Осиновый лист

Экзистенция. Вся уникальность этого слова заключена в неповторимости человеческого бытия. Не зная этого, слово производит сильное впечатление. Хотелось бы сравнить его с очаровательным осенним листопадом. Это так же неповторимо и уникально. К сожалению и природа имеет свой конец. Ну, конечно же, без конца и начала то не будет. Всё взаимосвязано, абсолютно.

Арчибальд сидел на сухой, дряхлой лавочке, наблюдая высокое падение омертвевших листьев. Они наводили тоску, и в то же время это было великолепно. Кто бы мог подумать, что старый скупердяй  имеет тонкое чутьё к прекрасному. Сегодня у семидесяти четырёх летнего старика умопомрачительный праздник. Пятидесятый год, как они с Нинель вместе. Старик не мог даже и представить себе в те 24 года, что когда-нибудь будет праздновать такую знаменательную дату. В его жизни эта дата не с чем не сравнится. В его тяжёлых воспоминаниях до сих пор плавают незабытые слова его супруги в день свадьбы:

« Арчибальд, ты грубое, чёрствое и бессердечное существо! Ты самое худшее, что случилось в моей звёздной жизни.» После их объявили мужем и женой и они поцеловались. У Арчи засверкали глаза.По морщинистым щекам побежали жгучие слёзы, будто ещё молодые. Рядом со стариком на лавочку упал пурпурный осиновый лист.

-Хороший знак - сказал сам себе пожилой мужчина, не задумываясь об обратном. Осина - проклятое дерево, и каким бы цветом лист не прикладывался рядом, оно остаётся проклятым. Арчибальд снял очки и протёр стёкла об рукав своей светлой осенней куртки. Сквозь плотные линзы всё же можно было рассмотреть мешковатые дряблые веки, будто затянутые небесной дымкой зрачки. Эти глаза видели очень многое: злое и доброе, печальное и радостное,ужасное и превосходное.Они отражали все его семьдесят четыре прожитых года. Осень была кстати старику. Время года и Арчибальд были неразлучными друзьями.Только с каждым её приходом он всё больше замечал перемены в своём внешнем облике и неутомимую стойкость волевого духа.Однако, осень как была умиротворённой с золотыми листьями, так и оставалась неизменной,верно сопровождая Арчибальда.
Старик снова погрузился в воспоминания. В его годы очень сложно было сложить все родные,греющие частички жизни воедино. Запас воспоминаний улетает, расплывается или совсем теряется. Безвозвратно. Нечаянно и аккуратно стали пробиваться лучи солнца,пытаясь дотянуться и легонько коснуться глаз Арчибальда. Он сощурился. Осенью лучи солнца нехотя становились какими-то безжизненными,но зато придавали пейзажу солидность. Старик вспомнил рождение Мегги. Воспоминание, которое на самом деле грело и заставляло нервничать Арчи -это жизнь его сына Гарри. Он умер от передозировки. Словом, его жизнь составляла всего-ничего пятнадцать лет. От этого Арчи сжался и отпрянул от спинки лавочки. Колени потянулись к земле и боль в груди заставила старика предстать перед своими терзаниями в покровительственной позе. Всё, что осталось от Гарри ,так это его картина. На ней была изображена та самая  лавочка, где сидел  Арчибальд в нынешний осенний период. Гарри  был очень талантливым художником. Как говорится: За всё нужно платить.


Нинель бегала по квартире либо в поисках чертовски недостающего времени, либо в поисках косметички. Ведь Арчи уже давно ждёт её на лавочке, а она ещё не накрашена. Нинель семидесятилетняя карга, которая не может ровно провести линию помадой на своих собственных потрескавшихся губах. Высохшая кожа, морщинистый лоб и тусклые глаза не тревожат её и тем более не могут запретить наводить марафет. Не то чтобы в старости нельзя этого делать, наоборот старость имеет собственную красоту и некую идеальность. Старушке было трудно сосредоточиться. В отличие от Арчи, осень наводила на Нинель тоску. Она не могла смириться с увядающим состоянием природы. Ей не хватало свободы.Внутри  ,казалось, места больше,чем снаружи. Свет и яркость в её глазах меркла с приходом багряной королевы.
 
-Кошмарное утро, ненавижу осень - причитала старушка.
Разумеется, ей хотелось цвести, с каждым днём становится сильнее , как любой другой девушке.Женщине. С каждым днём ей было всё сложнее и сложнее вспомнить, как выглядит Мегги, не говоря уже о том, как она родилась. Гарри и вовсе сгинул из её памяти. Были лишь отрывки. Притом, когда Нинель любовалась картиной Гарри, она всё время задавала один и тот же вопрос Арчибальду:

-Какая красота, Арчи, кто это сделал?

Этот вопрос убивал Арчибальда изнутри, но он держался и не уставал каждый день говорить жене об их излюбленном сыне.
 Ну, вот она уже готова. Напыжилась, расфуфырилась и, как окрылённая вылетела на улицу к Арчи. Он сжал крепко её пухленькую руку, и они пошли старческим шагом по аллее, засыпанной листьями. Желтые, красные, пурпурные, коричневые цвета как будто переливались. Этот эффект придавал дню какую-то мистику, заставлял опомниться и быть осторожнее.

Арчибальд увлечённо рассказывал о прошлом своей жене, но ей почему-то не было до этого дела, и она его почти не слышала. Нет, Нинель любила своего мужа. Дело было в другом. Удушье продолжало настигать с новыми силами старушку. Ей стало прохладно. Она прижалась к Арчи, но толку не было. Беспомощность и тяжесть закрыли ей глаза. Нинель повалилась на сухиие листья, отдавая жизнь безжалостной осени.