Божий посланник

В небе вспыхнула ослепительная молния, а потом грянул такой гром, что где-то поблизости сработала сигнализация, где-то выбились стёкла, а где-то издал свой первый крик новорождённый малыш. Он испугался громкого звука, заплакал от страха, от грома… первый раз в своей жизни.
Он плакал, но видел вокруг себя лишь темноту. Он ощущал, что чьи-то руки куда-то его переносят, спотыкаются, гремят, он слышал, как переговариваются люди, беспокойный крик матери, он слышал, как затихает её голос, а потом неоновые лампы слабо загорелись и впустили свет в душную комнату; малыш своими синими глазами последний раз в только что начавшейся жизни встретился взглядом с матерью и увидел, как затухает жизнь в её глазах и тлеет слабая улыбка.
Глава 1
Взрастив редчайший из цветов
В среде мутации нещадной
Изрезав ножки лепестков
Судьбой избитый он несчастной.

Погнулся стебель, листья в прах
Цветок вот-вот сорвётся ветром
Стоит великое в слезах
Мгновение – и рухнет пеплом.

В этом году осень выдалась ещё холоднее, чем в прошлом. Мороз нарисовал на стекле перистое облако, и будто падающие с него капли, а внизу, землю, траву крупным планом, причудливо переплетающиеся между собой травинки: всё это создавало впечатление, что будто какое-то низкое существо смотрит из травы в небо. Где-то сбоку возвышались стволы высоких деревьев, чьи кроны вздымались к небу с перистым облаком.
Эрну не удалось далее порассматривать стекло, сегодня был его первый школьный день. Он очень ждал его и теперь радовался, так как появлялась драгоценная возможность не находиться дома и… там где больше всего не хотелось бы быть.
Но не суждено ему было найти приют и понимание в школе….
***
Первое сентября, линейка, снег, все первоклашки в тёплых куртках теснились друг к другу, а все родители, отдав своих чад в руки классным руководителям, толпились сзади, высматривая каждый своего. Лишь один единственный первоклассник пришёл один, нашёл свой класс и учителя, но остался ими незамеченный, будто посторонний заблудившийся ребёнок.
Выход первых классов. Педагоги кудахтали, выстраивали детей в ряды для шествия и только теперь заметили тощенького мальчика глядевшего на них большими, синими, и невероятно умными глазами. Высокий лоб, тонкие миниатюрные очертания лица, хрупкое маленькое тело…
- Мальчик ты в 1А? Где твои родители.
- Да. Сегодня я без них. – сказал мальчик. Учительница на несколько секунд оцепенела. Голос у ребёнка был невероятно чистый, красивый, изящный. Не визгливый, не звонкий - будто гипнотизирующий.
Учительница поставила его в конец ряда и объявила всем двигаться на выход.
И вот первоклашки выходят на арену, где их встречают сотни глаз, умиляющихся или злых, скучающих или завидующих. Внимание школы притягивает последний идущий из первого ряда, именно тем, что он отличался от остальных, как гадкий утёнок: очень худенький мальчик в чёрных, поддёрнутых брюках и тонком сером свитере со светлыми остриженными волосами, которые непослушно спутались. Почти все взгляды летят к нему, а он ловит их ответным внимательным взором.
Первоклассники встали. Их рассадили по длинным скамейкам, и странного мальчика не стало видно.

Эрн сидел на краю скамейки, впереди него стояли люди, которые всё загораживали, рядом шебуршились малыши и чуть ли не сталкивали его вниз, плюс ко всему он леденел от холода, но, несмотря на всё это, ему было радостно впервые за долгое время, что он будет учиться, общаться…
Малыши торжественно входят по ступенькам в школу, их разводят по классам. Последние парты моментально оказываются заняты, поэтому Эрн сел на предпоследнюю. Учительница представилась, звали её Марья Сергеевна, познакомилась с новыми учениками, их родителями, и всё прошло примерно в таком духе. Про Эрна вспомнили только тогда, когда спросили его имя. Он был совершенно незаметным, будто прозрачным, никто не смотрел, никто не обращался, учительнице или кому бы то ни было ещё, было не до него.
Классный час подошёл к концу, родители поразбирали своих сокровищ и повели их домой.
Эрн уже выходил на улицу и направлялся к большим воротам, как его нагнала Марья Сергеевна, классная руководительница. Бодрая женщина невысокого роста, округлой формы. От неё шёл неисчерпаемый источник добра и положительной энергии.
Догнав мальчика, она,  как ни в чём небывало, пошла рядом с ним, будто она с самого начала так шла.
- Привет. Ты очень тихо себя вёл. Это удивительно. – она засмеялась – Откуда ты?
Эрн не глядя на нее, помолчал, потом молвил своим шелковистым голосом:
- Директор,  я думаю, уже должен был знать...
- Ммм, ты, наверное, сын богатой семьи, отданный, как пример остальным, в обычную школу? – она улыбалась.
Эрн молчал.
- Ну, директор мне ещё ничего не говорил. Может быть, ты расскажешь?
- Мне нельзя. – тихо сказал он.
- Оу, ну нельзя, так нельзя…. А ты не теряешься в городе, когда  ходишь один?
- Нет. Здесь потеряться очень сложно.
- Ну не скажи…
Эрн молчал.
- А что тебе нравится? Может быть, ты любишь рисовать, какие игры любишь?
Он помолчал, потом сказал:
- В свободное время я очень люблю читать. Если появится возможность.
- Мм, что читаешь?
- Разное. Что попадётся под руку.
- Эээ, а что сейчас, например?
- Пока ничего. Времени совсем нет.
- Какой занятой молодой человек. – она заулыбалась – Какие у тебя дела, занятия? Может быть кружки?
Эрн молчал.
- Что ж за скрытный ребёнок-то такой! – она засмеялась.
- Извините, я с радостью пообщаюсь на любую тему. Но не на эту.
-Хэх, ну ладно, тогда вернёмся к книгам. Какая твоя любимая книга?
- Кровавый закат.
У учительницы сменилось выражение лица на мгновение, но потом она снова улыбалась.
- Ааа поняла, поняла твою мысль. Ну, на самом деле, какая любимая книга?
Он посмотрел на неё своими большими синими глазами.
- Я не вру…. Главная линия сюжета там идёт, говоря моими словами, узлами по спирали. Мне это нравится. Когда идёт по прямой или волнообразно – слишком просто. Узлы – как небольшие спиральки в сюжете, а вместе с ним они представляют большую спираль. В критических отзывах писали (в основном мне довелось прочесть статьи из журналов), что Анилона - человек, преувеличивающий собственное понимание мира, опирающийся на ложные факты, коих на самом деле нет. Я считаю иначе. Мне кажется, что она всего лишь хотела рассказать людям что-то такое, чего они не понимают. Но они и не поняли. Что касается Герсола и Петра моя точка зрения вообще кардинально отличается. Я думаю что Пётр, убив себя, чтобы защитить Лилию и Герсола поступил самовлюблённо и глупо. Он утолил только свою боль, прикрывшись титулом героя, и причинил её тем, кого защищал. Можно ведь было создать какой-то план, коих я когда-то составил за него великое множество…. Книга мне очень нравится благодаря главному герою. Я его уважаю.
Марья Сергеевна некоторое время шла с разными по размеру глазами и приоткрытым ртом. До неё медленно доходило, что это не зазубренный текст, а действительно его рассуждения, мысли. Более того, правильные мысли. То, до чего даже она не додумалась, и свои старые представления об этом романе женщине 34х лет казались детскими и глупыми.
- Ну и поколение… - только и сказала она.
Они помолчали, потом учительница очнулась.
- Эх, повезло мне с тобой. – она улыбалась до ушей. Казалось, эта женщина не умеет быть долго серьёзной – Отличником, должно быть будешь.
- Возможно.
- Эрнест, у тебя сегодня праздник, ты первый раз пришёл в школу, а у тебя такое серьёзное и обречённо-прибитое лицо… ты ни разу не улыбнулся!
- Нет, я очень рад этому дню! Но… просто я редко улыбаюсь.
- Может быть, тебя обижают дома?
- Нет…
- Так почему у тебя нет улыбки? Твоя жизнь только началась, это твоё детство! Не смотря ни на что, какие бы обстоятельства тебя ни преследовали, ты должен радоваться, что ты живёшь!!!
- Наверное, вы правы. – пробормотал Эрн.
Они опять помолчали.
Она взяла Эрна за руку и остановилась. Потом двумя руками за плечи.
- Эрнест. Улыбнись. Ну, улыбнись же! Во имя того что ты существуешь!
Эрн улыбнулся. Но это была не улыбка, а маска. Такая, что женщина похолодела, и по её спине прошлось стадо муравьёв.
В глазах ребёнка было столько боли, обречённости, усталости, что ей захотелось зарыдать. Потом Эрн опустил голову и прикрыл глаза. Учительница оторвала руки, и он двинулся далее.
Она задумчиво шла рядом, пока мальчик не заговорил сам:
- Вы меня до дому провожать будете? – поинтересовался он мягко.
Марья Сергеевна опомнилась.
- Ооой! Заболталась! Эм, ну, получается, мне на прошлом переулке нужно было сворачивать… - она снова улыбалась; Эрн всё шёл, как и всю дорогу, то с опушенной головой, то смотря вперёд. – Ну ладно, мне в другую сторону. В понедельник в школу без опозданий в 8:00. – озорно закончила она.
- Хорошо – пообещал он не оглядываясь.
Учительница повернула на 180 градусов назад и покатилась домой.
Эрн соврал, его путь лежал не домой.
Он потирал плечо, чтобы унять вновь возникшую боль, после прикосновения Марьи Сергеевны.

***
Невесёлое здание из 4х этажей встретило Эрна будничной серостью и оповещением с часов, прикреплённых к окну первого этажа, что вот уже 3 минуты, как он опаздывает. Мальчик метнулся к входной двери, свернул по коридору налево, где споткнулся в темноте о какие-то коробки и упал. Подняться было вдвойне тяжело, так как скрытые гематомы решили взорваться болью.
Он быстро, но осторожно шёл по длинному тёмному коридору, вдыхая запах страха. Сердце колотилось с бешеной силой, в глазах вращались геометрически симметричные фигуры. Он дошёл до конца коридора, взялся за ручку двери…
Где его встретил пролёт ступеней до 3-его этажа и ещё 1 коридор.
Наконец, добежав до пункта назначения, часто и глубоко дыша, Эрн влетел в небольшую комнату уставленную компьютерами. Но он боялся больше не саму комнату, а её владельца.
Молодого и высокого мужчину, казавшегося из-за своей жёсткости и худобы острым как игла. Его густые чёрные волосы доходили до плеч, руки, не смотря на их утончённый вид, были нечеловечески сильными, а лицо говорило многое об этом человеке…
Опоздавшего подчинённого он встретил очень любезно. Сидя на стуле, он взял со стола пульт и включил им какой-то прожектор.
Эрн зажмурил глаза со всей силы и сжался.
Он упал на пол спиной, а спустя секундный шок, согнулся и сжался от безмолвного крика. Слёзы обилием текли из глаз, зубы прокусывали губу до крови. Невыносимая боль взорвалась в теле мальчика и горела, бурлила, обволакивала.
Лёгкие не выдержали, и он выдавил глухой скрип.
- Заткнись. – отозвался Аргиров.
Спустя 4 минуты боль ушла. Она осталась лишь в малом количестве в том месте, куда ударила волна ультрамагнитного тока. Но это не страшно, на теле мальчика нет ни единого места, где не было бы этих невидимых ран. Все 4 минуты Аргиров терпеливо ждал, а по их истечению начал постукивать шариковой ручкой по столу. Эрн встал. Пару секунд он ничего не видел – в глазах всё смешалось. Потом, качаясь, дошёл до стула, опустился в него и опять сжался от боли и страха.
На компьютере перед ним висели несколько открытых программ, на одной из которых повисли замершие звуковые колебания.
Аргиров положил перед ним ворох бумаги, сцепленный скрепками. В его же мониторе изображалось то же самое.
Эрн вытащил наушники из стола, одел их на голову, опустил микрофон ко рту и протянул свою тонкую как нить руку к мышке: запустил программы. В наушниках полился звук, речь. В наушниках режиссёра тоже.
Эрн заговорил по сценарию, но получилось не очень – голос был севший.
Режиссёр молча постучал пальцами по столу. Перезапустил программы. Попытка №2. На сей раз Эрн снова ошибся в произношении и уже был наказан. Аргиров сжал руку мальчика своими 2мя пальцами –пинцетами. Эрн дёрнулся и зажмурился. Боль старых ран током пронзила от руки всё его маленькое тело. Наушники съехали на шею.
Следующая попытка записи дубляжа выдалась более удачной.
Никто из съёмочной группы сериала не догадывался об условиях записи дубляжного голоса главного героя. Они знали, что Аргиров жесток и своенравен, не терпит непослушания, в какой-то степени он тиран, и все его немного побаивались, даже те, кто старше, т.к. тот посмотрит в следующую секунду так, будто поезд по позвоночнику прошёлся.
Знали только то, что этот дублирующий голос будет взрывом, настоящим прорывом в культуре кинематографа, а сериал наберёт невероятную популярность. Редкий голос, озвучивающий главного героя: достаточно симпатичного мальчика 7и лет. (но не симпатичнее Эрна)
Фильм для подростков, которых зачарует голос…
Вымученный кровью.
***
К ночи большая часть подшива была озвучена и отпрограммирована.
Тело Эрна, как обычно, было ватным и будто окутано тонкой паутиной, которая при движении рвалась, но образовывалась снова.
Завтра то же самое, та же работа, те же наказания за ошибки. И так уже 2 года.
Эрн шёл по ночной улице, вдыхая морозные илы и ощущая их прикосновения на коже. Казалось, если кто-то сейчас до него дотронется – в этом месте образуется язва, полная крови.
Он дрожал. До дома было полчаса ходу, но даже это расстояние казалось сейчас 10ю километрами. Однако заставив себя мысленно отключится ото всего постороннего, цель приблизилась неожиданно быстро. Увидев знакомый поворот, не чувствуя пальцев, ни на руках, ни на ногах, мальчик открыл калитку.
На улице за столом и выпивкой сидела его тётя – Александра Денисовна Нотрок, женщина-булава, скандальная и властная, некогда гроза станицы (сейчас полгорода), от которой сбежали все мужчины, которые только осмеливались к ней приблизиться.
- Эй, микроб! – обратилась она басом к Эрну – Ну ка иди сюда.
Эрн приблизился на расстояние 3х метров.
- Я тебе вчера наказала продать изоляционные ленты и радио. Почему я вижу вместо денег за них их самих? Ты почему не продал!!?
- Эээм, нуу, можно я извлеку из радио одну деталь.… Я обещаю, что оно будет работать так же!   
Денисовна схватила полотенце и замахнулась. Эрн отскачил – он даже от полотенца сейчас спасался как от раскалённого свинца.
Удар – промах. Она схватила пустую бутылку со стола – опять промах. Эрн уже скрывался за дверью дома.
- Я вот скажу, я скажу Аргирову, чтоб пустил в тебя 10 электрошоков подряд, я скажу! – орала она.
Его комната представляла собой чердак. Собственноручно замазанные щели , заколоченные дыры превратили это место вполне пригодное для жизни. Правда, поутру появляется изморозь, да и сейчас тут довольно холодновато.
Стащив с себя тонкую водолазку и получив очередной разряд боли, мальчик достал красную тёплую кофту из грубой шерсти и закутался. Кровать без ножек и подушки имелась, а вот одеяла опять нет. Тут побывала Денисовна. Этим одеялом она укутывает консервацию. Бесшумно спустившись вниз, мальчик принялся в темноте искать одеяло.
Налетев плечом на открытую дверцу шкафа, он зашипел, а из глаз посыпались искры.
В конце конов цель поисков была оправданна и сцапана на чердак.
Тепло укутавшись с головой, Эрн лежал на спине, открыв небольшое отверстие для дыхания и обзора, он приготовился ко сну. 
Но опять заболело сердце.
Открыв побольше окно для воздуха Эрн повернулся на бок, часто и слабо дыша. Сильно кружилась голова. Он ждал, когда пройдёт, закончится. Кидало то в жар, то в холод с каждым разом приступы становились всё хуже и длиннее.
Какое-то время спустя всё прошло.
Эрн уснул, но ненадолго: кошмар заставил его с ужасом проснуться. Он не помнил, когда последний раз спал спокойно.
Сон больше не шёл.
Тогда Эрн вылез из-под одеяла, и кое-что достал из своего «тайника». Вернувшись к кровати, он поставил на её твёрдую поверхность конструкцию, которую затем завёл, будто заводную куклу и возникло вечно чудесное и удивительное.
Цветок, 3 колокольчика, подсвечивающиеся синим, а переплетающиеся стебли светились зелёным. Уникальное, миниатюрное зрелище, очень уникальное по своей тонкости и аккуратности. Мини лампочки, скотч, стекло, батарейки – вот и вся конструкция, которую этот ребёнок сделал сам.