Про Леху

- А кто такой «воин света»?
-Сам понимаешь, – с улыбкой отвечала она. –Тот, кто
Способен постичь чудо жизни, бороться до конца за то, во что верует,
И слышать колокольный звон, доносящийся из морской пучины.
П.Коэльо. «Книга воина света»

      Про Леху.
      Лехе исполнилось 30. Крепкое рукопожатие. Атлетическая фигура.. Волевой под-бородок… И спокойствие.  Невозмутимое, неподдельное, мужское,   но с присутствием эмоций.. Леха  часто улыбался.. как будто сам себе. Как Герасим из «Му-му».

      Леха был прапором. Самым обычным  прапором. Умел, как и надлежит настоящему прапору, почти все, включая упортебление алкоголя.

      У Лехи была жена. Обычная прапорская жена, симпатичная. Леху любила. Теперь это я точно знаю – любила.  Не помню, как ее звали. Черненькая такая..  Она родила Лехе двоих детей.  Не помню, как их звали. Старшей – 10, как моей Маше, а младшему -  6, столько,  сколько было бы нашему младшему, если бы Наталья Владимировна, моя первая жена не сделала аборт.

      Леха как-то естественно и правильно переносил тяготы  и трудности военной службы. По-доброму заряжал в грудину «неправильным» бойцам, ходил в бесчисленные наряды по роте,  ел на обед лапшу «Доширак» с хлебом и наблюдал… Смотрел как-то грустно на все происходящее… И при этом улыбался.

      Как-то раз на территории базы оказались четыре маргинала. Что они делали у нас? Может металл собирали,  может,  заблудились, кругом лес,  в общем, находились там, где им не положено было находиться.   Леха с сигаретой в зубах и дежурный по части с пистолетом пошли их ловить.  Ночь.. стоят четыре мужика. Подходит  Леха – трясь одному по лицу. С ходу.. Тот, как подкошенный рухнул. Немая сцена.. дежурный молчит – сам не ожидал.   « Пошли», сказал Леха.. Они и пошли  вшестером, к выходу, молча.  Куда бы они делись…

      В той части я прослужил помощником командира по правовой работе три года. Три года наблюдал, как Леха  пилил по весне бензопилой  разросшиеся ветки деревьев, натягивал колючку на внутреннем ограждении, летом собирал двигатель размороженного им же бульдозера. Время от времени Леха напивался.  После вставлял стекла в кухонную дверь. Иногда, реже, чем другие прапорщики, Леха бывал у меня в кабинете. Я говорил ему разные правильности, а он слушал и улыбался.

       В общем, Леха был на хорошем счету.

       Было жаркое  дальневосточное лето. Июль. Давно не было дождей. Комары ленились пить кровь.  Военные женщины поливали по утрам клумбы с цветами около одноэтажного штаба.  Половина части в отпуске, на южных морях. Самолеты чертят высоко в светло-голубом небе белые растворяющиеся линии –  кто-то летит отдыхать.  В такие летние дни, когда все по плану и без сюрпризов в виде внезапных проверок и происшествий «особого перечня»  все легко, понятно и душевно.  Разговоры в курилке, покрытой маскировочной сетью.. Разговоры ни о чем… Даже в эпоху «глобального сокращения».  Все начнется через полтора месяца. Наступит сентябрь, с ним новый учебный год у детей и их  родителей. Начнется ежедневная, беспокойная, часто никому не нужная, придуманная суета. Командировки постоянные, бесчисленные телеграммы и доклады по допотопной внутренней связи, которой памятник поставить нужно было лет двадцать назад… И нужно будет все-все успеть. Ни о чем не забыть… Но это будет не скоро.  А пока подходим  к термометру два раза в день и удивляемся.. «Во как!»

      Леха  лег в госпиталь в июле. С жалобами на боли в желудке. Язвы, гастриты, и прочие прелести –  постоянные спутники российских воинов.  Государство не просто так назначает им пенсию за двадцать  лет службы. А  в наших местах за тринадцать с полови-ной…
      То, что Леха в госпитале никого не удивило. Ну, в госпитале, так в госпитале, мало ли…  Заболел, и заболел.   И никто в подробности не вдавался, желудок болит. Съел что-нибудь.

     Как называется эта гадость я не помню. Нужно быть в «теме», что бы по названию злокачественной опухоли желудка с четырмя цифрами и  тремя латинскими буквами по-нять -  это ВСЕ…

        Если бы не Лехина Теща.. Она была бухгалтером. Ездила на новом «Ипсуне». Она нашла в интернете клинику в Сингапуре. Да. Теща.. У Лехи была замечательная теща. Продала машину, взяла кредит..

       Осень  в наших местах наступает в конце августа, когда на календаре только появляется первая  «двойка». Еще можно носить любимую легкую рубашку с коротким рукавом, купленную в начале лета и изрядно застиранную за два с половиной месяца. Еще много на улицах коротких юбок, на удивление приевшихся и постепенно ставшими обыденными, не то, что в мае… Но первая утренняя сигарета на балконе вызывает предчувствие перемен.. Осень – всегда время перемен. Год закончился. Поря менять масло в машине на зимнее. И ты уже другой, другие другие, и все вокруг уже другое.  И обязательно нужно купить школьный дневник с Гарри Потером,  стильную школьную сумку и новый телефон.  Маша становится совсем взрослой. Растет без меня уже три года. Четвертый класс…

      В начале сентября Леху выписали… Умирать. Но Лехе об этом ничего не сказали. Только жене. Жена сказала Теще. Теща нашла клинику в Сингапуре. За одну поездку и лечение нужно было отдать полтора миллиона. Рублей. Теща продала «Ипсуна», взяла кредит, влезла в долги. Дело осталось за малым – загранпаспортом.

       Я знал, что Леха придет ко мне. И нужно будет что-нибудь ему говорить… И думать при этом о том, что осталось ему недолго. И я боялся этого самого большого в жизни неравенства – его скоро не будет, а я буду жить, и по всей видимости, еще долго, и счастливо. А он проиграл, по крупному, хоть и играл честно. Жизнь в социальном плане, вообще игра на опрережение. В детстве – кто выше прыгнет, быстрее пробежит, удачнее спрячется. Да и потом, по жизни - то же. Только выйгрышь измеряется, у кого – деньгами, у кого – статусом, у кого семьей.. Только итоги этой игры должны подводиться  на следую-щий день после смерти.  Потому, что проиграть  в любой момент, и, когда тебе 25, и 50, да и намного позже. Поэтому, что бы не случилось, нужно играть. Как в той детской настольной игре/

       В общем,  Леха должен был прийти ко мне и я должен буду сказать ему, что загранпаспорт он сможет получить только после увольнения с военной службы. Месяца через полтора. Плюс процесс увольнения займет полтора месяца. И еще я знал, что в выдаче загранпаспорта  для следования к месту лечения пришел уже пришел официальный отказ, с формулировкой «действующим законодательством, в данном случае, не предусмотрено лечение военнослужащего за пределами Российской Федерации».   Запрос  отправляли мы с командиром. Но Леха об этом не знал.

        Теще мы сообщили единственно верное решение – делать Лехе загранпаспорт, как безработному. И теща все сделала.. сама.  Леха делать уже ничего не мог..
И Леха пришел ко мне.  Синий и похудевший.. Спросил меня:
        - А можно что-нибудь с увольнением сделать… Оттянуть, что-ли.
Военные бояться увольнения, хоть и не говорят об этом вслух.  Гражданская жизнь, текущая за забором им не ведома. Так же, как и гражданским,  военная.
       - Лешь, мне то же ставили в свое время диагноз, с которым увольняют - начал я. И я  оперировался в гражданской больнице. А потом прошел ВВК и, видишь, служу!

       Я рассказал ему, что у меня был туберкулез. По сути, тот же рак, только без мета-стаз.  И что из Московского госпиталя, куда я лег на операцию, меня выписали за наруше-ние режима, и должны были уволить.   Но командир сказал, что «потеряет» мои докумен-ты. И отпустил меня лечиться как гражданского, никуда не докладывая, и ни у кого из вышестоящих не спрашивая.  А потом я прошел ВВК и увольняться не пришлось. И у него так будет, обязательно.. А Леха рассказал мне, что Сингапур, это и город и страна такая. Во как!
        На следующий день Лехина теща, держа руки около стареющего подбородка,  го-ворила мне:
- Лев Васильевич, я не знаю, что Вы Алексею сказали, но он прямо духом воспрял!  Спасибо Вам… -  Тещя у Лехи замечательная. И у меня была бы замечательная теща, если бы я не развелся. Развелся – громко сказано. Точнее,   жена ушла, сказав, что ей все равно,  а я не стал ее удерживать. Так бывает… Маша осталась с ней… Задающим  дурацкий  вопрос, на который в принципе нет ответа,  «А почему вы разошлись»,  отвечаю : «Гравитации не хватило».

      Командир у нас был такой, как надо. Мало таких.  Закрыл глаза на временную «эмиграцию» Лехи в Сингапур, рискуя, по сути, карьерой. Но теще Лехиной, рассказал, что  друг  его любезный в окружном госпитале, который наблюдал Леху,  поделился с ним: «Ты передай, родственникам, что это все… ВСЕ, понимаешь! Я двадцать лет онкологию лечу. И знаю, что при таком диагнозе, остается только ждать. А деньги нужны живым. Он пусть сейчас получением квартиры для семьи занимается. Сколько у него детей? Двое? Так вот, дай бог, что бы успел кватриру получить..»

       Осень вошла в свою октябрьскую желтую пору. Я люблю это время.  Когда от отпуска осталась всего одна из пяти полторашек крымской  Изабеллы, конспиративно слитой из Мансардовских бочек, и не отобранных  Симферопольскими таможенниками из «уважения» к специальному званию «капитан юстиции». Когда  не нужно лечить демо-простуду,  вызванную  отсутствием горячей воды в батареях. И уже не нужно менять на новый, вывернутый в другую сторону во время крайнего летнего ливня зонт…  Когда желтые листья плавают в прозрачных лужах и на них  капает дождь. Моя Маша называет такую погоду «лягушачьей», с ударением на «а».

        Из Сингапура Леха приехал на «подъёме». В захлеб рассказывал про Сингапур, красивый город-страну и что прежде чем сделать укол, сингапурские медсестры говорят «Сорри», не то, что наши! И еще матом крыл нашу медицину – «умирать, суки отправили, всем похуй». Говорил, что  его приглашают еще на один курс, но денег еще полтора миллиона у него нет,  да ему и не надо, все уже вроде, прошло, чувствует от себя хорошо, боли прошли. И скоро ему на военно врачебную комиссию. Все радовались за Леху, говорили ему, что он молодец, как он правильно все сделал, а кругом все суки.


       …прошло полтора месяца.


      Леха пришел получить что-то там положенное ему при увольнении. Я встретил его на улице. «Жрет меня эта хрень» - сказал Леха, куда-то в пустоту, как будто не мне, а этой самой хрени с названием из трех букв и четырех цифр, как-будто попросил ее оставить ему немного времени, и, не дожидаясь ответа, молча пошел дальше. И я ему ничего не сказал. Нечего мне было сказать. Не спеша, Леха вышел за КПП части

      Что есть время для медленно умирающего? Медленно и мучительно..

      - А кто усопший то был? – приглашенный для отпевания Лехи  из старой церкви батюшка смотрел на меня, спрашивал про усопшего и улыбался… Я сидел напротив, спи-ной к водителю автобуса, раскачивающегося на разбитой в хлам гравийно-земляной доро-ге и не знал простого ответа на этот вопрос. Точнее я очень хорошо знал, кто такой Леха, а как сказать одним словом кто он, я не знал. А главное, о чем это он, этот батюшка.. и какая ему, прости, Господи, разница…кем был Леха, или «кто».  «Воин» - пришло и осталось в голове..

      Действие препарата, вживленного Лехе в виде капсулы и периодически выбрасывающего в организм дозу лекарства, кончилось. Нужно было ехать еще. Деньги кончились. Остались несколько кредитов на почти два миллиона.   Теща обращалась в Министерство обороны, еще куда-то... Нет..

      - Я против, что-бы гроб в казарму заносили, - командир сидел на своем командирском месте и  смотрел в окно.  Нет, не надо!  Первый раз он, советывался, что-ли.. Обычно скажет, как отрежет.  - Или есть другие мнения?
       И я в первый раз оставил свое  другое мнение при себе.
Но гроб все же занесли. Убрали стенды из «ленинской» комнаты. И пригласили батюшку, отпевать Леху.

       За батюшкой поехал я. На служебном «пазике». Выпал снег. Он падал и уже не таял. Мокрый такой. Из такого получаются очень липкие и твердые снежки...
На пути из церкви до части мне досталось держать подсвечники. Ну,  или что-то в этом роде, там еще лампадка сверху зажигается.. Мы ехали по разбитой дороги, покрытой мокрым снегом.
      - А кто усопший-то был?
      - Прапорщик, он был, Алексеем звали, - ответил я спустя некоторое время, не давая упасть на грязный автобусный пол большим, почти полутораметровым церковным под-свечникам, которые через час должны были сыграть какую-то неведомую мне роль,  уже и не в жизни, и не в смерти Лехи.  Что-то они, эти подсвечники, которые я держал, как скипетры, должны были сделать. В этом мире нет ничего лишнего. Ни одной травинки. Все имеет право на существование. И я конечно..
      - Понятно. Значит, как Воина отпевать нужно.. А потом батюшка, глядя мне в глаза, добавил -  Служить России – великая честь… .
       «Значит и меня, потом, как воина будут, не как мирянина» - подумал я.


       Леха умер в середине ноября.  В госпитале, куда его  никак не хотел брать местный терапевт.  Инструкциями и приказами пребывание в госпитале паллиативных больных, это тех, которых уже нельзя вылечить, не предусмотрено. Лехина жена как-то упросила начальника госпиталя положить Леху на несколько дней.. Хоть что-то сделать – вколоть обезбаливающие, капельницу какую-нибудь, да и вообще, ради ощущения, что что-то делается.. И на некоторое время Лехе стало лучше. И жена напросилась переночевать с ним в палате.. и ей разрешили..А на утро Лехи не стало…

       «Ничего понять не могу»,-  говорил мне терапевт, по совместительству-фтизиатр. – «ему же лучше становилось. Я его наутро выписать хотел… Понятно, что все равно бы умер, но почему именно в тот день? И в мое дежурство…»

       Никогда не сдавайтесь сами.  И пусть кто-то прервет вашу игру. Может быть, кто-то очень близкий. Пусть, если уже нельзя по-другому!  Только не Вы сами!

       Р.S.  Статья 45 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" запрещает эвтаназию: - «Медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента.»
       В Хабаровском крае до настоящего времени нет ни одного хосписа. Инициативная  группа под руководством Ольги Соколовой в течении десяти лет занимающаяся созданием первого хосписа в г. Хабаровске и получившая 3 гранда  от Соединенных Штатов Америки прекратила работу в 2009 году.  При этом право граждан на паллиативную помощь закреплено федеральным законом «Об основах здравоохранения».