О героях Катыни и героях былых времен...

О «героях» Катыни и героях былых времен ...
Александр Рифеев
***

«От героев былых времен не осталось порой имен, те кто
приняли смертный бой, стали просто землей и травой …»
*******
        Многие, если не все, видели известный голливудский фильм «300 спартанцев». И все слышали о подвиге спартанцев на уроках истории. В 480 г. до н.э. во время  греко-персидской войны, встав на пути персидской армии, спартанцы во главе с царем Леонидом успешно отбили первые атаки персов в ущелье Фермопил. Царь  персов Ксеркс, разгневанный неудачей посылает своего сатрапа Гидарна  уговорить спартанцев покинуть ущелье и открыть для персидской армии путь в Грецию.  Согласно легенде между Леонидом и Гидарном состоялся такой диалог.
        Гидарн: «Приветствую тебя, Леонид!». Леонид: «Привет и тебе, Гидарн!». Гидарн: «Мой царь Ксеркс восхищен вашей доблестью!». Леонид: «Передай своему царю, скоро мы заслужим еще большего восхищения!». Гидарн, проглотив эту насмешку со стороны противника: «Леонид, пройдет день или два, но сражение вы все равно проиграете!» Леонид: «Возможно, но быть может, к этому времени вы уже проиграете войну!». Гидарн продолжает свое: «Леонид, если вы сложите оружие, мой царь сохранит тебе и всем спартанцам жизнь!» Леонид, несколько помрачнев лицом (он прекрасно понял намек на его скорую и неизбежную смерть, если спартанцы не сдадутся), нарочитым оскорблением обрывает возможность к личному спасению: «Передай своему царю – ему я жизни не обещаю!». Диалог этот приведен не из современной копии фильма на лазерном диске, где перевод сделал какой-то косноязычный еврей из Америки кое-как выучивший русский язык, а из черно-белой копии фильма 1969-70 гг.
       Обращает на себя внимание следующее – царь Леонид при Фермопилах упорно избегает всякой возможности к личному спасению и упрямо идет навстречу своей смерти. Спарте можно было отгородиться от армии персов на узком Коринфском перешейке, Леонид же с отрядом в 300 спартанцев и 1000 пехотинцев выступил к Фермопилам. Удачно отбив первые атаки персов, можно было начать переговоры с Ксерксом, протянуть время и успеть отступить, но Леонид продолжает защищать ущелье. Когда персы нашли проход в обход Фермопил и стали окружать греков,  оставалась еще возможность отступить вместе с остальной греческой армией, но Леонид и 300 спартанцев остаются. Вроде бы Леонид поступает не совсем логично и рационально. Тут вот в чем дело. 
       Леонид принадлежал к царской семье Агиадов и был сыном царя Анаксандрида, правившего между 560 и 520 гг. до н.э. Анаксандрид в первый раз был женат на дочери своей сестры и имел с ней сыновей Дориея, Клеомброта и Леонида. От своего второго брака он имел сына Клеомена, будущего спартанского царя Клеомена I. В 487 году до н.э. царь Клеомен I умер, не оставив наследников мужского пола. К этому времени старшего брата Леонида Дориея тоже уже не было в живых. Так Леонид стал спартанским царем. Сам же Леонид был женат на Горго, дочери своего сводного брата Клеомена I и имел с ней своего единственного сына Плистарха, родившегося как раз в 480 г. до н.э., в год смерти своего отца. К этому времени Леониду было уже около 40-45 лет (год рождения Леонида точно не известен).
         Согласно историку Геродоту, спартанский царь Леонид знал, что ему предстоит пожертвовать своей жизнью ради Родины. В самом начале греко-персидских войн спартанцы обратились в Дельфы с вопросом о будущем и получили следующий ответ, дословно:
                «Ныне же вам изреку, о жители Спарты обширной:
                Либо великий и славный ваш град через мужей-персеидов
                Будет повергнут во прах, а не то – из Гераклова рода
                Слезы о смерти царя прольет Лакедемона область …»
            В отличие от большинства предсказаний дельфийских оракулов, очень трудных для интерпретации (истолкования), данное предсказание было предельно ясно. «Или Лакедемон (страна спартанцев) будет разрушена варварами, или спартанский царь погибнет». Назван враг, способный уничтожить Спарту, и названа цена за спасение. И предсказание полностью исполнилось, царь Леонид погиб, но и Греция устояла перед натиском персов. В течение почти пяти веков в Спарте помнили царя Леонида и всех спартанских воинов павших при Фермопилах. Слово «Фермопилы» означает «теплые ворота», название произошло от горячих источников в ущелье. В настоящее время эта местность из-за наносов реки Сперхей уже почти ничем не напоминает те Фермопилы. Только холм недалеко от горячих ключей и есть, вероятно, тот самый холм, на котором погибли царь Леонид и спартанцы. Все изменилось с тех пор, исчез даже род Леонида, его сын Плистарх умер молодым не оставив после себя никого … Осталась только легенда о царе Леониде, 300 спартанцах и их любви к родной земле. Не осталось и памятных знаков поставленных греками в Фермопилах после гибели спартанцев. Теперь здесь стоят памятные знаки, поставленные уже современными греками. Царя Леонида и спартанцев помнят даже спустя 25 веков.  Для человека западного мира подвиг Леонида и 300 спартанцев –  это не меркнущий во времени эталон воинской доблести и гражданского мужества…
         В Катынском лесу под Смоленском стоит католический крест, рядом мемориал, посвященный расстрелянным здесь в годы Второй мировой польским офицерам. Их здесь то ли четыре с половиной тысячи, то ли все двенадцать тысяч, точно никто не знает … Они не стали, как спартанцы сражаться за свою родину, они сдались в плен. В плену они надеялись, что скоро совместно с германской армией завоевавшей их родную Польшу начнут войну против страны, которой они и сдались в плен.  Когда враг, завоевавший их родную и так очень любимую  ими Польшу, напал и на страну, где они были интернированы, они не сказали: «Я ненавижу Россию, но дайте мне оружие, я пойду и буду убивать  немецких захватчиков, и если повезет, то дойду и до Польши, и затем буду сражаться уже за родную землю». Нет, они стали дожидаться германских завоевателей, надеясь, что те их оценят и не забудут. Так они сдались в плен во второй раз. И их действительно оценили и не забыли. Им связали руки германским бумажным шпагатом, поставили на колени, пустили в затылок  пулю из германского пистолета, сбросили в яму и засыпали осенней землей. Через полтора года их достали из могил, обшарили карманы, показали их останки всему миру и обвинили в их смерти страну, которой они когда-то сдались в плен. Затем их вернули обратно под землю. И с тех пор не прекращались пляски на их костях, и с тех пор не прекращают посещать их могилы люди и говорить, в том числе и по-польски,  что убила их якобы страна, в которой они нашли свое вечное успокоение.
          Какая ужасная смерть и ужасное потустороннее существование! А все потому, что, когда-то стоя перед строем полка рядом с боевым знаменем, сжимая оружие, и обещая своей Родине примерно следующее: «Я, сын трудового народа …» (слова из военной присяги РККА) и заканчивая словами: « … до последней капли крови!» (слова из старинной русской военной присяги), они забыли про свое обещание.
          И есть еще один воинский мемориал. Он рядом с первым населенным пунктом, освобожденным в Польше уже другой польской армией. Он гораздо менее известен по сравнению с Фермопилами и гораздо скромнее, чем Катынский. Он представляет собой каменную стоящую фигуру солдата рядом с шеренгой лежащих каменных фигур покрытых каменными шинелями. Они символизируют погибших солдат собранных на поле боя. На памятной каменной плите только одно слово по-польски. Смысл надписи по-русски примерно такой: «дошли до родной земли …»