Нелли Искандерова. Старое кафе

Конкурс Копирайта -К2
Старое кафе или une comedie des amour
(навеяно песнями Эдит Пиаф)

Объем 10 200 зн.

Зачем я здесь? Почему меня так манит это старое уличное кафе? Пряный запах сирени, душистого табака, обволакивающе-сладкий баритон шансонье, этот бередящий душу мотив… «O, Champs d’ Elysees »… Столик у входа – всегда один и тот же, как в первый раз, в далёкий весенний день. Крепкий обжигающий кофе, голубоватый дым сигары, привычное мельтешение спешащих куда-то людей... Время шершавым языком слизывает воспоминания, мир рассыпается на тысячу осколков, и лишь здесь, в маленьком кафе на Елисейских полях я вновь обретаю себя.
- Ещё что-нибудь, месье?
- Non, merci…
Музыка… Снова вальс, что мы с тобой танцевали когда-то. А вот и ты. Ты здесь, ты пришла ко мне. Наверное, тоже вспоминаешь наши счастливые дни. Дни, когда мы были молоды, а жизнь виделась в розовом свете. Сколько лет мы знакомы? Год? Тридцать? Может, целую вечность? Помнится, мне как-то приснилось, что мы танцевали мазурку на балу в Сен-Дени. В тот день я принёс тебе фамильный альбом, и мы смотрели старые фотографии. Ты смеялась, называла меня чудаком и выдумщиком, а я всматривался в лица предков и всюду, всюду видел тебя. Твои глаза, волосы, твой прелестный вздёрнутый носик…
Теперь ты изменилась. В наше время не носили таких коротких юбок, да и декольте было куда скромней. Но нет, прости. Мне это даже нравится. Ты стала похожа на современных девушек – юных, стройных, немного дерзких. А твоё лицо… Оно всё так же прекрасно. Наверное, даже время не властно над тобой.
Помнишь тот день, Мари? Оркестр играл вальс, а мы танцевали здесь, на этой площадке. Ты прильнула к моей щеке, а я обнял тебя за талию и безнадёжно тонул в пряном аромате духов. Какой лёгкой, изящной была ты в маленьком чёрном платье с жемчужными бусами и белой сумочкой на плече!
- Я люблю тебя, Мари…
Молчишь… Ты всегда молчала, когда я спрашивал об этом. Но я не настаивал - мне просто хорошо было рядом...
Потом появился он. Грубый, похожий на бандита мужлан в грязной, пропахшей едким потом майке. Он подбежал, рванул сумочку и схватил тебя за руку. Что я мог подумать тогда, Мари? Конечно, я со всей силы врезал кулаком в эту наглую небритую рожу.. Он тихо охнул и упал. А потом лежал, недвижно распластавшись среди столиков, и с губ его стекала тонкая алая струйка...
- Что ты наделал, Андрэ? – твой крик, как кинжал, резанул мне по сердцу. Он до сих пор звучит в памяти. Не веришь?
- Это же грабитель, Мари!
- Это Пьер! Я люблю его! – ты билась в истерике, и я не мог тебя удержать. Что было потом – не помню. Беспрерывная круговерть - твой плач, звуки сирены, снующие вокруг люди в белых халатах и суровый вердикт судьи: «Виновен в непреднамеренном убийстве». Потом тюрьма. Два долгих года. Но что были они для меня в сравнении с тем, что пережил я в тот день? Я думал лишь о том, какую боль невольно тебе причинил. В моей душе не было ни капли ревности – лишь горькое, жгучее раскаяние. Конечно, я жалел не его, твоего грубого мужлана, а тебя, моя Мари. Потом я вышел на свободу, и тотчас же занялся поисками. Но ты исчезла. Ты словно растворилась в бесконечной городской суете. Однажды я услышал, что ты попала в больницу, что твой разум не перенёс разлуки с ним. И я тотчас же примчался к тебе, забросив все дела. До сих пор помню твои глаза – серые, расширенные от ужаса. Ты бессмысленно глядела на меня и всё бормотала:
- Не могу, Андрэ. Не хочу…
Потом ты привыкла, успокоилась, и я привёз тебя к себе домой. Я был ласков и кроток, и тебе постепенно становилось лучше. Мы часто говорили о прошлом, а однажды ты забыла своего Пьера Жарди. Представь, каким праздником стал для меня тот день, когда я услышал: «Я люблю тебя, Андрэ… Я люблю…». Мы поженились, и были вместе. Много лет. Сколько – не знаю – время, подобно набегающей на берег волне, медленно стирает всё из моей памяти. Мы вместе гуляли по улицам Парижа, но каждый раз, проходя мимо Елисейских полей, ты сжималась, как испуганный ребёнок. Ты была очень нервной, часто вздрагивала по ночам и много плакала, а я сидел рядом и утешал, гладя твои непослушные рыжие волосы. Я так любил тебя, Мари, я жил тобой, я дышал тобой и был бесконечно счастлив.
Но потом ты ушла. Рано утром, не простившись и не сказав, куда. Покинула мой дом, словно залётная птица счастья. Я не искал тебя – ведь птицу счастья нельзя держать в клетке. Я просто ждал, как жду до сих пор, сидя в этом маленьком кафе, слушая надрывный плач шансонье и вдыхая пряный запах сирени.
Но нет, Мари, прости. Всё было не так. Я струсил. Я словно оцепенел. Мне так хотелось врезать кулаком в его наглую красную рожу! Этот мужлан рванул сумочку и схватил тебя за плечо грязными волосатыми пальцами. Но я не смог. Я отступил – ведь ты не противилась ему и даже ничуть не испугалась. Ты ушла с ним, и он, а не я, обнимал твою осиную талию в маленьком чёрном платье. Твои духи растворились в аромате сирени, дыме сигар и тяжёлом запахе его пота. Ты ушла как музыка, как песня, как призрачно-лёгкое видение. Нет, я не искал тебя. Я просто тихо прожил свою одинокую жизнь. Ждал каждый вечер, вновь и вновь возвращаясь в это маленькое кафе на Елисейских полях. Сидел за тем же столиком, глядя сквозь вечную суету бытия, сквозь тысячу мельтешащих незнакомых лиц. Мне всё чудилось – вдруг ты снова всплывёшь в рыжем свете заходящего солнца, и мы закружимся в вальсе как прежде… Как прежде…
Потом кто-то сказал, что ты вышла замуж… Что ты счастлива с ним, с этим наглым мужланом Пьером Жарди. Но я не верил. Я до сих пор не верю, и каждый день прихожу сюда с надеждой на нашу встречу.
Это ты… Я точно знаю – ты пришла в наше кафе, чтобы увидеть меня, потому что знала - я буду ждать, и любовь моя не подвластна времени. Ты вновь такая же стройная, как была когда-то. Представь себе – а мне говорили, что ты сильно располнела с годами… Конечно, всё это была ложь. Я даже не сомневался. Этого просто не могло случиться. Только не с тобой - ты по-прежнему легка как пёрышко, и так прекрасна в чёрной короткой юбке и туфлях на высоких каблуках. Всё те же глаза – серые, широко распахнутые, с лёгкой грустинкой. Ma chere… Ma belle… Marie…
Они играют вальс. Тот самый, что мы танцевали в юности. А может, это время обратилось вспять, Мари? Подожди – ещё один глоток крепкого, обжигающего кофе… Сейчас я встану и приглашу тебя на танец. Вот только выпрямлюсь, отброшу в сторону надоевший костыль – тягостный знак сковавшей тело старости… Уже встаю… Иду к тебе…
- Мари…
Зачем я пришёл сюда? Почему я каждый день прихожу в это маленькое кафе? Зачем вновь и вновь сажусь за один и тот же столик? Что ищу в старом потёртом дневнике, доставшемся мне после смерти отца? Он умер здесь, в этом самом кресле неподалёку от входа, опрокинув чашку с недопитым кофе. Портье рассказывал, что, умирая, он всё шептал её имя… Мари… Как умело скрывал отец свою тайну! Теперь я понимаю, почему он был холоден с матерью, и так скупо говорил о прошлом. Он всю жизнь любил её, свою Мари. Ту, что встретилась ему на заре его юности… И каждый вечер, запершись в кабинете, он писал о ней в своём дневнике. Писал, подробно всматриваясь в каждую чёрточку её лица, в каждый жест, каждое движение! Теперь и мне кажется, что я вижу её перед собою. Вот она входит – лёгкая, как дуновение ветра, с разметавшейся по плечам рыжей гривой и чуть подкрашенными серыми глазами. Веснушки, словно солнечные брызги на пухлых щёчках… Вздёрнутый маленький носик… Мне чудится мерный цокот её каблучков, её заливистый смех…
Это ты, Мари? Не может быть - ты вернулась, и ты столь же молода, как в тот день…
- Мари?
- Да, - взмах ресниц, разворот головы… Ты плывёшь среди цветов, медленно приближаясь к моему столику. Загорелая, в лёгком топе и короткой юбке.
- Вы – Мари Шуази?
Удивлённо смотришь.
- Садитесь...
- Я Мари Жарди. Мари Шуази звали мою мать. Она недавно умерла.
Не может быть… Гляжу на тебя, и не могу отвести глаз.
- Так я не ошибся? Вы – дочь Мари Шуази?
- Да.
- Я сын Андрэ Марэ. Он умер месяц назад, в этом кафе…
Смущаешься. Опускаешь глаза…
- Тот старик… Я помню его – он так странно смотрел на меня и что-то писал в своей тетрадке. Наверное, надо было подойти, поговорить с ним, но… Мне вдруг стало так страшно... Он протянул ко мне руки, попытался встать, а потом упал, опрокинув на себя кофе. Я испугалась и ринулась прочь. Я слышала, как кричит портье, как кто-то вызывает «Скорую», и бежала – всё дальше, дальше… Потом я не приходила целый месяц. Но сегодня… Не знаю, что-то влечёт меня сюда.
- Он умер в тот день…
- Прости. Как тебя зовут?
- Андрэ. В честь отца. Я очень любил его, но узнал обо всём лишь сейчас. Я нашёл его дневник. Взгляни…
«Зачем я здесь? Почему меня так манит это старое уличное кафе? Пряный запах сирени, душистого табака, обволакивающе-сладкий баритон шансонье, этот берущий за душу мотив… «O, Champs d’ Elysees »… Столик у входа – всегда один и тот же, как в первый раз, в далёкий весенний день. Крепкий обжигающий кофе, голубоватый дым сигары, привычное мельтешение спешащих куда-то людей... Время слизывает воспоминания шершавым языком, мир рассыпается на тысячу осколков, и лишь здесь, в маленьком кафе на Елисейских полях я вновь обретаю себя».
- Прости, Андрэ. Я лучше пойду. Меня ждут…
- Мари?
Нет. Я так и не решился. Ты подошла ко мне, а я просто предложил тебе сесть. Мы выпили кофе, а потом долго гуляли по бульварам, вдыхая ароматы ночного Парижа. Моя Мари… Мы вместе. Вместе уже пять лет, но я так и не смог расспросить тебя, узнать, что же произошло здесь тогда. Ты сказала, что ты – дочь Мари Шуази, а я просто поведал историю моего отца. Мы так и не говорили про тот день, когда он… Но надо ли это, и кому? Прости меня, папа, наверное, я никогда не посмею спросить, что чувствовала она, когда ты в последний раз назвал её имя. Я никогда не покажу ей твой дневник, что храню под замком в кабинете. Твоём кабинете. Прости, папа. Мне так страшно потерять её, разрушить наше хрупкое счастье. Надеюсь, ты понимаешь меня, ведь ты тоже любил свою Мари.
Ночь… Рыжие волосы на подушке… Ты спишь…
- Мари! – шепчу на ухо, - а знаешь, ведь тот старик, что умер в кафе, был мой отец…
Молчишь… Спишь, или просто не хочешь признаться, что невольно стала причиной смерти неловкого смешного чудака, протянувшего к тебе свои костлявые руки. Спи, любимая. Спи… Я больше не буду…



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21208311087

рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/08/31/1087