Мёртвый вокзал

Я люблю посещать незнакомые города. Возможно, именно поэтому редко выхожу из дома. В то же время, оказавшись в очередной раз в новом для себя городе, что я вижу? Очередной ДК, кафе или клуб, где предстоит выступать. И лишь попадающиеся по дороге архитектурные сооружения способствовуют созданию в голове смутного образа местности.
И вновь, отыграв часовой сет на местном фестивале средней масштабности, мы поспешили на вокзал. Хотелось остаться подольше, послушать выступления наших иногородних друзей, но ж/д расписание неумолимо. Едва я попрощался с клубом, шагнув за его порог, раздался телефонный звонок.
Моя знакомая просила срочно встретиться с ней неподалёку и оказать ей небольшую услугу. Какую именно, она не уточнила. Я, немного поколебавшись, согласился. Гитарист нашей группы, узнав о моём решении, в очередной раз покачал головой.
– Я бы на твоём месте перезвонил и отменил встречу. Нельзя всем помогать, когда у самого времени в обрез.
– Не волнуйся ты. Я мигом.
– Учти, поезд ждать не будет. Твоя чрезмерная доброта однажды тебя погубит.
– Не сомневаюсь. Так какой у нас вагон?
– Девятый.
– Значит, на месте и встретимся. Будь любезен, захвати мой инструмент, – я передал кофр ему в руки. – А то, таскаясь с ним повсюду, точно не успею.
Мои спутники, увешанные с ног до головы всевозможными музыкальными инструментами, лишь пожали плечами и двинулись прочь. Я поспешил расправиться с внезапными делами.
Моя знакомая была не одна. С ней рядом я увидел молодую девушку, темноволосую, примерно моего роста. В её одежде преобладали тёмные и серые цвета, но было ощущение, будто в них скрывается что-то яркое, запоминающееся. Так бывает, когда встречаешь людей, которым суждено сыграть в твоей жизни важную роль. Все они ещё задолго до представления кажутся давно знакомыми. Тем не менее, из двух девушек фактически знаком я был лишь с одной, которая и поприветствовала меня.
– Давно не виделись. Как жизнь?
– Каждый раз меня об этом спрашивают, и каждый раз не знаю, что сказать. Всё по-прежнему, веду полуизолированный от общества образ жизни, иногда выступаю. Радости никакой, однако, на скуку не жалуюсь.
– А ты всё такой же ворчун, – моя знакомая улыбнулась.
– Неправда, я не теряю времени зря, развиваюсь, открываю для себя что-то новое, поэтому никогда в жизни я не буду завтра таким же, как сегодня. К тому же…а, ладно, ты права, я ворчун, ментальный пенсионер. Довольна?
– О, да, – её солнечная улыбка озаряла мрачный осенний день. – Кстати, я вас так друг другу и не представила. Знакомьтесь, это Алиса, а это… – она представила меня.
– Очень приятно, – сказал я Алисе, отвесив свой фирменный приветственный поклон, приложив правую руку к груди.
– Взаимно, – ответила она, улыбаясь, как и моя старая знакомая. Но улыбки у них всё же разные.
– Я бы с превеликой радостью остался поболтать, если бы располагал временем. Увы, поезд ждёт меня и рискует не дождаться, если задержусь хотя бы на полчаса.
– В таком случае, до встречи, – сказала моя знакомая. – Надо будет как-нибудь при возможности встретиться, по-человечески пообщаться. Звони, пиши, буду рада.
Она развернулась и зашагала прочь. Её подруга же не шелохнулась. Пребывая в лёгком недоумении, я прокричал вслед старой знакомой:
– Постой! Ты просила помочь тебе в чём-то.
– Ах, да, – она развернулась. – Забыла сказать, думала, вы сами разберётесь. В общем, вы с Алисой по счастливой иронии живёте в одном городе. Я хотела, чтобы ты проводил её, убедился, что она доберётся домой целой и невредимой. Могу на тебя рассчитывать?
– Конечно, она доберётся домой целой и невредимой, если по дороге я её не прикончу, – хотел было пошутить я, да вовремя одумался. Поэтому в ответ просто кивнул.
– Спасибо, братик, – ласково ответила моя знакомая, после чего уже окончательно покинула нас.
С полминуты я стоял как вкопанный. Ведь она неспроста в телефонном разговоре умолчала о подробностях.
Дело в том, что я страдаю от одного большого недостатка – маниакальной склонности делать добро. Она знала, что просьба о помощи, как повод доказать важность своего существования, действует в моём случае безотказно. И знала при этом о моих трудностях в общении с девушками. Большая часть меня на дух не переносит. Иные делают вид, будто меня и вовсе не существует. И лишь единицы могут находить со мной общий язык. Поэтому я всю жизнь одинокий, мрачный на вид и напрочь лишённый женского внимания. Возможно, отсюда берёт корни и моя доброта.
И вот теперь, мы с моей новой знакомой шагали по улицам нового для меня города, не обменявшись с момента знакомства ни словом, и не глядя друг на друга. Ощутив неловкость и вспомнив о возложенной на меня ответственности, я решился прервать молчание.
– Интересный город. Не похож на мой родной…то есть, и на твой тоже. Я впервые здесь.
– Интересный? – моя спутница разом оживилась. – О, готова поспорить, ты не знаешь его достаточно, чтобы оценивать. Ты дышал его парками? Слушал течение реки на набережной? Пробовал ли на вкус капли здешнего дождя? Твоё сердце билось в одном ритме с этим городом? Жил ли ты им?
– Хм… нет, – я выдавил из себя это слово и не знал, что ещё к нему можно добавить.
– Вот и я нет, – она опустила взгляд. – А жаль.
Я не знал, что ответить, поэтому оставшуюся дорогу до вокзала молчал. И только на месте поинтересовался:
– Ты в каком вагоне?
– Не знаю.
– Посмотри на билете.
– У меня его нет.
– Что?!
Тут я был потрясён.
– Поезд вот-вот отправляется, а ты не купила билет?
Я помчался к билетной кассе, расталкивая очередь перед собой.
– Мне нужен один билет на 16:35 до… – я назвал свой родной город. – Есть ещё места?
Недоумённый взгляд по ту сторону окошка настойчиво попытался доказать мне, что я идиот. Когда стало ясно, что я в этом ещё не убеждён, женский голос произнёс:
– Невозможно.
– Но почему? – взмолился я. – Прошу Вас, мы успеем сесть в поезд до отправления, только оформите скорее билет.
– Вы на часы смотрели? Поезд уже ушёл.
– Как?..
Опасаясь возможностей собственного зрения, я поднял взгляд к вокзальным часам. 16:45.
– Но как? Как я мог не уследить за временем и так издевательски опоздать?
– Возможно, думал о чём-то другом, вот и не уместилось в голове всё сразу, – подсказала Алиса.
– О чём?.. А что, если поезд ещё стоит? Что, если он задерживается? Нужно проверить, там мои товарищи со всеми моими вещами.
Я рванул в сторону перрона. Но ни поезда, ни моих друзей уже не было. Отдышавшись после незапланированной пробежки, я оглянулся. Алиса не спеша двигалась в мою сторону, с нескрываемым абсолютным равнодушием принимая произошедшее.
Вот кого мне стоило ненавидеть! Если бы она заранее позаботилась о билете… да если бы я вообще отказался от этой сопроводительной авантюры, то ехал бы теперь себе преспокойненько домой. Мне стоило теперь ненавидеть Алису, если бы не одно «но». Я неисправимо добр.
Теперь я взирал на её равнодушие и не знал, что ещё сказать. Пришлось вновь волочиться на вокзал, чтобы купить билеты на ближайший поезд.
Отворив двери, я обратил внимание на то, чего в спешке не заметил ранее. На то, как выглядел вокзал. Он был весь в пыли! Да, именно в пыли. Никакой грязи, несмотря на время года. А вот пыль успела скопиться повсюду: на стёклах билетных касс, стульях, на полу, даже на одеждах сотрудников вокзала. Где-то в углу стоял высокий мужчина, то ли страдающий явным избытком веса, то ли им наслаждающийся, и что-то жевал. Мне на мгновение представилось, как он весь, с ног до головы, в мгновения покрывается этой самой пылью. Она ложится на его волосы, глаза, одежду, обращает человека в настоящую статую! В этот момент Алиса встала прямо передо мной и прервала полёт моей творческой фантазии.
– Сейчас узнаю насчёт билетов, – пообещал я.
И вот ведь дрянь! Все билеты на ближайшие дни оказались раскуплены. А на купе бизнес-класса (единственное, что оставалось) не хватало денег. Вот уж влип, называется, по доброте душевной. Дышать вдруг стало невыносимо тяжело, и я вышел на улицу. Алиса повсюду невозмутимо следовала за мной.
– Куда теперь? – спросила она.
– Куда? – я не выдержал. – Вообще-то я сейчас еду домой! Со своей группой, на поезде, в девятом вагоне. Со всеми музыкальными инструментами и билетом в руках. Вот только одну мелочь по нелепой случайности забыл – себя!
– Перестань нервничать из-за того, что уже произошло. Всё равно ничего не изменится.
– Теперь нет. А ведь могло!
– Не нам разбираться с тем, что могло или не могло произойти с нами. Наше дело – то, как мы распоряжаемся тем, что имеем здесь и сейчас. Скажи, что ты потерял только что?
– Всё. Я потерял всё. Дорогу домой, свои музыкальные инструменты, группу. Всё, что было. Теперь здесь у меня нет ничего.
– Всё это вернётся, стоит тебе вновь оказаться в родном городе. А теперь подумай, что ты только что приобрёл?
Я задумался на некоторое время. Потом увидел, как двери вокзала открывает один из знакомых мне музыкантов. Осознав, что отныне я не один в этой бедственной ситуации, тут же бросился за ним следом.
Едва открыв двери вокзала, я увидел, как он убирает в карман куртки только что купленный билет. И только в этот момент, до меня дошло, что ехать ему в совсем другой город. Окончательно потеряв бодрость духа, я пошёл сдаваться Алисе.
– Раз уж мы застряли, – рассуждала она. – Я бы не прочь прогуляться по городу, изучить его. Если хочешь, можешь ждать меня здесь или в любом другом месте, только скажи заранее.
– Ну, нет. Я дал слово тебя сопровождать.
– И теперь стал его заложником, – Алиса рассмеялась.
– Вот как? Теперь человек, который держит слово, вызывает лишь смех. О, времена, о…
– Не ворчи.
– Я не ворчу. Я делаю выводы из происходящего, чтобы на их основании создать в голове наиболее правильную картину, отражающую современную реальность, которая…ох, ладно, пошли.

***

Достигнув пика отчаяния в жизни, я, наконец, смирился с хроническим одиночеством. Настало время обращать все проблемы себе в плюс. С тех пор я облачился в образ человека, совсем не интересующегося девушками. И должен заметить, преуспел в этом настолько, что начал порождать разного рода слухи вокруг своей персоны. Однажды ко мне даже обратились напрямую.
– И всё-таки, кого ты предпочитаешь? Женщин? Или мужчин?
– Хм, – я придал физиономии задумчивое выражение. – А вот ответь мне тогда на вопрос: кто лучше играет на баяне, женщины или мужчины?
Мой собеседник усмехнулся.
– А если скажу, что мужчины?
– В таком случае, предпочитаю женщин.
– Но… – на этом попытки подшутить надо мной зашли в тупик. – Какая здесь логика?
– Очень простая. На кой нам баянист?

***

Если бы существовало официальное звание худшего в мире туриста, я бы, вне всяких сомнений, мог на него претендовать. Бесцельные блуждания всегда были для меня пыткой. Я не имел ни малейшего представления о том, куда бы мне хотелось направиться в незнакомом городе, поэтому наступил мой черёд втупую следовать за Алисой, куда её глаза глядели.
Сам же, не желая оставаться здесь навеки, в очередной раз обдумывал все возможные пути отступления, считая это своим мужским долгом. Я плохо разбираюсь в женской психологии, но теперь мне казалось, что слово «проблема» им едва знакомо. Зато для меня оно почти синоним жизни.
– Ну, хорошо. Допустим, не поездами едиными. Здесь же должен быть автовокзал?
– Я была там утром, – равнодушно отвечала Алиса, не глядя на меня. – Закрыт на ремонт. Ближайшие рейсы отменены.
– Так. А если автостопом?
– Не хочу.
– Замечательно. Твоя капризность убила последнюю надежду. Теперь я знаю, чем всё закончится. «И были они навеки заточены в этом городе-тюрьме, обречённые терпеть все тяготы пожизненного заключения и не имеющие никакой надежды на спасение».
– Зануда.
– Кто? Я?
Ответа не последовало. Я не был удостоен даже взгляда. И поэтому решил поступить в соответствии с одним из принципов своей доброты: «Давай другим то, чего не хватает самому». В данном случае, речь шла о внимании к собеседнику. Я временно отложил в сторону свои мысли и попробовал проследить за взглядом Алисы.
Она обводила глазами всё, что встречалось нам на пути: деревья, вывески на зданиях, людей. Моя спутница всеми чувствами погружалась в атмосферу местности. Мне это никак не удавалось. Возможно, поэтому разговор шёл тяжело. Она отвечала сухо, явно не желая отвлекаться от погружения. Мы пребывали в разных измерениях. Я сделал попытку привести их к общему знаменателю.
– Полагаю, имеет смысл перекусить.
– Да, это следует отметить, – Алиса, наконец, обратила взор на меня.
– Что отметить?
– Первую здравую мысль, которую я от тебя услышала.
Идти в кафе Алиса наотрез отказалась, поэтому мы купили разных закусок и расположились на лавочке в парке.
– Не люблю лишний раз окружать себя четырьмя стенами, – пояснила она.
– Клаустрофобия?
– Нет, – её улыбка вернулась. – Иногда всё решает не страх перед одним, а тяга к противоположному. Разве это ненормально?
– Нашла кого спросить о нормальностях.
– Порой взгляд со стороны ценнее, чем изнутри.
– А я наоборот, могу неделями из дома не выходить.
Алиса о чём-то задумалась, пытаясь заглянуть за горизонт и покусывая булочку.
– Знаешь, – вновь медленно заговорила она. – У меня давняя мечта есть. Отправиться в дальнее путешествие. Пешком, с палатками, сквозь леса, поля, незнакомые города. Минимум на месяц.
– Мне бы твои мечты, – вздохнул я. – Нет ничего проще, чем взять и сделать что-то, когда тебе это действительно нужно.
– Не так это и просто. Я буду каждый раз открывать для себя что-то новое, каждый раз дышать новым воздухом, каждый уголок мира будет не похож на предыдущий. И всё это здорово, но…
– Что?
– Но тогда я буду ограничена лишь своим видением. Нужен кто-то, кто бы согласился составить мне компанию. Кто-то, кто бы давал возможность взглянуть на вещи с другой стороны… Ты как?
– Ты о чём?
– Пойдёшь со мной?
Я чуть не поперхнулся от поставленного вопроса, но всеми силами попытался скрыть свою реакцию. Дождавшись возвращения собственного дара речи, попытался выдавить из себя ответ.
– Представь себе картину: тащусь я с полными сумками, с палаткой, кучей инструментов, да вдобавок ещё и ноутбук нужен.
– Зачем?
– Что значит, зачем? Как, по-твоему, я песни буду писать?
– Неужели у тебя всё ТАК запущено?
– А чего ты ожидала?
Алиса разочарованно помолчала.
– Все музыканты настолько богаты на причуды?
– Абсолютно. Только в разной степени и в разных проявлениях.
– И почему меня это не удивляет? Хотя, я сама не намного лучше.
– …?
– Я художница.
– И что, нет соблазна взять с собой все кисти, холсты, краски?
– Совсем нет.
– Получается, столько увиденного так и пропадёт зря, не удостоившись запечатления.
– Сразу видно неисправимого деятеля искусства. Не переживай, не пропадёт. Вернувшись, я обязательно напишу не один десяток картин.
– Но как? Ты же не сможешь запомнить всё?
– Мне не нужно ВСЁ. Достаточно передать самое важное, то, что сохранится в моей памяти.
– Есть риск упустить множество деталей.
– Не занудствуй. Если кому-то потребуется достоверность и реалистичность – пусть ищет фотоснимки. А я лишь пытаюсь выразить свои внутренние ощущения. Понимаешь? Душу, не тело. Разве в музыке не то же самое?
– И верно. То же. Просто… – смутился я.
– Просто ты не очень разбираешься в живописи. Я попала в точку?
– Да… Да! Именно так.
– Неужели лимит занудства на сегодня исчерпан? Я ожидала, что ты в очередной раз попытаешься оправдаться, и вот нате: прямой и честный ответ.
– Что ты имеешь в виду? Между прочим, я умею признавать свои недостатки, и когда от меня ждут честности…
– Рано я обрадовалась…
– Что ты? Это всего лишь я поздно загрустил…
Ещё немало улиц мы успели обойти, пока темнота не начала понемногу укрывать их от нас. Абсолютно случайно мы обнаружили маленькую и небывало недорогую гостиницу, где за неимением лучших вариантов и решили остановиться. Номер оказался маленький и мрачноватый, но соответствующий моим финансовым возможностям.
– Что ж, – подумал я про себя. – А ведь не так уж я и плохо исполняю обязанности сопровождающего. И всё благодаря тому, что я неисправимо добр.

***

По-настоящему добрым может быть лишь тот, кто натерпелся зла. Ведь отвечать добром на добро – это естественно для большинства. Истинную любовь может испытывать только тот, кого усердно любовью обделяли. Ведь нет ничего проще, чем любить тех, кто любит тебя самого. Более глубокое же чувство должно пройти сквозь тысячи препятствий. Настоящую свободу внутри себя может найти тот, кто способен признать свою зависимость. Ведь чаще всего то, что мы считаем свободой – лишь зависимость от наших собственных слабостей.
Что-то изменилось. Я не привык так долго быть на ногах, поэтому успел устать за вечер. Очень надеялся, что эта усталость сможет прервать мою хроническую бессонницу. Надежда не оправдалась.
Алиса, как мне показалось, уснула почти сразу, как легла. Я мог только позавидовать. Мне пришлось ещё несколько часов провести в кровати, прокручивая и пытаясь осмыслить все события минувшего дня. Так и не оказавшись в мире снов, я встал.
Я ступал медленно и осторожно, боясь разбудить Алису. Подойдя ближе к её кровати, взглянул на её лицо. Что-то было в нём особенное, неповторимое. Я понимал, что знаю о её существовании, и от этого мне по-своему радостно. За мир, в котором ещё не всё потеряно. Во сне Алиса дышала почти неслышно.
Я не стал беспокоить её сон и прокрался к окну. А за ним – ночной город. Иногда хитрой походкой, пошатываясь, мимо проплывали представители «местной интеллигенции». Но одно не менялось – с неба светила луна и множество звёзд. И так будет до самого утра.
Я поймал себя на мысли, что просто так посреди ночи стою у окна и любуюсь звёздами впервые в жизни.

23 августа 2012