Неожиданный поворот

                ДГ10 Неожиданный поворот

Когда остудит ветер с Саринобы
Росу на нецелованных устах
Возьму тебя, но аккуратно, чтобы
Не расплескать закат в твоих глазах
                «Путь в Шим-Адаар»

                На улицах города из моих видений пахнет влажной землей. Искристые капли дождя пронзают воздух рассыпавшимися ожерельями небесных богов, а солнце, выплывая из-за облака, слепит глаза. Обсидиан ведет меня через толпу к одному ему известному дому.
                Почему я просто не высадил его где-то на побережье, и не улетел домой? Испугался тишины, которая охватит меня, как только я его отпущу. Поэтому увязался с ним неизвестно зачем. И кажется, что все остальное хорошо, но куда деть эту тоску, разбивающую хрусталь души на тысячи маленьких осколков?
                А ведь эмоциональная боль – это всего лишь реакция сознания на новую информацию. Мы можем выбрать прием информации, не сопротивляясь ей, и она войдет в нас свободно. А если пойдем по пути противостояния, и напряженно отвергнем пришедшее к нам, то получим боль.
                «Скорее сюда!» - слышу я мысли Обсидиана.
                Он сначала идет быстро, а потом срывается на бег, и я едва за ним поспеваю. Он подбегает к дому с небольшим палисадником, и врывается в калитку, чтобы схватить, и заключить в объятия какого-то молодого человека, полного совершенно неподдельного изумления.
                Из дома выходит старик, который при виде Обсидиана меняется в лице, выражая умиление и удовольствие, считая что получил назад свою потерянную собственность. Но у моего прекрасного воина другие планы.
                Он показывает старику свою вольную, и говорит о том, что приехал выкупить своего друга. Старик возмущенно мотает головой, между ними происходит разговор на повышенных тонах, и все трое скрываются за дверью дома, забыв обо мне.
                Не проходит и пяти минут, как дверь распахивается, и оттуда выскакивает Обсидиан, держа за руку молодого человека. Его взгляд скользит по мне льдинкой, тающей на ладони, и я отчетливо слышу его мысль.
                И мы убегаем в толчею городских улиц. Кажется, я узнаю их. Мой сон становится реальностью. Мой друг бежит очень быстро, а вот мы с молодым человеком не поспеваем. Я оглядываюсь, и среди многоликой толпы выхватываю хмурые и сосредоточенные лица тех, кто бежит за нами. Кто эти люди? Слуги того старика? Почему мы убегаем, что у них произошло?
                Дома и домишки кончаются, и мы выскакиваем на поле, ведущее к лесу, на одной из полян которого мы и приземлились. Молодой человек оборачивается, и видит, что наши преследователи не отстают. На его лице ужас смешивается с недоверием тому, что все это происходит с ним наяву.
                А Обсидиан все мчится вперед, как одержимый. Нам бы только пересечь поле, а там мы затеряемся среди деревьев. Мои силы на исходе, и никак не получается обрести второе дыхание. Еще раз оглянувшись, я различаю детали одежды бегущих за нами. Блеск их пряжек и ножен кинжалов завораживает.
                Еще один рывок, и мы на поляне. Молодой человек останавливается, и безвольно оседает при виде черной громады. Но у нас нет времени ничего объяснять. Обсидиан подхватывает его на руки, и вбегает за мной в открывшуюся дверь корабля.
                «Ульверу плохо. Помоги, пожалуйста.» - Обсидиан кладет молодого человека на пол в коридоре, и я касаюсь пальцами его вспотевших висков. Он открывает глаза, и в них – и непонимание, и надежда, и любопытство.
                «Что случилось? Я думал, что мы действуем по плану «А». Ведь ты собирался его выкупить, а не украсть.»
                «Хозяин отказался мне его продавать, и отказался признать мою вольную. И я понял, что это конец, и перешел к Плану «Б»».
                «У нас не было Плана «Б»!».
                «Ну почему же. Спасение бегством это тоже в своем роде план.» - И Обсидиан дарит мне лукавый взгляд, в котором таится восхищение нашим спасительным средством передвижения. И, может быть, даже мной?! Представляю, что было бы, если бы я не увязался с ним с тоски, а просто улетел. Куда бы они побежали тогда?
                Я улыбаюсь, и иду в кабину управления. Мы взлетаем вертикально, врезаясь в расплесканное кружево вечерних облаков, а от наших преследователей остаются две маленькие карикатурные фигурки, выбежавшие на поляну в полной растерянности.
                И вот уже облака плывут по экрану в закатном сиянии. Сверху они еще красивее, чем снизу. Обсидиан обнимает Ульвера, и мучается чувством ненависти к своему бывшему хозяину. К сожалению, когда нас предупреждают о том, что подобные чувства желательно не испытывать, никто не объясняет, почему. А потому, что ненависть – это тупик. Она никуда не ведет. В лучшем случае ты будешь бегать по кругу, в худшем – стоять на месте в духовном развитии. Из лабиринта выводит только любовь.
                «Теперь  куда?» - Я рассеянно прислоняюсь к стене, ничем не выдавая своих чувств. С таким трудом сдерживаемая боль теперь прорвалась, и затопила в моей душе все без остатка.
                «Мы можем вернуться к тебе.» - Отвечает Обсидиан.
                Луч надежды вспыхивает со слепящей яркостью. На секунду я представляю себе этот вариант, и решительно иду к экрану, радуясь, что он сам это сказал. Но Эва читает каждую мою мысль. Не потому, что вторгается. Я сам ее впустил.
                «Со мной ты никогда не будешь по-настоящему свободен, а просто попадешь из одной неволи в другую.»
                Нет, она не заставила меня это сказать. Она просто попросила меня поступить с ними так, как я хотел бы, чтобы поступили со мной.
                «Тогда у меня есть другой план» - Мой смуглый друг подходит, и кладет мне руку на плечо.
                «Надеюсь, что он продуман больше, чем твой предыдущий план.» -  Я заставляю себя улыбнуться, как ни в чем не бывало, на самом деле теряя разум от его прикосновения.
                Обсидиан смеется громко и раскатисто.
                «Помнишь, ты рассказывал мне о стране, где такие как мы, могут жить вместе свободно, не страшась преследований?»
                «Тирра» - Киваю я.
                А что, хороший план. Я разом сбрасываю паутину грусти, печали и тяжести, и поворачиваюсь к экрану, представляя бесконечно петляющий среди скал, такой притягательный, и такой опасный для меня Кардиренский перевал.
                Туда можно было и долететь, но я выбрал оказаться там сразу. Как это получается, я не знаю. Какую скорость должен развить корабль, чтобы попасть из заморской страны в Тирру за две секунды? Или с поверхности этой планеты в другую галактику за те же две секунды? Так быстро может перенести нас на любые расстояния только мысль, сплетаясь с нашими желаниями и намерениями.
                Мы зависаем над горами, и Обсидиан с Ульвером рассматривают открывшийся пейзаж с восторгом и восхищением. Кардиренские горы действительно прекрасны в последних лучах солнца, которое здесь одинаково греет всех, не делая различий между любовью «правильной» и «греховной».
                Голос серебра достает меня даже в облаках. Мозг поддается силе излучения, и мысли начинают плутать в тумане, спотыкаясь. Я сбрасываю наваждение, и пролетаю над горами до огромной степи под названием Сариноба.
                Ульвер, прилипнув к экрану, потрясенно наблюдает за стремительно приближающейся землей, удивляясь не столько тому, что он находится внутри «колдовской колесницы», сколько факту своей внезапной свободы. Обсидиан подходит к нему, и они долго обнимаются и целуются, не в силах оторваться друг от друга.
                Я научился сажать корабль так, чтобы мы не кувыркались, как картошка в кастрюле, упавшей со стола. Сумерки крадутся по высокой траве, когда я указываю им дорогу на Шим-Адаар, и провожаю, чтобы расстаться навсегда.