Черная кошка, заключительная глава

 В ту же ночь Зина убедилась в абсолютной правоте подруги в необходимости запираться. Старик всю ночь ходил по дому, как маятник,  надолго замирая у запертой на щеколду спальни. Зина и не предполагала, что подобное поведение квартиранта может вызывать такой ужас. Вкрадчивые шаги то удалялись, то приближались вплотную, зловеще затихали, и все повторялось. И только под утро наступала тишина.

    На рассвете Зина украдкой выскаользнула из комнаты, быстро собралась и потихоньку  ушла на работу. Правда, Чернушка начала мяукать, требуя завтрака, но старик, намотав за ночь по дому несколько километров, очевидно, все-таки спал.

    Квартирант жуткой тенью слонялся по дому из угла в угол каждую ночь, но теперь стал выходить еще и на улицу, возвращаясь иногда только на исходе ночи, и затихал у себя.

    Сон в такой обстановке отдыха почти не приносил. Сама того не замечая, Зина так часто думала о пропавших деньгах, что однажды они ей даже приснились. В комнате у старика среди мусора вдруг четко обозначился прямоугольник в форме увесистой пачки денег, обернутый газетой и перетянутый грубой почтовой бечевкой. И тут же наступило великое облегчение – пропажа будет вручена владельцу, он перестанет сходить с ума, и ад наконец-то закончится!

    Какая жалость, что это всего лишь сон! А вдруг он вещий? Зина читала, что существуют лунные дни, когда приснившееся может сбыться. Сон стал маленькой надеждой. Но чего уж думать о маловероятном, если действительность пока что не сулила ничего хорошего.

    С некоторых пор Зина боялась приближаться к комнате квартиранта, не убедившись, что того нет дома. Нет, старика не было. Конечно, он может в любую минуту явиться, но, в конце концов, если дверь временно закрыть на новый замок, будет спокойнее осуществить задуманное.

    Поиски продолжались недолго. Так и есть! Вот старый пень, сам же сунул деньги в какой-то пыльный башмак и забыл! Зина и сама не знала, как догадалась сунуть руку в этот башмак. В руке оказалась небольшая пачка, перетянутая почтовой бечевкой поверх замызганной газеты. Ура!!!

    Дверь сотрясалась от стука. Что это? Ах, да, это же старик ломится! Ладно,  Зина сейчас его обрадует. 

– Я и не знал, что ты такая сволочь! – с порога набросился квартирант на Зину, грубо отстраняя с прохода.

– Яков Петрович, смотрите, что я нашла!

Зина протянула квартиранту найденный сверток. Старик схватил его и, приблизив к глазам, начал разворачивать.

– Где ты это взяла?

– Так у вас же в комнате! Вы их там и потеряли, а думали, что это я...

– Ничего я не терял! – сердито перебил старик. – Ты зачем опять шарилась в моей комнате? Какие это деньги? Так, мелочь, в ботинок положил, а ты и туда добралась! Думаешь, не знаю, что у тебя на уме?

Господи, да что же еще может быть на уме у Зины?

– Украла такую сумму, так ей и этого мало показалось! Опять взялась лазить! А потом решила поиграть в честность и откупиться алтушками этими! Ты не держи меня за фрайера, не нравится мне этот шмон! Теперь-то я точно знаю, что деньги у тебя.

    Час от часу не легче. Алтушки какие-то. Нет, пожалуй, пора прекращать затянувшийся спектакль, добром он не кончится. Зина молча собралась и отправилась к Вальке.

– Значит, так. Собирай его пожитки и выноси, – распорядилась Валька, когда, вернувшись втроем, они квартиранта не застали и выгонять пока было некого.

    С тревожным и брезгливым чувством вторжения во что-то запретное, Зина стала кое-как упаковывать и выставлять за порог нехитрый скарб квартиранта. Может, сейчас и деньи эти злополучные найдутся?

– Опять она за свое! Да какие деньги, кто их видел, и что это за дед вообще? Может, из психушки сбежал, или сам своровал у кого-то. А и найдутся – не вздумай отдавать! За такой моральный ущерб еще отдавать? Уже отдала разок...

    Подойдя к столу, Зина почувствовала, как по спине пробежался холодок. Всегда заваленная чем-то, столешница неожиданно оказалась пустой, зато посредине лежал увесистый молоток. Наготове?.. А вдруг именно с ним старик ночами ходил по дому и останавливался под ее дверью?.. Наверное, Зина все-таки в рубашке родилась. Возникла мысль, что старик может где-то надолго задержаться, Валька с мужем ночевать, конечно, не останутся, и что тогда? Нервы были на взводе, хотя события текущего года могли бы уже приучить психику к отсутствию покоя.


    Увидев у порога свои вещи, Яков Петрович затрясся. У калитки собирались соседи.

– Интересно, а где мои деньги?! Она украла у меня сто тысяч долларов!
Зря старик назвал такую несусветную сумму. Это сразу вызвало недоверие и убедило окружающих в неадекватности обвинителя. Зина зашла в дом и вынесла оттуда забытую поварешку жильца. Старик схватил поварешку и,  размахивая ею  из стороны в сторону перед самым лицом Зины, зашипел, брызгая слюной:

– Поварешку она мне возвращает! Добренькая! Сама же ее и запрятала! А кто у меня восемь кусков мыла украл?! Я тебя убить хотел! Да ладно, живи и будь проклята!

– А вот это ты, дядя, напрасно, – заметил Витя. – Слишком много свидетелей, так что держись от этого дома подальше.

– Я их всю жизнь копил!

– Так мыло копил или деньги? – спросил кто-то из пришедших на бесплатный спектакль.

– Дверь на ночь получше запри! – советовали со всех сторон.

– А то, может, тебе на время Барбоса нашего дать? Он парень суровый.

– Да нет, спасибо, еще Чернушку съест.

– А к Зинке завтра жених приедет, – на ходу выдумывали собравшиеся,  – такой бугай, что не подходи!

   
    Зина отмывала комнату, не жалея моющих средств, принюхивалась и начинала снова. Сколько времени должно пройти, чтобы выветрился этот ненавистный запах? Раньше, когда бабушка была моложе, в сарае держали поросенка. Так вот в сарае пахло похоже.
   
    В избавление от жильца трудно было поверить. Прямо как в притче про того, кто по совету мудреца купил козу и курицу, а потом разом их продал. Жизнь прекрасна! А то в последнее время и Чернушка не всегда ночевала. Говорят же, что кошки не любят находиться в доме, где тревожно и страшно.

    Понемногу все налаживалось. Из Новороссийска сообщили, что скоро приедут все вместе, квартиру там пока решили сдать. Здесь дом большой, всем места хватит. Зина бросилась готовиться, сразу появилась масса дел, а тут еще весна пришла, рассаду выращивать надо. Отправилась на рынок, а там все те же, весеннее солнышко и неистребимый Васин оптимизм:

– Ну что, девки, дождались весны? Теперь торговля бойко пойдет, только поворачивайся!

– Пойдет, пойдет. Перво-наперво железяки твои расхватают, – отшучивались торговки.

– О, кто к нам пожаловал! И как там меха царские, продались или моли достались? – разулыбался Вася при виде Зины.

– Да уж продались, сами не ожидали, –  улыбнулась в ответ Зина и зачем-то спросила: – А дружок-то ваш как, перезимовал?

– Вовик-то? –  неожиданно серьезно переспросил Вася. – Так он это... В больнице лежит, восстанавливается. Черепно-мозговая у него.

– А что стряслось?

– Да ничего особенного. Неудачно по морде получил. Хочешь – проведай, рад будет.

    Неврологическое отделение  горбольницы было переполнено и производило удручающее впечатление. Кому-то из вновь поступивших не хватило места, и люди лежали в коридоре. А Вовику досталось место в палате, да еще и у окна. Оказывается, ему приходилось тут полеживать и раньше, что позволяло комично важничать, чувствуя себя ветераном.  Странно, но выглядел он даже лучше, чем до травмы.

– Привет! Вот уж не ожидал!.. – радостно изумился приходу Зины. –  Какие люди – и без...

– ...бутылки, – закончила Зина.

   Вовик жалко улыбнулся.

– Какое..., завязал я! Зимой по пьянке бутылкой по башке получил, до сих пор никак не оклемаюсь.

– Я вижу, классный способ лечения алкоголизма, а главное – простой.

– А ты не шути так, – обиделся Вовик, – я и без того инвалид, просто живучий. Лежу, делать нечего, ну и думать приходится. Ты прости меня...

– Да ладно. А кстати, за что? Уж не ты ли мне этого квартиранта подсунул?

– Как ты догадалась? – простодушно удивился Вовик.

– А чего там было догадываться? Я, в отличие от тебя, думаю всегда, а не только, когда бутылкой огреют, – сказала Зина и сразу же смутилась.

– Ох, Зинка, умная ты баба, но язва страшная. Никто на тебе не женится, – притворно вздохнул Вовик.

– Ладно, ладно, ты мне зубы не заговаривай! Рассказывай, что это за дед?

А она тоже, хороша умница! Сказать – засмеют. Пустила в дом постояльца, а в паспорт хоть заглянуть не догадалась.

– Да выяснилось, что сидели в одном и том же месте, только в разное время... – начал признаваться Вовик.

– Все-таки уголовник! – ахнула Зина. – Ну, Вовик, спасибо, удружил! Ну, ты и сволочь! А за что сидели?

– Да он-то за какие-то махинации с золотом. Он же коронки зубные делал, ну и погорел на чем-то, тогда за это всем по шапке давали. Его там так и звали – Дантист. Говорили, деньжищ у него на свободе осталось, припрятал где-то. А сейчас смотрю – не похоже. Бомж в натуре, увидишь – милостыню дашь.

– А ты за что сидел?

– А я... – тут Вовик вдруг приосанился и с деланным смущением поведал: –
За покушение на Горбачева.

– Чего-о?!.. – прыснула со смеху Зина.

– Вот те крест! Статья сто пятая, часть вторая! – выпучив глаза, вдруг загорячился Вовик. – Может, видала раз в новостях, где Горбачев в толпе, а рядом охрана засуетилась – и моя рожа промелькнула? Восемь лет назад. Хотел ему в висок дать, не успел, перехватили. Отходили дубинками – две недели кровью мочился. Вот и сидел.

– Ну, еще бы!.. И чем же он тебе не угодил? – пряча улыбку, поинтересовалась Зина.

– Чем, чем... А тем! Сухой закон помнишь? С выпивкой проблемы, кореш мой напился корвалола и дуба дал.

    Зина развеселилась, хоть смешного и мало. Да уж, сильно генеральный секретарь рисковал, издавая противоалкогольный закон. Покушался Вовик или только мечтал, но редкий пьяница тогда, наверное, не мечтал Горбачеву в висок заехать. Ладно, дело прошлое, не надо забывать, какую травму Вовик сам недавно получил. Вдруг над головой раздался насмешливый голос:

– Ежиков, если ты больше сюда не поступишь в ближайшие пару лет – мы тебе всем коллективом премию организуем. Он тут у нас, как на сцене, лишь бы слушатель не возражал.
 
    Зина оглянулась. На нее мимо Вовика смотрели веселые синие глаза молодого врача.

– Впрочем, ради таких посетителей я бы и сам полежал с какой-нибудь легкой травмой.

    Уходя из отделения, Зина почему-то смущенно объясняла нейрохирургу, который, кстати назвался Алексеем, что Вовик со смешной фамилией Ежиков просто ее случайный знакомый, и досадовала на себя, что так старательно пытается оправдаться. А зачем? Да потому, что Алексей нравится ей, вот зачем. И вдруг услышала:

– А ведь мы с вами, кажется, учились рядом. Помните, за химфаком наша анатомка пристроилась? Я вас часто видел. Может, вспомним студенческие годы, посидим где-нибудь на досуге? Наверняка у нас есть общие знакомые.

    Предложение встретиться прозвучало так естественно, что не вызвало возражений. Зина не шла, а летела домой и вспоминала закон о том, что нередко оказанное кому-то внимание оборачивается счастливым случаем. Например, вот такая встреча. Кто знает, что из этого получится? Напоследок парень поразил проницательностью и человечностью:

– Да, вот хотел еще сказать: а вы не смущайтесь, что пьянчужку проведать пришли. У него ведь нет никого, а он почти каждый год умудряется по башке получить, хоть записывай в книгу рекордов. Вроде хлипкий, а башка – кремень.

   
    С приездом родных дом встрепенулся, и жизнь в нем закипела. Да еще Тимка вносил живую струю. Быстро нашел приятелей и подружился с кошкой. Даже Вета как будто стала бодрее. Казалось, все несчастья позади, как вдруг...
   
    В тот вечер Зина, выйдя из автобуса, радостно торопилась домой. Время позднее, но сил много. Сегодня они с Алешей ходили в кафе-мороженое, куда прежде так часто сбегал с занятий и химфак, и мединститут. Под впечатлением приятных воспоминаний Зина шла и не чувствовала под собой ног. И вдруг услышала оглушительный вой сирены. Мимо промчалась пожарная машина и обдала необъяснимой тревогой. Запах дыма... Да мало ли где и что горит, почему надо нервничать?  Но чем ближе к дому, тем невероятнее: именно у их дома огромное скопище людей, валит дым, а огня почти нет.

– Да затушили уже! – торопливо сообщила тетя Катя на еще не прозвучавший вопрос. – Вовремя схватились. Хорошо – автомат у магазина работал, да дома все соседи были, всем миром и навалились. А то быть бы вам погорельцами, горемычные вы мои!

– Обгорел малость, да ничего, стены целы, крыша есть, а остальное починить можно, – заверил сосед.

– А ведь, похоже на поджог! Уж не твой ли вурдалак постарался? – поинтересовался кто-то.

– Ничо, милиция приедет – разберутся.

    Не слушая обсуждений пожара, Зина бросилась к родным.

– Зиночка!.. – выдохнула бабушка и зарыдала, обнимая бледную и дрожащую Вету.

– Ну ладно, ладно, баб, ну обошлось же! А где Тимка?

    Обхватила подбежавшего Тимку и крепко прижала к себе. За пазухой у мальчика топорщилась какая-то выпуклость. Он запустил туда руку и вытащил увесистый газетный пакет прямоугольной формы, обвязанный грубой почтовой бечевкой, концы которой висели, как мышиные хвосты. Пакет, приснившийся в одну из страшных зимних ночей.

– Где ты это нашел?!

 – А это не я нашел, это Чернушка нашла. Смотрю – что-то ловит за шкафом, я потянул, а там вот это. Не успел развязать, а тут пожар! Тетя Зина, а что это?

– Да так, ничего особенного. А Чернушка где? – спросила Зина и тут же почувствовала, как теплое тельце знакомым движением прижалось и потерлось об ноги, нежно бодаясь пушистой головой.