Мои контакты с сексотами

8 августа 1964 года я освободился.Вернулся в Ленинград, вернее в Сестрорецк. Был любопытный документ: бесплатный билет от станции в Мордовии до пригородного Сестрорецка. Восстановился в ЛМИ им Павлова можно сказать "по блату: из-за явной симпатии ко мне ректора Иванова и проректора Сресели. Меня встретили старые друзья и новые знакомые. Практически все задавали мне вопрос: "Ну как  там?" Имелось в виду "в тюрьме и в лагерях". Мои друзья серьёзно воспринимали истину: "От тюрьмы не зарекайся" и их вопрос был естественен. И вдруг один из новых знакомых задал мне вопрос: "Ну и что ты теперь собираешься делать?" В мозгу зазвучал звонок: "Сексот!" Во первых я конечно ожидал этого: ко всем освободившимся с "такой статьёй" (даже лагерным стукачам)приставляли сексотов, во вторых сексотов не волновало положение в лагерях - они наивно полагали, что никогда туда не попадут. Конечно этот тест не был абсолютным, с точно таким же вопросом ко мне обратился Юрка Баранов (см. ВСХСОН), который уже был членом "антисоветской" организации и искал сторонников, и я ни минуты не заподозрил его в чём-то "таком". Дураком я не был!

Да и Диму я вовсе не подозревал на основании всего одного факта. Небольшая бытовая деталь. Нищие студенты постоянно занимали друг у друга небольшие суммы "на комплексный обед". Правилом хорошего тона было не требовать возвращения долга, но в случае повторного обращения за займом было законным основанием отказа: "Прости, но  ты уже мне должен!" Дима охотно ссужал мне даже больше чем я просил и никогда не напоминал о долге. Полагаю, что Дима отчитывался в этих деньгах в графе "рабочие расходы" и получал компенсацию. Пожалуй решающим было следующее событие. Институт посетила делегация Всемирного общества студентов. Весь путь её следования сопровождался своеобразным оцеплением из "активистов" которые деликатно, но решительно останавливали бегущих по своим делам студентов и предлагали им пройти другим путём. Будучи таким студентом я вдруг увидел в оцеплении Диму. При виде меня он сразу покинул цепь и сделал вид, что он здесь случайно. Но его роскошный по тем временам костюм его выдал.

Я не только не избегал встреч с Димой, но старался с ним общаться побольше и почаще. Я не совершал ошибки изображать из себя кондового совка, зная, что ГБ не доверяет лучезарным докладам. Я и поругивал Правительство и выражал обиды на власть. Достаточно было утверждать, то Правительство не очень хорошее, но лучшего у нас нет и быть не может. А главное утверждать, что  второй раз в лагерь мне очень не хочется и я избегаю  всяких придурков с их фантастическими планами.

 Моя тактика оправдалась: после пятого курса на военно-морскую практику я был направлен в Североморск, тогда ещё "засекреченную" базу Северного флота, а после окончания ВУЗа получил распределение на Камчатку, которая тогда была так же закрытой "погранзоной". Следовательно мне "доверяли".

Кстати, когда я возвращался из Североморска я оказался (и на                этот раз действительно случайно)в одном поезде с Димой. Дима был в подпитии. "Дима" - пожаловался я- "вот тут учишься, стремишься стать хорошим врачом, а где-то меня подозревают чорт знает в чём," "Нет!"- прервал меня Дима,- никто тебя не подозревает!"  " Ну, Дима, откуда ты знаешь?" " Знаю" многозначительно произнес пьяный Дима.               

Через два года я оказался "свидетелем" сразу по двум делам. Нет, никто меня не "выдавал" я сам вмешался в эти дела. Мне надоело сидеть в подполье и я вышел в открытую борьбу. Это была славная битва!      

К сожалению  перемена в моей жизни "совпала" с переменой в жизни Димы: он вылетел с клиники, куда получил весьма престижное "распределение" и был отправлен в поликлинику на участок. Я как-то встретил его на проспекте Кирова, лицо его было мрачным и озабоченным. Он меня не узнал или сделал вид,что не узнал. Я тоже не кинулся к нему, мы прошли мимо друг друга, как совершенно незнакомые люди.

        12.08.2012      фомченко