Крымские песни Андрея Коровина

Всё чаще такой сугубо прозаический жанр, как рассказ, переносится авторами из прозы в область стихотворчества. С одной стороны, таково знамение времени. С другой, как ни крути, быть поэтом в общественном мнении намного "круче", чем "простым" прозаиком. Поэтому прозаики с удовольствием эмигрируют в поэзию. Но и "чистые" поэты порой не прочь поискать золотишко в новых формах. Потому как разница между поэзией и прозой, по большому счёту, условна. Например, древние греки не делали между ними никакой разницы.

 Кто-то рифмует свои рассказы часто-часто, и даже записывает как прозу. А кто-то, как, например, Андрей Коровин, с удовольствием пишет их верлибром, длиннющим, как ноc Сирано де Бержерака. Поговорим об одном из таких произведений Коровина, очень характерном для этого автора. Надо сказать, стиль Андрея очень дружен с "прекрасной ясностью", находящейся в интимной близости с "опасной лёгкостью".

 всё well
 ко дню св. Валентина

 она была сомелье, москвичкой
 а он – официантом в коктебельской кафешке
 любовь застала их врасплох
 возле барной стойки
 и закружила в волнах
 развратного ночного моря
 на пустынном неоновом пляже
 в её гостиничном номере
 неделя показалась им вечностью
 упакованной в одно мгновение
 короткий курортный роман
 показался клубникой
 со взбитыми сливками секса
 он был хорош собой
 а она – свободна

 Это стихотворение, как и многие другие стихи Коровина, носит "дневниковый" характер. Лирический герой Коровина считает, что поэт должен жить легко и красиво, а остальное, в том числе и печали, "приложится". И это очень романтичный подход к жизни: печальные вещи проживаются и уходят на дно подсознания, и человек продолжает жить с позитивным настроем, не опуская голову. Но стихи Коровина не так просты, как может показаться. "Пруст не прост, совсем не прост!" - воскликнул однажды Андре Жид. Стихотворение Коровина "всё well" только по названию напоминает непритязательную песенку Верки Сердючки. На самом деле Коровин, как и Шекспир в "Гамлете", использует принцип матрёшки: у него в один рассказ вложены ещё два.

 Лирическое отступление. Я думаю, что Андрея Коровина активно публикуют "толстые" журналы вовсе не потому, что он - куратор всевозможных поэтических фестивалей. Просто он - действительно оригинальный поэт, пишущий в традиции "Александрийских песен" Михаила Кузмина. Причём если у Кузмина его "Песни" - это стилизация, в реальном Египте поэт не был, то крымские песни Коровина насквозь прошпигованы личностным Коровинским восприятием. И здесь мы подходим к ещё одному удивительному свойству Андрея Коровина: его кураторская и продюсерская деятельность совсем не мешает ему наслаждаться нескучной и полнокровной жизнью в тех же местах, где он "загружен" продюсированием и кураторством. Он воспел Коктебель как истинный менестрель! И складывается впечатление, что именно в Крыму поэт живёт полной грудью, в то время как в Москве - только проживает. Не случайно "москвичка, сомелье", его женское "alter ego", каждый год, несмотря на пережитое, возвращается в Крым, чтобы полетать на дельтаплане. Как говорят одесситы, в каждой шутке есть доля шутки. Во всяком случае, Коровин не только пишет, он ещё и живёт как поэт, подобно тому же Сирано де Бержераку. В то время, как тяжёлые стихи постмодернистов всё более уплотняются, между строками у Коровина столько звукового и эмоционального пространства, что, кажется, пролетит ветер - и не заденет ни слова… Чтобы писать так, как Андрей Коровин, нужно и жить безумно и интересно!

 дух захватывало от счастья
 от молодой весёлой любви
 и птичьего чувства риска полёта
 когда перед тобой – жизнь
 а под тобой – небо

 Пожалуй, третья строчка здесь - лишняя. "Чувство риска полёта" - сказано достаточно коряво. И потом, птицы в небе чувствуют себя достаточно комфортно, никакого риска. Как рыбы - в воде. Ну да, танкер может внезапно пролить нефть… Но строчку можно оставить, исключив из неё риск и птиц, но сохранив "чувство полёта…" В поэтике Андрея Коровина, как признаётся он сам, важны только любовь и поэзия, а длина строк или стихотворений вообще не входят в число "важных" для поэта вещей. Мне иногда кажется, что Коровин подсознательно боится "профессионализма", убивающего поэзию. Поэтому трудно представить себе Андрея, мучительно корпящего над строчкой своего стихотворения. Но то, что в другой эстетике может быть воспринято как недостаток, здесь с избытком окупается другими достоинствами, среди которых лёгкость и непринуждённость написания - далеко не последние. В стихотворении "всё well" автор умудряется рассказать три истории - историю брака москвички, историю её роман(т)ического увлечения и историю её встречи с автором стихотворения в поезде. Причём меня не покидает ощущение, что эта последняя история стыдливо рассказана поэтом не до конца. Как вы думаете, высока ли в стихотворении плотность повествования?

 И тут в повествование врывается трагедия. И ошарашивает. Потому что исходит от человека, вовсе не стремящегося драматизировать действительность, "романтика эры мышей", как неуклюже пошутили авторы рецензии на новую книгу Коровина "Пролитое солнце". Так ошарашивает нас "Реквием" от весельчака и матершинника Моцарта. Или "Траурный марш" - от Шопена.

 но одна свинговая нота
 своим острым краем
 задела парусину ветра
 и поток освобождённой стихии
 швырнул их на землю
 её муж так и остался навсегда
 в коктебельском небе
 слушать мелодии свадебного джаза
 а она вернулась на землю
 сломанным позвоночником их любви

 Честно говоря, в свете метафор не совсем понятно, кто погиб - человек или любовь? Но это как раз из разряда "высоких" непонятностей: как кощунственно это ни прозвучит, при взгляде сверху на судьбу гибель любви и гибель человека - почти одно и то же. Позволю себе процитировать Бродского: "Сверху вниз сей Страшный Суд почти совсем не страшен". Но, чтобы посмотреть сверху вниз, нужно время. И, наверное, дар отстранённости. Дар забвения.

 она выкарабкалась
 встала на ноги
 и по-прежнему ездит летать на бипланах
 в коктебельском убийственном небе

 История, прямо скажем, не тривиальная. Обычно людей редко тянет в места, связанные с их драматическим прошлым. И поехать снова в такое место - это, конечно Поступок сильной личности. Мы порой опрометчиво судим по конечному исходу. "Запоминается последнее", - говорил Штирлиц. Оно, конечно, запоминается. Но не всегда перевешивает. Потому что сегодня оно - последнее, а завтра - уже предпоследнее. И так далее. Жизнь продолжается! И бесстрашие - воспитывается. По-спортивному "наглым" игнорированием плохих примет. Автор глубоко понимает свою героиню и сочувствует ей: сам он живёт по тем же бескомпромиссным принципам.

 если вы когда-нибудь встретите её –
 передайте ей от меня привет

 "Ты за меня лизни ей нежно руку - за всё, в чём был и не был виноват". Не такие уж дураки, наверное, американцы, неизменно отвечающие "well" на вопрос, как идут дела. Мантра работает! На всех континентах!