Каверза

               
               




                Каверза - интрига, злая  проделка.
                Словарь русского языка
               
               
 
 
 
          Полковник Фатеев уходил на пенсию. Как значилось в приказе Главкома " В  запас по выслуге установленного срока службы с правом ношения военной формы одежды". То, что раньше казалось далеко, недосягаемо и меднокотелково, - вдруг стало явью.
          Он заблаговременно отправил жену в Белую Церковь, небольшой, красиво - зелёный город под Киевом, где у них была квартира. Неторопливо собрал контейнер. Расчитался со всеми службами полка. В лётной столовой собрал друзей и шумно "отвалился". Приехавший по приглашению на отвальную командир авиационного корпуса вручил подарки от имени Министра обороны, Главкома ВВС и командующего армией.
           В  предпоследний день Владимир Николаевич поехал  к своему самолету. Попрощаться с другом. Тот стоял молча и хмуро, освещаемый  утренними лучами незаходящего в Арктике летнего  солнца. Полковник подошел к передней стойке шасси, положил ладонь на её стальную, холодную, сверхпрочную поверхность. Снял фуражку. Ладонью нежно погладил сталь, влажным взглядом провел по бомбардировщику - огромному, стройному,  мощному и чудовищно грозному в своей разрушительной силе.
          - Вот и все... Ухожу...Спасибо тебе, дружище...Полетали мы с тобой - дай Бог каждому...Об одном прошу - ты без меня тут не балуйся...Долетай до пенсии целым и невредимым.
          Поцеловал самолет в стойку, одел фуражку, приложил пальцы к козырьку , постоял так немного и ушел не оборачиваясь. Машина ехала сзади. Небольшой свежий ветерок холодил влажные глаза...

          Вечером,  на крайнюю стремянную, пришли в полупустую квартиру самые близкие - экипаж, командир полка с заместителями, сменщик Фатеева молодой, красивый, высокий подполковник Виктор Руй. Был он весёлый, острый на язык и какой - то цыганистый: смуглый, матово - коричневый, с чуть кучерявыми черными волосами и синими глазами. Бабник был, по всему видать,- тот еще...
          - Бабка рассказывала, есть у нас цыганская кровь. Но корни мои в Новгородской области. Очевидно, давным давно табор там стоял, да одного своего по пьяни потеряли. Я в телефонном справочнике смотрел - в тех местах  я один с такой странной фамилией - Руй. Сейчас уже не то,а  когда мои пацаны маленькими были - смеху было...Букву Р не выговаривали...Спросят:
           - Как твоя фамилия?
           А тот гордо:
           - Уй !
           А тут и второй бежит, кричит:
           -И я Уй, и я...

           По традиции первое слово дали старшему по возрасту, прапорщику из экипажа, мудрому Степану Степановичу. Тот взял стакан , помолчал, начал говорить хриплым от волнения голосом:
           - Я счастливый человек. Мне есть что рассказать внукам - я долгие годы летал в экипаже Заслуженного военного летчика...Спасибо тебе, Николаич, что держал крепко в руках и штурвал, и экипаж . Я всегда поднимался в самолет с чувством безопасности, знал - командир не подведёт...Да...Ты был для нас один, как знамя в полку. Давай я тебя поцелую за всех, как это делается при прощании с Боевым знаменем полка...
           Он обнял Фатеева, поцеловал его. Все зашумели, весело выпили разлитый в стаканы, холодный, обжигающий и такой привычно - вкусный авиационный спирт.

           Потом  взял  слово  командир полка. Поблагодарил Николевича за годы совместной службы, за мужество и человечность. Пожелал в дальнейшем здоровья, счастья и успехов в том деле, которое будет ему по душе в будущем. Официальная часть на этом закончилась.
           Все расслабились, заговорили громко и все вдруг. Квартиру заволокло голубоватым сигаретным дымом. Было хорошо.

                2


           Рассказывал заместитель командира полка по лётной подготовке :
           - Мы  тогда летали на  бомбардировщиках Ту -16.  Загнали нашу эскадрилью на остров Грэем - Бэлл, что в архипелаге Земля Франца Иосифа. Ледовый аэродром, белые медведи и тоска... За пару месяцев одичали все капитально... А тут оказия подвернулась. Звонят отцы - командиры, говорят -  надо двух человек в Североморск за новыми полетными картами отправить. Определили меня и еще одного лейтенанта - счастливчика.
          А местный командир авиационной комендатуры просит, умоляет:
          - Зайдите там в нашу финчасть и деньги получите за три месяца. Я вам сейчас доверенность напечатаю...
          Потом их бухгалтерша подбежала:
          - Ах, лётчики - налётчики... Будьте такими добренькими - привезите мне калькулятор, те деньги считать.
          А мы  в то время  и слов-то таких не знали...

          Прилетели на вертолете в Североморск, набрали  карт, в финчасти под расписку получили чемодан денег новыми, пахнущими краской пачками пятидесятирублевок. Потом вспомнили о просьбе бухгалтерши...Короче, не мудрствуя лукаво, купили ей "Феликс" - деньги считать. А тот "Феликс" - железный и тяжелый. И ручка там есть. Крутнешь её - треск раздается и в окошке цифры появляются... Ага...Вечером притащили это все в гостиницу.
           И захотелось нам сходить в ресторан, обмыть удачно проведенный день. Ресторан - через дорогу. "Ваенга" называется. Это, кстати сказать, старое название города Североморск. Нарядились кое - как, что бы патруль за офицеров не принял, в чемодан поверх денег в пачках положили два пистолета и пошли. С чемоданом.

            В кабаке я положил чемодан себе на колени, прикрыл скатерью. Заказали бутылку водки. Быстро её выпили. Расплатились мятыми трешками, рублями и даже мелочью. Посидели, покурили, подумали.Ну шо нам та бутылка водки...Взяли меню. Изучили. Подозвали официантку. Та подошла нехотя, разговаривала через губу ,словно кибернетик с водопроводчиками:
             - Што вы еще хочите, мальчики ?
             Мой друг, сидевший напротив, сделал заказ:
             - Нам, будьте добры, бутылку грузинского "Грэми", можно в графинчике...Салат из  морского гребешка... Икорочки чёрной - красная уже в горло не лезет... Отбивную на вертеле в винном соусе и кофе.И не тяните...
             Официантка интереса ни к нам, ни к заказу не проявила :
              - Вы расплачиваться чем собираетесь, мальчуганчики ?  У вас  же денежков - то нет...
              Друг красиво щелкнул пальцами:
              - Саша, убеди мадам в обратном...
              Я засунул обе руки под скатерть, приоткрыл чемодан, крутнул за ручку "Феликса" - р-р-р-р,- и достал новенькую пятидесятирублёвку.
               Глаза официантки стали похожи на бочонки от лото.
               - А еще можешь ?  Ну...Еще раз можешь показать...фокус...
               "Феликс" еще раз сделал р-р-р-р и из под скатерти я достал еще одну  красивую, пахнущую краской, зелёную  пятидесятирублевку.
               Официантка аж в ладоши захлопала.
               - Щас, мальчики...Всё будет как учили... Да я скатертью сама расстелюсь...Да за ваши денюжки - да любой же каприз,  Ах ты ж да Боже  мой...
               Она убежала. А через пять минут в мой затылок уткнулся ствол ментовского пистолета. Был тот ствол холодным и отрезвляющим. Тихо, но властно приказали :
               - Сиди тихо. Руки медленно на стол...Шевельнёшься и голова разлетится как арбуз...
               На друга быстро надели наручники, свалили на пол. С моих коленок осторожно достали чемодан. Открыли. Чемодан был полон пачек денег.Сверху лежали два пистолета...
               Короче, чёрную икру мы в ту ночь не ели и грузинский марочный не пили. Писали обьяснительные, кто мы и что мы, и почему в ресторан ходим с чемоданом денег и с боевыми  пистолетами...
              - Как бухгалтерша отнеслась к "Феликсу" вместо калькулятора ?
              Зам. командира засмеялся.
              - Это тема для отдельного рассказа.

              Долго смеялись. Лейтенантская бесшабашность в авиации ценилась очень дорого.
               - Хорошо вас официантка подставила... Наверное была специально ментами подкормлена.
               - С незнакомыми бабами надо всегда быть начеку...Мало ли...Она может быть и сотрудницей КГБ...Очень даже возможно. Ляпнешь не то...и одной обьяснительной не отделаешься...

               Командир полка затушил в пепельнице сигарету, кивнул головой - наливайте. Все сели вокруг стола, прослушали тост, захлопали, выпили. Замелькали мельхиоровые, летностолововские вилки.
               Сменщик Фатеева молодцеватый подполковник Руй закурил сигарету, глубоко затянулся, откинулся на спинку дивана. Был он красив и по мужски щеголеват.
               - Ну, не знаю...  Меня Бог хранит от плохих женщин. Скрывать не буду - женщин любил и любить буду. Горбатого, как говорят -  куй  железо не отходя от кассы...И вот, что удивительно, - никогда ни в какие истории не попадаю. Возможно везет...
               Он глубоко затянулся сигаретой и продолжал.
               -  В прошлом году был в санатории в Крыму, во Фрунзенском. Март месяц...Слякотно...Дожди...Скукота смертная... Но и тут повезло - познакомился с удивительной женщиной, Олечкой. С Северов приехала к морю синему.  Старше она, конечно, меня. Ей уже сорок пять,  муж есть. Тому уже к пятидесяти. Вечно дома не бывает - по командировкам шастает... Ага...А выглядит та Олечка. Короче, весь срок - праздник души...И такая лапушка, скажу я вам. Никогда не думал, что такие женщины еще есть. Шли по набережной, подскользнулась - каблук сломала. Присела и плачет. А я гляжу на неё и тоже слезы на глазах. Такая она вся миниатюрная, сероглазая, красивая и родная. Поднял её и отнёс на руках к себе в номер...

              Все с интересом слушали. Человек был новый, еще не огрубевший от арктических ветров и полярных черных ночей. Такого здесь никогда не слышали. Подполковник закурил новую сигарету, чуть прищурил свои синие глаза.
              - И как-то мы сразу, одновременно, в один и тот же час поняли, что любим друг друга и по одному нас просто не существует...Нет нам жизни по одиночке...Заплатили кому надо и она перешла ко мне... Жила у меня в номере.Никого не боялись.
             Просыпаюсь ночью, приоткрываю глаза...сидит она голая рядом и на меня смотрит...Говорит:
             - Ты, Витя, с рождения в мою судьбу был вписан. Смотри...Показывает. На плече две сросшиеся родинки образуют букву В...

              Полковник Фатеев с ужасом понял, что Руй рассказывает о его жене Ольге.


                3


              Владимир Николаевич прошел на кухню. Открыл настежь окно. Было короткое полярное лето.  Он сразу же  ощутил свежий, прохладный ветер светлой ночи Арктики. Ветер имел запах нетающих льдов, бескрайних  снежных просторов и синевы Ледовитого океана. Солнце медленно двигалось вдоль горизонта. Каждый день короткого лета, час за часом, - только вдоль, только по линии горизонта.
              С высоты четвертого этажа он хорошо видел взлётно-посадочную полосу аэродрома, рулёжки и боковые полосы безопасности, стоящих на своих площадках,  спокойно спящих  бомбардировщиков. За полосой  синело озеро. На его берегу было отчётливо видно  рыбаков с удочками. Было тихо, свежо и прозрачно.
               Вот и со мной это случилось...- горько подумал полковник, - раньше казалось, что меня это не коснётся. Не должно коснуться...Слишком хорошо он знал свою жену, слишком сильно её любил и потому доверял безгранично...А получилось, как в плохом женском романе.
               Он начал осторожно, стараясь не запутаться, вспоминать.
               Точно, в прошлом году, в марте она была в Крыму. Да...Он сам заказывал  ей путевку в медотделе корпуса... Именно во Фрунзенское...С 5 по 29 марта...Точно...Он отвез её в аэропорт Мурманска. В Мурмаши.  До рейса Мурманск - Симферополь оставалось больше часа. Они поднялись на второй этаж... Сидели в ресторане... Как она ушла ? Кажется, на секунду прижалась, потом поцеловала его в холодную щеку, тихо сказала: - Не скучай, -  и ушла... А потом ?
                Потом он видел её через стекло холла уже в толпе возле трапа самолета Ту-154. Было темно, шел снег и он не заметил того момента, когда она поднялась на борт. Самолет вырулил на полосу, разогнался и быстро скрылся в низкой облачности мартовского неба Заполярья.
                А когда она прилетела из Крыма - его не было...Правильно...Они сидели в Тикси по метеоусловиям. Взлётно - посадочную полосу сначала замело снегом, потом обильно полило дождём... Сидели голодные и холодные... Трое суток  на одном бортпайке НАЗовском....Потом он был дома. Купался в тепле, любви и заботе...И целовал эти две сросшиеся родинки в виде буквы В... И верил жене, что это начальная буква его имени - Владимир. А верить-то и не надо было спешить... На букву В не только его имя начинается. Не только...  Есть, оказывается, и другие имена, вписанные в её судьбу при рождении...

                Но как же он раньше этого не заметил, не догадался, не почувствовал ? Был слеп и глух, не чувствовал чужих запахов и чужих рук на её теле, не слышал яда в словах и неправды в поступках, не мог заглянуть вперёд, остановить на первом шагу, на первой, еще робкой и страшной мысли обмана...
                А ведь это когда-то началось...Неужели это было только однажды ? Может это было постоянно, а он просто не замечал этого? У него всегда на первом месте были самолеты, полеты, бомбометания и влётанность экипажей, авиационная безопасность и способы незаметного подхода к стратегическим обьектам противника...Большую часть жизни он провёл вне дома. Может его частое отсутствие и стало причиной измены жены ? Может это произошло от тоски, от извечной женской боли одиночества и невозможности прижаться к сильному плечу ?

               Владимир Николаевич размял сигарету, закурил и глубоко затянувшись, провел рукой по лбу - холодному и влажному. Сзади подошел командир полка, положил ему руку на плечо.
               - Не переживай, Володя... Все мы когда-то уходим из одного, что бы прийти к чему-то новому. Авиация, как известно, не профессия, а степень опьянения жизнью. Найдёшь еще дело по душе. Все лётчики через это проходят. Ты вот - сейчас. Я - через пару лет. Согласен ?
               - Согласен, - тихо и как-то обреченно ответил Владимир Николаевич.
               - Пошли,- командир взял его под руку, - ребята заждались.


                4 
 
               В комнате Руй собирал тарелки, капитан из теперь уже его экипажа, в большую миску складывал вилки. Потом все это отнесли на кухню. Было слышно, как подполковник, что-то напевая, моет на кухне посуду. Командир полка подошел к одиноко стоявшему на подоконнике телефону, набрал номер.
               - Добрый вечер...У нас там на ужин есть что-нибудь ?... На квартире Владимира Николаевича...Ага...Хорошо. Давайте.
               Через пятнадцать минут две расторопные официантки привычно накрывали на стол, блестели вымытые тарелки и стаканы. Все опять сели за свои места.
                - Я много слышал о лётчиках Заполярья, а точнее - о  полярных лётчиках , - начал свой тост поднявшийся подполковник Руй, - но увиденное потрясло...Здесь по настоящему офицерская семья...Дружная , честная, отважная и своя,...родная. За офицерскую семью, за дружбу, за всех вас - полярных лётчиков !

                Офицерская семья - да. Она здесь крепкая. Спаянная Севером, Арктикой, студенными ветрами и сложностью выживания, - размышлял над тостом Владимир Николаевич, - это он узнал давно. В первые дни по приезду в Заполярье. За время, проведенное здесь, он сам лично не раз и не два убеждался в этом. Эта  семья была крепка и надёжна. Своих не выдавала, и всячески старалась поддержать, защитить, смягчить удар... А вот личные семьи... Тут, как оказалось, - дело сложное, не такое прочное, с вдруг открывшимися тайными истинами и незамеченными вовремя бедами...

                А если бы меня приехал менять не этот красавец Руй, а другой, никогда и в помине не знавший моей жены ? Просто не догадывающийся о существовании таковой...Было бы мне легче ? Наверное - да. Я бы так и жил тихо и спокойно. И любил бы жену - привычно, крепко и уверенно... А она изредка добавляла бы в свою жизнь, в свои ощущения тайные порции адреналина. Вот как прошлой весной... А он тогда ничего и не заметил...За долгие годы привык к её непорочности. Расслабился... Перестал крутить головой на все 360 градусов, как учил Леонид Быков в его любимом фильме... 
             Владимир Николаевич глубоко вздохнул. Ну, хорошо, случилось...А дальше что ? Как жить дальше ? Сделать вид, что ничего не знаешь? Или, что это тебя не касается? Или поговорить с женой ? Поговорить, конечно, придётся... Это ничего не изменит, но сказать, что тебе все известно - надо. А зачем ? Что бы она была впредь осторожней ? Что бы мучалась от стыда?...Впрочем о стыде - зря. И вообще, всё зря, зря, зря...И жил слепо и любил слепо, и всё, всё, всё - потеряло свой первоначальный смысл, вдруг стало серым, липким и неприятным.
             Он понял одно: дальнейшая жизнь для него уже не жизнь - каторга.
 
             Остальное он уже плохо помнил. Не вникал. Был полностью под властью своих, тревожных мыслей. Он тоже говорил тост, желал всем лётного долголетия, здоровья и счастья в жизни. Руки его слегка дрожали, глаза были влажными. Потом, сидя на диване, подпевал  полковую песню лётчиков Дальней авиации :
                Я лечу напролом через хрупкую синь.
                В бомболюке моём - пятьдесят Хиросим.
                У меня под рукой Архимедов рычаг -
                Я могу хоть сейчас мировую начать...
 
             А когда все разошлись, стало тихо, бесшумно, тоскливо и плохо. Руй убирал со стола, мыл посуду. Потом и он затих. Слышен был только шипящий на кухне чайник. Виктор зашёл в комнату, присел над своей сумкой:
             -  Что пить будем, чай, кофе ?
             - В Заполярье, Виктор, кофе не в почете. Привыкай к чаю. Здесь все лётчики пьют один сорт - "Адвокат".
             Руй удивленно посмотрел на Фатеева.
             - Этому научил нас Валентин Пикуль... В романе " Крейсера" рассказал рецепт приготовления... В большую чашку засыпаешь две ложки чёрного байхового чая и заливаешь кипящей водой. Потом, естественно, сахар. Везде по Северам, где бы ни пришлось садиться - В Рогачёво, на Земле Франца-Иосифа, в Угольных Копях или в Уэлене, - всегда проси только "Адвокат". Тебя везде поймут и примут за своего...
               - Спасибо, Николаич, за подсказку...У меня, кстати есть чёрный байховый... Сейчас организуем... Минута делу.
               Он достал из сумки большую пачку чая, потом из глубины  - пакет.   
               - Я чай заварю, а вы пока фотографии посмотрите... Мы там с Олей...
               Он бросил пакет на диван, взял пачку с чаем и ушел на кухню.

               Владимир Николаевич с волнением и душевной дрожью взял пакет, достал фотографии, одну за другой начал их  рассматривать . Вот Руй с какой-то низенькой, полной женщиной стоит у парапета набережной...Вон он опять с ней у какой-то старинной пушки... Дальше одно и тоже - он и она...Он и она... На всех фотографиях... А где же Оля?
              Осторожно, держа в обеих руках чашки с дымящимся чаем, зашел Виктор. Аккуратно поставил чашки на стол. Улыбнулся.
              - Понравилась ? Да она каждому понравится...Не женщина, - мечта...
              - Кто это? - тревожно спросил Владимир Николаевич.
              - Это - Оля...Ну, которую я встретил в прошлом году в Крыму. Во Фрунзенском. Я же рассказывал... Я и сейчас на недельку к ней заехал в Карелию, пока муж в командировке. Есть там такой городишко - Кемь.
              Виктор взял фотографии и начал их перелистывать, откладывая просмотренные в сторону. Его лицо светилось счастьем...
              Владимир Николаевич достал из холодильника коньяк, налил в два стакана.
              Как-то весело и свежо, словно вынырнул из глубины на поверхность, сказал:
              -  Давай, Витя, за тебя. За твоих любимых женщин, за твое здоровье и процветание !
              Он медленно, с удовольствием, чуть прикрыв глаза, выпил коньяк. Потом они долго пили чай и  разговаривали. Руй тихо играл на гитаре и они вместе пели песню курсантских лет:
 
                Неба голубеющего даль,
                Красота такая, - просто жаль,
                Жаль, что ты ее не видишь,
                Путь наш долог и далёк -
                Наш бомбёр несёт меня вперед...
 
 
              А на следующий день, в обед, Владимир Николаевич уже летел в самолете на встречу с двумя очаровательными сросшимися родинками, которые были похожи на заглавную букву его имени и были вписаны в судьбу его жены при рождении. Он был счастлив.