На пороге ночи. Глава 53

— Вряд ли удастся проделать такое с Азуром. Не думаю, что он напивается до такого состояния, что перестаёт себя контролировать… Да и кто мог бы это сделать? - сказала Ззия.

— Я, — лаконично ответил на риторический вопрос принцессы сдержанный Зиф, стоящий позади неё, словно молчаливая тень.
— Рассчитывать на большие успехи не приходится, — продолжил он после паузы, — но попробовать можно. Я бы давно испробовал это средство, если бы догадался о нём.

— Очень важно не вызвать у него подозрений, — встревожилась Лора.

— Я буду осторожен, — заверил Зиф. — Я скажу ему, что принцесса рассердилась на меня и прогнала. Я буду печален, расстроен до последней степени, раздавлен… Азуру нравится смотреть на чужое горе. Он не откажется угостить меня напитками из своих запасов. Он начнёт поучать меня и, конечно, будет пить вместе со мной…

— Идея хорошая, — одобрил Гэри, глядя на Зифа с сомнением, — но… для этого нужна определённая… гм… сноровка, а то как бы не получилось наоборот…

— Сноровки у меня нет, — с достоинством согласился Зиф, — но я приму отвар из колючих листьев, — хоботок Зифа едва заметно вздрогнул — упомянутый им отвар обладал на редкость мерзким вкусом, зато позволял сохранить ясность ума.

Принцесса вздохнула.

— Пора идти, — сказала она, с содроганием думая о предстоящем Зифу испытании — не о приёме противного отвара, а о компании ещё более противного Азура.

— Интересно, имя Азур тоже что-то означает? — спросила Лора по дороге к владениям Главного Ботаника.

— Выше всех поднявшийся — примерно так можно его перевести, — машинально ответила Ззия, думая о другом.

— Ну вот, — улыбнулась Лора, взглянув на Гэри, — что и требовалось доказать.

— Да уж, — усмехнулся он в ответ, — лучше бы назвали его ниже всех опустившимся — может быть он тогда бы метро построил или клад нашёл.

— Насколько я понимаю, — снова обратилась к принцессе Лора, — Азур занимает весьма высокое положение, несмотря на то что он — мужчина. — Она быстро взглянула на Зифа, но он не чувствовал себя задетым.

Принадлежность к мужскому полу мешает продвижению по карьерной лестнице, а нередко просто закрывает путь наверх — это всего лишь обыденная реальность, которая может не нравиться, но отрицать её — нелепо.

Самому Зифу не нужна была карьера. Он мечтал о спокойной семейной жизни, но этим мечтам не суждено было осуществиться в полной мере, и всё потому, что он — мужчина, а она — принцесса, хорошо ещё, что младшая. Если бы Ззия была наследницей, традиции не позволили бы им даже то подобие семьи, которое было у них теперь.

Впрочем, не важно, что он должен оставаться безмолвной тенью, что для всех он — не больше чем задержавшийся на своём месте фаворит. Ззия любит его — только это имеет значение, только это делает семью семьёй, той семьёй, ради которой он оставил занятия горячо любимой ботаникой.

Зиф происходил из весьма знатной и состоятельной семьи, являвшейся одним из ответвлений королевского рода. Мать, высокородная Зузза, прочила ему карьеру придворного.
Конечно, придворный кавалер всегда уступает придворной даме, но если уж родился мужчиной, приходится мириться со вторыми ролями. Однако сам Зиф мечтал совсем не о том, чтобы расталкивать конкурентов в натужных попытках приблизиться к трону ещё на один шаг.

Он был влюблён в цветы, ботаника была его стихией. Мать возражала. Конечно, достигшие вершин в этой области занимают более высокое, а главное — более надёжное положение, чем любой придворный, но тут одним происхождением ничего не добьёшься — тут нужны настоящие способности, талант и, разумеется, труд.

Само слово "труд" неприятно резало слух его высокородной матери, а кроме того, она была твёрдо уверена, что никаких таких способностей и талантов у него нет.
Да и откуда бы им взяться? Отец его был, конечно, неплохим садовником… но знатной даме даже вспоминать об этом было неприятно.

Достаточно и того, что он, к несчастью, передал ребёнку свой пол; в то, что он мог передать что-нибудь ценное, она не верила. Самое ценное, что было у её сына — принадлежность знатной семье, которую передала ему она. Это качество нельзя приобрести никакими стараниями, его можно получить только по праву рождения.

Знатные дамы не выходят замуж, а если бы какая-нибудь из них осмелилась на это, то тем только уронила бы себя, но не возвысила мужчину. В общем, она не верила, что её сын способен добиться больших успехов на поприще цветоводства, а то, что он станет садовником или рядовым ботаником, снилось ей в кошмарных снах.

Однако Зиф, даром что мужчина, обладал изрядным упорством и терпением. В конце концов, мать уступила, надеясь, что его утомит напряжённая учёба и отпугнёт не менее напряжённая работа. Когда и эти надежды не сбылись, появились новые: кто знает, может быть Зиф всё же добьётся успеха и станет, например, помощником Главного Ботаника, а это, без сомнения, куда лучше, чем зависеть от капризов придворных дам.

— Кто знает… кто знает… — многозначительно повторяли вслед за ней сёстры и тётки. — В конце концов, в нём течёт твоя кровь…

Едва несчастная мать начала успокаиваться, как непутёвый сын преподнёс ей очередной сюрприз: оставил ботанику и стал приближённым младшей принцессы. Он, не желавший зависеть от прихотей женщин, влюбился без памяти.

Ззия была непохожа на его мать, на её любимых четвероюродных сестёр и троюродных тётушек. Младшая принцесса поразила его своей искренностью, чистотой и нежностью души, любовью к знаниям и весёлым нравом.
Конечно, она была красива, но это неудивительно, а полное отсутствие тщеславной напыщенности и самолюбования — напротив — изумляло. Принцессе было интересно решительно всё, и они разговаривали часами, благо это не вступало в противоречие с традициями, тем более что Зиф принадлежал к знатному роду, а не был простым ботаником, так сказать, из народа.
Даже в этом случае Ззие вряд ли бы стали препятствовать — она достигла совершеннолетия и могла выбрать мужчину, который, возможно, станет отцом её ребёнка.

Когда же это произошло, мать Зифа в очередной раз успокоилась. Она рассчитывала, что теперь её сын вновь вернётся к ботанике, если, конечно, какая-нибудь другая высокородная дама не решит приблизить его к себе. Зузза не могла даже предположить, что оказавшись в столь выгодном положении, её сын и тут сумеет всё испортить.

Подумать только! Он остался в свите младшей принцессы! А когда у Ззии появился второй ребёнок, отцом которого снова стал Зиф, Зузза пришла в отчаяние.
Ей даже не приходило в голову задаться вопросом, как мог бы Зиф покинуть принцессу, если она этого не хотела?
Впрочем, в чём-то мать была права: было бы желание, а способ нашёлся бы. У Ззии, без сомнения, хватило бы ума и достоинства, чтобы отпустить возлюбленного, будь на то его воля.

Зузза чувствовала себя несчастной. Её сын падает на самое дно, а она бессильна помешать этому. Конечно, сейчас он высоко, придворные дамы самого высокого полёта почтительны с ним, но только потому, что вынуждены считаться с выбором принцессы.
Зузза не сомневалась, что подобное положение вещей долго сохраняться не может, а как только её сын лишится своего места рядом с Ззией, его растопчут!

Ни мужчины, ни женщины, ни знатные, ни те, чьё происхождение сомнительно, — никто не простит ему этого затянувшегося возвышения, нарушавшего все мыслимые обычаи и традиции.

После рождения первого ребёнка Ззия должна была расстаться с ним навсегда — даме из королевского дома не пристало привязываться к мужчине.

Высшее мастерство опытных придворных-мужчин заключалось в том, чтобы оставаться рядом с высокородной дамой как можно дольше, не доводя дело до Брачного Танца, ну а если отступать уже некуда, то, исполнив свой долг, царедворец убирался прочь и старался впредь лишний раз не попадаться на глаза своей бывшей покровительнице — по крайней мере, в течение ближайшего года.

Такого искусства Зузза от сына и не ждала, но проявленное им безрассудство переходило все границы! Теперь никто не возьмёт его даже простым садовником! Учитывая, что состояние Зуззы по традиции целиком переходило дочери, дальнейшая судьба Зифа тонула во мраке…
Тётушки и сёстры посоветовали Зуззе вычеркнуть непутёвого сына из своей жизни и памяти. Она согласилась с ними. По крайней мере, это согласие избавляло её от необходимости вновь и вновь обсуждать с ними эту тему.

— Занять должность Главного Ботаника — это самое большее, чего может добиться мужчина, — продолжала между тем принцесса.
— Азур не имел ни денег, ни происхождения, которым мог бы гордиться, у него было только одно — жгучее желание взобраться на самый верх, и он пошёл единственным путём, который открыт перед каждым.

Впрочем, бедняку пройти этим путём куда труднее. Если у матери есть деньги, её сын без труда может попасть в ученики к лучшим цветоводам, а если нет — надо начинать с самого низа, добиваясь всего упорным трудом. Азур поднимался сам.

Не хочется повторять сплетни, но… говорят, он использовал любую возможность и часто находил эти возможности там, где другие гнушались искать. Азур невероятно тщеславен, больше всего на свете он любит власть и полагает, что все, кто его окружает, обязаны возместить ему те труды и унижения, которые он перенёс, стремясь к вершине.

В последнее время власть Главного Ботаника усилилась, положение его прочно, как никогда, думаю, вы понимаете почему. Он дал королеве надежду. Убедил её, что нашёл выход из тупика. Ах, если бы это было действительно так, всё можно было бы простить ему… Я первая склонилась бы перед ним, если он действительно вывел эти новые сорта, которые спасут Аззу от голода!

— Вряд ли, — усомнилась Лора. — Тот, кто так преуспел в непростом искусстве прокладывания пути наверх любой ценой, обычно не имеет других талантов.

— Я слышал, что он использует труд других, ворует идеи, — вставил Зиф. — Правда, это было довольно давно. Когда я учился, то застал лишь смутные слухи о тех временах, а вскоре никто уже не решался говорить об этом.

— Поднявшись, такие, как он, обычно стараются избавиться от тех, кто способнее их, — подхватила Лора, — хотя я могу и ошибаться. Хорошо, если он даёт возможность настоящим специалистам работать. Как бы там ни было, под руководством карьеристов дело обычно хиреет, а о новом подходе, о каких-то серьёзных открытиях и мечтать не приходится.

После этих слов воцарилось тяжёлое молчание.
И разговаривая с Азуром, и осматривая его лаборатории, нежно-зелёные ростки, показавшиеся из жирной земли, и пышные цветы в длинных лотках с разными видами почвы, Ззия продолжала повторять их про себя снова и снова: … о новом подходе, о каких-то серьёзных открытиях и мечтать не приходится… и мечтать не приходится…

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/05/1463