе»!
       
        Москва в конце апреля околдовывала. Голубая, розовая, окутанная зеленым туманом проклюнувшихся листочков на сиренях, жасминах, липах и тополях. Птичьи гнезда, запутавшиеся в черных ветках и сиреневых сумерках, быстро переходящих в лиловые электрические ночи, нежные родители выстлали пухом, чтобы тепло и мягко было нарождающимся детям. Влюбленные парочки, бредущие обнявшись вокруг черного зеркала пруда, в котором плещутся золотые шары фонарей, или самозабвенно целующиеся на скамейках. Она не видела этого много долгих мучительных лет. Наверное, вот этой юной блондинке, так влюблено глядящей на юношу, сегодня или завтра как раз восемнадцать лет.  И Аня  - красивая, ухоженная, шикарно одетая женщина, выглядящая на тридцать пять лет, почувствовала себя древней старухой.
        - Никогда, никогда, никогда больше она не будет влюбленной восемнадцатилетней девушкой на берегах этого пруда. Никогда Сандро не станет тем влюбленным подростком, который с замиранием сердца целовал её здесь, вон на той скамейке. А потом они шли в индийский ресторан «Джалторанг», в кафе на первом этаже, где на террасе, нависавшей над прудом, пили чудесный кофе, пахнущий смесью сказочных специй – ванилью, корицей, и еще чем-то невероятно возбуждающим. А какие там были пирожные – из моркови, из свеклы! Ничего вкуснее потом она не ела и не пила! А черри-бренди - вишневая наливочка в чеканной рюмке?
        Вкус вишни, ванили, гвоздики и первых поцелуев Сандро до сих пор на её губах. Кто сказал, что этого не повторить? Кто сказал, что в воду времени не войти дважды?
        Да отрежут лгуну его гнусный язык!
        Как ни храбрись, но этого не повторить! Потому что та девочка и тот мальчик исчезли с лица земли. НАВСЕГДА. Их больше нет.
        А как хочется, чтобы они были!

        Пять лет назад, когда Сандро непостижимым образом оказался в её спальне, в парижской квартире, она подумала, что все еще возможно. После разлуки, после тяжких испытаний с новой силой вспыхнувшие чувства обещали рай. Осенний Париж, горящий как яркий костер под чистым голубым небом, и речной трамвайчик, катавший их по Сене, и самые красивые набережные и мосты в мире, и чувство легкости, забвения всех обид, чувство невыносимой легкости бытия.   
        То о чем она не смела и мечтать, свершилось – Сандро вернулся к ней. На еле-еле тлевшие угольки почти уже угасших чувств, щедро плеснули чистым бензином, и пламя взметнулось к небу.
         В те несколько осенних дней, когда серый «жемчужный» дождь не смел моросить на улицы города, когда почти летнее солнце вернулось в небо Парижа, чтобы побаловать влюбленных, Аня испытала и самое большое счастье в своей жизни, и самое горькое разочарование.
        Забыв совет тетушки Марты предостерегавший, что нельзя мужчинам открывать свое прошлое, она, непроходимая дура, честно рассказала Сандро про всё, что произошло с ней за эти годы.
   
                Париж. 1993

        Они лежали, обнявшись, в её огромной и такой прежде одинокой кровати, и разговаривали. И тут она, честная дура, брякнула, что в какой-то момент любила Алекса. Да, был момент – на Гоа, например. В тот вечер, когда они зачали своего сына. Зачем, зачем она это сказала?
        Он едва заметно вздрогнул. И в его черных ассирийских глазах появилось выражение пустоты, боли, и детской обиды. За все прошедшие годы он так и не вырос - остался в душе романтичным подростком.
        - Сейчас я тебе скажу то, что говорить не собирался.
        Аня тревожно взглянула на него.
        - Я был женат на твоей сестре.
        - На Ларе? – изумлению её не было границ. С родиной её связывали только письма сестры, из которых она узнала о смерти мамы, о том, что сама Лара счастливо замужем и имеет двоих детей –  мальчиков 5 и 2 лет.
        - Нет!
        - А на какой же сестре? Кроме Ларисы у меня сестер, вроде, нету.
        - Вот именно – вроде. – Жестко сказал Сандро. - Есть, моя прелесть, есть!
        - Сандро, кроме Ларисы у меня нет сестер!
        - А фотографию ту помнишь?  Девушка, которую я принял за тебя, веселящаяся в обществе джигитов?
        Еще бы ей не помнить! Именно эта фотография сломала ей жизнь.
        - Да, ты сказала тогда в свадебной машине правду – на фотографии, действительно, была не ты. Это была совершенно другая девушка. И я на ней женился… Будь она проклята!
        Он замолчал, вспоминая свой брак.
        - Этого не может быть! – Твердо выговорила Аня. – Откуда она может взяться эта мифическая новая сестра?  Из сто двадцать восьмой серии мексиканского сериала?
        - Твоя мать родила девочек-близняшек. Тебя и её. Вас было двое…
        Аня молчала, уже чувствуя, что Сандро не сочиняет. Она с детства чувствовала себя одинокой девочкой и часто приходила к ней недетская тоска о ком-то с кем она была неразрывно-связана. Смутная память о той, что была рядом с ней, о той, что вышла первой в мир, проложив ей дорогу.   
        - В тот момент и, правда, в её жизни был отчаянный момент – ваш отец погиб. Она осталась одна с тремя детьми на руках. В общем, сочла, что ей накладно воспитывать всю эту команду и отдала лишнюю девочку первым встречным. Прапору, нахапавшему во время войны много добра, и его бесплодной жене…
        - Не смей так отзываться о моей матери!
        - Я констатирую лишь факт, Голубка моя. Твоя мать, родила двойню, муж погиб,  сама она осталась безо всяких средств к существованию! Да еще и старшая дочь имелась. Легко понять её отчаяние. Возвращаясь в Москву, удачно познакомилась с бездетной семьей военного, они-то и купили у неё одного ребенка.
        - Моя мама не могла этого сделать, - бесцветным голосом произнесла Аня, сразу почувствовав что слова Сандро – правда. Вот откуда у мамы это жемчужное колье и сама госпожа Вечности – её нежный цветок фиалка. – Она никогда бы не отдала своего ребенка чужим людям! Она слишком любила нас с Ларой. Она всю свою жизнь нам посвятила, не устроив собственной судьбы. Моя мама – самая любящая, самая лучшая мама… В конце концов, откуда ты это узнал?
        - На свадьбе Кучерова - того типа, что мне передал «роковую», я говорю на полном серьезе, фотографию, я познакомился с подругой его невесты. Это была Марина…
        - Её зовут Мариной?
        - Твоя мать рассказала мне, когда они с отцом обсуждали, как назовут ребеночка, то решили, что если родится девочка, назвать её красивым и редким именем Марианна.
        - Символом Франции, - усмехнулась Аня.
        - Но родились две девочки и чтобы выполнить последнюю волю вашего отца, Таисия разделила это имя на два – Марину и Анну. – Сандро потемнел лицом, вспоминая то время. - Я, был совершенно потерян, Голубка моя. Я метался, я искал тебя повсюду. И неожиданно нашел! Она была так неправдоподобно похожа на тебя внешне и я, сама понимаешь, на свадьбе был довольно не трезв, мне пригрезилось, что это вернулась ты. Всё было твое лицо – твои глаза, твой нос, твои губы. Даже голос… Только волосы были вытравлены перекисью водорода. Бело-желтые, неживые.
        Я в тот же вечер оказался в её кровати. И только утром понял, что ошибся. Она была не ты! И что-то предупредило меня, что девушка эта опасна. Но я не прислушался к голосу интуиции и пропал. Когда она молчала, я смотрел на неё и думал, что моя Голубка сжалилась и вернулась ко мне. Я не мог понять, как это два совершенно разных человека могут быть так невероятно похожи друг на друга. – Он тяжело вздохнул. - Однако она предъявила мне доказательства того, что между вами нет никакого родства.
         Свидетельство о рождении в городе Саранске. В год Тигра, под созвездием Скорпиона. Я своими глазами видел фотографии из её детства – с младенчества и до двенадцатилетнего возраста, в обществе её родителей. Она даже была чем-то похожа на них. Особенно на остроносенькую жену прапора. Поверить этому было просто. Никакой связи между тобой и этой девушкой не просматривалось. Кроме идентичной внешности и года рождения.
        Самое смешное, Коломбина и сейчас не знает, что она не дочь прапорщику и его женушке. Наивный Сандро ошибался! Коломбина знала это. Более того она приложила руки к смерти своей биологической матери. Она ничего не прощала и за все мстила. Но Сандро еще этого не знал.
        - Почему – Коломбина?- Нахмурилась Аня. - Из театра масок?
        - Потому что красивая, но бездушная кукла. Абсолютная бездуховность!
        - Поверить в твою сказку я не могу. – Пискнула Аня, сопротивляясь из последних сил. Светлый образ её жертвенной, преданной и любящей матери рушился на глазах.
        - А придется. – Ехидно сказал Сандро. - Не успел я оглянуться, как твоя сестричка заползла в мою семью и начала свою разрушительную работу. Первым делом эта сколопендра очаровала, нет, буквально околдовала моего папашу.
        - Почему она оказалась в детском доме?
        - Прапор с женой погибли, когда ей было двенадцать, близких родственников у них не было или  никто не пожелал взять подростка в свою семью. Девочку отправили в детский дом, причем в голодной провинции. Сама понимаешь, какую школу жизни она там прошла.  Став хитрой, лживой, любящей и ценящей только физические удовольствия. Кроме стихов Эдварда  Касадова она ничего не читала. Но их она мне комментировала с циничной ухмылкой. Будучи совсем неглупой от природы, цену сентиментальным стишкам она отлично знала! – Он задумался. -  Нет, ошибаюсь, клевещу на твою сестрицу. Она регулярно просматривала модные журналы. Всякие там рюшечки-оборки. И еще она очень любила, разглядывая себя в зеркало, говорить: - «Какая я красивая! Правда, я очень красивая?»
        «Красивая, красивая, - подтверждал я, мысленно говоря. – Пошла бы ты к чертовой бабушке со своей красотой».
        Если не любишь человека, то в нем все раздражает, даже внешняя красивость. Довольно быстро я устал от секса с ней. Но было поздно, она успела меня на себе женить.
        Как ты думаешь, кто виноват, что я такой дурак? –  Задал Сандро риторический вопрос.
        Аня промолчала, совершенно потрясенная его рассказом. И все равно, её душа отказывалась поверить Сандро.
        - И наступил один чудный момент – я застал её в объятиях моего отца…
        - Сандро, -  тихо сказала Аня, - эта женщина  не  моя сестра.  Моя сестра не может быть настолько аморальна!
        - А я не знаю, драгоценная моя Голубка,  моя дочь мне дочь или сестра?
        Аня молчала. Она вспомнила рассказ мамы, который она услышала подростком.

        Деревня, где родилась и выросла её мать, через три месяца после начала войны попала в оккупацию. И женщины, мужья которых отправились воевать, стали совершать чудовищные поступки. Многие бабы в деревне были беременны. И у большинства из них уже были дети, у кого по двое, а то и по трое! И несколько женщин убили своих новорожденных детей. Они сделали это из милосердия к этим детям, потому что шансов выжить у них не было никаких. Из милосердия к своим уже любимым старшим деткам. Из милосердия к себе – чтобы не мучиться, видя, как ребенок, к которому ты испытываешь материнскую жалость, мучается и умирает на твоих глазах от голода, потому что в твоих грудях нет молока. И взять его неоткуда. Вот такое страшное решение принимали некоторые женщины.
        - Но это же сделали не все? Кто-то же нашел в себе мужество спасти ребенка? И неужели никто из новорожденных не выжил?
        - Мне известны три из них. Каждая понесла потом страшное наказание.- Сказала мать тогда тоном полным скрытого страдания и глаза её наполнились слезами. – Две были уже многодетными. А третья недавно вышла замуж и ждала первенца. Могла бы и не убивать его, у того ребенка было много шансов выжить.
        - Мама, не плачь, - сама едва не плача, пролепетала Лара, - ты же не виновата в этом!       
        Мать бросила тогда на своих дочерей вопрошающий, ищущий, удививший тогда безмерно Аню взгляд.
        - Мама, что случилось с теми женщинами-детоубийцами?
        - Одна сгорела в избе. Вторая умерла уже после войны родами, оставив сиротами троих детей. А третьей счастье подвалило – вернулся с войны её муж живым, невредимым, сделал карьеру. И забрал её в Москву. Зависти у наших баб не было конца – он всю войну провозил большого начальника. И спас ему жизнь однажды. Тот не забыл услуги и отблагодарил – помог закончить институт, пробил квартиру, устроил на теплое хлебное местечко. В общем, устроилась она в жизни самым лучшим образом – в мужниной любви и достатке.
        - А почему такая несправедливость? Одни расплатились своей жизнью за совершенное злодеяние, а та, что совершила самое худшее из них, осталась жить и процветать. – Спросила Аня.
        - Кто знает ответ, девочка моя?  Только Он! – И мать подняла вверх указательный палец.
        - Какая несправедливость! Женщины погибли, но они совершили это страшное, чудовищное преступление от отчаянья, а та, третья, из эгоистических соображений, чтобы самой легче жить! И вот те понесли кару, а эта процветает. – Возмутилась Аня.
        - Ей была уготована самая мучительная участь. По грехам и воздаяние! – И Таисия стала рассказывать далее. – Я встретила её в Филатовской больнице, там, где лежала ты, Ларочка с двухсторонним воспалением легких. Я её хорошо помнила с детства – молодая, пышная, здоровая баба, румянец во всю щеку. И встретив в больнице,  не узнала. Она сама подошла ко мне – высохшая желтая мумия.
        - Она заболела, у неё рак был? – Перебила мать Аня. – Но почему она оказалась в детской больнице? Филатовская, ведь, детская?
        - Хуже, чем рак. – Горько сказала Таисия. - Она потом долго не могла родить. Жила с мужем в любви, почитании, и как сыр в масле каталась. Но родить не могла, лет пять или семь лечилась. И вот, наконец, появился у них долгожданный ребенок  - девочка.
        - А тот ребенок, которого она убила, кто был?
        - Девочка, и очень хорошая, как рассказала мне Анфиса. Она так измучилась от своей вины, что мне исповедовалась. Исповедоваться в церкви, каяться в грехе, нет у нас привычки. Мы с ней тогда пошли в ресторан «Пекин» и крепко там выпили. Алкоголь окончательно развязал ей язык.    
        Она мне рассказала, как убивала ребенка. Родила она девочку уже поздней осенью, к концу ноября. И были у неё колебания – оставить ребенка.  Тем более что девочка родилась такая хорошенькая – крупная, здоровенькая, смотрела на мать блестящими глазками. «Но я, падла, - как сказала Анфиса, - вдруг подумала, что мужик мой может и не вернуться с войны, сгинуть, погибнуть. А как же я? Поняла, что война будет долгой, неизвестно кто победит. Немцы были страшной силой, их пересилить, казалось, было невозможно! Взяла я ребенка и голого вынесла в сенцы, на холод. Вышла через час посмотреть, угас ли ребенок, но девочка сучила лиловыми ножками, смотрела на меня серьезными мученическими глазами. Я схватила её и бросилась в хату. Стала отогревать на своем теле. Поздно! Девочка в туже ночь умерла. – Таисия, подумав о чем-то своём, поднялась и, подойдя к буфету, вынула бутылку водки, налила себе большую стопку и, не закусывая, вылила её себе в рот.
        - Мама, не переживай ты так. – Аня погладила Таисию по волосам. – Не ты же убивала ребенка.
        Таисия метнула в неё странный взгляд.
        - Мам, а что с той, второй девочкой случилось?
        - Вот тут-то её и ждала расплата. Долгожданная девочка родилась с не излечимой болезнью сердца. И врачи объявили Анфисе с мужем, что надежды нет - она умрет, не достигнув и возраста девушки – 17-18 лет.
        - И не оставили ей не малейшей надежды?
        - Кому?  Анфисе или её дочери?
        - Анфисе!   
        - Надо же, теперь тебе её жалко, а ещё недавно полыхала праведным гневом, что та, уничтожив своего ребенка, живет в холе и неге. Не суди и судима не будешь!
        - Мне и несчастную эту девочку жалко. Она-то в чем виновна?
        - Так устроен мир.
        - Несправедливо. Жестоко.
        - Всё справедливо.
        - Мама, наверное, нет в мире ничего мучительнее, чем смотреть, как страдает и умирает твой ребенок.
       
        Так сказала тогда Аня. Она не знала, что ей самой предстоит пережить. Смерть ребенка, своего долгожданного ребенка, и только потому, что Алекс грубо просчитался – привез её в дом своей матери! Обреченность на одиночество. Жизнь без надежды и любви. Зато в роскоши и комфорте.   
        Таисия отдала своего ребенка чужим людям. Совершила грех  предательства собственной плоти, и погибла. Того, кто  избил мать и фактически убил, не нашли. Следы убийцы смыл дождь, шедший двое суток, и затоптали зеваки, слетевшиеся как стервятники к месту, где лежит труп.
        Она рассчиталась за свой грех.
        Только вскрытие показало, что умерла-то Таисия не от незначительных гематом – следов побоев, а от сердечного приступа… Её, действительно, кто-то избил, но люди со здоровым сердцем от такого не умирают.

        Кто-то ещё не простил, и Голубка еще долго будет платить по чужим счетам.
        - Получается, что я одна рассчитываюсь за материнский грех. А Лариса ни при чем! – Возмутилась Аня. - У неё полное благополучие – двое детишек, любящий муж, который не растерялся и воспользовался возможностями Перестройки. Открыл кооператив и стал вполне обеспеченным человеком. – Аня со стыдом почувствовала, что завидует своей сестре. Старшей сестре, которая сумела устроить свою жизнь так, что имела счастье материнства, счастье  быть любимой женой, счастье делать любимое дело. Счастливая!
        - А почему, собственно говоря? За какие заслуги ей выпало такое счастье? – спросила себя Анна. И сама себе ответила. – Лариса сердце имеет чистое и доброе. Не злопамятное. А ты сама всю свою жизнь взбаламутила! И погиб человек от твоей руки. Ты этого не хотела, ты этого не желала. Ты защищала своё тело. Ты защищала свое право на человеческое достоинство, которое он растоптал, забрав у тебя свободу. Хорошо выдрессировал, чтобы сделать орудием в своей грязной игре. 
         Просчиталось это КГБ. Едва оказавшись на чужбине, Аня написала тому человеку, которого КГБ задумало ограбить,  большое письмо с предупреждением. Умному – достаточно! Этот полковник еще хотел,  наслаждения получать, насилуя твое тело. А душу твою он уже изнасиловал.
        И всё равно, я  убила его! 
       
        Она простила себя однажды – тогда, когда погиб Алекс. Прошлое было отмыто до зеркального блеска. И сейчас, лежа в объятиях Сандро, упиваясь ласками и нежной щедростью его тела, она понимала, что поехать с ним в Россию не может. Или не хочет?
        Не может! И не хочет!
        И Анна поняла, что долг выше любви. Она взяла ребенка и поклялась вырастить девочку, как свою дочь. Если Аня вернется в Россию, её посадят. Запросто.  Ребенка тут же отправят в детский дом – а что там будут делать с негритоской, даже подумать страшно. Она гражданка Франции? Нет. Германии? Нет. Она гражданка малюсенького африканского государства. И этим все сказано.
      
       Чтобы отвратить его и стать вновь свободной, для маленькой девочки, для своей мечты – материнства,  Анна, коварная, как все женщины, стала вдруг рассказывать Сандро – горячему, кровь его кавказских предков кипела в его жилах, парню о своей великой любви к Алексу. Сначала, когда она в первый день их встречи случайно оговорилась и назвала его Алекс, он просто закрыл её рот поцелуем.
       Он замер. И горячая кавказская кровь бросилась ему в лицо – она любила, видите ли?  Она – баронесса, видите ли! Она – само совершенство! И ехать с тобой в задрипанную Россию, видите ли, не желает. Она, видите ли, привыкла к роскоши и чистоте этого города. Там, в Москве, она чужая теперь, а здесь своя. Свой среди чужих, чужой среди своих. Эпопея.
       Он поднялся. Натянул вельветовые, мягкие, мягонькие джинсы – это единственное существо в его жизни, которое к нему неизменно мягко. Все остальные рвут его душу своими острыми зубками. Анька Голубева, Голубка обожаемая вон как сейчас укусила.
       А чего ты хотел? Она из тех же конюшен, что и Коломбина. Родная, единоутробная сестренка твоей Мариночки. Близнец. И то, что Анька кажется поблагородней, не имеет значения. У них всё похоже – кожа, волосы, голоса, тела, души.
      Их гнилые души. А он окончательный, бесповоротный, непроходимый дурак.
      - Прощай, Голубка.
      Дверь закрылась. Аня заплакала в подушку тихими, безнадежными, стариковскими слезами. Она сделала выбор между долгом и счастьем. Она сделала правильный выбор!

      Смыв следы их любви под душем, перед зеркалом стала приводить заплаканное лицо в порядок. И встретила свой взгляд – полный безнадежной муки жертвы. Но ребенок, которого она привезла в Париж, ждал. Она была маленькая, слабенькая, несчастная девочка. А Сандро – сильный, талантливый, обеспеченный и защищенный со всех сторон мужчина.
      И материнская любовь – выше и бескорыстней любой другой любви. А мамы больше нет. Её больше не будет никогда. И кто знает, какую муку испытывала она, отдав своего ребенка чужим людям.
      Вот здесь и был заложен источник бед для всех – мамы, Марины, Анны.
      Неожиданно Аня вспомнила фильм о Ганди. Он отказался принимать пищу, пока не прекратят смертоубийства два народа. И пришел к нему один из враждующих и сказал, что он будет в Аду, он убил мусульманского ребенка.
      Ганди ответил, что знает тропинку, выводящую из Ада.
      - Ты возьмешь ребенка-сироту и вырастишь его в той вере, которую ему дали предки – в мусульманской вере.
      Человек ушел от него просветленным.
      - Все правильно сделала, Анечка, - вдруг она услышала мамин голос с того света.

      С детства, чтобы сбросить избыток энергии, кипящий в ней, она часами бродила по улицам Москвы, даже Сандро однажды сказал со смехом:
      - По-моему, ты – цыганка! Не сидится тебе на одном месте. Ты так любишь бродить… Угораздит же меня жениться на цыганке! – Эти слова он произнес в тот день, когда Ане исполнилось пятнадцать.
       - Я не цыганка, ответила Аня. – Но я  потомок кочевников. Может самого Чингисхана. А насчет замужества, я еще не решила. Может еще и передумаю. Парней, лучше тебя, миллион! И маленькая тележка!

      Она спустилась с холма Монмартр по улицам, стекающим вниз, пересекла плещущиеся развратом бульвары, поприветствовав старуху (ветераншу любовных войн) трудоустроенную в киоске с сувенирами возле метро Анверс. Бульвары все больше и больше воняли мочой. Спустилась еще ниже и прошла мимо Гранд Опера, потом пересекла Вандомскую площадь. Скоро, очень скоро, всего через несколько коротеньких лет, вон из того подъезда выйдет красивая влюбленная женщина и отправиться в свой последний путь. Анна остановилась возле витрины ювелирного магазина. Сквозь невидимое стекло продавец узрел шикарную даму. Он ждал, что она зайдет, что нибудь купить, или просто полюбоваться украшениями. Её легкое пальто стоило столько, сколько он зарабатывает за месяц. В ушах огромные черные жемчужины и такие же черные жемчуга на шее, но Аня знала, уже знала, что самое красивое украшение или вожделенная вещь быстро надоедают и не приносят того, что мы называем счастьем. И не зашла в магазин, о посещении которого мечтают все женщины.
      Она бесцельно бродила, меряя шагами Париж, – обошла золоченную статую Жанны Дарк – Черную Деву, воительницу Франции. Однажды она услышала от Алекса, что эту статую подарил Парижу Гитлер, и пребывала в шоке от этой информации! Как причудливо тасуется колода, однако!  Но золотая статуя не ведала, кто ее подарил и, улыбнувшись ей, как старой знакомой, Анна стала думать. Аня слышала легенду, что её не сожгли на рыночной площади в Руане, а благодарный король (во что можно поверить, ибо жил он еще долго-долго и правил справедливо) выкупил у эпископа Деву и даже, когда улеглись страсти, и позабылось её лицо, выдал замуж за далекого от трона дворянина.
      А на костре сожгли совсем, совсем другую женщину. Или черную кошку.
      - Но тот костер горит сейчас под моими ногами, - подумала Аня. – Добровольно отказаться от любви! От самого светлого, от самого сладкого, от меда жизни отказаться. От того, о чем грезят женщины и мужчины всего мира. Отказалась от того, чтобы испытывать счастье, чувство блаженства – от того, что любимый приходит от тебя  восторг. Дарить счастье и получать этот дар назад, преумноженным. 
     Долг выше любви!
     Любовь - Эгоист, а долг – Альтруист!

     Пересекла двор Лувра, и вышла к набережным Сены. Она прошла мимо тоннеля, возле моста Альма, где  через несколько лет погибнет принцесса Диана – сегодня она видела по телевизору её счастливой, светящейся – будущей светлой королевой Англии – она еще не знала, что ее муж любит другую. Но иногда самые лучшие и прекрасные женщины живут без любви – сделав в своей жизни один-единственный неправильный выбор.
     Мимо проплыл трамвайчик и счастливые, смеющиеся люди помахали Ане руками, она отослала им назад приветственный жест.
     По сердцу плеснули кипятком. Как счастлива она была еще позавчера. Там, на трамвайчике, они целовались нежно-нежно, как в юности. Как тогда, во время выпускного бала, на арендованном для выпускников нескольких школ кораблике.  Речной трамвайчик возил их в бухту Радости. (Сандро, проигнорировав собственный класс, присоединился к её одноклассникам. Его приняли девицы и учителя. Еще бы не принять – девицы млели – красивый сын самого Касадова!!! А парни, видя, что он не сводит своих глаз с Аньки Голубевой, хотели было его шугануть, но скандалить передумали, когда он отстегнул приличную сумму на продолжение банкета, после поездки на корабле. И принял участие в выпивке. Свой кадр.)
     Неужели это было когда-то?
     Если бы она захотела остановить Сандро, то еще не поздно схватить такси и рвануть в аэропорт. Она может сделать выбор – быть счастливой. Она может заплатить за воспитание маленькой девочки и, поручив её приютам, наслаждаться жизнью. Но…  на самом деле выбор уже сделан. Она обязана исправить ошибку, совершенную её матерью много лет назад.
    Аня знает дорогу из Ада!
    Любовь к Сандро? Аня любила, но дать ему ребенка не смогла бы. Да и не хочет он детей и никогда не сможет понять, как это можно желать материнства и отцовства. Аня Голубева, Анна Таубе, баронесса Анна де Нортбург теперь мечтала стать матерью, а не возлюбленной.

    Париж, город который она полюбила почти так же как Москву,  нахмурился, поднялся ветер, и принес нудные дожди с Атлантического океана.
    Ане не хотелось возвращаться в опустевший свой дом – там стало так пусто без Сандро, так холодно и тоскливо.
    Таксисту – седому полноватому вьетнамцу она приказала отвезти её к Гранд Кафе. Самый быстрый способ избавить себя от тоски – вкусно поесть.
     Устрицы и улитки. Сыры с гнильцой. Фуа-гра с мармеладом. Все вызвало отвращение.
     Лобстер был полное говно.
     Но когда Аня принялась поглощать дораду, поняла что лобстер был еще ничего.
     Кстати молодой отварной картофель был не доварен. 
   
     Как она ошибалась. Через несколько дней, после его отъезда,  она почувствовала все признаки беременности. И вспыхнула в сердце надежда.
     Она каждый день ходила в собор Сакре Кёр и молила о чуде.
     Его не произошло. У этого ребенка, как не старались врачи, шансов на жизнь не было никаких. И все героические попытки спасти плод кончились полным крахом. Ребенок не мог выжить. Он был слишком мал – всего 16 недель. И кровь Анны была несовместима с кровью Сандро.
     Но о том, что у них мог быть ребенок, мальчик, она никогда не обмолвится с Сандро и словом.
 
     Прошли годы без любви – иногда она встречалась с красивым парнем по имени  Адель. Он приехал во Францию из бывшей колонии. Плод любви, как водится, чернокожей девушки и белого француза. Высокий, красивый, не глупый. И чем-то похожий на Сандро – тонкокостный, с черными, в крупных локонах волосами. С кипящими смолой глазами.
     Красивое, не неодушевленное существо. Кукла Коломбина из комедии масок. Живая плоть, лишенная души. Есть ли что-то более отвратительное в мире людей?
 
    Познакомилась она с ним возле карусели, что расположена у подножия холма Монмартр.
    Он недавно стал выходить на охоту, еще имел иллюзии, что какая-нибудь богатая и эксцентричная иностранка оценит его телесную прелесть и возьмет жить в свой замок. Но мечты останутся мечтами – богатые иностранки отлично умеют считать свои деньги. А ты, Адель, с каждым годом будешь падать все ниже и ниже. Сейчас ты еще танцуешь в стрип-клубе, и охотишься только, когда сама добыча плывет в руки, а через лет пять, тебя ждет совсем уж откровенная панель. Плюс алкоголизм, плюс наркотики. И даже ту жалкую комнатенку, которую ты снимаешь под крышей стареющего дома, у тебя заберут.

     Аня, познакомившись с парнем – он, действительно был еще свеж и красив, как древний бог, решила взглянуть на его «апартаменты». Она пошла с ним и, пройдя несколько улиц, оказалась на грязноватой улочке (в пятнадцати минутах ходьбы от апартаментов баронов де Нортбург), населенной выходцами из арабских и африканских стран.
    - Салам, салам, салам, - здоровался с каждым встречным паренек.    
   Сидевшие в кафешке или проходившие мимо люди, бросали на Аню взгляд и остолбеневали. Красотка, богатая, из высшего общества ищет забвения в объятьях …Адель? Что с ней не в порядке? Покрытое как проволокой, жесткими волосами родимое пятно размером со сковороду на животе? Третья грудь? Да на такую красотку любой нормальный и, замечу, богатый мужик прыгнет с превеликим удовольствием и еще сам приплатит бриллиантами за такое сокровище.   
      Но она выбрала Адель. И стала подниматься следом за ним по винтовой лестнице на шестой этаж. Каблуки – 8 см, а ступени круты!  Но, вот, наконец, они и у цели. «Апартаменты» - жалкая норка несчастного зверька. В Аниной спальне кровать была большего размера, чем эти, с позволения сказать, апартаменты.
      Грязный, покрытый пятнами продажной любви, матрас. Стоящий, кажется, на кирпичах – на какой свалке он его нашел и притащил в свою норку?  Без белья. Только какая-то попона, которой тоже не позволили упокоиться на свалке. Окна без занавесок – а в окне напоминанием о Вечном виднелся белый купол Сакре Кёр. Малюсенький столик с одноглазковой газовой плиткой – на ней кастрюлька нечеловеческой грязноты с остатками кофейной гущи. Банка из под консервов, набитая под завязку бычками и окурками. Её не выбрасывали несколько лет!
     Под матрасом горшок.
     А запах? Тошнотворный запах – смеси пота, грязного белья, застарелого сигаретного дыма, остывший запах травки, наспех замытой блевотины.
     Запах перманентного отчаяния!
     Но, в общем-то, Борька Паперный живет приблизительно также. С той только разницей, что его подружка немного заботится о чистоте. И на окнах у них висят Анины занавески, белье тоже её, причем из дорогого магазина.  Но суть одна и та же – нищета.
     Когда Адель стал ей совать счета за эти «апартаменты» (так деликатно бралась плата за секс-услуги), Аня повернулась и бросилась вниз – она видела достаточно, чтобы испытать, вместо влечения к этому, действительно, красивому пареньку, отвращение.
 
    Но она была живая и имела те же самые потребности, что все остальное человечество, за исключением совсем уж запуганных нереальными требованиями христиан. Ей хотелось секса и разрядки. И она сняла небольшую, размером с салфетку, уютную квартирку неподалеку. С нормальной кроватью, с безукоризненно чистым бельем, холодильником, набитым красным вином,  легкими закусками и десертами, красивой посудой, розовыми свечами, с душем и дорогим парфюмом. Там стояли пахучие гели, мужской одеколон – с самым любимым Аниным запахом – запахом весеннего леса. Мхов, древесины, ландышей. Одноразовые бритвы. Презервативы. Крем для ног, отбивающий любой запах этих ног.
      Адель чуть не сошел с ума от счастья, предположив, что это все для него.  Вот оно! Свершилось – богатая, красивая дама клюнула на его сексуальные достоинства, и превратит его жизнь в сказку. Был в постели необычно хорош и ласков, доставив Ане искреннее удовольствие, но денег взять не забыл и тем самым подписал себе приговор – эта квартира, куда Аня хотела переселить его, останется только для её сексуальных утех. И, кстати, если она захочет другого парня, она всегда сможет прийти с ним сюда.
      А Адель отправится на чердак! Но его сексуальные таланты мы будем, все же эксплуатировать, как только появится такая потребность. И еще, говорить с этим молодым и, действительно, красивым парнем им было не о чем.  Только голый, острый, почти звериный секс. Совокупление самки и самца. Аня видела, что и сам Адель получает удовольствие от её тела – его орган был переполнен кровью и едва не лопался от неё.
     Когда Аня попросила его уйти, он посмотрел на неё по-жалкому. Он, видимо, уже нарисовал себе картинку, как приятно ему будет жить в этом «любовном гнездышке».
     Хочешь хорошо и комфортно жить – заработай. И самое последнее занятие для мужчины на этом свете торговать собственной пипиской. Слабым, поставленным в чудовищные обстоятельства женщинам, еще простительно, но мужчинам – нет!
     В общем, с сексом она устроилась,  да и как не устроиться – она, все же давно уже жила на Монмартре, а внизу второй век подряд плескалось озеро разврата. Самые запретные удовольствия всегда к вашим услугам, мадам. И кстати, её уже узнавали проститутки всех полов. Включая гермафродитов и трансвеститов. 
      И в этом сообществе её чрезвычайно уважали. И завидовали Адель, что он её фаворит. Но с ней он зарабатывал не больше, чем с другими. Просто она была красива. И мужские проститутки это ценили – красоту любят все, кроме моральных уродов. Но однажды Аня заметила, что паренек стал нюхать. Она очень хорошо запомнила, как себя вела кокаинистка Аннет. И дала ему отставку.
     Так что «люби, Адель, мою свирель».

    С высшим обществом Аня не стремилась поддерживать отношения, слишком хорошо она помнила, как в этом обществе, где они с Алексом вращались, ей было некомфортно, да и попросту скучно от буржуазного однообразия интересов и разговоров. Хотя с несколькими мужчинами, слегка, галантно, по-французски влюбленными в нее ходила по театрам, выставкам, ресторанам. Мило щебетала с дамами. Посещала модные выставки и показы мод.
     Вот что могла себе позволить девчонка, родившаяся в хате-полуземлянке в деревне Ситцево, что расположено в скучной средней полосе России.
     Повезло?
     - Нет случайностей в мире причин, - сказал ей старик-индус, её Учитель садовому искусству и мудрости жизни. И еще он сказал. – Иди путем воды, а не путем дубины. Обтекай препятствия. Вода сильнее камня, потому что мягче.
      
   Постепенно в кабаре Молен Руж отчаянно-красивые, и талантливые русские девчонки вытеснили прочий контингент. Аня стала туда часто захаживать, и подружилась с одной девушкой.
   Её звали Анжелика. Видимо рождение девочки пришлось на время триумфального шествия фильмов о приключениях французской красотки по нашим большим экранам. Сколько появилось тогда Анжелик и Анжел.
     Девушка пела и плясала каждый вечер и стала звездой кабаре. Аня видела в ней себя – десять лет назад или больше уже что ли прошло?
     Они подружились. Ане импонировало отношение девушки к жизни – здравое, немного циничное, но правильное, черт возьми.  За столько лет одиночества впервые у неё появилась подруга, в том самом смысле, который вкладывают в дружбу русские, славянские и прочие девушки из бывшего Советского Союза. Та, которой открываешь сердце.  Та, к которой летишь на помощь, а она летит к тебе. Та, которой доверяешь. Иногда они предают….   
     Ну и что? Мы снова выйдем на охоту и добудем себе подругу.

     Анжелика родилась в богом забытом городе Савелово, что расположился на берегу величайшей русской реки Волги.
     - Если бы завтра этот город исчез с лица земли, то я была бы, лично, счастлива. Очень страшное место! Там погибли оба моих брата-близнеца. Поголовная молодежная наркомания – её принесли цыгане, под покровительством ментов. – говорила Анжела.
     - Ты серьезно?
     - Конечно.
     - Эти люди не верят в Бога? – спросила потрясенная Аня. Когда она покинула родину, ни о какой наркомании не было и речи. Хотя пили уже солидно.
     - Верят якобы. Стоят в церквях с огромными свечами в руках по большим праздникам. Стало модно. Их так и называют – подсвечники. И один из этих подсвечников убил моего брата Колька. Посадил на иглу, использовал его почти что детское тело.
      Аня, когда я стану богатой, я вернусь в Россию. Отыщу этого типа и знаешь что сделаю?
     - Что, - пересохшими губами спросила Аня.
     - Я в детстве читала серию книг о бель Франции, и её проклятых королях. Но это сделала с английским королем-пидором его жена - французская волчица. Она приказала его убить.
     А знаешь, как его убили?
     - Может и читала, но забыла.
     - Палач сотоварищами в тайной комнате разложили на столе визжащего от ужаса короля, вставили в задний проход коровий рог, и ввели через него в прямую кишку раскаленный прут.
     - Ты этого не сделаешь! – Твердо сказала Аня. – Это погубит твою душу навсегда.
     - Сделаю. Я перед смертью моей мамы пообещала ей это.  Она надрывалась на двух работах и на обеих получала гроши.  А её ребенка в это время убивали – крутые ребята на джипах. Те, что снабжают цыган наркотой. И я вернусь домой, как ангел мести. Ведь мое имя и есть - Ангел.
    - Им отомстит Бог. – Жалко пролепетала Аня.
    - Да, - согласилась с ней Анжелика. – Им отомстит Бог, но именно я буду мечем в его руках. – И с тоской поинтересовалась. - Как мне добыть миллион?
    - Выйти замуж за дряхлого миллионера, без детей и бывших жен.
    - Дело за мелочью - найти такого. – Анжелика взглянула на Аню с иронией. -  Водятся в здешних болотах?
    - Поищем.
    - И это еще не всё!
    - Не смей резать мой хвост частями. Руби.
    - По сравнению с другим существом, эти типы, что подсадили одного брата на иглу,  просто мелкие пакостники. В администрации городка имеется чинуша средней руки – заплату под микроскопом не рассмотришь, а особняк на пару лимончиков-лаймов тянет. С его сынком мой братик Ванька ходил тренироваться на бокс. И постоянно выигрывал у него. Знаешь, что сделал этот милый мальчуган?
     - Сын чинуши?
     - Да. Он подговорил приятелей, таких же ублюдков, как и сам, они поймали моего братика и…
     Анжелику била крупная дрожь. Она уставилась в одну точку своими голубыми глазищами и замолчала. Аня не торопила её рассказ – она видела, что девушка находится сейчас в самом страшном месте на нашей планете.
      Наконец Анжела пришла в себя, вернулась в прекрасно убранную и красиво украшенную громадную квартиру, расположенную далече от российского кошмара - в веселом городе Париже.
      - Они поймали моего братика – ему было всего шестнадцать. Пригнули две березы, привязали к ним парня (он бился как лев, но их было слишком много) и разорвали пополам…
      - Ты имеешь право раздавить их всех, включая их невинных малолетних детей. Стереть с нашей планеты даже их семя. – Отчеканила Аня и погладила подругу по голове. – Я познакомлю тебя с одним стариком. Меня готовили в КГБ…
      Аня увидела, как вздрогнули плечи Анжелы.
      - …влюбить его в себя, разведать, где он держит золото Колчака, и отнять это золото. Сбежав сюда, облапошив такую страшную громаду как КГБ, я написала ему письмо. Предупредила, что на него идет охота.
      - И после этого тебя не убили? – усмехнулась Анжелика.
     - Самый страшный там, в той интриге сдох быстро, к моей неописуемой радости. Причем он готовил меня к этой миссии тайно – поручил полковнику одному. – Аня мысленно увидела Геннадия Львовича лежащим на шкуре медведя, с разбитой головой. И медведь смеялся ему в лицо. -  Главари оной организации не были поставлены в известность, насколько я поняла. А как только живой мертвец стал мертвым, этот проект прикрыли. Так что я удачно просочилась между Сциллой и Харибдой.
      - А что старик?
      - Он напечатал в газете объявление, что ищет человека, который прислал ему письмо на русском языке, отправленное с такой-то почты в городе Амстердам.
      - И ты откликнулась?
      - Да. Я поехала к нему. Сейчас он живет в небольшом домике  на окраине Брюсселя.  Ну, в таком, в каком жил незабвенный Штирлиц. Ни за что не поверишь, что старик хранит несметные сокровища. Всё хоть зажиточно и достойно, но очень, очень средне.
     - Ты была разочарованна?
     - Нет. Меня занимала другая загадка. Я получила эту вырезку из газеты по почте и ни единого слова комментария.
    Кто и почему так пристально наблюдает за моей жизнью? Думала я. Или не успокоилось великое ведомство и не мытьем так катаньем хочет раскрутить старика. И я уже почти решила не откликаться, как неожиданно поняла, что мне самой интересно взглянуть на человека, ради которого мне сломали жизнь. Из-за которого я, фактически, оказалась здесь. 
    Мы познакомились – он порасспросил про письмо и понял, что его написала именно я. От волнения я всегда пишу не очень грамотно. В слове «молоко» могу сделать две ошибки.
      - Как это?
      - А написать «малако».
      - Понятно.
      - Я рассказала ему всё, и он только засмеялся. «Им не добраться до того золота. Если только случайно наткнуться. – Он ответил мне мужчина. - Но в Сибирской тайге наткнуться на то место, где захоронено золото  у них нет никаких шансов. А у меня от того богатства только малая толика осталась. Всего на всего несколько миллионов долларов.
       Место то знали Колчак, мой отец, да одна купчиха из города  Красноярка. Но её быстро красные пустили в расход, не подозревая, что зарезали золотую курочку. А теперь ко мне лапы тянут. – Старик усмехнулся. – Девчонку решили подсунуть… Да, девочка моя, - отнесся он ко мне, - ты очень похожа на мою дочь. Но её больше нет. – Он долго смотрел на фотографию на своем столе – на ней была изображена юная девушка, она стояла под статуей одной из дам Люксембургского сада. Аня присмотрелась и поняла, что девушка из всех Французских реджин выбрала веселую королеву Марго. -  А деньги я отдам только той, кто достоин их и потратит на великодушное дело».
        Как ты думаешь, месть это великодушное дело? – отнеслась она к подруге.
        - Моя – да, - глухо сказала Анжела.
        - Тогда приготовься находиться рядом со стариком до его конца. Он просил меня найти ему милую женщину, которая скрасит его старость и достойно похоронит.
        - А он, как? Ещё боеспособен? А то будет лазить…
        - Ничего, потерпишь. За такие-то денежки. Миллионы, дорогая,   люди веками наживают.
        - Да, ладно, был бы толк. А насчет того, что потерплю… Так вот я вытерпела целый пост ГАИ – ребята пьяные, сильные, от жен уставшие. Всю ночь трепали. И абсолютно, знаешь ли, бесплатно.
        Анжелика стала наносить сценический грим – её бледное, с полупрозрачной русской кожей и серыми, невыразительными бровями, лицо – лицо Долли Облонской, стало превращаться в лицо ослепительной красотки кабаре.
        Но прежде чем Анжела отправилась в Брюссель, прошел солидный отрезок времени. 
   
      Аня сама, обретя подругу, не хотела её отпускать. Очень скоро она пригласила Анжелику жить в своей квартире. Та оказалась превосходной хозяйкой и даже воспитательницей. Каролина-Александрин, такое имя получила девочка, когда получила французское гражданство, а в православном крещении Александра, привязалась к тете Анжеле. Аня могла, наконец, уезжать надолго и продолжать работу, которую она любила – украшать нашу землю прекрасными садами. Она первой применила новый принцип гармонии – небольшой пруд, плакучая ива, струящая зеленый поток. А у подножия этой ивы она посадила высокорослые розы – розово-золотую Глорию Дей. Славу дня! Пис – Мир вам! И еще, помнится, какое то итальянское имелось имя? Первоначальное - Мадам Мейян – это имя розы уже почти позабылось. Эту розу вывели во Франции во время Второй мировой войны, в аккурат перед самым вторжением немцев, и садовник разослал черенки своим друзьям-садовникам  в разные страны; один кустик увозили в Америку, среди самых ценных вещей на последнем корабле; и до окончания войны не имел от них информации. Страны воюют – садовники дружат! Всегда, во все времена и эпохи. И французская роза потрясла всех! Такого чуда еще не видывали – её могли бы по полному праву назвать «Золотое утро» – сердцевина розы золотистая, как первые солнечные лучи, а края лепестков покрыты розовым, как подсвеченные утренним солнцем облака. Непревзойденной красоты и остается она до сих пор самой популярной розой мира.
      А вокруг фонтана из роз она засадила все пространство ячменем гривастым и мангольдом с красными листьями.      
       На это диво приезжали взглянуть самые лучшие садовники в мире – англичане. И пошло-поехало! Сорняки вошли в моду. На Елисейских полях кабачки, ноготки и королевские лилии сидели мирно рядом. Гигантские махровые дельфиниумы соседствовали с лопухами.
       Японцы – законодатели садовой моды последних лет, с невозмутимым видом грызли локти.
       Да, произвела фурор. Французы забросили ножницы, отказались от топиарного искусства и учинили в своих прилизанных парках невероятный цветочный бардак.
       Золотая медаль на выставке в Голландии. Аня становилась даже более знаменитой, чем Алекс де Нортбург. В другой, впрочем, области.

        На одной из выставок она снова столкнулась с Венсаном.
        Самое смешное, но они разговорились без злобы, как старые приятели. Однако выражение его глаз Ане как всегда не понравилось, он смотрел на неё с затаенной ненавистью, словно она сломала ему жизнь.
        - Мерещится, - сказала себе Аня. Они пересекались несколько раз в жизни, и нет ему никакого смысла её ненавидеть. Тогда в Москве, в Метрополе, потом в Италии на озерах… Позвольте, а ведь она его видела еще один раз – в Вене, она тогда плясала с Аннет и мельком увидела Венсана. Он смотрел на неё, как смотрит приговоренный к галерам на своего погонщика с кнутом. Но тогда появился Алекс, и она совсем забыла этот взгляд. Она забыла и  самого журналиста.
       Несколько лет она не вспоминала ни его самого, ни угроз, произнесенных над озером. А он мог осуществить свои угрозы – он знал её подноготную, но почему-то не воспользовался таким заманчивым материалом. Ладно, раньше она была прикрыта именем и любовью Алекса, но теперь? Одна статейка и исчезнет баронесса. Останется авантюристка, у которой можно будет все отобрать.
       И, между прочим, перо имел он бойкое. И стал уже знаменит. Во всяком случае, в журналах его статейки Аня прочитывала с удовольствием.
       Но его взгляд её беспокоил. И она решилась спросить прямо:
       - Венсан, что нас связывает? Почему вы выскакиваете передо мной, как черт из табакерки, то тут, то там. Мне даже кажется, что вы меня преследуете. Мне Аннет рассказала, как вы заставили её послать моей свекрови вырезку из газеты с нашим фото. Зачем?
       Он взглянул на неё тяжелым взглядом быка, ведомого на заклание, и тихо сказал:
        - На этот вопрос я пока не могу ответить. Я страстно мечтаю, чтобы вы умерли… - вырвалось из него, и он метнул в неё внезапно блеснувший арктическим льдом взгляд из-под пленочек век.
        - Я? Я не сделала вам ни малейшего зла! – Аня даже отшатнулась от этого  взгляда, горящего подлинной ненавистью.
        Венсан повернулся, и пошел к выходу с выставки, слегка волоча ногу. Баронесса Анна, разинув рот, смотрела ему вслед. Его необъяснимая враждебность, его холодное презрение и какая-то мука, что ли во взгляде тревожили её. Словно они каторжники, скованные одной цепью и вынужденные таскать тяжелое ядро на ноге. Куда один, туда и другой.
        Она потрясла головой, чтобы скинуть наваждение.
       
        Но странный эпизод с журналистом забылся. Жизнь продолжалась – росла и расцветала Александра. Сандра, как её стали звать все, забыв прошлое имя – Каролина. Аня жила интересами своей приемной дочери. Та была очень подвижна, естественно весела, да и училась великолепно, радуя мать и учителей. Но иногда полностью теряла интерес к школьным занятиям, сидела дома с книжкой в руках, и уговорить её пойти в школу не представлялось никакой возможности. Аня боялась, что это первые признаки душевного заболевания, но… Сандра отбрасывала хандру и становилась снова – веселой, любящей жизнь девчонкой.
        Больше ни одной минуты своей жизни Анна не была одинока – Санька и Анжела давали ей то, что выше всех сокровищ в мире - счастье быть матерью и счастье дружить. В Анину память залетела чья-то мудрая фраза, что дружба в системе этики выше любви, потому что «дружба – это бескорыстная любовь».
        Однажды подруга пришла к Ане печальная.
        - Не нужна я там больше, - сказала она про свое кабаре, – не продлили контракт. Аллес капут. Им, видите ли, нужны новые, свежие лица. Но эти свежие лица петь будут под фанеру, с которой несется мой голос – я была не опытна и чтобы получить эту работу, почти не глядя, подписала все документы. Молокососка была – всего боялась, вот эти акулищи и воспользовались моей неопытностью.
       - Нужно нанять адвоката, - брякнула Аня.
       - Какой адвокат? У них все предусмотрено.
       - Извини, сказала не подумавши.
       - Да и денег на него нет. – Печально сообщила Анжела. – Сама знаешь, какая я транжира. Ничего на черный день не скопила.
       - Значит, наступило время, когда ты просто обязана очаровать  нашего старика, - серьезно сказала Аня, вспомнив свою идею пристроить Анжелу к русскому. - На следующей неделе у меня есть окно в три дня, и мы смотаемся в Брюссель. Сфоткаемся на фоне писающего мальчика. Кстати это такой наглый  пиар – мальчонка размером всего-то в сорок сантиметров – а шуму…

        Старик за два года, которые Аня его не видела, сильно сдал. Но был ещё крепок. И встретил девушек с величайшей радостью – с прибытием русских женщин в доме сразу же возникла энергия молодости, веселья, красоты. Это застывшее пространство пришло в движение – Аня смеялась, Анжела пела для русского интеллигента все песни, которые помнила – он хотел слушать не иммигрантские, которые у него имелись на кассетах в исполнении самых лучших исполнителей. А современные «советские»:   - «Я в весеннем лесу пил березовый сок», «Синий, синий иней», «Соловьи, соловьи», «Мохнатый шмель», и песни с пластинки «По волне моей памяти» - «Когда это было», «Богу равным кажется мне по счастью» и «Красный тюльпан, тюльпан у тебя в петлице»… 
      Богатый русский голос Анжелы плыл по дому.
      Потом они танцевали с Анжелой импровизированный танец и произвели на старика неизгладимое впечатление.
     Владимир Владимирович помолодел, глаза зажглись, он был счастлив с этим самыми лучшими и близкими ему в мире существами – нежными и благородными русскими девчонками. 
      Легкий ужин с севрюжьей икрой и блинами.  Хозяйственная Анжела вызвалась напечь блинчиков, которые пекла её мама – они были их домашним деликатесом. Действительно Аня после детства таких ажурных, восхитительно-сладковатых блинов не ела даже в самых лучших «русских» ресторанах. А к Анжелиным блинам и сметана прилагалась – наслаждение в чистом виде!, белое вино с легким запахом миндаля, и витал в воздухе кусочек их прародины – голос Вертинского в магнитофоне.
       Кто сказал, что счастья нет? Не умел он печь блины…
       Когда усталая Анжела ушла спать (предварительно убрав комнату и вымыв посуду – посудомоечный агрегат работал отлично!), Аня осталась со стариком посидеть у камина и выпить еще по рюмочке кальвадоса - запах цветущих садов Нормандии плыл по комнате.
       Она рассказала Владимиру Владимировичу историю Анжелы, ничего не скрывая – ей было важно, чтобы он понял, если он оставит у себя жить девушку, она останется с ним не только чтобы иметь крышу и пищу, и заботится о нем, она должна сделать то, что задумала.
       - Но выбор за вами, - честно сказала Аня.
       - Мне понравилась Анжела (Господи, какое дурацкое имя),  - добавил он, - но Анюта, я могу прожить еще и пять и десять лет. Скажем, она останется со мной, потому что – я денежный мешок. И будет ждать моей смерти и злиться, что этот слюнявый старик все цепляется за жизнь, я слишком хорошо это понимаю. – Увидев, что Аня хочет возразить, добавил.  – Увы, это человеческая природа. Но, допустим, девушка – само благородство и привяжется ко мне по-дочернему. Может быть и такое. Но она молодая, красивая, талантливая женщина и захочет замуж, детей. Найдет без труда любящего парня, и покинет меня. А я уже привыкну. Выражаясь высоким штилем – мое сердце будет разбито.
       - Я поняла вас. Я поговорю с ней.
       - О чем говорить, Анечка? Так будет!
       - Жаль, - со вздохом произнесла Аня, - жаль, что вы её не выбрали.
       - Я? - возмутился Платанов, - она мне нравиться так, что мне, старику, стыдно в этом признаться. Ни одна из женщин за последнее десятилетие на меня не произвела такого впечатления.
      Даже ты, мон ами.  Я смотрю на тебя и думаю, вот моя дочь была бы такой же – умной, красивой, талантливой, а самое главное - доброй. Но я себе повторяю каждый день как молитву: – «Дай мне, Господи силы изменить то, что я могу изменить, дай мне, Господи принять и примириться спокойно с тем, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрость отличить одно от другого».  А подруга твоя может украсить жизнь самого лучшего мужчины на земле. И мне она больше чем нравится.
      - Тогда я вас просто не понимаю.
      - А что тут понимать, я хоть и старый, но мужчина. Я буду её ревновать, а моему потрепанному сердцу такие чувства противопоказаны.
      - Владимир Владимирович – волков бояться, в лес не ходить. Она готова жить у вас и помогать вам. Украсить ваши дни и, кто знает, может быть  и ночи…
      Старик неожиданно густо покраснел, словно Аня угадала его нечистые мысли. 
      Анна читала где-то, что старые мужчины могут дать женщинам детей. И, что самое странное эти дети часто бывают весьма талантливы.
     - Надо вернувшись в Париж почитать на эту тему исследования, - подумала Аня.
     - Ты умеешь убеждать, - спокойно сказал Владимир Владимирович. – Скажи Анжеле, что я приглашаю её погостить в моем доме, сколько ей будет угодно.
     - Вы будете счастливы, - убежденно произнесла Аня и поцеловала старого человека от всей души.

     Через четыре месяца позвонила Анжела и сообщила, что у неё будет малыш. И что отец этого малыша – Владимир Владимирович Платанов передает ей поклон и горячую благодарность за её дружбу.
      Устроив судьбу Анжелики, Аня улучшила свою Карму. Но Карма все еще была не отработана.
      Шли годы.   
      Годы без любви… Годы без любви… Годы без любви…
      Аня чувствовала, что живет не своей, а придуманной кем-то жизнью. И только Сашка – голубоглазая шоколадка была настоящая. Любящая и любимая.