История Пациента. Первая часть

Фандом: My chemical romance
Жанры: философия, драма, гет(мимолетом), даркфик
Дисклаймер: основано на истории альбома The black parade и песнях из него.


The end
 Никогда не ждал конца. Особенно такого. Мне казалось, что если я и буду умирать, то более пафосно. Более трагично. В общем, реально я не мог себе этого представить.
Я не задумывался, что все может закончиться так… долго, больно, спутано, душно и обыденно.
 За несколько недель до предполагаемого «финала» меня поместили в больницу. Именно здесь я и пережил все возможные стадии примирения со смертью.
В сущности, поместили меня сюда без всякой цели. Я был безнадежен. Врачи лишь время от времени заходили, чтобы проверить уровень морфия, медсестры приносили еду, меняли бельё и капельницы, Они все хотели как лучше, но я все равно ужасно на них злился. Ведь они ночью дома, спокойно спят в окружении близких, а не беспокойно ворочаются в белой палате, в одиночестве и тишине, давящей на уши. Однако больше всего я злился на себя, на свою слабость, своё отчаяние. Я осознавал, как был жалок в своей злости.
Смерть настигает неожиданно, но меня она добивается уже долго. Не волнуйся, скоро я сдамся.
Родные навещали меня - столько лицемерия я в жизни не видел. Они улыбались, лгали, держа меня за руку и говоря, что со мной все будет хорошо. Но я же видел в их глазах то, что мне сейчас нужно в последнюю очередь – жалость. Перестаньте кривляться и оденьтесь уже в траур. Я знаю, вы начали горевать раньше срока.
 Только она была честна со мной. Только она приходила в черном платье. Только она позволяла себе плакать. Лишь ей я мог рассказать, как мне страшно. Она одна до конца понимала, что мне осталось совсем недолго.
 Именно с ней мне будет тяжелее всего расстаться.
 Пару недель я был в полном сознании. Мог спокойно говорить и даже ходить. Размышлял, пока действовал морфий. Однажды, смотрясь в зеркало, я увидел там труп. Землистого цвета кожа, впалые щеки, синяки, почти черные, под погасшими глазами. Понятно, почему она так плакала. Я фактически умер у неё на глазах.
 Последние дни как будто смазались. Каждые сутки одно и то же. Духота, таблетки, капельницы, люди, лица. Она… Её глаза, руки губы… Иглы, кровь, пот, боль….
 …Сон. Крик. Стон. Ну, вот и всё. Я умираю. До слуха долетает равнодушный писк кардиомонитора, суета вокруг меня. Шум. Врачи, санитары, незнакомые лица. Это точно конец.
Dead!
 Я умирал долго и со стороны видел, как это происходит. Видел, и переживал. Видел докторов, откачивающих меня, медсестёр, набор реанимации. Моих родственников за стеклом в окне палаты. Но я не видел её. Я был рад, что она этого не видит.
Я чувствовал. Ощущал боль, охватившую всё тело, огонь, расползающийся по венам, когда врач вводил что-то в мою кровь. Ток, снова и снова пронзающий грудную клетку в местах касания электродов дифибрилятора. Судороги моего
 остановившегося сердца. Удушье.
Ко всему этому примешались и эмоции. Мне обидно, досадно. А ещё я злюсь. Я думал, что отпустил злость. Я зол на жизнь, которую покидаю. За что она так со мной?
Наверное, я заслужил. Наверное, я был плохим человеком, и Земля меня не вынесла. А может, я нужен кому-то наверху? А что там, наверху?
В палате паника. Меня уже около минуты пытаются вернуть к жизни. Время чертовски медленно бежит. Врач кричит: «Заряжай на двести!....На триста!» И каждый раз мне все больнее. Искусственное дыхание? Зачем?
 Проходит ещё секунд тридцать. Складываюсь пополам от боли рядом со своим телом. Доктор опускает руки, смотрит на часы и говорит:«Время смерти 16:20».
Я умер. Можно мне уже уйти?
This is how I disappear
 Свет не заставил себя долго ждать. Что-то подсказывало, что надо было идти за ним. Палата исчезла, остался только свет. Я шел вперед, не замечая ничего вокруг, так как ничего и не было. Шел, не зная, куда приду.
Внезапно передо мной начали мелькать кадры. Один за другим, с чудовищной скоростью, они сменяли друг друга, перемещаясь, оказываясь то по бокам от меня, то сзади, то прямо перед глазами. Я успел заметить там одного человека. Он был главным героем здесь. Парню было лет двадцать пять, темноволосый, зеленоглазый, среднего роста, довольно крепкий. Лицо немного вытянуто, глаза и нос большие, скулы высокие, губы тонкие.
 Последнее, что я знал о себе, что я Пациент какой-то больницы. У меня, возможно, было имя. У меня должно было быть имя.
Кадры замедлялись, я мог различить все большее. Девушка, семья, которая отвернулась… и опять этот парень. А что если… это я?
Этот парень, это я. И я мертв. Хотя откуда я об этом знаю? Кто я вообще такой? И как мне понять, куда теперь?
От мыслей голова раскалывалась, я пытался что-то вспомнить, но чем сильнее я цеплялся за память, тем быстрее мелькали кадры, и от меня ускользало все большее.
Кадры стали, наконец, целой пленкой, и она начала гореть. Перед глазами запрыгали вспышки, голова разболелась ещё сильнее. Я зажмурил глаза и закрыл ладонями уши. Я чувствовал, что сгораю. Выгораю вместе с этой пленкой. Она была частью меня. Языки пламени прожигали все мое существо. Я сел, притянув колени к себе, и сжимался, сжимался, пока боль не исчезла. Не скоро ещё я решился открыть глаза. Но открыв их, я увидел, что свет исчез, уступив место земле. Там, где должна была быть пленка, лежала лишь горстка пепла. Все то, что делало меня кем-то, сгорело. Теперь я знал, что я Пациент, застрявший в непонятном месте, с коричневой землей и серым небом. Ничего вокруг, кроме каких-то обломков.
Да, именно так я и должен был исчезнуть: один, быстро, разбитый, словно стекло, и с кристально чистой памятью.
The sharpest lives
 Я не знаю, сколько времени я просидел там, рядом с горсткой того, что делало меня мною и теперь постепенно исчезает на ветру. Минуты, часы, дни… Не помню.
 Помню вспышку. Я поднял голову и увидел, как из света выходит человек. Так же, как выходил и я. Он огляделся и, заметив меня, сразу повеселел.
 - Привет! – обратился он ко мне, - ты не знаешь, что это за место?
 - Мы умерли. А где мы, не знаю.
 - Не может быть… Хотя я припоминаю нечто подобное. Я, кстати Гарри, а ты?
 Я неуверенно ответил:
 - Пациент.
 - Как так? Нет ведь такого имени.
 - Это все, что я о себе знаю.
 - Печально. Но не ужасно. Поднимайся, пойдем дальше, может найдем кого-нибудь, кто тут всем заправляет и спросим, что случилось с твоей памятью. Согласен? – Гарри явно был деловым человеком.
 - Да, только… Как мы его найдем?
 - Будем идти вперед, пока не встретим кого-нибудь, - еще и оптимист.
Я протянул ему руку, и он помог мне подняться. Мы пошли по непонятной тропе в этом серо-коричневом мире среди черных обломков и мрачных башен впереди, до которых было так далеко.
Поняв, что я действительно ничего не помню, Гарри начал рассказывать о себе. Он родился в семье, где были две династии: врачи-хирурги и физики-теоретики. Отец и весь его род были физиками, а мать и все по её линии хирургами.
Мальчик был единственным ребенком в семье и как теперь Гарри признавался себе, его очень баловали. Поэтому, когда он вырос, то с легкостью взбунтовался против семейных традиций. Он захотел стать спортсменом. Хотя и бунтовать, в общем-то, не было необходимым. На Гарри природа явно отдохнула. Юноша боялся крови и не дружил с точными науками, как ни бились над ним родители, воспитать в нем врача или физика у них не вышло. Так что, ему предоставили полную свободу выбора.
Однако со спортом тоже не получилось. Здоровье было не самой сильной частью Гарри. Он впал в депрессию, и его направили к психоаналитику. Который прописал ему антидепрессанты. Поначалу они помогали, юноша стал веселее, даже задумался нал выбором новой карьеры рекламщика. Но и этому плану не суждено было сбыться.
 Постепенно у Гарри развилась зависимость от антидепрессантов, и родител отослали его в клинику. Юноше едва исполнилось двадцать, его уже выгнали из двух колледжей.
 Пролежав три месяца в клинике, Гарри вышел оттуда с ясной головой, планируя, наконец, начать нормальную жизнь. Он поступил в юридическую школу, и около четырех лет все было хорошо.
 С девушками в ту пору, да и вообще всю жизнь Гарри не везло. Он то оказывался отвергнутым, то был втянут в какую-то аферу.
 И вот, на двадцать шестом году жизни ему повезло. Он влюбился в чудесную девушку по имени Стела, и она тоже его полюбила. Все шло мило и романтично, Гарри чувствовал себя счастливым. Но вот, Стела забеременела. Как порядочный человек, Гарри сделал ей предложение, намного раньше, чем ему хотелось бы. Вскоре они поженились.
 Брак оказался несчастливым. Через год, после рождения ребенка, Стела пожалела, что вышла замуж и начала изменять Гарри. Узнав об этом слишком поздно, мужчина подал на развод. К тому времени они были женаты четыре года.
 Бракоразводный процесс оказался тяжелым, Стела, как гарпия билась за каждый пенни их «совместно нажитого имущества». Но хуже всего оказалось то, что она хотела полную опеку над дочкой, хотя Гарри был более для этого годен, так говорили все.
 Несмотря на мысли людей, суд окончился не в пользу Гарри. Стела получила половину имущества и опеку над Сэнди. К Гарри вернулась депрессия, он окунулся в неё полностью, запил, и однажды, не рассчитав с выпивкой, пьяным сел за руль. Вот так и окончилась его история.
 - Я, наверное, неудачник, - сказал Гарри в конце своего повествования.
 Мы уже очень долго шли, не сворачивая с одной дороги. Он говорил, а я слушал, не перебивая. Я пытался прожить его жизнь вместе с ним, впитать его воспоминания и попробовал сделать их своими. Я искал себя в его жизни.
 - Нет, ответил я неуверенно, - у тебя была интересная жизнь.
 - Спасибо. Ты так ничего и не вспомнил?
 - Увы.
Далее мы пошли молча. Через несколько поворотов дорога вывела нас на преграду. Я подошел к ней, попытался дотронуться, но моя рука прошла сквозь неё. Я обернулся, чтобы сказать об этом Гарри, но его не было. Он исчез.
Значит, снова один. Ну, что ж, надо попробовать пройти сквозь эту грань и начать там новую жизнь, жизнь после смерти. Я зажмурился, и перед глазами встала картина: мальчик, которого держит за руку отец, и они вместе смотрят на марширующий отряд перед ними.
Я шагнул на другую сторону и, открыв глаза, увидел его. Черный Парад во всем своем великолепии.
Welcome to the Black parade
 На меня надвигалась платформа с людьми на ней. Они были в черной форме и с музыкальными инструментами. Я стоял будто в оцепенении. Когда платформа приблизилась, я заметил двух девушек в черных форменных платьях, шагающих впереди всех, с растяжкой в руках. Надпись на ней гласила: «Умерли от голода в стране изобилия». И, наконец, я смог разобрать песню:
 «We'll carry on,
 We'll carry on
 And though you're dead and gone believe me
 Your memory will carry on…»
 Песня была настолько прекрасна, что я по-прежнему не мог сдвинуться с места. Они подъехали ко мне, и я разглядел за платформой толпу людей в масках. Зрелище впечатляло, но не пугало. Музыкантов было пятеро: впереди стоял парень с волосами платинового цвета, это его голос разносился по местности. Два темноволосых, гитарист и басист, кудрявый соло-гитарист (до сих пор не понимаю, откуда я мог это знать), и блондин-барабанщик.
 Певец спрыгнул с платформы и подошел ко мне. Я поначалу отстранился, но было что-то в его глазах, что внушило мне спокойствие и доверие ему.
 - Здравствуй. Мое имя Джерард Мы впятером, эти люди позади, мы вместе – Черный парад. Наша работа приветствовать новичков по всему Теневому миру. К кому-то мы не успеваем, но те, к кому мы пришли, имеют возможность выбора. Есть Ад, есть Рай, а есть Парад. Мы предлагаем тебе место здесь. Присоединяйся. У нас нет вечного блаженства, зато есть приветствия и прощания, нет адских мук, зато есть шествие с равными тебе.
 А теперь, расскажи, кто ты.
 -Я …,- у меня в голове роилось столько вопросов, что я не мог сосредоточиться на себе, - Меня зовут, вернее, я помню себя как Пациента. Моя жизнь до этого места стерта. Я помню больницу и то, как уходил из неё. Я помню, как от меня уходила моя жизнь.
- Хм…,- Джерард явно был озадачен. – Ты такой первый тут. На Параде тебе не место. Тебе нужно туда, где распределяют, но путь до того места нелегкий.
 - А можно мне спросить…? Кто вы?
 - Как я уже говорил, мы – Парад. Я основал его. Когда-то давно, я очутился здесь почти как ты. Я смутно помнил свое прошлое. До распределения я дошел через несколько недель, а может и лет, этим путем я и хочу провести тебя. Только это будет быстрее. На распределении не знали, что со мной делать. Количество моих грехов и добрых поступков было равное. Я не мог попасть ни в Ад, ни в Рай. Меня решили оставить в Теневом мире. Долгое время я бесцельно бродил, пока не встретил четырех своих собратьев: Майкла (оказалось, что на Земле он был моим братом), Фрэнка, Рэя и Роберта. Их оставили здесь так же, как и меня и по той же причине. Они согласились пойти со мной. Вместе мы решили искать попавших сюда и рассказывать им историю этого места, нашу историю, и предлагать людям выбор. Собрав досок и разных материалов ( ты не представляешь, насколько Теневой мир богат ими), мы построили эту платформу. Как к нам попали инструменты, никто не помнит. Возможно, они просто упали с неба. С тех пор мы – третья сила, и ты сам можешь увидеть, сколько людей к нам присоединилось.
 - Почему тут все в масках?
 - На их лицах написаны их поступки. Поэтому, чтобы все были равны, они носят маски. Чтобы не было видно, куда должен был определиться тот или иной.
- А вы…?
 - А мы не носим масок, так как не смогли попасть ни в одно из мест. Мы принадлежим Теневому миру. Не только со мной случился такой «баланс». Мы впятером и эти две девушки, - он обернулся и указал на людей перед платформой, - единственные не носим масок. Тебе не место здесь, потому что ты не можешь сказать, куда бы попал. А если тебе укажут на равенство, то ты всегда сможешь нас найти.
- И сейчас вы проведете меня на распределение?
- Не совсем. Есть места, много мест, которые ты должен пройти сам, и мы ничем не сможем помочь. Например, путь через логово волков, где все твои грехи выйдут наружу. И хочу тебя предупредить: возможно, ты начнешь вспоминать свою жизнь. Это может оказаться очень болезненным процессом, ведь в этом мире эмоции практически стерты, а воспоминания, все они наполнены настоящими чувствами, которые обрушатся на тебя в полной мере.
 - Долго идти туда?
 - С нами недолго. Далее должны быть указатели, если я правильно помню. Пойдем?
- Конечно, - что я ещё мог ответить?
Джерард вернулся на платформу и подал мне руку, чтобы я поднялся. Как только я оказался наверху, группа снова заиграла, а Джерард, взяв в руки микрофон, запел.
«So paint it black and take it back
 Let's shout it loud and clear
 Defiant to the end we hear the call
 To carry on…»
Наслаждаясь этой песней, я понемногу начал задумываться о судьбе Парада. Ведь они все на самом деле несчастны. Джерард создал Парад, чтобы была какая-то цель в его вечном существовании. Это мир неопределенности. Я даже не был уверен, обладал ли Парад какой-либо силой. Что если все шествующие потихоньку исчезали, как Гарри?
Но все равно, я был им благодарен. Для меня Черный парад оказался очень важен. Я не остался здесь один, я не остался скитаться, как Джерард, годами ища непонятно что. Меня нашли, обо мне позаботились, меня проведут.
 С другой стороны, что если Парад все-таки был создан с какой-то целью, предназначением? Что если, отправив Джерарда бродяжничать в Теневом мире, они, кто бы ни были, знали, что он сделает? Что если они рассчитывали, что светлая его сторона переборет темную? Размышления скоро сведут меня с ума.
 Платформа подъехала к преграде. Джерард вновь соскочил вниз, и я сошел за ним.
 - Вот и всё. Дальше вместе с тобой мы пойти не можем, ты сам должен пройти этот путь. Удачи тебе! – парень пожал мне руку и снова взобрался на платформу.
 Я повернулся к барьеру, встав к Параду спиной. На мою шею что-то опустилось. Опустив голову, я увидел медаль на Черной ленте. Девушки коснулись губами моих щек, и , обернувшись, я смог увидеть отъезжающую платформу.
 - До встречи! – крикнули мне оттуда.
 Закрыв глаза, я прошел через барьер. В голове возникло лицо девушки. Тогда я не мог знать, что оно ещё долго будет меня преследовать.
I don't love you
 Местность мало изменилась, только лишь стало темнее. Из серо-коричневого мир превратился в черный. Обломков виделось меньше, но они увеличились в размере. Я осмотрелся в поисках указателя. Его не было, так что мне пришлось продолжить путь по дороге.
 Куда может меня привести эта дорога? Что мне скажут на распределении? Я узнаю, кем был? Хорошим или плохим? Любил ли я кого-то?
 Ответ на последний вопрос не заставил себя долго ждать. Перед моими глазами возникло видение. Несколько кадров утерянной пленки. Я глядел на себя со стороны. Ко мне приближалась девушка, а затем она поцеловала меня. Глаза у неё были печальные, я ощутил и поцелуй и её слезы на своих щеках. Стало страшно и больно. Я несколько раз моргнул, отгоняя наваждение. Видение исчезло, оставив меня с вопросами: кто была та девушка? Почему она плакала? Я знаю лишь то, что любил её.
 Пора идти дальше. Метров через триста я нашел интересный указатель: « Распределение – по дороге, Ад- вниз, Рай – вверх. Самолетов и лопат не держим». Выбора у меня не было. Девушка не выходила из головы. Она это все, что я знал о себе. Я ощутил её поцелуй даже после смерти, также, как её боль и слезы.
Боязни нападения не было. Я умер, что со мной может случиться. Однако я боялся волков, о которых говорил Джерард. Когда он рассказывал о них, на его лице я видел страх, даже ужас. Но они ещё далеко впереди, а этот путь пройти необходимо.
 Я шел и шел, с пустой головой, стараясь не думать о тех чувствах, что пробудили во мне воспоминания. Я настолько отключил сознание, что не заметил, как чуть не сбил с ног девушку.
 - Простите, - произнес я, поддерживая её от падения за локоть. Новый попутчик. Может быть, она отвлечет меня от неприятных мыслей.
 Я забыл, что встречи в этом месте не бывают случайны. Она обернулась, и я заметил противогаз на её лице. Зачем только?
 - Холдон…,- произнесла она чуть слышно.
 - Может вы.... снимете его?
 Она сделала это. Та самая, которая целовала меня. Именно её слезы были на моих щеках. Я зажмурился и сел. Эмоции вновь дали о себе знать, и снова в моей голове начала прокручиваться плёнка.
 « - Скажи мне это, - говорил я.
 - Что, Холдон? Что я должна сказать? – произнесла она.
 - Скажи, что не любишь меня. Скажи, что уходишь, потому что не любишь.
 - Я не могу.
 - Почему, Мелисса? Почему ты не можешь этого сказать? Ты же уходишь от меня, а значит, не любишь. Так и скажи «я не люблю тебя, как любила вчера»
 -…любила вчера, - повторила она со мной в унисон.
- А теперь произнеси это сама, или уходи немедленно, пока ещё можешь, пока я не стал умолять, пока не упал на колени. УХОДИ! – прокричал я сквозь рвущийся поток слёз.»
 - Никогда… никогда больше так не поступай…- шепотом произнес я.
 - Холдон, - повторила девушка, подходя ко мне. – Встань, Холдон.
 - Мелисса, нет… Этого не может быть.
 - Идем. Ты должен идти. Пошли со мной.
 - Почему тогда? – я поднял на неё глаза. Она казалась ещё прекрасней, чем я помнил. – Почему ты ушла?
 - Пойдем, - только и говорила она.
 Я подчинился. Она взяла меня за руку. Это легкое касание вызвало ещё одно видение. « Телефонный звонок. Нащупываю трубку, так как глаза уже ничего не замечают.
 - Алло? – ледяным голосом.
 - Привет, - это она… Сердце сорвалось с привычного ритма, я едва нашел воздуха, чтобы ответить.
 - Здравствуй. Чем обязан?
 - Я скучаю, Хол…
 Я бросил трубку. Это жестоко с её стороны. Прошло всего две недели. Как она смеет рвать мне сердце после такого прощания?»
 Я закричал. Она не отняла руки, лишь обняла. Я высвободил ладонь из её пальцев и прижал её к себе. Она нужна была мне тогда. Она здесь теперь, чтобы успокоить, как не смогла в прошлом. Я пропустил прядь её волос через свои пальцы.
 - Ты не ответила, Мел.
 - Я боялась.
 Мелисса отпустила меня, и мы отправились далее. Молча. Зато рядом. Я ощущал, что могу заново обрести себя. Бок о бок с ней мне было спокойно. Я до сих пор не знал, кем точно она была, я задавал ей вопросы, не думая о смысле их. Я помню, что любил и доверял, знаю, что доверяю ей и сейчас. Помню, что оставила меня, знаю, что боялась. Но кого? Или чего?
 - Ты тоже умерла?
 - Что?
 - Ты. Здесь. Потому что мертва?
 - Нет. Не знаю…. Мы умерли?
 - Возможно. Да. Ты помнишь себя?
 - Конечно. Себя и тебя. Ты и я. Образы просто возникают в голове.
 - Меня зовут Холдон?
 - Да. А меня Мелисса. Я искала тебя здесь. И нашла. Что ты знаешь обо мне?
 - То, что я тебя любил. Что потерял. Что ты скучала.
 - И ничего больше?
 - Нет.
 Разговор угас. И вновь я шел, не разбирая дороги, ведомый лишь её рукой. Вот за что мне всё это?
 Третье воспоминание накатило, будто волна. Я упал на колени, она опустилась рядом. Но её я не видел, я видел кадры. Закрыв глаза, я сосредоточился на пленке.
 « Зима. Снегопад уже давно не прекращался. Вечер. Я и Мел не виделись два месяца и не говорили после того звонка. От неё пришло сообщение днём ранее с просьбой о встрече. Я ответил согласием.
 Я жду уже пятнадцать минут. В моих руках её перчатки, которые она забыла, уходя.
 И вот я вижу Мелиссу. Она такая красивая… Особенно зимой. Она без шапки, холод ещё не так силен, её русые волосы растрепались. Сердце сжимается и обливается кровью. Сильнее сжимаю в кулаках перчатки. Зачем я согласился? Идиот. В ту секунду я любил её сильнее, чем когда-либо прежде.
 Она подходит ко мне. Идеально голубые глаза полны смущения и раскаяния. Я смотрю в них, пока она не отводит взгляд и не начинает говорить.
 - Прости. Пожалуйста, прости. Я больше и дня без тебя не протяну.
Вот так, с места в карьер. Ничего не объяснив, просто так, возьми и прости.
 - Ты забыла свои перчатки у меня…,- протягиваю их ей.
 Она кладет свою ладонь на мою, но перчаток не забирает. Не отпускает меня.
 - Холдон, прости. Я ошиблась тогда. Жестоко ошиблась.
 - Почему, Мел?
 - Почему ошиблась?
 - Почему я должен прощать тебя? Почему я должен рисковать? Ради чего я должен снова подвергнуть свое сердце пытке? Я даже не знаю, в чем была причина…
 Мелисса не ответила. Просто прижалась ко мне и поцеловала. Опять. Руки беспомощно опустились, перчатки упали в снег. Мы так и не нашли их потом. Даже не вспомнили.
 Минуту спустя мы оторвались друг от друга.
 - Я больше не совершу подобную глупость. Больше никогда не уйду. Я обещаю, Хол. Верь мне.
 Я был слишком счастлив в тот момент, чтобы не верить.»
 Улыбка проступила на моем лице.
 - Мы были вместе.
 - Да. До самого конца…
 Эти слова она прошептала, а затем испарилась, превратившись в туман. Я протянул руку туда, где должна была быть она. Ничего…
Мое сердце не могло больше выдержать, поэтому я не ощутил ничего. Просто поднялся с колен и пошел дальше. В туман, по дороге, к очередной границе.
 Она была со мной. Теперь она стала частью меня. Эти три эпизода и то, что случилось здесь. Жива ли она? Если нет, то где сейчас? Мелисса. Моя Мелисса, которая была со мной до конца. Мне начинала нравиться жизнь, которую я обретал заново.
 Вот он, барьер. Теперь я видел даже прозрачные стены. Стоит лишь подойти, прикоснуться. Логово Волков. Здесь, или где-то ещё. Я готов. Если это поможет найти её и узнать, что с ней стало, я пойду на все.
 Я прошел сквозь эту стену, увидев стремительно промелькнувшие кадры, от которых мне стало дурно.
 По ту сторону не было ничего нового. Та же дорога, тот же мир. Только запах в воздухе был… странный. Стало сыро и душно одновременно.
 - Холдон, тебя здесь ждут, - попытался успокоить себя я, и отправился на поиск утраченной жизни.
House of wolves
- Думаешь, ждут? – послышался шипящий голос.
Я вскрикнул от внезапной боли и посмотрел на свою руку. На ней образовался длинный порез. Несмотря на ночную черноту, небо окрасилось в ярко-алый. Цвет моей крови.
- Думаешь, не сможешь умереть здесь? Ты сгниешь тут, сгоришь, исчезнешь…
- Я уже исчезал, - мне едва хватило смелости и воздуха на произнесение этих трёх слов. Собравшись с силами, я двинулся вперед.
- Да, мы даже тебе рады, - промолвил многоголосый шепот. – Давно у нас не было гостей. Иди дальше…дальше…ближе… ещё ближе сюда…
От ужаса у меня свело живот.  Но я всё равно пошел. Кровожадный голос, теперь один, подгонял меня. Позже я понял, зачем. На дороге возник поворот на тропу поменьше. Резкая боль прошлась поперек живота.  Очередной глубокий порез, не смертельно. Однако я ощущал невероятную слабость. Темнота рассеивалась, небо горело новыми оттенками красного.
Невдалеке я заметил хижину. Крошечный домик. Я пошел туда почти вслепую, ведь ноги стали ватными, зрение затуманилось, а сам я едва соображал. Не было слышно даже голоса, зовущего меня.
Когда я подошел к дому достаточно близко, в голове моей ярким огнем всплыли образы моих проступков. Унижение других, гордыня, измена…Я изменял? Я мог?
Я упал на колени, а затем и они подкосились, я оказался распластанным по земле.  Кадры все шли и шли, ускорялись. Я не хотел смотреть, я знал, чем это кончится. Безумие и грех.
Я коснулся ладонью раны на животе и поднес руку к глазам. Моя кровь почернела. Боль стала невыносимой. Я закричал.
- Разве ты не хочешь закончить это здесь, пока боль твоих же проступков не убила тебя?  Ты черный человек, разве ты не хочешь покончить с неопределенностью? Ты видишь, насколько ты сгнил изнутри. Сгори и очистись.
Но это был не я. Я чувствовал это. Теперь это была просто провокация.
- Я... ещё… не знаю…кто я…,- слова вылетали из меня толчками, я выплевывал их усилием воли вместе с черной кровью.
Каким-то чудом мне удалось подняться на четвереньки. Я попробовал идти так в сторону дороги, но упал и просто пополз.
Внезапно кадры исчезли, а голос произнес.
- Лучше бы ты остался здесь.
Слабость исчезла. Раны зарубцевались, теперь лишь черные пятна на моей рубашке напоминали о случившемся. С глаз сошла пелена. Я смог подняться и сразу же поспешил вернуться на дорогу.
Отдышавшись, я тронулся в путь. Что сейчас происходило, объясните? Кровь, раны, голоса? Пленка, злодеяния, уговоры остаться и сгореть? Что это? Где-то на пленке я узнавал себя. Да, это мои грехи. Как я мог натворить такое? Неужели я попаду в Ад? Не лучше ли было мне остаться и сгореть, а не ждать распределения? Нет, я не могу знать точно.
Кроваво-красное небо просветлело, здесь, как будто бы засиял рассвет. Эта часть мира отличалась наличием деревьев, которые я не увидел в ночном мраке. Только и они были черно-коричневые. Воздух стал более свежим. И это всё? Они отпустили меня?
Внезапно мне захотелось спать. Ужасно захотелось лечь прямо на землю и уснуть. Одна мысль об этом вызывала блаженные зевки.  Показался ещё один поворот, ещё одна тропа. Ещё один дом, куда я пошел, не раздумывая, ведь глаза слипались в предвкушении мягкой постели.
Дошел я спокойно, никто ни о чем не говорил, никто не сваливал на меня мою же жизнь. В доме оказалась кровать, на которой лежала одежда: белые брюки и такая же белая рубашка. Моя старая «одежда» (нечто вроде ночной рубашки, такие пациенты в больницах одевают) была в крови. Я снял её и лег в кровать. Сон пришел незамедлительно.
Я видел себя, отказывающего в свидании Мел из-за того, что мне было лень. Но я соврал о важных делах. Видел её, плачущую после этого. А ещё я видел жестокость своего поступка, на первый взгляд такого пустячного. Оказывается, я нередко подводил её. Иногда, даже специально. Изменял…? Нет, никогда.
- Прости, Мел, я не мог, - пробормотал я, просыпаясь. Как отличить воспоминания от обычного сна?
Я вновь провалился в сон. Без сновидений. Я просыпался и засыпал несколько раз, пока не понял, что если засну ещё раз, то меня затянет. Я не проснусь. Я никогда не выберусь из кровати. Поэтому я протянул руку к брюкам и постепенно оделся.
На выходе из дома, я запнулся и упал со ступени на землю. Встав, я понял, что вывихнул ногу и теперь шел, прихрамывая. Путь до главной дороги теперь казался ой, каким неблизким.  Когда я вернулся туда, в ста метрах впереди показалась дверь, которой прежде я не помнил. Возможно, сон стер часть воспоминаний, но реальности не менялась. Чтобы не сбиться с пути, мне необходимо было войти в эту дверь.
Нога ужасно болела, когда я ступал на неё. «Без боли пути не пройдешь», – внушал я себе.
Сто метров не остались незамеченными. Несколько раз я падал, теперь кровавая ссадина украшала мой локоть,  я был весь в грязи и порядком наелся пыли. Зато теперь дверь располагалась передо мной. Из темного дерева, простая ручка, за которую я тут же ухватился.  Легонько потянув на себя, я закрыл глаза и вошел в неизвестность. Все переходы я совершал, закрыв глаза. На лицо падали капли. Свежий воздух заполнил легкие. Ветер заставил мелкий дождь окатить меня с головы до ног. На которых, как я понял, были ботинки.  Я все ещё не открывал глаз, я наслаждался ощущениями, которые успел забыть.
До ушей донесся шум сирены. Приоткрыв веки, я увидел, где нахожусь. Две разбитых машины лежали по обе стороны от меня, и ещё я заметил скорую помощь невдалеке. Виски сдавило, и я увидел то, чего не хотел бы видеть. Я, выехавший на встречную полосу, лицо парня за лобовым стеклом в свете фар… Моя авария.  Не может быть… я же только что здесь оказался…
Темно. На широкую дорогу падает свет фонарей. На мокром асфальте осколки стекла и пятна крови. Что случилось с тем парнем? 
кожаную куртку, джинсы и ботинки. И все ещё не могу сообразить, что только что произошло. Был ли тот Теневой мир, или это всего лишь моя галлюцинация? Я ведь мог все время простоять здесь, придумывая себе другую жизнь.
Я обернулся, так как кто-то тронул меня за плечо. Я увидел парамедика с обеспокоенным лицом. С первого раза я не понял, что он хотел сказать, поэтому попросил повторить. Он взял меня за руку и повел к машине скорой помощи. Посветив фонариком в глаза, врач стал меня расспрашивать, но кроме своего имени я ничего не знал. Он сделал несколько пометок в своем листе, накрыл меня одеялом, дал воды и пошел к другому пациенту. Я взглянул на носилки. Как же получилось, что я практически цел, а ему так досталось? Ранняя осень, это видно по желтым листьям на дороге. Я одет в футболку, черную
По ожогам на лице я понял, что его машина загорелась, в его руке зияла огромная глубокая рана, он дышал через кислородную маску, а из ноги торчал осколок стекла.
Я подошел к нему, чтобы извиниться, но он лишь прошептал «за что» и отвернулся, ещё раз показав мне ужасные ожоги. Тут в моей памяти всплыло ещё кое что….
Машины столкнулись. У моей разбились фары и лобовое стекло, капот превратился в сплошную вмятину, а ещё я помню порезы на лбу, которые сейчас не болели. Я вышел из своей развалины и подошел к машине того парня. Она представляла собой не лучшее зрелище. Однако не то меня тогда интересовало. Глаза застилала красная пелена злости, по непонятно какой причине, я просто взял зажигалку, открыл соседнюю от водителя дверь и поджег сиденье.
Не в силах осознать, что это сделал именно я,  я побежал, не чувствуя боли в подвернутой ноге.
За мной не гнались. Я просто бежал, не зная куда, не ведая дороги, не уставая. Бежал от всего, но прежде всего от самого себя. Меня одолевали самые разные мысли, в основном о том, как мне теперь жить дальше. Если Теневой мир был плодом моего воображения, то почему я вообразил себе именно это? Мой разум наказывал сам себя, как мог. Я действительно был достоин Ада за то, что сделал не более получаса назад.
«Сдаешься?» - прошипели в моей голове. Я резко остановился. Реальность. Вот она реальность. Я действительно вошел в ту дверь и просто оказался здесь. Не в то время, не в том месте, не с той памятью. Как они это делают?
«Нет», - мысленно произнес я
«А чувство вины говорит об обратном».
И правда, я все ещё чувствовал себя виноватым, даже осознав, что воспоминания поделка. Подсознание все ещё не хотело верить в мою невиновность.
«Это сделал ты, можешь не сомневаться. Я просто поместил тебя в твою же память. Скоро ты сам поймешь, что сдаться будет легче.»
 «Но это точно будет не сейчас.»
Я встал с земли, куда сел, ведя диалог с голосом в голове, и побежал снова. Нужно было убежать подальше, и особенно если я внутри своей памяти, может получится попасть куда-то ещё. Где всё не так мрачно.
Я пробежал мимо девушки, лишь едва кивнув в знак приветствия. Она подняла на меня удивленные глаза, и меня будто ударило током узнавания. Моя Мелисса… Откуда она идет? Проступившие слезы сдувало встречным ветром. Я заметил лишь её сиреневый вязанный шарф. 
Споткнувшись, я упал, лишь на секунду зажмурившись. Открыл глаза я уже на дороге. Той самой дороге, ведущей к распределению, в той же черной куртке, с теми же слезами на глазах и теми же мыслями. А было ли все это на самом деле? Есть ли смысл идти дальше?
Но я пошел, назло голосу в голове. Не сдамся. Ни за что не сдамся, пока не узнаю правду.
Вывихнутая нога дала о себе знать, я ступал ещё тяжелее, чем прежде. 
Моя милая Мел. Чтобы заглушить боль, я думал о ней, тогда душевная боль перекрывала все остальное. Я думал, что больше не увижу её, однако я нашел свое сокровище в осколках памяти. Если там была она, значит, эта авария произошла на самом деле? И я на самом деле едва не сжег того парня? Но за что? Голос сказал, что поместил меня в свою память. Но я не чувствовал, что это мое, пока не появилась она. Возможно ли, что она вышла из моей памяти, а все остальное лишь пустой спектакль? А может быть, что и она лишь рисунок на запотевшем стекле в моем сознании. Кто-то мастерски вырисовывает все это, не имея на это прав. Вся моя память прежде была черно-белой, но я помнил сиреневый шарф. Было ли это знаком?
Дорога и не думала заканчиваться, уже совсем рассвело, небо стало светло-серым, почти белым, как будто затянуто снежными тучами зимой. Я молился про себя, неведомым даже мне богам, чтобы больше не было этих испытаний, этой ложной памяти, чтобы я смог спокойно дойти до распределения, спокойно узнать, чего я был достоин. Я очень хотел все вспомнить, ради того, чтобы помнить о Мел, которая испарилась на моих глазах
Вот поэтому я и не сдаюсь. Вопросы оставались без ответа. А мне необходимо было знать.
Наивен тот, кто счёл краткую передышку избавлением. Наивен тот, кто подумал, что подобный путь пройти просто. Я был ужасно наивен, подумав, что хуже этого со мной ничего не случится.
Дорога была далекой и долгой. Я все наделся на барьер или хоть на какой-то признак того, что картина сменится. Все оставалось прежним: белый, серый, черный и коричневый. Это доводило меня до отчаяния. Я шел и шел, казалось, целую вечность, но солнце вставало всего около трех раз. Ноги мои гудели, глаза закрывались. Даже в Теневом мире до ужаса хочется спать. Удивительно, но тех проспанных часов в хижине не хватило надолго.
В ту секунду, когда я хотел было свалиться спать на земле ( за эти дни я не встретил ни одного живого существа, и был уверен, что они и не появятся), меня настигло странное и страшное желание. Я страстно желал кого-нибудь убить. Мысленно я уже представлял себе это.
Оно проснулось во мне внезапно, когда я заметил лужу крови на дороге. Не возникло даже вопроса, откуда она здесь, воображение просто услужливо показало тело, лежащее в этой крови. Я перерезал ему горло. Тому парню, чью машину я поджег. Так что же с ним произошло на самом деле? С моей памятью опять что-то творилось. Однако теперь пришло осознание, что стоит мне в это поверить, в свою память, как я сорвусь и стану тем, кем они хотят меня видеть.
Я внушал себе, что это уловки волков, мне стало понятно, о чем меня предупреждали прежде. А память подкидывала все новые и новые кадры. Теперь моих жертв было трое. Картинки сцен были черно-белыми. Они учли свой промах с прошлого раза.
Внезапно я оказался в толпе, ощущая ладонью теплую рукоять ножа. А потом прямо напротив меня возникло мужское лицо с крупными, резкими чертами. В отражении глаз  его проигрывалась моя пленка. Это мой отец, внезапно понял я. Тот самый, который издевался надо мной перед тем, как ушел. Каждый новый мамин мужчина пытался как-то меня задеть, морально или физически. Ненависть и обида тут же набросились на мою душу.
«Если я сейчас ударю его ножом, никто ведь и не заметит», - толпе было не до моих личных счетов. Я сорвался. Нет, я не верил в свое прошлое убийцы, но легко смог принять правду, что вот он, мой ненавистный отец, которого я так давно мечтал убить. Что я и сделал.
Он резко выдохнул и начал судорожно хватать ртом воздух, когда я резко вытянул лезвие.  В глазах его погас свет. Это было даже приятно.
А толпе по-прежнему было все равно. Я даже не знал, для чего они здесь, настоящие ли они. Решив подстроиться под общий ритм, я просто пошел за первой попавшейся девушкой. Пока она не обернулась. В её глазах тоже была пленка. И снова срыв. Быстрый удар по горлу, и на меня брызнула ярко-красная артериальная кровь. На мгновение стало страшно.
А потом сознание мое отключилось. Я нашел ещё нескольких человек с моей жизнью в глазах, и вновь такая же ненависть электрическим разрядом поражала мозг, и я заносил нож ещё раз. Я пытался понять, а не состоит ли вся толпа из тех, кого я когда-либо ненавидел?
В голове зашипели довольные голоса. Я вспомнил, что нельзя было сдаваться, но было уже поздно. Мои руки уже по локоть были в крови. Я все еще не понимал, что по сути выложил себе сейчас дорогу в Ад.
Вскоре я настолько увлекся этим ремеслом, что мне было все равно, кого убить, хотя раньше это были лишь те, кто имел связь с моим прошлым. Жажда сводила с ума.
Волки торжествовали, глядя на мое падение. Я знал, что они ждут меня, надо только пробиться сквозь толпу. И я шел к ним, прорезая себе путь среди людей.
Все-таки вместе с тягой к смерти крепло и желание сдаться, уж больно соблазнительной мне казалась перспектива. Ад не так уж и плох, если в нем будет столько же крови.
Последний вопрос прозвучал в моей голове, и я увидел правду. Сколько их было. Каждый сорвавшийся становился пленником этого места, его душа растворялась в гневе ненависти и крови.
«Ты желаешь стать частью нашей стаи?» Я прочти что произнес «да», в ответ на этот призыв, но одна из неудавшихся жертв вовремя оттолкнула меня, защищаясь.
И я упал. Сквозь барьер с открытыми глазами. И очнулся в холоде своей больничной палаты, в последний ясный день своей жизни.