Малюсенький шажок навстречу страху

Медвежонок хотел стать птицей. Но летать можно лишь свободному и уверенному в себе обитателю леса. Медвежонка притягивал к земле груз ответственности и доля глупости, заваривающие в организме лапшичную диктатуру.
Диктатура диктатурой, а осень на носу сидит и конфетки кушает. Стоял октябрь у двора, когда наш Мишка невзначай попал в лесной детский сад. Совершенно случайно, каким-то немыслимым образом. Все подробности, если вас таковые интересуют, узнайте у главного редактора ведомости «Лесной сезон».  А мы продолжим.  Медвежонок ни разу не подходил к детскому саду так близко, и не ожидал, что на него высыпяться пару штук  тамошних жильцов.
Там олени, лоси, лисицы, и канарейки топали ногами, бросали шишки и кричали. Наш мишка ведь не педагог…
А детки – звери, и зевали, и сердились, и корчили физиономии,  и всё говорили «скучно, скучно», но как быть и что делать в таком случае…..
Его с ног до головы закидали шишками, обозвали « молодцом» и унеслись восвояси, не унеся с собой никаких выводов, кроме критики.
Медвежонок хотел стать птицей. Но мечты бесплотны, их не потрогаешь руками, но они хорошо топчатся ногами. И это факт. Но родился медведем, медведем жил и медведем, надо думать, когда-нибудь помрет. Но дело совсем не в этом, а в том, что нужно меняться….
Кажется, я расстроен. Кажется, я очень расстроен. Кажется, я зверски расстроен собой.  Собственные тараканы взбунтовались и велели уничтожать человеческую популяцию. Сопротивление бесполезно, но так необходимо. И я сопротивляюсь. Подавлять в себе маньяка дело шуточно-принципиальное. ( Вы не думайте, я не злой, просто я нелюдимый какой-то) .
Кажется,  я сегодня груб и не учтив. Да я всегда таков, каков не полюблюсь вам. Создать отталкивающий антураж – специфика сия проекта.  Проекта глобально-тотального отстранения от жизненных ресурсов и социума в целом. Огрубеешь тут, если как Робинзон сидишь в апатии и разговариваешь с рыбками. ( У меня нет рыбок, но рыбки эффектны).
Расстроен банальным расстройством нервной системы, когда надо пить валерьянку или кусать шоколад.  Расстроен банальным расстройством под названием жизнь. Она чудесна, я не спорю, но сколько же в ней типичных мизерных вещей – людей – случайностей – акцентов – аннотаций – рецензий и помех. 
И шоколаду не больно  и тебе не проще. Когда тебе не помогут врачи, ведь у тебя ничего не болит, когда дело в тебе, а не в ком – то за дверью.
А за дверью ждет кто-то…. кто-то, кто отвечает за хороший тон и настроение, которые не пошли с тобой в твой персональный ад.
Некоторые из вас никогда не поймут, каково это, каждый раз бояться людей.  Бояться их людской сущности.  Некоторые из вас никогда не чувствовали в толпе страх.
В толпе людей меня настигает животный страх самосохранения, когда хочется кусаться и царапаться. Когда хочется убегать и прятаться.
Некоторые из вас не ощущали давящей массы толпы, не ощущали, что твоё я само стирает себя ластиком в хаотичном порядке. Уши, ногти, большие пальцы ног.  И вот тебя нет, есть толпа, что диктует свои условия.
Вы любимцы фортуны и дети публики, вы порожденья – творенья людских замыслов – домыслов  -идей. Вы созданы социумом для жизни в социуме.  Я стараюсь влезть в этот темп жизни, как в тески, но забываю всё про выбившиеся за пределы конечности, пряди волос и звенящие браслеты.
Вы крутитесь как белки, смеетесь и развлекаетесь от души, ваш жизненный проект зовется как-нибудь вроде « Тусока в ритме акробатки Клэр». Но откуда вам знать хоть капельку о страхах простого человека в толпе таких же? Откуда вам знать, что кроме вашего увеселения существует мирок в котором нужно каждый раз бороться, заходя в автобус или идя в музей.
Ваша площадка развлечений построена далеко от моей, и лопатку не докинуть, и песочком не обсыпать. 
Многие из вас ещё дети, всего лишь дети, которым не понять, что значит быть вне системы отсчета времени. Время просто начинает бежать. А ты разводишь руками ему вслед. И  не кричишь, не зовешь, не каешься. Только теребишь на руке резинку для волос.
Медвежонку было грустно и тоскливо,  особенно когда он был не один. Медвежонок искренне не мог понять, что делать с этики детьми, которые его окружали. Он силился узреть в них подсказку. Но на него лишь смотрели глаза, много глаз, чего то ждущих, чего-то существенно- необъяснимого. Медвежонок не мог бы им ничего объяснить. Он и сам запутался во всех лабиринтах и арках своего сознания. Ему была нужна помощь.
И помощь пришла. Сгребла властной рукой и попросила не опускать нос и не распускать нюни. Велела взять себя в руки и топать дальше, и продолжать смотреть в эти глаза, что чего-то ждут. Смотреть снова и снова, пока не пройдет боль в висках, пока не отпустит страх, что сжимает ледяные пальцы у ледяного горла. И вот глаза смотрят, а медвежонку не страшно.   
Мишка никак не мог взять в толк, почему у него ничего не выходит, почему он печалиться из-за пустяков, почему рядом всегда те, кто лучше него в чем-либо. Тебя тыкают в лучшесть, и ты знаешь – это справедливость.
Но справедливость это ещё и то, что знаешь ты, но не знают другие. Те, другие, негативно настроенные, не знают, что ты усилием воли собрал в кулак волю, и совершил прорыв, уже придя туда.
Я горжусь собой. Я сделала шажок. Малюсенький шажок навстречу страху.
Джульетта Шил ЧулкофФф
октябрь 2012