Мания сострадания. Часть V. Первый бой

«Судя по дешёвой угрозе, - рассуждал Семён, - интеллект звонившего отбрасывал своего носителя по уровню IQ в Эру позднего Мезозоя. Определяя этот тип людей, если о нём можно так сказать, словами нашего века с учётом рода его деятельности, – это примитивная «шестёрка». Вряд ли эта «шестёрка» могла спланировать убийство так, чтобы подставить другого. Тут нужны кое-какие мозги. А вот проткнуть ножичком живое тело – это запросто, - как смачно сплюнуть на чистый паркет, или прилюдно почесать себе между колен. Скорее всего, его и пошлют исправить свои же недоделки: убить Толика. Пошлют с напарником, потому как не все «шестёрки» водят «шестёрки». Каламбур.
Второй должен быть умнее, это - наблюдатель, будет сидеть за рулём с GPS-навигатором, и, как диспетчер, держать связь с «птицами среднего полёта», в том числе с тем, кто сообщил ему номер телефона Толика. Вот так они нас и найдут. Теперь ясно, для чего нужен был этот звонок: они уже выехали и находятся где-то близко. Совсем близко».

- Через три-пять минут здесь будут гости, – сухо обронил Семён и решительно встал. Анна и Анатолий, как по команде, тоже повскакивали со своих мест, готовые выполнять его приказы. «Как на войне», - подумал он и добавил вслух: - Бежать бесполезно, всё равно найдут. Дадим бой здесь, пока они не добрались до вашей квартиры, а в ней - слабые и больные, которых надо защищать, сами понимаете. В общем, отступать некуда…
- Какой бой? – В один голос воскликнули две изумлённые полутени теперь уже членов его команды. - У нас и оружия нет!
- А голова на что? Это тоже оружие. Во всяком случае, здесь у нас есть преимущество: они думают найти одного Толика, а нас – трое. Да и приедут, на первый раз, не больше двух человек.
Он ещё раз оглядел новоявленных друзей по несчастью, вверивших ему свои  жизни. Вид не строевой: один - раненый, вторая - до смерти перепуганная. Однако отбиваться надо.
- А если обратиться в полицию? – Выдвинул последнюю надежду на выживание Анатолий, дать бой для него означало то же самое, что - рыть себе могилу.
- А откуда они узнали, что тебя нет в квартире? – Быстро возразил Семён. - От полиции. Сработано быстро. Не плохая организация, нечего не сказать…  А теперь, как говорится, слушайте простую задачу: внезапно напасть на врага и беспощадно его уничтожить. Война, так – война… Пойдут они, скорее всего, от дороги между двух этих домов прямо к нашей лавке. Я буду находиться возле дома, попробую напасть сзади. Вы рассредоточитесь по бокам, не дальше пятнадцати-двадцати метров от меня, чтобы в случае чего, мы могли бы друг друга прикрыть. Для начала – бегом к мусорным бакам за орудиями защиты. Где они находятся?
Он выложил мобильник Анатолия под дерево, недалеко от лавки, и направился вслед за товарищами вооружаться.

 Спрятавшись за ветками молодого куста сирени в  разбитом под окнами первой угловой квартиры палисаднике, огороженном по-детски декоративным деревянным заборчиком, Семён напряжённо всматривался в короткое, обрубленное двухэтажными домами и густо посаженными деревьями с ещё пышными кронами, пространство двора, освещённого желтым светом двух уличных фонарей, и бледным светом иногда выскакивающей из-за туч рваной половинкою луны. В правой руке удовлетворённо, с азартом охотника, выслеживающего, по крайней мере, дикого вепря, он сжимал метровый кусок ржавой трёхчетвертной железной трубы, срезанной, по всей видимости, с водопроводного стояка. Левой - растирал бившееся мелкой дрожью левое колено, то ли от перенапряжения чувств, то ли от неудобства положения - он сидел на корточках, то ли от начинающей пробирать промозглой мги, чередующейся временами с крапающим дождём.

Двор спал. Да и время позднее: десять минут третьего. Это значит, что уже десять минут, как минимум, согласно его внутреннего биологического расписания, он тоже должен был безмятежно спать в своём номере гостинице на правом боку, под байковым одеялом и в сладких грёзах  видеть далеко не то, что сейчас. Чтобы завтра поутру, в начале девятого, отутюженным, при галстуке отправиться на своё рабочее место: во временно предоставленный ему фирмой просторный светлый офис перелистывать кипы бумаг и компьютерные файлы. И таким образом, в привычном ритме, отработать полторы недели, - остаток отведённого ему лимита. По окончанию работы, после вынесения им вердикта, он опять-таки должен был сесть в купейный вагон фирменного поезда и через сутки сойти на Казанском вокзале родного города Москвы, пройти по Комсомольской площади до метро, а там - рукой подать до Чистых Прудов и его трёхкомнатной берлоги…

А теперь как будет? Что же он сделал такого из ряда вон выходящего, что его настоящая реальность, ещё два часа тому назад не вызывающая никаких сомнений в своём естестве, вдруг превратилась в сон? Что-то противозаконное? Нет, он ещё не успел отличиться на этом поприще, хотя сложившиеся обстоятельства принуждают к этому: попытка защитить другие жизни вот так вот неожиданно столкнула его лоб в лоб, ни много, ни мало - с организованной преступностью, тут уж не до хороших манер, - начинается бойня…

Как он перешёл грань чужой реальности? Всё случилось само собой, при полном отсутствии внутреннего протеста. Как будто организм его начисто утратил  чувство самосохранения: ведь это  прямая угроза жизни! Вот сейчас через минуты две искромсают ножичком его вполне здоровое, пусть и не очень крепкое тело, или пульками сделают в нём дырочки, и всё!  И закопают неопознанный труп в братской могиле вместе с бомжами. И родные не узнают, где могилка его…

 А не скучно будет вместе лежать. Им при жизни ничего не надо было, и ему не особо много требовалось. Так, насиживал офисный геморрой до полной зрелости, в перерывах совершая моционы на работу и обратно, - хоть таким образом давая организму физическую нагрузку в виде несложных шаговых упражнений для предотвращения атрофии мышц и лучшей проходимости пищи в желудке.

Если быть серьёзным, то причина его ночных приключений очень проста, и заключается в нём самом: он никогда не хотел чувствовать себя сволочью. Кому-то это нравится, а ему, как-то, - нет. Поэтому он и здесь. Сидит и дрожит как осенний осиновый лист, не меньше чем его новые друзья, - видела бы его сейчас бывшая супруга! С какой бы желчью, из жалости к себе за бесцельно, так сказать, совместно прожитые годы, она бы прошипела: «У тебя ёще и мозгов нет?» Может быть, их и правда нет?..

Всё-таки одно положительное качество в связи со сложившейся ситуацией у него обнаружилось: благородство, и этого добра, в итоге, в нём оказалось больше, чем иного, - кто бы мог подумать? Только это не особо радовало встревоженный рассудок, в противоположность блаженствующей в мажорной гармонии душе, потому как во все века матушки Истории – это крест, подобный тому, который нёс Иисус на Голгофу. Чтобы его на нём распяли…

Нравы человека, к сожалению,  за период эволюции особо не видоизменились в противоположность  образу и уму. Ладно, хоть жрать друг друга перестали. Разве что только в переносном смысле… Зато какие маски добропорядочности надели, какие лилейные речи переливают!..  Трагикомедия! Фарс! Хорошо, что нашлись смелые добрые люди, предупредили: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные». (От Матфея 7:15).

Нет, Семён не против предприимчивых капиталистов, ему на них начхать, хотя непосредственно сам он их и обслуживает. И строй ему, как говорится – до фонаря. При любой формации профессионал, - он и в Африке профессионал! Просто, за Родину обидно: забыла своих слабых…

Но, говорят, сколько верёвочки не виться, всё равно конец настанет, - а вдруг и правда придёт Мессия и отомстит за этих самых слабых? Да и за Землю нашу матушку давно пора заступиться? Уж, как её, голубушку, исковеркали, изрыли, загадили… Сколько она от человечества натерпелась!
Подставляться, конечно, как в первый раз, не станет – сколько можно! Хватит, - настрадался за дураков. Просто, без лишних благообразных слов возьмёт, да и устранит свой брак, как, по всему видать, бывало уже не раз… «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч». (От Матфея 7:15).
 И опять лыко, да мочало, начинай с начало. Видать, хлопотное это дело: создать настоящего человека, всё получается какая-то неблагодарная тварь. Что не умней, - то агрессивней. Ладно бы друг друга морили, того гляди – до бога  доберутся!..

Из-за угла дома, метрах в трёх от Семёна вышел коренастый, среднего роста мужчина и неторопливо, озираясь, направился вглубь двора. Семён вздрогнул, хотя ждал этой секунды, кажется, вечность. Глаза впились в удаляющуюся спину незнакомца, тело сжалось для прыжка и ждало команды. Вот он, враг, сейчас Семён вылетит из своего укрытия и набросится на него, и размозжит ему черепушку своей железякой, чтобы тому не повадно было тыкать ножичком куда не попадя! Сегодня он за Мессию и будет восстанавливать справедливость мерой: око за око.
 
 Но крамольная мысль прострелила его в начале полёта: а если?.. А если он - не он, а запоздалый прохожий? Внутренняя дискуссия повергла его в шок, с одной стороны казалось: ну, какой идиот будет крадучись шастать ночью по двору? С другой стороны: может быть он и правда идиот? Или лунатик? Пьяный, наконец, ищет родную дверь?.. «Думай, Семён, он уходит! – выстреливались по буквам в голове его мысли. - Нет, на пьяного не похож, у этого походка бандитская, и идёт он к лавке. Пора!»

Он вскочил и кинулся к мужчине. Шаг, ещё шаг, и вдруг тело его действительно воспарило, ощутив приятную невесомость, только ноги надёжно повисли на штакетнике. «Дзинь», прозвучало то ли в голове, то ли звякнула об асфальт выпавшая из его рук труба. Семён распластался на земле, словно отдыхающий под солнцем на прибрежном песочке. Заискрилось солнечными бликами море, помутился утомлённый жаром дня рассудок, закружились чайки, а одна из них вообще заговорила человеческим голосом:
- Ты… Ты чего делаешь? Ты, падла, на кого кидаешься? Ты на кого, гнида…
«Ну, что она так раскричалась? Здесь так хорошо, свободного места много, лежу – никого не трогаю. Нервная попалась. Голодная, что ли? Кушать просит? А голос такой противный. И знакомый. Где я его слышал?»
- Обшабашился? Репа усохла, короста? Сейчас ты у меня сам сандальнёшь, сейчас я тебя… 
«Точно. Это голос из телефонной трубки. Это тот, кого он ждал».

С это догадкой сразу всё встало на свои места. Семён вернулся на сырой асфальт, в прохладный полусумрак действительности, сразу ощутив физическую боль в теле, открыл глаза и осмысленно посмотрел на приближающего бандита.
- Ты чего там орёшь, есть проблемы? - Раздался вблизи второй мужской голос.
- Сейчас не будет.
- Это он? – Спросил второй.
- Нет. Лох кирной, или бивень с ветру…
«Вот и всё, - с тоской подумал Семён. – Двоих сразу не одолеть. Как всё глупо вышло…»

Женский крик разрубил тишину. Прямо на них бежала Анна с поднятой для удара такой же, как у Семёна, железной трубой. Нет, это была Жанна д,Арк, пылающая яростью, мужественная, стремительно летящая на врагов своего короля. Сердце Семёна всколыхнулось. Злость и отчаяние дали ему такой прилив сил, что тело, словно оперившись, само стало принимать вертикальную форму. Счёт времени пошёл на доли секунды. Но и в этих мгновениях Семён успел разглядеть всё, что происходило на короткой площадке двора: второй бандит, тот, кто появился позднее, что-то достал из внутреннего кармана куртки и направил на вытянутой руке в сторону Анны. Раздался щелчок, металлическим звоном огласившим двор. Анна упала. Семёна уже нельзя было остановить, не мешкая, он со всей силы ударил кулаком по лицу оказавшегося рядом с ним первого бандита. Затем, разворачиваясь, уже имея опыт за эту неполную ночь, снял оставшийся на ноге правый туфель, и запустил его в лицо второго, уже, практически целящегося в Семёна. И сразу рванул в его сторону.

Он не слышал второго хлопка, хотя интуитивно догадался, что в него стреляют. Только услышал вскрик, больше женский, чем мужской раздавшийся  за спиной. Словно таран, всем телом Семён навалился на второго, сбил его с ног, и стал работать кулаками. Силы были неравные. Сказалась спортивная выучка бандита, - вот что значит вести здоровый образ жизни. Не прошло и пяти секунд, как Семён оказался внизу. Горло сдавили железные руки штангиста, идущего на мировой рекорд. Вот уже и море показалось вновь. И нега опять кружила голову…
Но неожиданно дышать стало легко. Семён открыл глаза, и мираж тут же исчез. Остался только Анатолий, наотмашь, ритмически вбивающий в землю второго бандита метровым обрубком расколотой пополам половицы. «Это уже не он, это уже – бес, - подумал Семён, - надо его остановить…». Но сил не было даже встать. Семён ещё некоторое время немощно наблюдал за Анатолием, потом всё-таки поднялся, выхватил у него орудие убийства, и забросил её в палисадник. Анатолий сразу обмяк, упал на колени, и его стошнило.

Первый бандит лежал метрах в семи от них. «Чёрт с ним», - подумал Семён и с тяжёлым сердцем направился к Анне. Она лежала не двигаясь, но было заметно,  что дышит, и даже тихонько всхлипывает. Крови на ней не было. Он коснулся ладонью её лба. Анна открыла глаза.
- Жива? – коротко спросил он. Она долго не отвечала, видно, прислушиваясь к своим ощущениям. Потом согласно мотнула головой.
- Самое главное, - заметил он рассудительно. – Где болит?
Она опять долго не отвечала, потом прошептала:
- Нигде.
- Вот и хорошо, - тем же спокойным рассудительным тоном опять заметил он. – Молодец. Давай тогда вставать, - не лето лежать на сырой земле. Пойдём к нашей лавочке, там отдохнём.

Проходили они мимо первого бандита. Тот был жив, лежал на боку, обхватив руками живот, поджав колени, и со стоном шептал:
- Больно… как больно... что ты наделал?.. Знаешь, как это больно?..
- Может быть, ему надо помочь? – спросила Анна.
- Хорошо, - деловито согласился Семён. – Ты пока иди к лавочке, я сейчас приду.
Он развернулся и направился к месту схватки.  Нашёл пистолет. Потрепал загривок сидящего на земле Анатолия, спросив:
- Как ты?
- Нормально, - буркнул тот, не поднимая головы.
- Молодец, - похвалил его Семён, и добавил – ты не рассиживайся здесь, скоро выходим. Подходи к лавке.

Проходя мимо первого бандита, не останавливаясь, он выстрелил в него два раза, и не оглядываясь пошёл к сидящей на лавке Анне.Прозвучавшие глухие щелчки даже не встревожили ночную тишину, сразу утонув в шелесте тронутых осенью редеющих листьев, всполошившихся от дуновения налетевшего шального игривого ветерка.