Отцы и дети...

                Двойственность.  А быть может - раздвоение? Думаю вам это  знакомо: говоришь одно, а    думаешь  совсем другое. Говоришь с участием, с состраданием; советуешь, как исправить ситуацию,  а сам -  в лучшем случае  с трудом борешься с зевотой – до такой степени тебе все это по барабану! А то и того хуже – начинаешь просчитывать варианты, как это можно использовать с пользой для себя! Порой мелькнет совсем уж крамольная мысль: А не лучше было бы, чтоб тебя вообще не было! Как говорится,  нет человека -  нет и  проблемы! А что? Порой смерть -  действительно избавление!  Грубо? Безжалостно? Пожалуй, но так уж устроен этот мир! А может и не так? Быть может, это только со мною так? А другие действительно сострадают, не помышляя о собственной выгоде! Как часто вы подаете нищим? Вот я им не подаю вовсе. Я всегда ощущаю в этом обман:  я не верю, что страждущий действительно калека, что просящий действительно не может заработать на свое сосуществование. И, наверное,  среди них много таких! Да,  много. И  всё же не все. И даже если среди них был один страждущий, всего один,  то я прошел мимо его беды, не принял участия и не сострадал! Мог помочь,  но не помог!  А кто поможет мне?! А может в этом и есть справедливость высшего порядка - не сострадают тем, кто не сострадает сам?               
  Он сидел, аккуратненько примостившись на краешек стула. Чистенький после принятого душа, а быть может и ванны – уж больно долго он плескался. Казалось невероятным, что совсем недавно он был бич бичом: небрит и вонюч, вонюч тем характерным запахом, что явствует об отсутствии жилья, семьи и благополучия.
-Я не приходил потому, что денег не дали. Но дадут  точно в субботу. Должны дать в пятницу, но учитывая то, как получилось с прошлой пятницей, когда дали и многие не вышли на следующий день, то дадут лишь в субботу.               
Я смотрел  на него чуть насмешливо, не пытаясь скрыть свое неверие.
 - На работе меня ценят, продолжал он, стараясь сломать моё неверие и  усмешку.Начальник сказал, что доволен мною.
 - И на что же ты жил все эти дни? - перебил я его красноречие.
-Начальник дал мне 150 из своих.
-А ночевал где?
-На работе, в сторожке. Но вчера перегорел обогреватель. Так что теперь там очень холодно, а тут еще моя спина…
-Спиной нужно заниматься: беречь и лечить! А твои пьянки делают это невозможным. И если  тебя не выгонят за пьянки, то просто избавятся от тебя, потому что больным не место на стройке!
-Я не пью. Нет,  я, конечно, не отказываюсь, когда мне наливают. А наши рабочие допускают выпивки во время работы. Но запоев у меня нет.
-Разве я не говорил тебе, что наливают до поры, до времени, а потом…
-Да. Я понимаю, что потом придется и мне наливать. Но и отказываться тоже нельзя – не поймут!
Вы,  конечно же,  уже догадались, что разговор этот происходит между отцом и  сыном. Ведь такие разговоры в наше неспокойное время происходят сплошь  и рядом. Покатилась страна после столь желанной перестройки, да и разлетелась на осколки - суверенные государства, во главе каждого из которых оказались те, кто много говорил о своей любви к народу, о своем радении о нем же - любимом, но на самом же деле которым было абсолютно на него - на народ,  наплевать.