Новая жизнь

                НОВАЯ ЖИЗНЬ
Жизнь тридцатипятилетнего школьного преподавателя Харитона Христофоровича Дольникова шла своим чередом. Усталость, ежедневные уроки, проверки тетрадей до полуночи – организм хоть и молодой, но такого режима и он не мог долго выдержать. Как всегда, весенним вечером, а, точнее сказать, ночью, Дольников возвращался из школы домой. Его серо-голубые глаза отражали яркую полную луну, светившую в эту тёплую апрельскую ночь. Лицо его было таким бледным, опухлым и жалким, что невозможно было глядеть, как Харитон Христофорович медленно, как будто совсем по-старчески, с маленьким коричневым портфельчиком в левой руке идёт по железнодорожным шпалам к своему маленькому кирпичному домику на окраине города. В голове у Дольникова то и дело мелькали объяснённые за сегодня правила, упражнения и детские почерки в школьных тетрадках. Вдалеке Харитон Христофорович заметил поезд, пассажирский поезд, наверное, до Варшавы. Учителю следовало как можно скорее отойти в сторонку, в кусты, чтобы не дай бог не попасть под колёса. Но внезапно Дольников понял, что не может сдвинуться с места. Его как будто гвоздями прибили к шпалам, и он не мог даже пошевелиться. Харитон тупым взглядом смотрел на приближающийся поезд, как вдруг у него потемнело в глазах, что-то пронзительно засвистело в голове, и он начал терять сознание. Поезд был совсем близко – всего в нескольких аршинах от застывшего на рельсах Дольникова. Харитон стал медленно опускаться на шпалы, прямо под колёса движущемуся поезду. Машинист принялся гудеть, очевидно, заметив посреди путей человека, однако, тормозить было уже поздно – слишком близко был упавший на рельсы Дольников. Харитон по-прежнему не мог пошевелиться, хотя понимал, что его жизненный путь вот-вот прервётся под колёсами исполинской махины. Уже готовый к скоропостижной смерти, Дольников закрыл усталые глаза, как вдруг кто-то столкнул его с путей в близлежащие кусты. Поезд проехал мимо, Харитон пришёл в себя и понял, что он живой и невредимый. Только его рука была слегка оцарапана о колючий придорожный кустарник. Дольников стал медленно открывать глаза и увидел перед собой молодого человека примерно его возраста с русыми волосами и с круглыми глазами, пристально смотревшими на него. Молодой человек улыбнулся и произнёс:
- Работа допоздна? Понимаю – тяжко. Нужно больше отдыхать.
Дольников хотел поблагодарить своего спасителя, но что-то удержало его.
- Кто вы такой? – спросил пришедший в себя Харитон.
- Фарфоров моя фамилия. Андрей Сергеевич Фарфоров. Как вы оказались на железной дороге в столь поздний час?
- Я…шёл к дому, - запинаясь, ответил Дольников, - живу неподалёку.
- На железной дороге зевать нельзя-с. Того и гляди – чуть головы не лишились.
Фарфоров помог Харитону подняться.
- А какова ваша профессия?  - спросил Фарфоров.
- Учитель.
- Школьный?
- Да…преподаю географию средним классам.
- Тоже имел раньше опыт быть преподавателем, - проговорил Фарфоров, - только потом вот ушёл в редакцию, а нынче дела мои плохи – не работаю, все мои средства даёт доходный дом в Песках.
- Почему не работаете?
- Не поладил с главным редактором газеты.
За разговором Фарфоров и Дольников не заметили, как дошли до дома Харитона Христофоровича.
- Живёте один?  - поинтересовался Фарфоров.
- С женою.
- Ясно, а я вот один…да-с…
Дольников пристально посмотрел на своего спасителя.
- Простите ради бога, - выговорил Харитон.
- За что это?
- Ну вы мне фактически новую жизнь подарили, а я так и не решился вас отблагодарить.
- Пустое, Харитон Христофорович, друг мой, пустое. Быть может, лучше к вам пройдём, потолкуем о разном, познакомите меня с супругою.
- С превеликим удовольствием, - ответил Дольников и позвонил в дверь.
Дверь открыла молоденькая, миловидная жена Харитона.
- Ты с другом, дорогой? – спросила она.
- Со спасителем, Дашенька.
- Почему со спасителем?
- Этот человек спас меня от поезда, под который я чуть было не попал из-за своей неуклюжести.
- У вашего замечательного супруга такая работа, что неудивительно головокружение,  - проговорил Фарфоров.
- Храни вас Господь! – на слезе произнесла супруга Дарья и пригласила гостя в дом.
Квартира у Дольникова была небольшая, но места вполне хватало, чтобы жить. За чаем гость многое рассказал о себе Фарфорову и его жене. А так как уже было весьма поздно, Дарья постелила Андрею Сергеевичу в небольшой гостевой комнатке на старом диване. Утром все поднялись к завтраку. А после приёма пищи Андрей Сергеевич отвёл Дольникова в сторонку, чтобы поговорить о чём-то важном.
- Харитон Христофорович, я нынче испытываю страшнейшие затруднения в финансах. Мне нужно рассчитаться за комнату – не могли бы вы мне выделить тридцать рубликов на карманные расходы, верну вам, как только смогу -  в ближайшее время.
Дольников, казна которого состояла из девяноста рублей, оставшихся от жалования с прошлого месяца, хотел отказать своему спасителю, но, вспомнив своё чудесное спасение, произнёс:
- Конечно, дорогой Андрей Сергеевич! Какие могут быть меж нами счёты?! Вернёте, когда сумеете.
Вынув из шкафчика тридцать рублей ассигнациями, Харитон протянул их другу.
Буркнув невнятное спасибо, Фарфоров попрощался с Дольниковым и закрыл за ним дверь, так как тот страшно опаздывал на первый урок. Сам же Андрей Сергеевич любезно согласился побыть гостем Дольниковых до вечера.
Итак, Харитон отправился на работу, а Фарфоров остался с Дарьей наедине. Дарья возилась то с бельём, то с посудой – Андрей Сергеевич вызвался помочь ей. После они сели выпить по чашечке кофею.
- Прекрасный кофе, Дарья Григорьевна, - стал нахваливать напиток Фарфоров.   
- Это муж купил третьего дня. У одного чухонца.
- Замечательный, божественный вкус, Дарья Григорьевна.
- Согласна с вами, - улыбчиво ответила Дольникова.
Минуту оба молчали, как вдруг Андрей Сергеевич задумал сделать даме комплимент.
 - Вы не просто прекрасная хозяйка, но и редкая красавица! Превосходная супруга для Харитона Христофоровича!
- Благодарю вас, - слегка смутилась Дарья.
- Повернитесь ко мне, молю вас, я хочу рассмотреть поближе ваши изумрудные глаза, - почти шёпотом произнёс Фарфоров, - необычайно красивы, как два драгоценных камня малахитового оттенка. 
- Вы меня смущаете! Ни один мужчина до сих пор не говорил мне подобных комплиментов, - покраснев, сказала Дарья.
- Это от чистого сердца!
Фарфоров наклонился к Дарье ближе и приставил указательный палец к её губам, в знак полной тишины. После он легонько поцеловал её в алые губы и погладил по длинным тёмно-русым волосам. Через несколько секунд оба растворились в длинном романтическом поцелуе. Фарфоров и Дарья заперлись в спальне, и долгое время оттуда раздавались лишь звуки поцелуев, потом нежные стоны и громкий женский смех. В пять часов вечера Андрей Сергеевич вышел из комнаты, подошёл к окну и закурил. Дарья вышла за ним и положила ему руки на плечи.
- Главное, ничего не говорить Харитону, - испуганно, но нежно сказала Дарья.
- Не скажем, - беспристрастно буркнул Фарфоров и продолжил курить.
В этот раз Харитон вернулся около одиннадцати – очевидно, быстро управился с тетрадями и контрольными.
- С вами необыкновенно весело, господа! – воскликнул Фарфоров за вечерним чаем, - не то, что в моём скучном переулке в Рождественских. Там даже с соседями положительно не о чем потолковать. А вы, Харитон Христофорович, и ваша супруга такие хорошие собеседники – душа радуется!
- Благодарю вас, Андрей Сергеевич, - ответил Дольников, - с вами, знаете ли, мы тоже чувствуем себя в хорошей весёлой компании.
- В таком случае, дорогой друг, не откажусь ещё недолго потеснить вас и побыть вашим гостем.
- Несомненно, Андрей Сергеевич, сколько угодно вашей душе! Мы только будем рады! – ответил Дольников.
На следующий день Фарфоров спешно собрался и куда-то ушёл на весь день. Дольников, который взял себе выходной, решил, что Андрей Сергеевич уже не вернётся, и прибрался в его комнате. Однако вечером гость объявился вновь, только теперь слегка в нетрезвом виде.
- Что с вами, вы не больны ли? – беспокойно спросил Дольников друга.
- Мне плохо, Харитон Христофорович, - нудным и хриплым голосом ответил Фарфоров, - играл в преферанс, затем позволил себе реванш, чтобы сразить этих мерзавцев, этих ублюдков наповал – но, увы, чутьё подвело. Реванш не удался.
Фарфоров похлопал Дольникова по плечу и прошептал ему на ухо пьяным сиплым шёпотом: 
- В общем, приятель, мне срочно нужны деньги. Войдите в моё положение, прошу вас. Не рассчитал, проигрался в пух.
Вздыхая, Дольников грустными глазами взглянул на друга и тихим баритоном спросил его:
- А сколько вам нужно?
- Сколько дадите. Хорошо бы рублей сорок…
- Сколько? – недоумевая, спросил Дольников.
- Ну сорок, приятель, сорок! Ужели вам так сложно для друга раскошелиться?! Прошу вас, сударь, ради спасения моего капитала, выдайте непременно сумму наличными.
Сорок у Дольникова в шкафчике не нашлось – пришлось дать Фарфорову тридцать пять рублей и двадцать копеек сверху.
Этой ночью Дольников плохо спал: было что-то не в порядке с сердцем, но будить супругу, чтобы та накапала ему капель, ему было жаль. Сон Андрея Сергеевича был в эту ночь прекрасен. Утром же он проснулся поздно, когда Харитон Христофорович уже давно ушёл на работу. Дарья дала ему огуречного рассолу, чтобы несчастный не страдал от головной боли с похмелья, потом напоила его крепким чаем. Кушаний в доме совершенно не было, так как в казне Харитона оставалось лишь три полушки, а следующего жалования нужно было ждать ещё неделю. Голод так обуял Андрея Сергеевича, что тому пришлось сходить с Дарьей в ресторан. Там они поели и выпили рублей на тридцать, как раз на те, что Фарфорову накануне дал Харитон.   
Было около семи вечера, когда внезапно открылась дверь. Это Дольников вернулся с работы сегодня раньше срока. Войдя в собственную спальню, Харитон застал там Андрея Сергеевича и Дарью за полезным делом. Хлопнув дверью, Дольников решил уйти из дома, так как прогнать своего спасителя и жену у него не хватало мужества. Заглянув в свой шкафчик, Харитон понял, что у него нет ни копейки денег. За дверью он мельком услышал голос Фарфорова:
- Друг, ты деньжата идёшь? Так это мы с супругой твоей в ресторации были! Уха, скажу тебе, отменная, но недёшево вышла.    
Ничего не говоря, Дольников взял свой коричневый портфель, хлопнул дверью и ушёл из дома. Он принял решение переночевать где-нибудь в школе: на парте или у сторожа. Его путь как всегда лежал через железную дорогу. Он бежал по ней и всё думал о том, как ему быть дальше. Внезапно ему стало дурно, он стал падать на рельсы. Проползя несколько аршин вперёд, Харитон окончательно потерял сознание. Через минуту по железной дороге промчался пассажирский поезд до Варшавы…