Художница

Туман сна постепенно спадал. В окно светило не по-осеннему яркое солнце. Через секунду оно достигло глаз девушки, вольготно лежавшей на кровати, и сон отступил. Лена сдалась. Она не хотела больше бороться с утром и солнцем, потерла кулаками глаза и только тогда открыла их. Через секунду Лена осознала, что в квартире неестественно тихо. Обычно в их трехкомнатной всегда полно народу – младшие братья-сестры Лены, часто ссорящиеся родители, иногда ужасно громко тарахтит телевизор в комнате у бабушки. Но сегодня было тихо. И подгонять девушку-подростка было некому.
Лена лениво посмотрела на часы. Ничего себе, уже пятнадцать минут девятого, а ей с ее темпом собираться надо минимум минут сорок. «Вот что происходит, когда некому крикнуть тебе в ухо», - подумала Лена и вздохнула.
Приняв наконец-то вертикальное положение, Лена сунула ноги в пушистые махровые тапочки и накинула халат. Дома было холодно, Лена поежилась. Брр.
Шаркающим шагом, как у 80-летней старухи, с растрепанными темно-русыми волосами до пояса, Лена лениво пошла в кухню, продолжая тереть глаза, которые упорно слипались. Оглядев небольшую кухню, в которой, на первый взгляд, не было ничего необычного, Лена вдруг сквозь мутную пелену увидела нечто, что резануло ее по глазам своей яркостью. Это была записка от родителей, написанная аккуратным почерком.
«Леночка, дорогая наша девочка,
Сегодня суббота, я знаю, что ты учишься, но мы не работаем. Вчера вечером мы решили уехать на дачу до завтрашнего дня, прихватив всех. Я знаю, ты не любишь шум, но в нашем доме это неизбежно. Но сегодня ты сможешь побыть наедине сама с собой, и я очень этому рада, правда. Мы тебя любим, дочка, и радуемся, что тебе будет хорошо. (Последнюю строчку Лена едва разобрала – ее писал папа)
П.С. (Писала мама) Котлеты и суп в холодильнике. Где сосиски, ты знаешь.
(От братьев). Мы очень тебя любим, сестренка! – Коля, Вася, Маша и Лиза» (за Лизу приписала Маша, так как Лизе было всего три года)
Лена облегченно вздохнула. Как это мудро с маминой стороны! Жаль, что впереди ее ждет очередной серый день,  и мама ничего своим добрым делом не сделала. Лена вздохнула еще, на этот раз печально, и посмотрела на часы. Половина девятого, черт. Школу пропускать не хотелось – потом будет слишком много расспросов. Лена пошла в ванную, умылась (глаза проснулись окончательно) и посмотрела на себя в зеркало. Глаза глядят робко и затуманенно, их необычный ярко-голубой цвет подчеркивался голубыми сережками. Лицо, в общем-то приятное, с отпечатком печали. Тонкие ухоженные руки, тонкая фигура, конца тонких прямых волос не видно. Лена отвернулась от отражения и почувствовала бурчание в животе. О, только этого не хватало. На еду просто нет времени. Лена махнула рукой на молчаливый протест организма и побежала в комнату одеваться. Натянула что попало – потрепанные джинсы, коротковатую кофту, ботильоны, надела ветровку, прихватила школьную сумку и выскочила из дома.
Проведя рукой по волосам, чтобы не лезли в глаза, Лена обнаружила, что не расчесала их. Впрочем, какая разница, до начала уроков было не больше 10 минут. Лена преодолела в себе отвращение к быстрому движению и побежала.  Цок-цок – мерно стучали каблуки. Лена представляла, как смешно и неуместно они выглядят по сравнению со всем остальным. Ах да, так же нелепо выглядят и голубые серьги.
Едва войдя в школу, Лена вновь стала медлительной и заторможенной. Ее словно бы куда-то затягивало. Впрочем, Лена полюбила это состояние и не противилась ему. В результате Лена вошла в кабинет уже после звонка и, сопровождаемая окриками учителя, села на последнюю парту. «Боже, как я ненавижу, когда на меня орут!» - яростно думала Лена, хотя ее лицо ничего не выражало.
… Едва прозвенел звонок, Лена стремглав выбежала из кабинета и побежала в столовую. В это время там почти никого нет, а вокруг все сходят с ума. Как Лена за это ненавидела школу! Хотелось вырыть нору, в которой будет тихо и мирно, и забиться в нее, чтобы тебя никто не трогал.
Находясь в обычном и от этого еще больше ненавистном шуме, Лена не заметила, как урок шел один за другим, она просто сбилась со счета. Лена автоматически ходила из кабинета в кабинет, автоматически записывала, ничего не понимая, и страдала внутренне, как страдала каждый день – от количества людей, орущих учителей и шума. Но никто об этом не знал – Лена обладала превосходной выдержкой.
После этого воистину адского дня Лена с облегчением выбежала из стен школы, как только прозвенел спасительный звонок. Цок-цок – снова застучали каблуки ботильон. Лене не хотелось домой. Хотя он ее ожидал пустым – впервые за 15 лет – девушка хотела прогуляться. Прогулка всегда ослабляет негативное действие школы, а уж прогулка в одиночку – тем более.
В сотый раз идя по знакомым улицам, девушка заметила уличного художника. Обычно она никогда не останавливалась подле подобных ему, но сегодня в живописи этого художника что-то привлекло ее. Лена подошла поближе и теперь поняла, что.
Художник рисовал только белой и черной краской. Это было странно, но завораживающе и захватывающе, его картины привлекали взгляд. Лена долго изучала одну из работ художника – небольшой сельский дом на фоне леса. Каким-то невиданным образом, не используя полутонов и других красок, художник умудрялся показывать и дом, и лес. Картина напоминала диковинные шахматы. 
Только после тщательного осмотра картины Лена подняла взгляд на самого художника. Он был выше ее на голову, полный мужчина в широких, заляпанных краской и потертых джинсах и в куртке не по размеру. Длиной практически с Лениными, черные как вороново крыло волосы были небрежно стянуты ярко-белой резинкой. Карие глаза из-под кустистых бровей смотрели в высшей степени проницательно, а черная с белыми вкраплениями борода, закрывавшая всю нижнюю половину лица, придавала художнику еще большей загадочности.
- Как тебя зовут? – внезапно спросил он. Видимо, художнику не понравилось, что Лена так долго на него смотрит.
- Лена, - тихо сказала наша героиня.
- Лена… - задумался художник. – Ты белая, правильно? А глаза вот у тебя черные… значит, опечаленные. Это так и никак иначе. Полутонов не бывает. Все в жизни определенно, надо всегда выбирать одно из двух и не задумываться над последствиями. Вот я точно уверен в том, что ты добрая, Лена, значит, белая. А вот глаза у тебя опечаленные, значит черные. Печаль – плохое, черное чувство. Не правда ли?
- Да… - согласилась потрясенная Лена. Она не знала, что ее можно видеть настолько насквозь. Видимо, ее ежедневной маскировки недостаточно.
- Значит, ты тот человек, который мне нужен. Ты не споришь и не противоречишь мне. Тогда выслушай меня. – Художник приподнял подбородок девушки так, что ее широко открытые ярко-голубые глаза очутились наравне с проницательными карими глазами художника. – Запомни мои слова. Ты – человек с уникальным взглядом на мир. Учись рисовать, разработай собственную концепцию. Тогда ты и не заметишь, как за делом пройдут скучные дни. Каждый имеет право на свой собственный мир, отличный от всех, а уж такие талантливые личности, как ты – тем более.
Лена кивнула в ответ.
- Обещай мне, что будешь стараться.
- Обещаю, - сказала время. Художник сказал все с таким чувством, что Лена прониклась его идеей. Но на этом, к сожалению, их разговор оборвался – пришел покупатель. Лена повернулась к художнику спиной и пошла домой. Прошедшее постоянно прокручивалось у нее в голове. Придя домой, Лена села за письменный стол и взяла в руки карандаши. Нет, не подходит. И тут Лене попались на глаза мелки. Лена взяла серый цвет и плотный лист бумаги.
Внезапно, словно яркая вспышка, промелькнула перед внутренним зрением картина. Лена принялась за работу.
Через два часа первый рисунок Лены был завершен. Девушка решила назвать его «Фонарь». На фоне старинного дома стоял одинокий фонарь. Дом был серым, а контуры были естественными, белыми – некоторые части листа начинающая художница вообще не закрашивала. Фонарь был высоким и тонким. Но чего-то в нем не доставало….
Свет. Лена взяла в руки черный мелок. Этот фонарь будет гореть черным – он будет единственным в своем роде. Это будет не просто фонарь.
И Лена приписала: «Фонарь смерти».
Странный получился рисунок. Мрачный. Но Лена не была романтиком и она знала, что отныне она будет рисовать именно в таком стиле. Рисунок отражал ее натуру – печальную, затерявшуюся в серости. Но в чем же тогда спасение?
06.10.2012