Бригада Ольшевского

Попытка поступить в университет на филфак после школы успешно провалилась.  Вернуться домой – исключено, во-первых, стыдно, во-вторых, привыкнув за две недели  к столичной жизни, возвращаться в райцентр, как-то не воодушевляло. Задача стояла не простая - зацепиться за столицу.

В кармане полтора рубля. Из БГУшной общаги на Октябрьской съезжать нужно было сегодня, ну краем завтра. Документы: аттестат, прописное свидетельство и оставшиеся фото вернули только после сдачи обходного листа, подписанного комендантом. Житиё в этом прибежище клопов и тараканов, разбавленных вьетнамцами и вонизмом от жареной селёдки, с пустой стеклотарой в каждом углу, требует отдельной песни, на которую сейчас мы не будем отвлекаться. 

Ну, что-ж, ноги в руки и по городу, в поисках работы жилья и приключений. Продвигаясь от одной доски с объявлениями к другой, со спортивной сумкой на плече, убедился, что больше всего городу нужны строители, которым предоставляют местокойку в общежитии, временную прописку в Минске и готовы взять даже учеником основных строительных профессий.

Так судьба завела меня в отдел кадров СУ№8 четвёртого стройтреста. Пообщавшись с кадровиком, он же парторг с редкой фамилией Иванов, полковник отставник, вот так запросто, после заполнения нужных бумажек,  вышел с двумя направлениями на заселение в трестовское общежитие по Короткевича и медкомиссию. 

Третьего дня после оных событий меня определили учеником каменщика в молодёжно–комсомольскую бригаду Ольшевского по ставке первого разряда и отправили на объект под названием «Мединститут», как выяснилось с годами, это был основной корпус девятой клинической больницы на улице Семашко.


Разместившись в общежитии, нужно было подумать о быте, то есть о хлебе насущном.  До аванса  две недели, необходимо было как то продержаться. Поход в маленький магазинчик напротив общаги, который все местные аборигены звали “под часами”, которых я при всём старании нигде не обнаружил, расставил все точки над И.

На девяносто копеек было куплено десять килограмм картошки. Пачка соли за шесть копеек. Четырнадцать копеек булка чёрного хлеба и пачка маргарина за тридцать восемь копеек. И на развод в остатке две копейки, на которые можно было либо позвонить из таксофона по городу (вопрос кому), попить газ воды без сиропа, аж два стакана или купить две коробки спичек. 

Затарив авоську бюджетными харчами, появилась уверенность что до аванса доживу. Так оно и случилось, по вечерам после работы жарил бульбу на маргарине, а чаем угощали соседи и новые друзья, которыми я оброс мгновенно в силу общительного характера и заразительного оптимизма.

Не знаю почему, но практически при отсутствии прямых родственников, мне всю жизнь и по сей день везёт на хороших людей, фактически друзей. Наверное, потому, что с детства мама меня учила, приводя цитату из Библии – “Чем больше ты отдашь людям, тем больше к тебе вернётся”.


Получив от мастера комплект спецодежды и новенькую пластиковую каску, переоделся в бытовке и по жаре поплёлся на объект за мастером. Через призму лет понимаю, что мне очень повезло с адаптацией на стройке: погода – август,  бархатный сезон; только приступили возводить первый этаж – фактор высотности, читай безопасности для молодого «грака».

Впечатления от первого дня на стройке были очень сильными, особенно поразило, когда на только что положенные перемычки оконного проёма молоденькая девчонка лет двадцати забралась коленками на эти качающиеся под ней бетонные рейки и начала их закладывать кирпичами, сердце зажало, с одной мыслью упадёт или нет.  Через полгода я уже сам бегал по наружным стенам на более высоких этажах.

В бригаде было два крановых, Слава и Коля. Слава – степенный мужчина лет пятидесяти, спокойный и рассудительный, уверенный в себе профессионал высокого класса. В чём я убедился лично и благодарен ему по сей день.

Было холодное ветреное апрельское утро. Из треста на объект передали штормовую телефонограмму. Работа крана запрещена в связи со скоростью ветра более шести балов. Бригадир Анатолий собрал дневную смену в столовой и спросил:
- Ну что, чистим мусор по этажам или по домам?

Все зашумели:
- Конечно по домам.
И это было разумно, в такой ветер, на сильных сквозняках, с незашитыми оконными проёмами, наглотались бы пыли и засорили  все глаза.

Но радость моя была недолгой, Анатолий сказал:
- Слава и Мыкола, остаётесь со мной, будем накрывать веранду и коридор левого крыла на шестом этаже. А ты, Фаина, останешься внизу за стропальщика, нужно подготовить фронт работы для кладки вечерней смены, вдруг ветер заляжет.

Я абсолютно не огорчился, ведь это было престижно остаться на монтаж перекрытий, да ещё с самим бригадиром. Слава ушёл готовить свой башенный кран, а мы с бугром и Фаиной пошли в бытовку переодеваться. Поднявшись наверх, сразу ощутили на себе ледяное дыхание ранней весны. Захотелось назад в тёплую бытовку, где часть ребят осталась играть в карты на мелочь.

Шести пустотные плиты начали укладывать с угловой веранды. Я находился на внешнем ригеле шириной в два кирпича, бригадир на внутренней капитальной стене. Первых три плиты уложили без особых проблем за час.

Слава очень аккуратно, медленно подводил плиту и также по тиху майновал. Четвёртую плиту мы уже положили, но стропы оставались ещё в натяг. Я прошёл по ригелю до средины плиты, чтобы отцепить стропы. И в этот момент сильный порыва ветра качнул кран в противоположную сторону от здания.

Плита пошла вверх и на меня. Каким-то чудом я успел, ухватился за стропы, плита на метр ушла за наружную стену, и я повис на высоте шестого этажа на вытянутых руках. Вот здесь и проявился Славин профессионализм и спокойствие.

Чтобы обратным качком меня не ударило об стену и я не сорвался, крановой быстро поднял плиту, заводя её внутрь веранды, и резко положил один конец плиты на внутреннюю стену. Я уже висел внутри этажа, мысленно простившись с жизнью. Анатолий мгновенно прыгнул на плиту, и подбежав ко мне за шиворот телогрейки втащил меня на плиту.

- Сваливаем быстрей, – крикнул он мне.
А я лежал на плите и продолжал сжимать стропы. У меня свело ладони, не получалось разжать руки, заклинило мову и только глазел на бугра безумными глазами, ничего не понимая, находясь в ступоре и не осознавая, что я ещё жив.

Анатолий быстро просёк ситуацию, сильно настучал мне по рукам, пытаясь разжать мои кисти, одновременно выводя меня из шока трёхэтажным матом. После чего увёл меня с качающейся плиты, опирающейся на одну точку, кран продолжал раскачиваться.

После того как мы убрались с плиты, Слава приподнял её и спустил  вниз. На этом монтаж и закончился. Наверное, с месяц у меня были синие руки от гематом, а я просёк для себя раз и навсегда, что такое техника безопасности.

                2008              Н.Топаллер

Фото из интернета.