Тимохино озеро

                Тимохино озеро
               Охота пуще неволи.
 
Сколько лет живу и не перестаю удивляться разнообразию   человеческих увлечений. Один отливает сотни оловянных солдатиков, выстраивает картины битв, другой ищет пуговицы всяких видов, третий мёрзнет в утреннем тумане, надеясь подстрелить пару уток. Но видать есть в увлечениях что-то, что люди сами не могут объяснить.
 Почти сутки трясёмся в вездеходе, кто-то подсказал, есть в тундре озеро, дичи много, мало кто ездит туда. Вот и едет несколько человек, выстрелить несколько раз, половина патронов конечно мимо, но азарт гонит в комариную пустынь. Двигаемся по навигатору, где просто на авось, если надо объехать большое болото. Водитель каким-то чутьём угадывает старые следы вездеходов, место людное, если можно так сказать, пару раз в год через эти места проезжают вездеходы, оставляя след на мерзлоте, часто такие следы видны годами, если проедут зимой, меньше ранят тундру.
  Наконец вездеход, поёрзав, остановился. В поразительной тишине раздался голос водителя: « Приехали»! Выбрались на каменистый берег, размять затёкшие ноги, быстро сообразили чай и спать. Утро не скоро, а поспать в тишине - мечта!
  Рассвета в летней тундре нет, как такового. Солнце, ходит по кругу поднимаясь и немного опускаясь к горизонту. Есть, так называемое время сна и рабочее время. Природа живёт своей жизнью, ей надо торопиться, она бурлит круглые сутки.
  Полусонные люди разбрелись по туманному берегу, искать место, где можно потратить свои патроны.
 Не люблю стрелять, делаю это очень редко, основное моё оружие-фотоаппарат. Проверяю батарейки, теперь будет охота….
  Водитель ковыряется в машине, позвякивая ключами, иногда ворчит на безмолвное железо.
  Спросил, как называется это озеро, он сказал длинное слово на чукотском языке. Переводится примерно так: « Не стоит сюда приходить, если пришёл, скорей иди дальше…». Не любят чукчи это озеро, говорят – плохое место. Рыба плохая, дичь плохая, а почему, толком не объясняют. Плохое место и всё.
  Вот чуть позже сходим к Тимохе, поможешь мне отнести ему вещи, он тут много лет живёт. Комбинезон зимний надо отнести, валенки, соль. Один живёт, почти одичал. Проезжие оставляют ему продукты, одежду, патроны. Он иногда оставляет взамен шкуры звериные, вяленую рыбу. К людям не подходит, издали видели его, сторонится людей.
  Стало интересно, что это за тундровый Робинзон такой?
  Ветер немного разогнал туман, водитель достал два мешка, довольно увесистые. Один надел на плечи себе, на другой показал мне « Что бы два раза не ходить мне, поможешь».
  Не обращая внимания на выстрелы охотников, мы пошли, оставляя за спиной берег. Идти пришлось вверх, по склону пригорка, с вершины бугра открылась тундра, ровная как стол, среди травы виднелся огромный остроконечный камень, скорее скала. Самое интересное, вокруг, сколько хватало глаз, ни чего похожего больше не было. Только трава с редкими кустиками карликовой берёзки и ни одного камня. Идти к скале пришлось почти час, мягкая тундра, тяжёлые мешки, сделали путь длиннее, чем казалось с вершины холма.



 Отдышавшись, водитель стал рассказывать интересную историю про этот  камень. « Старики не любят рассказывать, но краем уха слышал эту историю. Жил в этих местах злой дух, сильно людям мешал, шаманы не могли его укротить. Ни какие жертвы не принимал, видать человеческой крови хотел, гибли люди в этих местах часто. Сильный шаман обещал прогнать злого духа, несколько дней длилось камлание, буря лютовала, лето было, а снег сыпался с неба, как зимой. Потом утихло когда, люди пришли посмотреть, а из травы эта скала торчит, а рядом шаман мёртвый лежит. Говорили, себя в жертву принёс, духа в камень превратил и сам умер».
 « Вот у этой скалы и оставляют Тимохе передачи и он своё оставляет, слышит вездеход издалека и приносит когда шкуры, когда рыбу». Вокруг камня не было видно ни каких следов, осмотрели дальше, ни чего похожего на присутствие человека не было.
  «Может, случилось, что с Тимохой, надо сходить, вон там овраг и на склоне его землянка, хоть и не любит он гостей, надо посмотреть, живой человек всё таки».
  Тундра не сухая степь, даже если цель в прямой видимости, идти надо, обходя сырые места и довольно глубокие проталины. Добрались до заветного оврага, но отыскать землянку было не простым делом, ни что не выдавало присутствия человеческого жилья, ни дым очага, ни бугорок какой. Наконец отыскали что-то похожее на тропу по склону оврага, она и вывела нас к Тимохиному жилью.
 Картина была странная, ветхая деревянная дверь валялась  на траве, ветхая от дождей, она почти рассыпалась на куски. Покосившийся проём входа и разбитое оконце. Человеком здесь и не пахло.
  Осторожно заглянули внутрь жилища, какое-то тряпьё покрытое плесенью, разбитые ящики, Тимохи здесь не было.
  Когда стали ворошить мокрое тряпьё, нашли сильно поржавевшее ружьё, из открытой казённой части торчали стрелянные латунные гильзы, позеленевшие от сырости. Всё было раскидано, порвано, до неузнаваемости, и видать очень давно.
  «Кажется, я догадываюсь, произнёс водитель, медведь был…». Пришёл на запах рыбы, Тимоха стрелял, видать неудачно, ружьё перезарядить  не успел, хотел в землянке укрыться, разъярённый медведь выломал дверь и задрал его, потом в тундру утащил, может, бросил, может съел. Дело по осени было, зимой сюда снегу набило, вот откуда сырость и плесень. Вот и нет теперь Тимохи».
  Молча, вернулись к скале, так же молча, взвалили мешки и до самого вездехода каждый думал о своём.
 Отец рассказывал, стал говорить водитель: «Тимоха приехал сюда совсем молодым, нация у него интересная - гагауз. Это где-то около Румынии, его так и прозвали – «Румын». Как пристал он к старателям, так и работал почти всю жизнь около золота. Весёлый был, очень хорошо свои песни пел. Так со старателями и на этот ручей попал, намыли они сколько-то золота, да странно оно пропало…. Артельщики может и сами спрятали, а свалили на него, потом и вообще бросили его здесь. Технику по зиме вывезли, несколько балков бросили у оврага и Тимохе пригрозили, пусть на глаза не показывается.
  Так он здесь и остался, звали его в посёлок жить, отнекивался сильно, толи милиции боялся, толи дружков бывших, не понять. Потом привыкли, стали завозить ему кто что мог, одежду, консервы, патроны к ружью. Оставит у камня шкуры, рыбу, дождется, когда уедут и забирает что оставили, к людям не подходил. Видел бы ты его бороду. Дед Мороз такой позавидовал бы, белая, длинная….


Ты не рассказывай остальным что видел, им лучше не знать что случилось, в милицию я сам сообщу, пусть разбираются».
  Стали подходить охотники, добыча была так, средняя. Зазвенели банки с пивом, пошли пьяные разговоры, похвальбы разная.
  Негласно, но охота, это скорей повод, для многих, просто напиться, как следует вдали от ворчания, а то и ругани родственников, выпустить пар….
  Пикник гремел на весь берег, перебравшие спали тут же на сухой траве, кто посильнее, добирались до вездехода и там валились на пол. 
 Чуть в стороне от веселья, водитель снова продолжил рассказ про Тимоху. « Отец так говорил, видать Тимоха самородок отыскал, большой, утаил от всех, зацепило его золото. А когда все уехали, он стал мыть золото, где только мог. Намыл видать, вывезти не может и бросить жалко. Жил дикарём, золото разум затуманило, зря не станут такое говорить».
  Остаток дня потратил на фотографии. Чем тундра хороша, на одном квадратном метре, можно сделать десятки снимков и все будут разными и необычными. Каждая былинка позирует с удовольствием.
 Когда закончилось пиво, уставшие охотники забрались в вездеход, тронулись в обратный путь. Навигатор зафиксировал маршрут и указывал все отклонения, хотя даже при таком деле, езда по тундре не прогулка по парку на велосипеде.
  Прошло какое-то время и Тимоха снова напомнил о себе. Милиционер проговорился, отыскали, всё -  таки, бочонок с тимохиным золотом, металлоискатель помог. Самородки и золотой песок в стальном бочонке, закопан был рядом с тропой к хижине, да так ловко, что даже опытному глазу не за что было зацепиться.
Съело -  таки золото Тимоху и косточек не оставило…