Миррор 5

5.


Они шли по бесконечному ветвящемуся коридору. В прыгающем свете факелов дрожали серые стены, и темнота пугливо залегала в извивающихся ходах.

- Не люблю охоту, - говорил Ромес. – На охоте лишают или жизни, или свободы, и ещё неизвестно, что хуже. Может, не будем охотиться, а просто пройдёмся?

- А как ты тогда собираешься возвращаться? Нам нужно добыть какую-то местную тварь, и тогда наша миссия будет выполнена. Ты знаешь, что нас без добычи обратно не пустят? – спросил Таар.

- Как все нормальные люди.

- Нормальные люди не лезут в дела Сеона и не вынуждены потом таскаться по разным тёмным лабиринтам, где нет ни конца, ни начала, но зато в которых живут разные милые бестии неизвестного видового состава и в неизмеримом количестве! Хотел бы я ещё знать, кто на кого охотится!

- А кто создал этот лабиринт?

- А кто его знает? Был себе лабиринт, или Подземелье Зазеркалий, и были прекрасные города – Дворцы Зеркал. Людям всё это жутко понравилось, и они заселили эти места. Под землёй жить никто не хочет: страшно тут и странно, и водится всякая нечисть… К людям она не приближается, но если человек вышел в лабиринт – тогда остаётся только надеяться на лучшее. Он или сгинет навечно, или вернётся невредимым. Или сумасшедшим, или с закрытыми глазами. Тогда его убивают: он непонятен и очень опасен, а рассказать ничего, естественно, не может. Что тебе больше нравится?

- Первое. Можно не вернуться, ведь так?

- А что ты здесь собираешься делать? Выход-то только один.

- Ты это проверял?

- У меня пока все дома.

- Нет, ну почему бы нам не проверить?

- Лучше не рисковать.

- Да, мне мой друг Рэли говорил, что из Подземелий Зазеркалий уже не вернуться… Но он не говорил, что в них ждёт смерть. Почему ты не хочешь проверить?

- Быть первым всегда страшно.

- Но ты не первый. Тот, кто не вернулся, возможно, нашёл выход.

- А возможно, и нет.

- Я тебя что-то не понимаю – ты очень хочешь быть гладиатором Сеона?

- Нет, но…

- Если нет, то никаких но! Поверь. Я так ни к одному человеку ещё не цеплялся…

- Я не знаю…

- Не знаешь? Тогда продолжим пока наш путь, а там видно будет.

- С тобой трудно спорить: у тебя есть отвратительная привычка  смотреть собеседнику в глаза всё время.

- Да? Раньше её не было. Раньше много чего не было… Многое было… Давай погасим один факел – он нам может ещё потом пригодиться.

Они шли, и шли, и шли, и непроницаемый мрак пропускал их вперёд и сгущался за их спинами. Таар рисовал на стенах светящиеся стрелки, чтоб не заблудиться на обратном пути (если будет принято решение вернуться) и чтоб не проходить по одному коридору несколько раз.

Говорят, на ловца и зверь бежит. В данном случае «зверь» не бежал, хотя во всех тёмных углах и закоулках ощущалось присутствие многочисленных живых существ. Иногда во тьме сверкали их глаза, но ничего, кроме этого, разобрать было невозможно.

- Как же нам поймать кого-то, - вслух размышлял Таар. – если все они сидят в своих убежищах и только глазеют на нас? А без ничего нам нельзя возвращаться.

- Ну зачем тебе возвращаться?

- Это я так, на всякий случай. Мне кажется, ничего в этом лабиринте нет, кроме серых стен, тьмы и разных тварей. А в ответвления коридора заходить опасно из-за этих самых тварей. Их там кишмя кишит, и неизвестно каких. По основному коридору они редко ходят, и лишь тогда охотники могут встретить жертву. Если животное одно, оно может стать добычей – в схватке с охотником никто из сородичей ему на помощь не приходит.

Ромес вдруг подошёл к серой стене и внимательно присмотрелся к ней.

- Что там? – поинтересовался Таар.

- Иди сюда.

Таар подошёл.

- Смотри.

На стене смутно обозначились тени, словно стена была пыльным-пыльным стеклом, отгородившим одну пару людей от другой, но теперь эти люди обнаружили присутствие рядом других и сквозь пыльное стекло стараются рассмотреть друг друга.

- Что это? – не понял Таар. Ромес не ответил. У одного из тех, других, тоже был факел. Ромес поднял свой факел, и другой владелец факела повторил его движение. Ромес поводил факелом из стороны в сторону, в ответ одновременно качнулся и другой огонёк.

- Всё ясно, - сказал Ромес. – Там – мы.

- А, наше отражение! Значит, стена – это всего-навсего зеркало?

- Нет, то не отражение, а мы. Если я держу факел в правой руке, моё отражение держит его в левой. Тот, другой, держит факел, как и я, в правой руке. Я веду факел влево, и он делает то же самое и тоже влево. А я ещё не видел зеркал, которые показывали бы мне меня так, как меня видит другой человек. Те двое – это мы сами, но и не совсем мы.

- Как так?

- Мы с тобой находимся здесь, а те мы находимся где-то в параллельности. Так что нас с тобой по двое, друг, и не исключено, что где-то ещё бродит куча всяких нас. Может быть, мы чем-то незначительно отличаемся друг от друга. Так что лабиринт – непростая штука. И все мы – отражения друг друга.

«Параллельности» поблизости не пересекались, встретиться с двойниками не представлялось возможным, и путь во тьме лабиринта был продолжен.

Этот ход заканчивался тупиком, откуда во все стороны брызнули маленькие чёрные вёрткие призраки с рубиновыми глазами. Ромес осветил тупик, и тут обнаружилось, что в этом месте стена не является однородной серой массой, похожей на запылённое зеркало, а состоит из отдельных хорошо пригнанных обтёсанных камней. К тому же там присутствует ещё и металлическая дверь, усеянная по краям заклёпками и запертая на засов. Недолго думая, Ромес отодвинул засов и потянул дверь на себя. Она подалась с трудом, металлические петли отвратительно заскрипели. Ромес и Таар сразу же отшатнулись. И было от чего: дверь вела в слабо фосфоресцирующий коридор, идущий перпендикулярно тому, по которому они пришли, и пол этого коридора был полностью завален разлагающимися останками животных. Естественно, запах там стоял самый что ни  на есть распрекрасный. Таар, зажав от пробирающего смрада нос пальцами, взглянул на Ромеса.

- Отлично, - насморочно откликнулся Ромес, прикрывая нос рукой. Вдруг он застыл, устремив взор в пустоту и прислушиваясь к чему-то. Оттуда, откуда они пришли, доносились какие-то неясные звуки. Они приближались. Слышался вой и грохот огромного несовершенного движущегося механизма, лязг разогретого металла, шипение пара и скрип шипастых металлических колёс.

- Очень большое, - определил Ромес. – Громадное.

- Что? – не понял Таар, тоже услышавший эти звуки.

- Не знаю. У меня создаётся образ, связанный со звуками: многоугольная ржавая коробка из клёпаного металла, начинённая грубыми приборами начала машиностроительной эры, со множеством бесполезных деталей, не исключено, оснащённая старым огнестрельным, газовым, режущим, колющим и ещё каким-то оружием, освещающая себе путь тусклым красным светом и передвигающаяся на ржавых «гусеницах». И вот вопрос: что ей здесь надо? Мне кажется, эта штуковина – автомат и живыми существами не управляется. Она древняя, но не настолько, чтоб можно было предположить, будто её сделали создатели Дворцов Зеркал и этого лабиринта. По звуку она мне не нравится, и лучше от неё смыться.

- Интересно, куда ты собираешься смываться? – полюбопытствовал Таар. – Здесь нет каких-нибудь переходов, сзади – эта штуковина, впереди – мертвечинка…

- А тебя сильно прельщает перспектива быть замятым этой консервной банкой?

- Не очень, – вынужден был признаться Таар. Тем более что в поле зрения появилось оно – почти такое же, каким его представлял Ромес, только вид имело гораздо более устрашающий. Красными лучами света оно шарило перед собой, ища добычу.

- Забавно, - сказал Ромес.

- Что?

- Забавно смотреть, как к твоей ноге тянутся тленные кости давно почившего в мире существа.

Таар отскочил от внезапно ожившей полуистлевшей конечности, по которой было весьма трудно определить её первоначального хозяина.

- Фу, какая же это всё-таки гадость! – морщился Таар, отступая.

- Гадость – это насчёт чего? – Ромес смотрел на приближающееся грохочущее, шипящее и лязгающее чудовище. – Таар, ты как хочешь, но придётся спасаться бегством всё же от этой штуки.

- Ага, а ты попробуй пройтись по ожившей мертвечинке!..

- Н-да, из этой ситуации есть два выхода, правда, один сейчас немного занят механизмиком, а по второму ты идти что-то не хочешь… Или тебя подтолкнуть?

- Я сам! – истерично завопил Таар, разбежался, прыгнул… и остановился на краю коридора, балансируя руками подобно начинающему канатоходцу.

- Ну как… - замялся Таар, искоса поглядывая на Ромеса. – Как я так возьму и вдруг прыгну? Тут на метров шесть надо скакнуть, а я без всякой там подготовки… Ещё упаду, и тогда…

- Какие пустяки – шесть метров! – возмутился Ромес. – Но если настаиваешь, оставайся, только учти, что ржавая кучка подойдёт близко-близко сюда, и никуда тебе от этой падали не деться, разве что прыгнуть… Но места для разбега уже не будет.

 И Таар решился. Он отошёл далеко-далеко, хорошо разбежался… и снова затормозил.

- Не могу! – он чуть не плакал. – Боюсь! Я обычный человек! Я не прыгаю на шесть метров!

- Ладно, - решил Ромес. Он приподнял штанину, и там обнаружилась предусмотрительно взятая им намотанная на ногу отличная верёвка.

- Я прыгну первым. Обвяжи верёвку вокруг пояса.

Таар обвязал один конец верёвки как сказал Ромес, Ромес зажал другой конец в кулаке, легко разбежался и красиво, без напряжения, прыгнул. Падаль на миг слилась воедино и, когда Ромес пролетал над ней, вытянулась к нему гниющей мощной зубастой пастью, щёлкнула челюстями, но его не достигла. Он был уже вне её досягаемости, и она распалась на составные части, источая волны смрада. У Таара окончательно пропала всякая охота прыгать, но сзади громыхало железное чудовище, а оно вряд ли было лучше.

- Прыгай! – повелительно приказал Ромес, стоя на той стороне гниющей плоти. Тогда Таар, насколько было возможно, отступил назад, глубоко вздохнул и помчался в сторону Ромеса. Перед прыжком он зажмурился… Правая нога дала хороший толчок его телу, он прыгнул… В это время Ромес изо всех сил рванулся прочь от падали, крепко держа верёвку, и было это сделано так быстро, что верёвка натянулась и дёрнула летящего над ожившей мертвечиной Таара вслед за Ромесом. А Таар так и не понял, как это ему удался такой трюк.

- Конечно, это был весьма рискованный шаг, - говорил Ромес, похлопывая Таара по щеке, чтоб тот скорее пришёл в себя. – Я не думал, что у меня получится этот двойной прыжок. Главное было всё сделать синхронно, далеко прыгнуть, учитывая ещё длину и натяжение верёвки… Ну да ладно, получилось – и прекрасно. Поднимайся, и продолжим наш путь.

- Куда? – всё ещё слегка вздрагивая, осведомился Таар.

- Какая тебе разница? У дорог нет начал, у дорог нет концов, все дороги ведут в небеса, как говорится. Разве тебе будет легче, если ты будешь знать, куда мы придём, если место это окажется не очень приятным, но чуть лучше, чем то, через которое мы прошли?

Таар вздохнул с невыразимой затаённой тоской, как ласковая коричневая корова с большими печальными глазами, объевшаяся на лугу одуванчиков. Он встал, с особой тщательностью стряхнул пыль со штанов и уныло выразил готовность следовать за Ромесом.