Эзопов язык как оружие выживания

          Бывает оружие нападения, а бывает оружие выживания. Когда мы носим в себе Конституцию ( а каждый из нас является носителем Конституции ), когда она так или иначе заставляет нас, живая в нашей памяти, задавать всё-таки вопросы насчёт наших гражданских прав и свобод, на каком языке мы уже вынуждены это делать? На русском? Обречено. На английском/французском? Ещё не настолько образованы многие из нас. На китайском? Тибет уже задал свой вопрос... Теперь весь Тибет один большой ответ Китая миру и самому Тибету заодно. Так и Россия ответит нам на наш русскоязычный вопрос.
          Но в "нежных" объятиях режима мы эволюционируем, как партнёр, что чутко учится - мы начинаем говорить... на языке одного мудреца, что научил впоследствии Крылова клеймить российскую реальность.
         
          Нынешняя росийская реальность заклеймила нас диссидентами ( а кто-то из нас сам идентифицировал себя именно так как честный человек ), инакомыслящими, бандерлогами - резюмировала голова из Кремля, а мы просто смотрим на неё и всё про неё понимаем ( и про кремлёвскую голову и про реальность ). И понимаем, что заново надо учиться говорить - на языке пригодном для этого "времени года". 
          На этом, эзоповом, языке говорящими мы обнаруживаем себя в больничном коридоре, когда в реанимационном отделении что-то страшное происходит с чем-то/кем-то дорогим для нас как для цивилизованных умов. 
          Когда мы все стоим в реанимации, где на столе погибает наша Конституция - уже все правозащитники побывали её донорами крови/жизни, а она всё равно погибает: слишком тяжёлое ранение было нанесено, когда врач спрашивает нас : "Кто вы ей, родственники?", мы говорим, мы всё ещё пытаемся это сказать: "Мы ей граждане".
Мы понимаем, что наш долг не выполнен по отношению к Конституции...

- "Доктор, что сделать, что может быть адекватным лекарством сейчас? Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы Конституция была спасена, чтобы осталась с нами; мы не будем раздражать напавшую болезнь, мы только поможем цивилизованному организму бороться с варварством и мракобесием, напавшими на него".

          Доктор молчит - он видел много...
- "Не лекарство, но паллиатив, это задержит развитие болезни... Говорите с больным, говорите. На любом языке".

          Эзоп оставил нам наследство, от которого отказаться у нас уже не получится, иначе мы вообще должны будем замолчать.
Мы не отходим от дверей реанимации, за ними решается, быть нам или не быть. Решается, останется у нас голос или смолкнет очень надолго, если не на весь срок наших жизней.

          Эзопов язык или эзопова тишина?..

и стук-стук в отдалении... стук-стук. А может быть, очень близко.

Но пока между стуком и ренимацией, в которой спасают жизнь Конституции, стоим мы, ГОВОРЯЩИЕ.