Судьба и магия Аллы Баяновой - главы из книги - 7

                НЕСКОЛЬКО ПЕРСОНАЛЬНЫХ ИСТОРИЙ...

               Работа над этой книгой, соприкосновение с такой яркой личностью, как Баянова, останется для меня большим жизненным событием. В ее окружении есть немало людей, которые могли бы и о себе сказать нечто похожее. Не случайно, мне жизнь подарила еще одну интересную встречу.

Майским теплым вечером 1996 года мы возвращались на машинах домой после блестящего выступления Баяновой в г. Жуковском, что недалеко от Москвы. Воздух был просто напоен ароматом кипящей в цвету сирени. Алла Николаевна с преподнесенной ей корзиной, полной ландышей, с букетами роз усаживается в машину Виктора Фридмана и с ней ее друзья. А со мной рядом в другой машине оказался симпатичный, высокий молодой человек, который, я это знала, приехал из Нальчика. Звали моего попутчика Сергей. По дороге разговорились, и Сергей рассказал  мне историю своего почти десятилетнего чувства к Алле Баяновой, полного любви и преклонения.

Ему было только 15 лет, когда он ее впервые увидел в Нальчике по телевизору. Это была любовь с первого взгляда. Он старался не пропускать ни одной передачи с ее участием, покупал пластинки, приезжал в Москву на ее концерты. Позднее он узнал ее телефон и однажды набрался смелости и позвонил ей из Нальчика.

- Что-что? - переспросила она, - Вы из "Пальчика"?

Так эта шутка у них навсегда прижилась: звонил Сергей из "Пальчика"... В тот первый вечер телефонного разговора он волновался и не мог найти нужных слов, но она уделила ему целых сорок минут. Дальше мой рассказ продолжит сам Сергей Касьянов, который к тому времени, как мы с ним познакомились, уже окончил университет, получил две профессии: филолога и психолога, сделал отличную передачу о Баяновой на радио г.Нальчика, а также написал о ней ряд статей.

(NB! - это именно о нем как об авторе проекта и продюсере я написала в своей статье "Вечер памяти Аллы Баяновой". Вечер состоялся 22 мая 2012 года в Доме Музыки - Т.К.)

Итак, Сергей продолжает:

"Однажды, будучи в Москве, я позвонил ей:
- Алла Николаевна, я хотел бы зайти к Вам, чтобы вручить Вам цветы...
Она дала свое согласие, и я тогда впервые пошел к ней домой. Помню, была зимняя слякоть, и на мне были грязные сапоги. Я взял с собой туфли, одел лучший костюм и купил большой букет роз. В подъезде я переобулся, оставил сапоги где-то внизу и поднялся на лифте. Когда я позвонил, руки у меня дрожали, сердце трепетало... Она открыла дверь и как-то сумела сделать так, что через две-три минуты я уже был совершенно спокоен. Мы пили чай и весь вечер разговаривали. Это было незабываемо.

Я раньше ей по телефону говорил:
- Вы - часть моей души, причем самая лучшая.
- О, какая страсть! Какой напор! - шутила она со мной.

Когда она была на гастролях во Владикавказе, это в двух часах от Нальчика, я поехал туда на ее концерт. Был декабрь 1994 года... Тогда только началась чеченская война, а Владикавказ и от Грозного тоже всего в каких-то двух часах. Но Алла Николаевна не испугалась и приехала.

Республика Осетия была закрыта, на центральных магистралях стояли танки, всех проверяли. Мы ехали из Нальчика на такси и нас раз двенадцать останавливал патруль, иногда приходилось объезжать какими-то селами. Мы все преодолели: танки, войну, заграждения - и доехали вовремя! Концертный зал был переполнен - ее очень ждали там. В зале холод был страшный, сквозняки, но люди - нарядные, в вечерних платьях. Она, как всегда, пела свои три часа и разогревала зал, который взрывался бурями аплодисментов. Она несла людям мир, радость, жизнь, вопреки ужасу войны. Я сделал ей сюрприз: вышел прямо на сцену с цветами...  В антракте к ней за кулисы приходили люди и говорили:

- Спасибо, Алла Николаевна, что Вы не испугались и приехали.
А после нее в городе должен был выступать один известный пародист из Москвы, который категорически отказался приехать. Ему звонили:
- Ну, что же Вы, вот Баянова здесь, не испугалась...

Кто-то из публики протянул ей паспорт, чтобы она там поставила свой автограф. И вот следом к ней потянулось множество паспортов...
- Но это же документ! - удивлялась она, - как же я могу в нем расписываться?
- Вам можно все! - отвечали ей. - Мы так вас любим, что таким образом Вы всегда будете с нами.

На следующий день повезли показывать ей Терек, который произвел на нее сильное впечатление. Еще очень понравилась питьевая вода во Владикавказе:
- Какая вкусная! - говорила она,  - как не похожа на нашу, московскую.
У меня под Нальчиком в горах большая дача, родниковая вода там еще вкуснее этой. Я ее зову на дачу, а она мне:
- А привези воду мне в Москву! - и смотрит на меня так с интересом: привезу или нет?

Я считаю ее непревзойденной певицей, царственной женщиной - такой, когда не надо делать скидок ни на что. Она продолжатель линии, идущей от Вертинского, которая символизирует абсолютную звездность русской эстрады. Один гений встречает другого на символическом уровне: Вертинский еще тогда почувствовал ее гениальность и позвал работать с собой. Такие встречи безумно редки в истории, и они как бы заменили друг друга... И Вертинский и Баянова в отличие от мирового шансона, где довольно примитивные тексты, исполняют песни на стихи очень широкого спектра: от уличного фольклора до высочайшей поэзии. Мне очень нравится, как сказал о ней Михаил Аптекман: "Она гениальна на уровне клетки!".

Когда должен был состояться ее тысячный концерт в Москве, и я ей позвонил, она мне сказала: "Приезжай!". У меня тогда денег на дорогу не было. Что делать? Ведь она сказала "приезжай!". Все мои друзья в Нальчике знают об этом моем чувстве к Баяновой и понимают меня. Они мне собрали денег на дорогу. В день перед отлетом самолета я встал в пять часов утра, отправился в горы на родник и набрал трехлитровую банку воды. Мне все говорили:

- Ты что, ненормальный!? Куда ты воду везешь?

Но Баянова же просила, и я не мог не выполнить ее просьбу, даже если она просто так сказала... И в Москве мы пили эту воду у нее из хрустальных бокалов!"
Вот такой сюжет, современный, связанный с Аллой Баяновой. Можно себе представить, сколько в ее жизни было подобных историй, сколько чувств возгоралось, полыхало и гасло вокруг этой женщины!

                * * *

                А вот интересная творческая находка, когда исполнение Баяновой "Сероглазого короля" помогло внезапно увидеть главный смысл этого стихотворения Анны Ахматовой. Напомню его читателю:

                Слава тебе, безысходная боль!
                Умер вчера сероглазый король.

                Вечер осенний был душен и ал,
                Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

                "Знаешь, с охоты его принесли,
                Тело у старого дуба нашли.

                Жаль королеву. Такой молодой!..
                За ночь одну она стала седой".

                Трубку свою на камине нашел
                И на ночную работу ушел.

                Дочку мою я сейчас разбужу,
                В серые глазки ее погляжу.

                А за окном шелестят тополя:
                "Нет на земле твоего короля..."         

Рассказывает литературовед, ведущий специалист нашей страны по творчеству и жизни Цветаевой - Анна Александровна Саакянц:

"В начале 80-х годов у одного ленинградского знакомого я часто слушала старые записи романсов, которые исполняла неизвестная для меня певица Алла Баянова. Я была тогда ею потрясена. Потом, лет через пять-шесть, иду по Невскому проспекту и вижу афишу "Концерт Аллы Баяновой". Это был один из ее первых ленинградских концертов, в капелле им. Глинки. Мы взяли билеты на галерку и пошли. Она меня поразила одним своим выходом на сцену. Это было как чудо. Бывают в жизни такие минуты необыкновенного блаженства...

Когда она запела "Сероглазый король", я сказала вслух: "Так не бывает!" На строке "Муж мой, вернувшись, спокойно сказал..."  я просто обмерла: интонация, с которой было произнесено это "спокойно" озарила меня мгновенной догадкой, чего я раньше не осознавала или на что просто не обращала внимания. Я поняла замысел этой баллады Ахматовой, тайну рокового треугольника, в котором муж и есть убийца короля... Баянова из этого стихотворения сделала гениальную сценическую миниатюру. Недавно мне довелось побывать на одном из ее московских концертов, пройти за кулисы и рассказать ей,  как она мне открыла Ахматову относительно того, что короля убил муж. На что Баянова спокойно ответила: "Ну конечно, он и убил, а кто же еще?" 

Эта история, о которой поведала А.А.Саакянц, говорит о большой силе поэтического слова с верно найденной интонацией. Бывает, что стихотворение, мастерски озвученное, глубже может раскрыть свой смысл, нежели когда  молчаливо хранится  на странице книги.