Мятеж в Нижней Мезии 249г

Провинция Нижняя Мезия, май 249г.

           Известие о появлении нового самозванца не вызвало в Риме никакого особого всплеска чувств – все уже привыкли к подобным вещам. Император Филипп Араб, на этот раз, не стал впадать в хандру, а лишь поставил еще одну задачу перед собой и верным соратником Децием – сокрушить Силбаннака. Деций, узнав о мятеже, негодовал, но у него были пока другие планы. Армия собралась для похода в Мезию против готов и узурпатора Пакациана, и от этого плана было решено не отступать. И, даже без тех войск, что примкнули к Силбаннаку, силы у Деция под рукой были внушительные. Не медля, он двинулся через Паннонию и Далмацию на восток. Планировалось, разгромив врагов в Мезии, переправиться затем через Дунай в Дакию, где покончить с другим узурпатором – Спонсианом. После этого осталось бы два очага напряженности: Иопациан на востоке и Силбаннак на Рейне, и эти проблемы можно было бы решать высвободившимися силами. 
          Армия Деция быстро двигалась по дорогам Паннонии на восток. Она была велика. Здесь собрались оставшиеся верными вексилляции (1) рейнских легионов, войска из Британии, Италии, альпийских провинций. По пути Деций снял и часть паннонских гарнизонов.
         
            Мятежники в Мезии узнали о приближении имперского войска поздно – когда оно уже почти вступило в пределы провинции. Весть об этом привела их в ужас – нетрудно представить, что ждало бы их за мятеж, измену и грабежи с разбоем, которые они совершали в Мезии, примкнув к готам. Опасения их подтверждались: едва вступив в Рациарию — первый город в Мезии, если идти с запада, Деций сжег живьем нескольких захваченных там дезертиров, а всем остальным отрубил правые руки.
             Стали воины-предатели думать. О победе в открытом столкновении с войсками Деция нечего было даже и думать – на стороне имперской армии был перевес и в количестве, и в качестве войск, и в диспозиции, и в моральном духе. Мезийское войско к тому времени походило скорее на толпу грабителей, чем на армию. Поэтому, мысль о сражении оставили сразу же. И пришла мезийским дезертирам в голову оригинальная мысль. Совершив одну измену, они решились и на вторую. Ночью, когда их главарь, «император» Пакациан, спал в палатке, сподвижники зарезали его, потом отрубили своему бывшему вождю голову и отправились к Децию, сами дрожа от страха.
          Полководец императора встретил их сурово, с гневным лицом. Хотел, было, вначале сразу приказать схватить посланцев и казнить, как дезертиров и разбойников. Но те его опередили, реализовав свой хитрый план. Пав в ноги Децию, мятежники вывалили из мешка на землю голову «императора» Пакациана, и, тут же, громко объявили императором… самого Деция. Тот был совершенно ошеломлен, и от удивления не смог сразу отреагировать. Оправившись от шока, хотел Деций гневно отвергнуть изменническое предложение, да уже поздно было. Услышав речи ходоков, сами солдаты Деция закричали:
- Не хотим Филиппа! Деций – наш император!
           Видать, наболело у войска, вот и воспользовались подходящим моментом.
Обставили императорского полководца мятежники. Уже не только не мог Деций  отдать приказа их казнить. Теперь ему самому впору было опасаться за собственную жизнь. Откажешься от злополучного пурпура – убьют, а сами выберут из своего круга какого-нибудь нового Пакациана и опять примутся за разбой. Так Деций, сам того не желая, стал очередным узурпатором.
          Нельзя сказать, что совесть не давила его за это. Все-таки, как ни крути, обманул доверие Филиппа, который на него полагался, нарушил присягу. Словом, предал. Чувствовал Деций вину за собой, написал Филиипу покаянное письмо и отправил его в Рим. Описывал, как заставили его принять пурпур силой. В оправдание себе указывал, что фактически спас императору его армию, ибо, в случае отказа, солдаты убили бы его, а сами тоже превратились бы в дезертиров и мародеров. Уверял в своей верности и обещал выполнить приказ – изгнать из Мезии готов.
- Я сохранял, сколько было возможно, непоколебимую верность в выполнении взятых на себя обязательств. С того момента, как ты, предоставив мне командование, послал меня в Мезию, я довольствовался предоставленной мне властью. В воинских трудах меня видели первым, а в отдохновении от трудов – последним. Если же теперь произошла, как ты думаешь, некоторая перемена положения, то позволю себе сказать следующее. Солдаты, жертвовавшие собой во многих тяжелых походах без видов на награду, исполнили свое давнее решение: они тяготились своим положением, полагая, что им не дождаться от августа наград за продолжительный труд и многочисленные победы. И вот, раздраженные этим сверх меры, они, собравшись, стали громко кричать: «Деций Август!» Признаюсь, меня охватил ужас. Я ушел от них подальше и, пока это было возможно, искал спасения в молчании. Но когда уж нельзя было оттягивать решение, я вышел к ним, полагая, что удастся успокоить волнение авторитетом и увещанием. Но они были возбуждены до предела и дошли до того, что когда я попытался сломить их упорство просьбами, не раз бросались на меня, угрожая смертью. Я осознал, что некто другой, если меня убьют, с радостью провозгласит себя императором, и я дал им свое согласие, надеясь успокоить и отвратить от измены тебе. Вот как все это случилось, и я прошу тебя, отнесись к этому спокойно. Верь, что мое сообщение совершенно точно, и не слушай зложелательных наушников, которые раздувают ссоры между нами в своих личных интересах.

             Принеся Филиппу извинения, Деций, однако, тут же не без наглости заявлял и свои претензии на власть, хотя и выраженные в форме советов.
- Август, в нескольких словах я расскажу тебе, что необходимо сделать. Я буду тебе поставлять упряжных лошадей из Фракии, и для укомплектования войск посылать наемников из варварских народов, живущих по ту сторону Данувия, и из всех прочих варваров, которые добровольно к нам переходят. Я принимаю на себя обязательство исполнять это с величайшим рвением. Назначение наместников провинций из людей, известных своей честностью и заслугами, будет делом твоего усмотрения; назначение же командиров армии правильно будет предоставить мне, как и прием людей в мою свиту. Я изложил мои советы, и думаю, полезные, мои требования и просьбы.

          Отослав письмо в Рим, Деций взялся за другую проблему. Надо было изгнать прочь готов, которые все еще разбойничали в Мезии. Но и они, как прежде легионеры-мятежники, предприняли попытку договориться с новым императором.
          Варвары явились ночью. Конные и пешие, они беспорядочной толпой сгрудились у ворот римского лагеря, привлекая к себе внимание часовых стуком оружия о пестро разукрашенные овальные щиты, и громко требуя, чтобы их пропустили внутрь, к императору. Глаза их в свете пылающих факелов блестели из-под взлохмаченных косм. Кривые недобрые ухмылки играли на бородатых лицах. Готы на ломаной латыни заявили, что представляют своего короля Остроготу (2) и пришли для переговоров. Посланный к ним навстречу префект лагеря не поверил ни единому слову выступившего из рядов варваров огромного гота, хотя тот, выражая показное миролюбие, вытянул вперед огромную, похожую на сук дерева, руку.   
            Деций, окруженный знаменосцами и свитой, поднялся на стену. Бросив взгляд на посольство, он презрительно заявил притихшим варварам, что ни один из них не будет допущен в римский лагерь, пока не сойдет с коня и не бросит оружие. Но и после этого им вряд ли есть на что рассчитывать, кроме как на цепи и колодки, в изобилии имеющиеся у римлян. Деций вел себя презрительно и надменно. Переводчики, не спеша, переводили его речь, и, по мере перевода, лица готов все больше и больше мрачнели. Когда же Деций обозвал их собаками и велел убираться прочь, варвары, с ненавистью оглядываясь на высокий частокол лагеря, ушли восвояси, тут же исчезнув среди непроглядной тьмы ночи.
 
          И вот, усиленная бывшими мятежниками, снова примкнувшими к ней, армия Деция прошлась по провинции, настигая и громя шайки варваров. Бежали готы в беспорядке, как и несколько лет назад при Гордиане III, (3) бросая добычу. Деций чувствовал себя триумфатором. И дальнейшие планы его стали постепенно меняться. По крайней мере, каяться перед Филиппом ему уже расхотелось. Это, напротив, сам император должен в ноги ему пасть и благодарить за избавление от варваров, от Пакациана и за сохранение войска.
    Продолжая свое победное шествие по Мезии, достиг Деций с армией Том, провинциальной столицы, где сидел, запершись, наместник Требониан Галл. Тот был уже наслышан обо всех событиях, что произошли в последнее время. Требониан Галл двух императоров пересидел на своем посту, и теперь, похоже, встречал третьего. Явился наместник к Децию верхом, со свитой. Он был наряжен, как никогда ранее – в блестящем шлеме и доспехах, белоснежной тунике, в птеригах (4) из дорогой белой кожи.
- Славься, август Деций! – приветствовал Требониан Галл. 
          И войска, бывшие с ним, тут же это приветствие с радостью повторили.
          На этом, переменился Деций в своем отношении. Огляделся кругом, и понял всю выгоду своего положения. Большая армия, да еще усиленная мезийскими войсками, была в его власти. Поддержка солдат – огромная. После изгнания готов Деций купался в славе.
          Жители мезийских городов и сел высыпали толпами на дорогу, глазея на прибывающие войска и желая взглянуть на героя-полководца. Деция приветствовали восторженно. Солдаты местных гарнизонов, встречая его, толпились на стенах. Лучи летнего солнца ослепительно блистали на их мечах, наконечниках дротиков. Прибывали к Децию разнообразные ходоки. Провинциальные чиновники, магистраты, богачи, представители жреческих коллегий, военные командиры приезжали засвидетельствовать свое почтение объявленному императору. В словах и во всем виде этих людей легко просматривалось заискивание и некоторый страх. Как знать, как отнесется Деций к нелояльным.
         
          Войско Деция вошло в Томы. Вид легионеров, движущихся по улицам, не предвещал ничего хорошего. Встревоженные жители спешили скрыться по домам. Солдаты же разыскивали провинциальных сенаторов в их домах, банях, в театре, и, не медля, тащили их в сенат. Там уже расположилась целая когорта, при виде которой даже самым недогадливым становился ясен смысл происходящего. К вечеру все сенаторы были, наконец, собраны. Здание было оцеплено войсками. И тогда возник сам Деций. В сопровождении солдат, в панцире, спрятанном под плащом, он вошел в зал, медленно огляделся.
- Отцы сенаторы! – объявил он, подняв вверх руку.
         Зал зашелся в бурном ликовании. Все уже с готовностью отреклись от старого императора и признали нового. Так было безопаснее и проще. Лишь один старый сенатор сохранял на лице презрительно-отстраненное выражение. Это не укрылось от взгляда центуриона из оцепления.
- А ты почему не радуешься? – зловеще поинтересовался он.
          Старик отвернулся. Пережив целую когорту императоров-тиранов, начиная еще с самого Каракаллы, он давно уже отучился бояться.
- Благодарю вас, почтенные сенаторы! – сказал Деций, - Возвращайтесь к своим делам. Я не смею больше вас задерживать.
          Спустя несколько минут зал опустел. А весть о событиях в Томах стремительно понеслась по империи.
          Из Дакии прислал письмо тамошний узурпатор Спонсиан. (5) Он тоже решил сделать «мудрый» ход, и припасть к ногам Деция в поисках прощения. Дакийский узурпатор присягнул узурпатору мезийскому, и был им прощен.
- Я избавил римское государство от еще одного очага смуты, - гордо сказал по этому поводу Деций.
          Спонсиана оставили на прежнем месте, но оставался один человек, которого оставлять на прежнем месте было нельзя, ибо мешал – законный император Филипп Араб.

1. вексилляция — отдельный отряд, выделяемый из состава легиона для самостоятельных действий,
2. хотя у готов и других германцев в IIIв. еще не было государства, их племенных вождей часто называют «королями». Отсюда же позднейший термин «варварские королевства».
3. В 242г., направляясь на войну с персами, император Гордиан III по пути разгромил вторгшихся в Мезию готов.
4. Птериги — кожаные полосы, свисавшие из-под доспеха в виде бахромы, 
5. Спонсиан — узурпатор, известный по единственной золотой монете из Трансильвании. Как и в случае с Силбаннаком в рейнских провинциях, точная дата узурпации Спонсиана неизвестна.