Рассказ 2

Рассказ второй.
Псковская могила


  Сапоги солдат тяжело ступали по земле, выжженной тактическим ядерным ударом — черная жижа, размоченная дождем, противно, но уже привычно  хлюпала и чавкала под подошвами. Сейчас непросто было определить – что было на этом месте до войны, но судя по слою золы – здесь мог расти лес или что-то наподобие ему. Зола и пепел – это то, что можно было увидеть вокруг на многие мили. Если не обращать внимания на  руины города, виднеющиеся на горизонте.
   
   Изначально в планы командования войск альянса не входило нанесение ядерного удара по этой территории, так как здесь должно было начаться строительство нефтеперерабатывающего комплекса в самое короткое  время после очистки от остатков российских армейских подразделений. Однако войсковая операция наткнулась на отчаянное сопротивление этих самых остатков армейских подразделений вперемешку с вооруженными гражданскими. То есть – с партизанским движением. Поэтому, пришлось перенести строительство в другое место, а здесь превратить всё в пепел, золу и руины. Непредсказуемость и неуступчивость русских в очередной раз заставили применить самые жёсткие меры.


   
   Под разными предлогами, легально и нелегально к границам России было стянуто к тому моменту большое количество тактического ядерного оружия. Мощные баллистические ракеты были подготовлены для уничтожения крупных городов и мегаполисов.
   
   У России к тому времени тяжёлых  межконтинентальных ракет   в боеготовом состоянии уже не осталось. Они были уничтожены, либо разукомплектованы в соответствии с международными договорами о сокращении стратегического наступательного вооружения. Перезагрузка оказалась односторонней, как и следовало ожидать. 

   Бесконечное реформирование армии и флота, странная внешняя политика, ослабление спецслужб, а также временное повышение уровня жизни, основанное на увеличении доходов от продажи углеводородов, сделали Россию мягкотелой и расслабленной. 30 лет Запад пудрил России мозги, чтобы в один день убить «большого русского медведя». Военная операция так и называлась – «Смерть медведя».

   Чтобы быстро подавить сопротивление, тактические удары были направлены на военную и транспортную инфраструктуру. Воинские части, базы снабжения,морские и авиабазы, порты, транспортные узлы - всё было уничтожено в одночасье.
   
  Ответный удар был, но незначительный. Лишь четыре российские тактические ракеты достигли своих целей: две в восточной Европе, одна в Украине — в районе сосредоточения войск альянса, одна в Японии. Больше всех пострадали США. Российская АПЛ, находящаяся на своем последнем перед отправкой на металлолом   боевом дежурстве в Атлантике, успела выпустить свой ядерный боезапас по целям в США до того, как её предположительное местонахождение накрыл тактическими ракетами американский крейсер. Американцы попросту упустили из виду российский ракетоносец, сосредоточив все внимание на акваториях вблизи берегов России. Тем и поплатились.

  Сложность операции «Смерть медведя» заключалась в том, что Западу нельзя было допустить значительных разрушений топливной инфраструктуры России, как и всего топливно-энергетического комплекса в целом. Соответственно, нельзя было трогать и атомные станции, так как для освоения необъятных ресурсов нужно много энергии.
 Однако персоналы трех станций сами приняли решение подорвать  реакторы, то есть перевести их из штатного режима в аварийный.  Это был неизбежный шаг – две из трех станций находились  в европейской части России,  подвергшейся практически сплошной ядерной атаке, так как топливных запасов и ресурсов в центральной России почти нет, а вот населения там как раз было много. И его по планам натовского командования нужно было сразу уничтожить. Сразу. Всё.

   По плану, первая стадия «Смерти медведя» должна была занять не более одного месяца. В течение этого месяца союзники бомбили те населенные пункты, которые не были подвержены ядерной атаке. Самолеты, корабли ВМФ, крылатые ракеты наземного базирования, орбитальная спутниковая группировка — всё было брошено на то, чтобы стереть с лица земли несколько сотен тысяч  населенных пунктов России.

  Далее начиналась фаза войсковой операции, то есть полномасштабный ввод войск для тотальной и окончательной зачистки территории. А поскольку войска были очень разные, то почти сразу на этой почве возникли конфликты. В частности – между Китаем и Японией за господство в Сибири и на Дальнем Востоке. А попробуй докажи Китаю, что он не прав. Дальний Восток и Сибирь пострадали в результате вторжения мало, и это был для всех лакомый кусочек. Как ни старались союзники договориться о разделе территории, но… в очередной раз при вторжении в Россию сразу всё пошло не так, как планировалось. Хотя и «империи зла» уже просто не существовало. Это если не считать остатков армейских подразделений и гражданского населения, которые, быстро смекнув что к чему, переместились в топливные регионы России. А затянувшаяся партизанская война на  севере России – это уже совсем не то, что было запланировано захватчиками.

   Но союзники все-таки воевали. Очень не хотелось разрушать топливный комплекс. Китайцы с японцами ошалевали от свалившегося на них пространства от западной Сибири до Тихого океана. До тех пор, пока туда не обратили внимание США. Американцы в очередной раз пригрозили прекратить наземную операцию и нанести по восточной части массированный удар, чтобы прекратить японскую и китайскую экспансию. Японцы поняли быстро. Китайцы нет.

   Когда союзники поняли, что их планам по скорейшему освоению топливных ресурсов не суждено сбыться, было уже поздно. Союзники уже  воевали друг с другом пока ещё обычными средствами вооружения, называя это «местными конфликтами» и «недопониманием сторон». 

   Скандинавы высадили пятидесятитысячный десант на Новой Земле, думая, что там нет никого и ничего. После взрыва «завалявшейся» ядерной ракеты из старых запасов действительно от них не осталось никого и ничего. Скандинавы больше никогда не пересекали границы бывшей России, опасаясь, что на Кольском полуострове тоже могут быть сюрпризы. Вместо наземных операций в этом районе они обложили Кольский полуостров кораблями ВМФ и начали методичный обстрел по координатам, выдаваемым спутниками. Ну и, конечно, авиаудары – любимое развлечение американцев и натовцев.

   Европейцы, спустя три года после начала войны, потеряв надежду с помощью наземной операции вытеснить партизан с севера, уже бомбили русский север из всех видов оружия, кроме ядерного пока ещё. Теперь уже было не до инфраструктуры. Теперь стояла задача элементарного захвата ресурсосодержащих территорий.
 

   Капитан спецназа министерства обороны Польши Иви  Полянски был уже немолодым человеком и старым воякой, участвовавшем во многих локальных конфликтах на стороне войск НАТО. Он был потомственным военным в четвертом поколении. Когда-то его дед воевал на стороне союзников с фашистской Германией. Теперь он, Иви, кадровый военный, принимал участие в военной операции союзников против России.

   Многовековая мечта Европы, стран востока, да и ещё много каких стран о захвате территории России наконец-то осуществилась, но Иви постоянно ловил себя на мысли о том, что он подсознательно проводил параллели со второй мировой войной. И тут не было бы ничего странного, но у него никак не получалось ассоциировать Россию с гитлеровской Германией, как это было принято последние годы в Европе, и ещё ему было очень интересно  узнать, что по этому поводу сказал бы его дед, в своё время воевавший с гитлеровской Германией. Но лирика – лирикой, а приказ выполнять надо.

   Подразделение Иви без особых проблем прошло территорию бывшей Беларуси, лишь изредка вступая в перестрелки с разрозненными и немногочисленными группами то ли  остатков армейских формирований, то ли просто бандитов или мародеров. Согласно приказу генштаба НАТО все, кто встречался на пути, должны были быть уничтожены.
   
   Территория Беларуси, как это уже случалось не раз, попала под горячую руку  агрессора, идущего либо с запада на восток, либо с востока на запад. На этот раз Беларусь, на всякий случай, была подвергнута ядерной  бомбардировке вместе с центральной частью России.

   Иви уже шестнадцать часов не снимал костюм радиохимической защиты, так же, как и двести солдат его батальона. Современные костюмы РХЗ, в принципе, позволяли находиться в зоне жесткого радиационного излучения некоторый период времени. Передвижной пункт  радиохимической защиты, или как его называли - «бункер», плелся где-то позади, и это действовало на нервы, потому что находиться в костюме дольше 20 часов было равносильно медленному самоубийству. Батальон расположился на юго-западной окраине разрушенного города, который раньше назывался Псков. Решено было остановиться и дождаться «бункер».
 
   Батальону Иви, в числе стотысячного  контингента польской армии, была поставлена задача продвинуться от западной границы России на северо-восток, в Архангельскую область, по возможности зачищая территорию. Вслед за ними должны были последовать подразделения западноевропейских армий, а также инженерные части. По сути, для батальона Иви настоящая работа ещё и не начиналась, так как с серьёзным сопротивлением они должны были столкнуться только на севере. По непроверенным данным, которые были больше похожи на обыкновенные слухи, у остатков российской армии ещё могли остаться тактические ракеты, которые в нужный момент могли обрушиться и на его, Иви, голову. Несмотря на все возможные средства разведки  и защиты, наступающим войскам не удавалось избежать серьёзных потерь. За месяц командировки батальон Иви потерял десять человек убитыми и семнадцать раненными. Уничтожение бандитов и мародёров особых проблем не доставляло. Но вот после каждой стычки с армейскими подразделениями соотношение потерь оказывалось не в пользу наступающих. При этом, русские каким-то образом умудрились сберечь тяжелое вооружение, танки  и даже самолёты. Русские танки и самолёты – для любого, кто воевал     с Россией, эти  слова означали реальную возможность умереть. Их было немного, но они были. И они ждали удобного момента.

   Если бы не космическая разведка, батальону было бы совсем туго пробираться по этой мертвой земле, не зная, с какой стороны на этот раз прозвучат выстрелы... Хоть какая-то польза от американцев с их огромной орбитальной группировкой военных спутников.
 
   Тот период, когда Польша всеми путями пыталась доказать руководству НАТО свою полезность давно прошел. Теперь польских военных сильно раздражал тот факт, что их использовали в качестве пушечного мяса. В его батальоне уже был случай, когда его солдаты после рукопашной схватки с французским элитным подразделением открыли огонь. Бронежилеты сделали своё дело - никто серьёзно не пострадал, но скандал был нешуточный, и «разбирался» он на уровне правительств. Было решено объяснить всё нервным перенапряжением, и были даже даны дополнительные рекомендации – как следует себя вести при встрече союзных подразделений, как снимать психологическую нагрузку и так далее. Но Иви понимал, что это был очень серьёзный, знаковый момент. То-то начнется  грызня, когда войсковая операция завершиться. Если она вообще когда-нибудь завершится.

   Наконец показался «бункер». Вместе с транспортами «бункера» двигалась ещё одна бронемашина с германскими опознавательными знаками. Спустя пару минут БТР остановился в нескольких метрах от  Иви. Через ещё пару минут приплелись и транспорты «бункера». БТР  выплюнул из своего железного чрева немецкого офицера и ещё восьмерых солдат, которые сразу же направились  в один из транспортов «бункера». Офицер же, махнув Иви, направился в штабной «бункер». Выругавшись по-польски, Иви направился туда же.
 
 - Ханс Ёкель, - представился офицер с майорскими знаками отличия.
   Если бы не относительно чистый воздух «бункера», который после искусственной атмосферы РХЗ казался просто волшебным нектаром, Иви выругался бы прямо в эту наглую германскую харю. Он уже слышал, что к восточноевропейским подразделениям было решено прикомандировать западноевропейских офицеров и даже американцев. «Хорошо хоть не  американец...» - подумал Иви.

 - Как добрались?- спросил Иви по-английски, хотя мог бы и по-немецки.
 - Без происшествий. – Холодно, но без негатива ответил майор. Германский офицер имел внешность типичного немца — высокий, светловолосый, голубоглазый, с квадратным подбородком, в общем, истинный ариец.
 – Что это за машина? – указал Иви через иллюминатор на БТР, который не был похож ни на один из тех, которые он знал.
 - Русская техника, модернизированная американцами. Полный пакет разведоборудования, плюс максимальный уровень вооружения на сегодняшний день для этого класса техники.- Ответил майор не без гордости в голосе.
 
   В составе моторизированного батальона Иви таких классных машин не было. Иви испытал двойственное чувство: с одной стороны - это было серьёзное усиление огневой мощи и возможности ближней разведки его подразделения, а с другой – если бы такие машины были у него с самого начала, то потери были бы много ниже.
 - Кстати, капитан, в пяти километрах от нас к северу наблюдаются двенадцать движущихся целей. Движение в нашу сторону. И весьма организованное. – Майор выжидающе посмотрел на Иви. Тот сразу же, не моргнув глазом, отдал распоряжение:
 - Вторая рота, одеть костюмы, занять позиции в машинах. Доложить о готовности через 4 минуты. – Скомандовал Иви.
 - Вы думаете, всё так серьёзно, капитан?- майор явно не ожидал такой реакции от Иви.
 - Майор, это не мародёры и не бандиты с незараженной территории, это русские военные. И неизвестно, какое вооружение они несут с собой.
 - Но стены этого бункера выдерживают любой удар, кроме ядерного и крылатых ракет,- не слишком уверенно произнес майор, - не думаете же Вы, что они смогут… 

   Не дав германцу договорить, Иви молча показал рукой на следы ремонта на стене «бункера». Ёкель, подойдя к стене, внимательно изучил оплавленные края бывшей дыры размером примерно метр на метр.


 - Вторая рота на позиции. – Заговорила рация Иви.
 - Пожалуй, я переберусь в свою машину. – Сказал майор, надевая костюм.
 - Да, это будет очень кстати. – Вполголоса проговорил Иви, провожая взглядом майора. 

   Селиванов не был штабным подполковником, иначе бы он просто не выжил в этих условиях, он был подполковником спецназа ГРУ МО РФ. Бывшего ГРУ, бывшего МО, бывшей РФ. Настоящим оставался только он – подполковник Селиванов. Он и те одиннадцать солдат, которые были в его отряде. Он давно мог бы уйти со своим отрядом на север, но привычка находиться там, где труднее всего, не давала ему это сделать. «Боеприпасы у отряда есть, провизия пока тоже, а, значит, будем воевать» - таково было общее мнение всего отряда. Хотя каждый из них понимал, что конец у них у всех будет один… И Селиванов и его одиннадцать ребят прекрасно понимали, что больше нет той страны, которой они присягали. Даже народа, который они обязаны были защищать, тоже практически не осталось. И ещё они понимали, что союзное командование не планировало оставлять в России коренное население. Гитлеру такой геноцид даже и не снился. Поэтому группа Селиванова воевала. Воевала усердно и целенаправленно, так, как не умела воевать ни одна армия мира.

   База ГРУ, к которой был приписан Селиванов, находилась в зоне прямого поражения, то есть от нее ничего и никого не осталось на поверхности, за исключением самого Селиванова и пяти его сослуживцев, которые в момент удара работали в «точке» примерно в двух тысячах километров от базы. Это была очередная командировка на Северный Кавказ.  Ну и не только на северный… Те территории, в отличии от центральной России, не подверглись ядерному удару.

   Спецподразделения, как и армия,  попали под частую гребёнку сокращений, оптимизаций и так далее. В общем, их… реформировали. Конечно, в их распоряжении появилось новейшее оборудование и вооружение, но вот кадровый состав сильно поредел. В момент удара на базе было 95 процентов личного состава, то есть все, кроме Селивановской группы. Бойцы осваивали новую технику. Нельзя сказать, что это было лёгкое и простое занятие, но всё же это был отдых по сравнению с работой в «точке». Если бы не эта новая техника, то большинство спецназовцев остались бы в живых...
 
   В теперешней его группе  было четыре человека из той пятёрки.
   А тогда, поняв, что происходит,   шестеро спецназовцев приняли решение продвигаться к своей базе. Из огня – да в полымя... Ну а по пути на базу к ним прибились остальные семеро. Продвигаться по зараженной территории без костюмов РХЗ было бессмысленно, поэтому пришлось позаимствовать их у натовцев. Благо те надевали  их ещё до того, как радиометры начинали показывать высокий уровень радиации, поэтому таскали их с собой всегда. Эти костюмы были не такие функциональные и надежные как российские, но зато более эргономичные.
 

    На Кавказ забрасывали в основном турок и арабов. Это было вполне логично с точки зрения натовского командования. Да и дешевле. Перед наземной операцией территорию, которая раньше называлась «северо-кавказский федеральный округ» как следует отбомбили. Если бы не наличие углеводородов в этом регионе, то простыми бомбардировками дело  конечно же не обошлось бы. Но даже несмотря на жестокие бомбардировки морских черноморских и каспийских баз,натовцы все равно потеряли чертову уйму самолётов и чуть меньшую уйму кораблей разного класса  в Черном и Каспийском морях. Но цель оправдывала средства. Имея почти 20-кратное превосходство в живой силе и технике проиграть трудно.
 
   Двенадцать оптических прицелов внимательно изучали местность вокруг «бункеров». Вот, из одного транспорта высыпали солдаты и заняли позиции в танках и бронемашинах. Это означало, что натовцы их заметили и готовились встретить. Судя по опознавательным знакам на броне, это было польское подразделение, за исключением одного БТРа, который очень напоминал российский, с германской символикой на броне. Технику конечно можно было сжечь, но вот «бункеры»  от ПЗРК вряд ли пострадают. У Селиванова в голове возник план – уж очень ему понравился германский, точнее российский БТР. «Наверняка натовцы напичкали его кучей всяких полезных для боя и разведки вещей. Эта машина должна быть нашей» - решил он.
 
   В 30 км от этого места у них была припрятана целая  установка «Смерч» - небольшой сюрприз для наступающих. Прошло уже чуть ли не полвека с тех пор, как эти ударные комплексы  поступили на вооружение ещё советской армии, но до сих пор они наводили ужас на любого врага с любым наземным вооружением. Где они её добыли – это отдельная невероятная история. Но использовать установку сейчас было слишком большой честью для этого, в принципе, небольшого польского подразделения. "Смерч" успеет сделать всего пару залпов, прежде, чем её накроет вражеская авиация или ракетный удар.  Необходимо было стянуть в это место побольше техники и живой силы. И тогда уже показать этим буржуям заморским русскую «кузькину мать».

   Метрах в десяти разорвался танковый снаряд. Чуть вдалеке   ещё один. «Ну-ну, это максимум на что вы сейчас способны, - пробормотал Селиванов, - Наверняка они сейчас вызывают тяжёлую артиллерию. Ну что же, за эти несколько часов мы успеем сделать то, что задумали».

 - Паша, попробуй снять «глаза» у головного.
 - Сделаю, командир. – Ответил один из бойцов группы – профессиональный снайпер. Они все сейчас умели обращаться со снайперскими винтовками, но снайперов по призванию было трое. Остальные стали ими по необходимости.


 - Командир, можно бить, - голос Паши был как всегда ровный и спокойный, как будто он был на плановых занятиях в тире.

   В ответ натовцы дали залп из всех стволов. Эффектно, но малоэффективно на таком расстоянии. Снаряды и пули выбивали пыль и осколки из таких же бетонных осколков, только размером побольше.
   В паре с Селивановым на позиции был молодой лейтенант-погранец со смешной фамилией Ведёркин, прибившийся к ним ещё на грузинской границе. Молодой, а пороху уже понюхал предостаточно. Причём, ещё до войны. Без сомнения, если бы Ведеркин захотел написать книгу про то, как он выжил и добрался до своих, то она бы стала бестселлером, но война выравнивала судьбы людей, угрожая каждую секунду умножить на ноль любого...
 - Серёжа, через одну минуту бьём по «глазам»  второго БТРа. Внимание группе! Работаем по «глазам» на всех бортах, кроме германца. Готовность одна минута. По команде расширяем дугу до двух километров и начинаем сближение. Первые номера на оптике, вторые на ПЗРК. Время пошло.- Селиванов отдал приказ по внутренней связи, и сам принялся за дело.

   Через полторы минуты польский батальон остался без датчиков движения. Группа начала смену позиций. Натовцы открыли огонь – сначала по бывшим позициям, потом, сообразив, с поправкой на сближение. Передвигаться быстро в костюмах РХЗ под градом осколков конечно не получалось. Малейшее отверстие в костюме и всё – останется только «броситься на амбразуру». Поэтому, когда Селиванов увидел на костюме Ведёркина рваную дыру, неприятный и такой знакомый холодок пробежал по спине – он понял, что теперь в его группе одиннадцать человек вместе с ним самим.
   
   Ведёркин, видимо был так увлечен боем, что сразу и не заметил, как натовский осколок приговорил его к смерти. И только мельком повернув голову на командира, заметил, что тот смотрит на его костюм. Проведя рукой по дыре, он понял, что вот, собственно и всё. Выйти из боя им ближайшее время не удастся. Радиация жёсткая. На принятие решения ушло секунд несколько.
 - Командир, я возьму танк.- Ведёркин посмотрел на Селиванова, задержав взгляд чуть дольше, чем можно было бы в обычной ситуации. Ему хотелось ещё что-то сказать, но слов почему-то не было. «Сентименты не для военных» - сразу вспомнилась ему банальная военная истина. «А жаль…»- подумал Ведёркин, взял два ПЗРК и вышел из укрытия.
 
   Селиванову ничего не оставалось, кроме как, сжав зубы, смотреть вслед удаляющемуся Ведёркину. Эмоции придут потом, после боя.
 - Прощай, лейтенант...- только и смог выдавить из себя подполковник.

   Ведёркин теперь уже почти бегом, по ломанной траектории, стал приближаться к колонне. Ещё две двойки приближались к колонне с другого фланга. Натовцы наконец-то заметили движение в оптику и выпустили снайперов. Большая ошибка. Трое из пятнадцати упали ещё на выходе из «бункеров». Ещё пятеро чуть позже. Семеро оставшихся вжались в землю.

   Лейтенант Ведёркин дотащил два ПЗРК до удобного для выстрела места и занял свою последнюю позицию. Натовским снайперам сейчас было не до него. Он сделал выстрел из ПЗРК и почти сразу ещё один. Противоракеты танка сработали на первом снаряде, но второй попал туда, куда нужно было. С БТРов заметили, откуда пошли снаряды, и открыли огонь прямой наводкой… За смерть Ведёркина они заплатили одним сожженным танком и четырьмя бронемашинами.
 
   Один танк и девять БТРов против одиннадцати русских солдат.
   Из машин высыпались солдаты и начали занимать позиции для боя. «А ведь если бы они нас атаковали сразу, то шансов у них было бы больше»- усмехнулся про себя Селиванов, посылая пулю в лоб какому-то вражескому бойцу. Группа Селиванова методично отрабатывала поставленную задачу. А «германец», тем временем, пёр прямо на соседнюю с Селивановым двойку.

 - Тарас, Петя, жгите его, если он к вам пристреляется. Хрен с ним. Сёма, Зверь – страхуйте. - «Жечь «германца» не хочется, но видно, придется»- с досадой подумал Селиванов. После смерти Ведёркина группе хотелось жечь всё и всех.
 - Принято, командир.- Ответили сразу два голоса.

   Немец ударил сразу из пушки и набортными ракетами по Тарасу. У того были ПЗРК, но воспользоваться ими он не успел. Немец успел первым.
 - Командир, Тарас – всё. – Проговорила рация упавшим голосом Петра.

   Селиванов увидел, как Сёма выпустил снаряд в «немца», из которого спустя несколько секунд вывалились шесть солдат.  Пуля, выпущенная Селивановым, пробила голову тому из них, который был с майорскими  нашивками. Остальные пятеро прожили чуть дольше.

 - Бьём по глазам «бункера». Заходим с флангов. Жгём оставшуюся технику, и осторожно отходим к транспорту. Всё. - Задача уже была близка к выполнению, и нужно было думать об отходе. Сам Селиванов остался на своей позиции, чтобы работать по целям и контролировать всё оперативное пространство.

   Через 30 минут группа двигалась в транспорте на базу, где можно было отдышаться и проанализировать итоги боя. А двигаться нужно было быстро, потому что скоро здесь будет жарко.
   База была та самая, на которой до войны служил Селиванов. Ядерный взрыв уничтожил всё, что было на земле, но не то, что под ней. По старой советской традиции под землёй было гораздо больше, чем над ней. Как натовцы данный факт проморгали – неизвестно. Вооружения, оборудования и продовольствия хватило бы для всего довоенного личного  состава на год активных боевых действий.  Для группы Селиванова этого хватило бы на несколько лет партизанской войны. Теоретически.
 
  К тому времени, когда Селиванов с бойцами добрались до базы, натовцы уже начали бомбардировку места боя. Всполохи были хорошо видны, несмотря на 30 км расстояния.
 
   На этой войне Селиванов  часто приходил к казалось бы абсурдному выводу – ему нравилось воевать в этих чудовищных условиях. Нет как таковой армии, нет централизованного управления, даже генералов как таковых не осталось – это с одной стороны. А с другой – нет бездарного командования в лице жирных, продажных генералов, нет сволочей-политиков, нет неопределённости в вопросе что можно - что нельзя, нет неопределённости кто враг, кто не враг, кто друг, а кто не совсем друг. На этой войне всё было понятно и ясно: друзей нет, враги – все остальные. И никаких ограничений. Для него это была идеальная война. Абсолютно честная война в сложившихся условиях: натовцы всеми доступными способами пытались убить его, а он всеми доступными способами пытался убить их.

   Спустя пару недель после первого удара общевойсковых подразделений почти не осталось. Генералы, поняв, что произошло, одни попытались сдаться вместе с вверенными им частями, другие попытались оказать сопротивление, третьи просто пустились в бега. Армия разделилась на три неравные группы: убитые, дезертиры и солдаты, готовые умереть с оружием в руках. Кое-кто из дезертиров, со временем, вновь брали в руки оружие, присоединяясь тем самым к третьей группе. Если им конечно удавалось выжить, прежде, чем они находили своих.

   В состав Сил Сопротивления возвращались офицеры, уволившиеся из армии до войны. Как-то сами собой отсеялись национальные проблемы, условности, недомолвки. В рядах Сил Сопротивления оказались даже дезертиры из войск натовского альянса, из подразделений бывших армий бывших республик СССР. Понятно, что натовцы подгребли под себя все «бывшесоюзные» страны вместе с их армиями. Только вот перевооружение перевооружением, а царско-советско-российскую офицерскую школу просто так натовскими правилами не вытравишь. После того, как появились случаи пропажи без вести в подразделениях, отправленных в командировки на север, натовцам пришлось отказаться от данной практики. Армии бывших республик больше не участвовали в боевых действиях с Силами Сопротивления. Кроме подразделений, набранных из рьяных добровольцев-русофобов или просто жаждущих заработать денег на войне. Особенно много таких добровольцев набиралось в Украине, Прибалтике и в  Закавказье. В среднеазиатских республиках добровольцев было мало, восточные люди со свойственной им восточной мудростью не хотели умирать почём зря, предпочитая переждать тяжёлые времена дома.

   К добровольцам Селиванов испытывал особые чувства. Точнее, он и его бойцы испытывали к ним определенные чувства, в отличие от остальных натовских солдат. Чувства и эмоции мешают на войне, а по отношению к врагу – тем более. Это была не та война, где нужны были слепая ярость и ненависть к врагу в штыковой атаке. Но по отношению к добровольцам Селиванов испытывал глубокое отвращение. С этими нелюдями они показательно расправлялись, а не просто уничтожали. Натовцы должны понимать, какую войну они развязали и куда они пришли.
   Некоторое время назад селивановцы взяли живьём разведгруппу эсто-о-о-нской армии, состоящую из добровольцев. Эти горе-разведчики даже пытались что-то лопотать на ненавистном им русском языке. Но диалога не получилось. С них сняли костюмы РХЗ, и отправили туда, откуда они пришли. Конечно, гуманнее было бы их просто расстрелять, но не на этой войне. В войне на тотальное уничтожение понятия жестоко-нежестоко просто не существует.
 
   На базе было достаточно аппаратуры, позволяющей вести радиоразведку, в том числе позволяющей просматривать все возможные  TV-каналы. Война длилась уже второй год.  В Европу, и не только, каждый день с территории бывшей России приходили гробы, в которых лежали любители дармовых ресурсов. Естественно, что европейским обывателям это не нравилось. И правительствам уже приходилось принимать меры по разгону демонстраций, массовых акций и протестов. Демонстранты требовали, в основном, завершения или прекращения этой странной войны и начать уже, наконец, освоение ресурсов. Наивные. Правительства и рады были бы прекратить военные действия и начать освоение ресурсов, но им постоянно приходилось воевать с остатками несуществующей армии. Попытки сохранить инфраструктуру, как правило, ни к чему не приводили. В правительствах уже звучали голоса нанести удары по топливным регионам. Но это означало то же,  что и подъехать с пустым баком к АЗС и расстрелять её из гранатомёта.   


   А японцы, пользуясь географической близостью, и, кстати, тоже  пострадавшие от ядерной ракеты, успешно, если не считать потерь при осуществлении наземной операции, начали осваивать сахалинский шельф. И даже начали было что-то там качать, но это продолжалось недолго. Пришли американцы и заявили свои права. Добыча прекратилась, а переговоры начались. А потом буровые и терминалы стали взрываться. Японским и американским солдатам пришлось здорово «побегать» и очень много пострелять, прежде чем им удалось загнать в ловушку пятерых русских военных. Хотели взять их живыми… Не вышло. Взрывы прекратились… на некоторое время. Но после союзники столкнулись  уже с организованным сопротивлением.

   Ёкель перебрался в свою машину и посмотрел на приборы наблюдения. Противник разбился на шесть групп по два человека и приблизился ещё на полтора километра. Для танковых орудий расстояние вполне реальное, но вот куда бить. В это время оба танка дали залп. На количестве целей это никак не отразилось. Спутник передал картинку. Вот они.  На экране были два человека в русских костюмах РХЗ. У каждого была снайперская винтовка и ПЗРК. Тип снайперки определить было сложно. Может общевойсковая. А может и нет. Картинка со спутника пропала, потом появилась, но с сильными помехами. Русские включили «глушилку». Это уже слишком. Ёкелю захотелось открыть огонь из всех стволов. Они как будто специально провоцировали их подойти поближе и подавить из пушек и ракет. Русские расположились полукругом с расстоянием между позициями метров 200. Что-то тут не так. Конечно можно вызвать авиацию. Но русские ПЗРК… Нет,   за сбитые самолёты Ёкелю потом не поздоровится. Чёрт! С экрана пропали цели. Всё, приехали! У русских наноплащи. Это чудо современных молекулярных технологий делало объект невидимым практически для всех приборов наблюдения. «Да где же они их взяли-то!?  Теперь они нас видят, а мы их нет. Но почему они дали себя обнаружить?» - чуть не кричал Екель. Всё это напоминало ловушку. Двенадцать солдат уничтоженной армии уничтоженной страны готовили засаду для целого мотострелкового батальона. Это какое-то безумие!
 


 - Ёкель, я вызываю «тяжелых», - проговорила рация голосом Иви.
 - Да, капитан, это лучшее, что мы можем предпринять. А пока предлагаю периодически давать залпы по позициям русских. Интересно, сколько часов продержится их «глушилка».- Ответил Ёкель. Ему совсем не хотелось принимать на себя командование в такой ситуации.

   Теперь осталось только ждать, и время от времени «пугать» противника залпами. Иви всё происходящее очень не нравилось. Ну, совсем не нравилось. Не станут русские дожидаться, пока их размажут по руинам. Сейчас они перебьют нам все глаза, а потом начнут сближение для выстрела из ПЗРК. Гарантированного выстрела. Вряд ли они могли взять с собой много ПЗРК.   
 - Иви, я видел цели. Открываю огонь. Передаю координаты. – Раздался голос Ёкеля.
 - Понял, Хайнц, - Иви  назвал майора по имени. «А этот парень не так плох, хоть и немец». – Подумал Иви.

   В это время у БТРов стали разлетаться вдребезги датчики движения. «Всё, началось!»- подумал Иви – «надо выпускать снайперов, даже если они все погибнут, иначе погибнет весь батальон». Ёкель сообщил, что видит движущуюся цель. У цели два ПЗРК. Этот русский двигался почти не скрываясь. И в его костюме были пробоины. Это смертник. Противная холодная волна ощущения очевидной опасности пробежала по позвоночнику Иви со всеми его бесчисленными нервными окончаниями.  Он вдруг понял, что, если после этого боя он останется жив, то это будет большая удача. Половина снайперов уже были перебиты, пользы от них оказалось никакой. Они просто не имели возможности начать работать, вынужденные лежать неподвижно, вжавшись всем телом в землю.
 
   Первый танк выплюнул противоракеты и почти сразу в него попал снаряд, превративший машину в груду радиоактивного металлолома, местами окрашенного в жуткий грязнокрасный  цвет – цвет войны. Кто-то из членов экипажа пытался вылезти из люка башни танка, да так и остался торчать в нем. Из  лопнувшего черепа человека кровь стекала по закопченой броне, создавая тот самый цвет...
 
   Русский смертник успел выполнить свою задачу, перед тем, как умереть. Следом за танком вспыхнули ещё четыре БТРа. Русские накрыли их колонну  как колпаком, и теперь постепенно этот колпак сжимали.
 - Штурмовым группам – из машин! Занять оборону! Командирам доложить о потерях.

 - Нет, уже десять, - заметил Иви, увидев, как снайперская пуля разрывает костюм солдата из третьей роты, которого он хорошо знал. – Штурмовым группам отойти в «бункер», транспортам бункера подойти поближе.

  Снаряд ударил в машину Иви. В голове у него как-будто ударили в колокол. Очнулся он уже снаружи от того, что кто-то его тащил в сторону от горящего БТРа в направлении «бункера». В голове гудело, перед глазами плыли круги, но  он приподнялся на одно колено, чтобы хотя бы осмотреться. Солдата, который его вытащил, звали Гачек, рядовой Гачек. Солдат, до этого тащивший своего командира на спине, перекинув одну руку через шею, увидев, что он пришёл в себя, остановился, чтобы посмотреть как тот себя чувствует.

 - Спасибо,  Гачек, дальше я сам,- сказал Иви, похлопав его по плечу. – Двигаем в бункер.
 Гачек, коротко кивнув, уже начал приподниматься, как вдруг ничком упал на землю. Иви, уже было развернувшийся в сторону бункера, повернул голову и увидел дыру в голове Гачека. «А ведь он за каких-то пару минут дважды спас мне жизнь… Пуля-то, скорее всего, летела в мою голову». Не дожидаясь второго выстрела, он в мгновение ока добежал   до «бункера».

   Перебравшись в «бункер», Иви увидел, как Ёкель на своём БТРе пошёл на сближение с русскими. А те по германцу не били. «Значит, хотят взять машину «живой»- сделал вывод Иви. У противника по-прежнему было одиннадцать движущихся и стреляющих целей. Конечно, кто-то из них ранен, кто-то нет, но пока они вели огонь,  было неважно – повреждены у них костюмы или нет. Четыре не подбитых БТРа вели огонь, двигаясь задним ходом, надеясь подтянуть русских к «бункеру», из которого можно было вести спокойный прицельный огонь. Русские это поняли и остановились примерно в километре от транспортов «бункера». БТР Ёкеля был уже совсем близко от позиций противника.
 - Иви,  я подавил одну цель! О, чёрт!

   Иви увидел, как из «германца» высыпались солдаты. Шестеро. У одного были майорские нашивки.
Ёкель со своими солдатами мог бы и не покидать горящую машину – всё равно, внутри, или снаружи, их ждала смерть. Пуля попала  ему в голову. Он упал лицом кверху. «Странно, - успел только подумать Ёкель,- кругом война, огонь, смерть, а  небо такое же голубое, как и в его родной деревне…». Он  ещё успел вспомнить, что когда-то давно, в детстве, он что-то подобное где-то читал или слышал... Спустя несколько секунд война для немецкого офицера закончилась.

   Второй танк расстрелял свой боезапас, продолжали пока стрелять только пулемёты. Наверное русские не сочли нужным тратить на него боезапас и не подожгли этот танк.

 
   Пули застучали по датчикам движения на штабном транспорте «бункера». «Глаза» на «бункерах» разбить было не так просто, как на технике. Но, за то время, пока их туда-сюда вдвигали и выдвигали русские переместились и ударили по  оставшимся БТРам и танку. Осталось 90 человек, из них 78 боеспособных. Девять целей начали движение в обратном направлении. Так же, как и пришли. Минут через сорок самолёты устроят здесь ад. Потом подтянется тяжёлая артиллерия. Хотя бомбить тут будет уже некого. Спутник показал картинку, на которой красовалась бронемашина, двигающаяся в  сторону русских с северо-запада. Минут через пятнадцать она их заберёт и пойдёт на базу или что там у них. И чёрт его знает, что там у них  есть на базе. Спутник разглядеть всё не может. Нужно было успеть собрать тела, до того как начнется бомбардировка и ещё успеть отойти от этого места. Картинка со спутника пропала. Собственные средства разведки ничего не показывали.

   У союзного командования до сих пор не было точного представления о количестве оставшихся русских подразделений и их численности. Сколько их ещё? Тысяча? Десять? Пятьдесят? Оставалось надеяться на то, что не все русские отряды имели ТАКОЙ уровень подготовки. Иви смотрел на трупы своих солдат и думал, сколько ещё жизней поляков нужно будет отдать за «дармовые» ресурсы России.  У него не выходила из головы смерть Гачека. За что он отдал свою жизнь, спасая жизнь Иви? За то, чтобы тот и дальше продолжал командовать польскими подразделениями, которые будут погибать и погибать на этой странной войне? Эта война продолжалась уже целый год вместо обещанных пары месяцев, и создавалось впечатление, что она не закончится никогда. Эта земля никак не хотела отдавать свои ресурсы. И более того, союзники тратили гигантские средства и ресурсы на ведение войны. И это влияло на настроения населения внутри стран-союзников. В США давно действовал комендантский час. В бывших республиках СССР, которые формально были на стороне союзников, установились режимы военной диктатуры. Естественно, что правительства этих стран преследовали свои цели.

   Транспорты «бункера» вынуждены были отойти от места боя на три километра. Тела убитых солдат сложили в одном из «бункеров», который теперь стал моргом. Для Иви наступило время проанализировать итоги боя. Задачу батальон не выполнил, техника сожжена, потери катастрофические. Иви представил себе, как у него будут отрывать майорские погоны. А за смерть германского подразделения могут не только разжаловать, но отдать под трибунал. Иви открыл аптечку и достал ампулу с седативом. Без этого у него просто сдадут нервы. Ему нужно просто немного отдохнуть. А потом… А что потом? Что писать в отчёте? Правду? С такой правдой его точно запихнут в какое-нибудь инженерное подразделение. Причем не в звании офицера. Не в  звании офицера… Не в звании… Седатив сделал свое дело и Иви заснул. Если это можно было назвать сном.

   Конечно ему снилась его семья. Жена, двое пацанов, мать и, почему-то, давно умерший дед рядом с ней. Все они стояли перед его домом под Краковым и смотрели на него. Но смотрели по-разному. Жена и мать смотрели на него глазами, полными слёз, в которых читались жалость, страх, и только одно желание - «Вернись домой!». Сыновья смотрели на него с нескрываемым уважением и почитанием,  одетые в военную форму с неестественно большими для них настоящими автоматами наперевес. В глазах умершего деда читался немой укор, недовольство тем, чем его внук занимается. Все стояли молча. А Иви бежал к ним, бежал и бежал…, но почему-то никак не мог приблизиться. Вдруг, он с ужасом увидел, как в лоб сначала одного сына, потом другого попала пуля. Они замертво падают на спину и пропадают, как будто их никогда и не было. То же самое повторилось с его женой и матерью. Лишь дед всё стоял и смотрел. Иви развернулся туда, откуда прилетели пули, и начал стрелять… Его горло разрывал крик. Он побежал туда, туда где был враг, убивший его семью, не переставая кричать и стрелять. Ноги не слушались, а левое плечо как-то странно дергалось...
    Иви открыл глаза. Батальонный врач тряс его за плечо. Он приподнялся с койки, и увидел, что возле его койки собрались все, кто был в бункере. Он, наконец, понял, что это был сон, всего лишь сон. Иви был весь мокрый, горло саднило. «Видно орал я неслабо»-усмехнувшись подумал Иви.

 - Капитан, вы меня слышите, - громко сказал врач.- Как вы себя чувствуете?- врач пристально вглядывался в глаза Иви, пытаясь определить его психическое состояние.
 - Всё нормально, капрал, всё нормально. Я, наверное, громко орал? Мне приснился кошмар. Всем кошмарам кошмар.- Иви провёл рукой по мокрому лбу.
 
   Авиация с артиллерией закончили утюжить заданный квадрат. Из центра сообщили, что высылают две танковые роты на помощь Иви. Личный состав батальона пополняться не будет. Всё. В отчете Иви доложил все как было. Реакция командования была для Иви обескураживающей. Он мог представить себе все, что угодно, но когда он услышал, что командование объявляет ему благодарность, то в который уже раз за этот день испытал двойственное чувство: облегчение с одной стороны, но и чувство тревоги, какой-то подсознательной тревоги. Решение командования казалось ему абсолютно алогичным. То, что не хватает личного состава для пополнения его потерь –это понятно, то, что присылают целые две танковые роты – тоже более менее можно объяснить. А дальше всё было непонятно. За что благодарность? За то, что выполняя приказ, не выполнил текущую задачу и потерял всю технику и большую часть личного состава? Почему его хотя бы не отстранили от командования батальоном, да ещё и две танковые роты прислали в его распоряжение? Стоит ли это понимать как признание действий батальона правильными? Складывалось такое ощущение, что его здесь оставили в качестве приманки. В штабе полагали, что на такое крупное сосредоточение натовской техники «клюнут» другие русские группы? Согласно приказа, они должны были выдвинуться на 30-35 километров вперёд и уничтожить русское подразделение. Теоретически задача была выполнимой. Если не принимать в расчёт недавний опыт. И ещё не понятно было - почему сразу не прислали транспорт за раненными? Чем больше Иви думал над ситуацией, тем больше ему казалось, что ему отвели роль приманки. На выполнение операции было отведено двое суток. 30 танков «Абрамс» конечно внушали надежду на успешное проведение «зачистки». Экипажи машин оказались сплошь из восточноевропейских стран. Это тоже наталкивало на определённые мысли. Тем не менее, нужно было начинать выдвигаться. Иви вызвал к себе в бункер командира танкового соединения.

 - Капитан Ежи Гамек, - поприветствовал Иви офицер чешской армии.
 - Капитан Иви Полянски, - ответил Иви, и сразу продолжил – Что вы знаете о ситуации здесь?
 - Знаю, что вы потеряли всю технику, большую часть личного состава, что противник почти без потерь отошёл на свои позиции, и, если честно, капитан, мне не совсем понятно…
 - Можете  не продолжать, капитан,- без намека на какую-либо злобу прервал его Иви, - я сам не понимаю, почему меня не отдали под трибунал. Но, так или иначе, я хотел бы знать, как вы оцениваете ситуацию. Может у вас есть какие-нибудь мысли по поводу предстоящей операции.
Чех некоторое время помолчал и, закурив, подошёл поближе к отверстию системы вентиляции.
 - У меня есть некоторые мысли, но все они укладываются в теорию военной тактики.
 - Результаты применения этой самой тактики Вы можете увидеть снаружи,- резко отрезал Иви. «Зачем его прислали сюда?» - думал Иви. – «Он понятия не имеет, что ему предстоит».
 - Поймите, Гамек, - устало обхватив голову руками, произнёс Иви, - здесь нужно думать головой, а не полагаться на академическую военную тактику. Мы здесь имеем дело с исключительным противником во всех отношениях. Их было всего двенадцать человек, капитан, две-над-цать, - по слогам произнес Иви, - Они расстреливали нас, как расстреливают глухарей на охоте. Они охотились на нас, не мы на них. И то, что они потеряли пару человек – это, скорее,   случайность, а не результат применения нами огнестрельного оружия разных калибров. Я хочу, чтобы Вы и ваши экипажи были готовы ко всему. Как давно Вы на войне?
 - Третий месяц, - ответил чех.
 - Первая командировка, которая может стать для Вас и для всех нас последней. У вас было бы больше шансов выжить, если бы Вы были пехотинцем. Я хочу, чтобы Вы трезво оценивали ситуацию и не пытаюсь никого запугивать. Объясните вашим экипажам ситуацию с поправкой на то, что услышали от меня. Выдвигаемся через 30 минут. 

   В ответ на это чех отсалютовал, застегнул костюм и направился к выходу из бункера.
   Спустя 30 минут танковая колонна выдвинулась. Транспорты бункера шли сзади с той же скоростью. Спутник ничего не показывал. Спустя два часа танки, теперь уже рассредоточенным порядком вышли на то место, где последний раз спутник показал русский БТР. Средства разведки и наблюдения по-прежнему  не показывали ничего.

 - Понял, выполняю.

   Две пары танков выдвинулись в указанных направлениях. Каждую минуту Иви выслушивал поочерёдно доклады экипажей, из которых не узнавал ровным счетом ничего нового. Это продолжалось ещё три часа, пока Иви не скомандовал:
 - Разведгруппам – стоп! Оставаться на местах. Вести наблюдение.
   Личному составу было приказано  готовиться к выходу. Иви засомневался было – нужно ли опять выпускать солдат наружу- как бы опять не начался тир. Но было очевидно, что искать нужно было не на земле, а  под ней. А для этого нужно было прочесывать местность с помощью людей. Восемьдесят человек на несколько квадратных километров. А может и больше.

  - Рассредоточиться по местности с интервалом сто метров. Не спешить, искать следы подземного бункера или что-то наподобие. Командирам докладывать каждые пять минут. – Иви отдал приказ и с несбыточной надеждой мельком  глянул на экраны и датчики – ничего.
   Бойцы высыпались из транспортов и, рассредоточившись по местности, начали движение. Иви с Ежи сидели в бункере у мониторов. Пару минут назад они получили информацию, что в 22 километрах на север обнаружена  одиночная цель, по параметрам напоминающая ракетную установку «Смерч». Визуальной картинки не было, было лишь сканированное изображение инфракрасных датчиков. Рядом с большой целью двигались несколько мелких. Они явно готовились к пуску ракет. У Иви по спине побежали «мурашки» - «От  этих ракет нам не скрыться... Вот она — ловушка» - подумал Иви.
 - Капитан, нужно послать туда наш авангард. И как можно скорее. – Сказал Ежи.
 - Да. Пусть в ускоренном темпе двигаются туда, обнаружат и уничтожат цель. Двигаясь с двух сторон у них это может получиться. Нужно подтянуть сюда артиллерию. – Иви отдавал указания, а самому ему казалось, что он делает всё именно так как и требуется противнику. Но, чёрт побери! Нельзя же ничего не делать, когда в тебя уже целятся!

   Он связался с артиллеристами и объяснил ситуацию. Штаб дал «добро» на передислокацию артрасчетов, поскольку всё равно вперёд-то нужно было продвигаться – стратегическую задачу никто не отменял. «По имеющейся информации где-то в этом районе у русских была раньше военная база, - думал Иви, - значит, там обязательно есть подземные сооружения. А значит, в них можно как-то проникнуть». От своих мыслей   Иви отвлёкся, услышав вызов из штаба. Смысл сообщения, точнее, истинный смысл, дошёл до него при сопоставлении всех фактов. Из штаба сообщили, что намечается крупная операция по всему фронту. Подразделению Иви во что бы то ни стало необходимо было очистить территорию от русских. Теперь это уже была не локальная задача, а стратегическая.
 - Капитан, похоже, в Брюсселе решили осуществить очередной  «Блицкриг», - с ухмылкой проговорил Ежи.
 - Из штаба сообщили, что Польша выделяет дополнительный 200-тысячный контингент. Все идут в сторону Архангельска, - сказал Иви. – Прямиком в мясорубку. И сказали, что все операционные мощности спутниковой разведки переориентируются на север.
Иви наблюдал, как сосредотачиваются на местности самоходки, артиллерия, ракетные и гаубичные установки. «Слишком много техники в одном квадрате»- обреченно подумал Иви.
 - Бункер, видим движущиеся цели, - сообщили с одного из танков, ушедших в разведку, - открываю огонь.
Но открыть огонь танк по всей видимости не успел, поскольку из рации донесся грохот взрыва и визг аварийной системы. Потом всё стихло, но заговорил ещё один танк, прикрывавший первый:
 - Бункер, я вижу БТР. Двигаться не могу.
 - Бункер, вижу противника, - из рации донесся голос командира танка, двигавшегося с другой стороны, одновременно со звуком выстрела из танковой пушки. – Огонь ведётся из подготовленных позиций.
Иви молча слушал, как сгорели три из четырех танков. Четвёртый ушёл из зоны поражения и на полном ходу двигал к бункерам. Если бы командир этого танка знал, что он вот-вот может совершит  большую ошибку …
 - Бункер, я ушёл из зоны поражения. Иду к вам. - Доложил командир танка. По интонации голоса было заметно, что он пытается сдерживать эмоции.
 - Отставить. Прекратить движение, наблюдать за местностью! - резко скомандовал Иви.
 - Есть наблюдать за местностью, - упавшим голосом отозвался командир танка.
 
   Бойцы Селиванова без особого труда обнаружили и сожгли натовскую танковую разведку. Хотя четвёртый танк ушёл. У командира танка был слишком развит инстинкт самосохранения. Ударный комплекс «Смерч» уже стоял на поверхности в полной боевой готовности.
 
 - Ну, что, майор, не ошибётесь?- спросил Селиванов у офицера-ракетчика.- От вашего залпа зависит наша жизнь, вы это понимаете.- Скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Селиванов.
 - Всё будет нормально, Селиваныч, бьём по четырём квадратам двумя залпами, с двадцатипроцентным перекрытием - спокойно ответил ракетчик, - жаль только ракет только на два залпа. Залп через тридцать секунд. Пошёл отсчёт. - Сказал ракетчик, недвусмысленно давая понять, что «лишним» на расчетах пора в укрытие.

 - Залп! – отрапортовал  расчет.
   Расчет сразу же стали готовиться ко второму залпу. Благо костюмы РХЗ защищали от разогретой земли, дыма, копоти и пыли.
 - Быстрее, бойцы, быстрее! Если спутники нас рассмотрели, то у нас минут 5-7. – Поторапливал майор своих ракетчиков. Хотя они и сами прекрасно всё понимали.
   Экипаж танка, оставшегося наблюдать за территорией, с ужасом смотрел на то, как шли ракеты над их головами. В этот момент командир танка понял, что ему сильно повезло с местоположением.
 - Бункер, вижу залпы ракет!
 - Понял вас, - неожиданно для самого себя спокойным    голосом сказал Иви. «Сейчас здесь будет ад».- Подумал Иви.- «Вот и конец моему личному составу и технике».

   Спустя несколько мгновений стали рваться боевые части ракет. Ракеты «Смерча», как известно, при подлёте к цели, разделялись на несколько частей, которые, к тому же, ещё и могли самонаводиться каждая на свою цель. Судя по тому, как они ложились, бункер находился в зоне наложения секторов обстрела. Один залп накрывал площадь в 67 гектаров. Это значило, что весь район сосредоточения техники гарантированно попал под обстрел. Ракеты методично уничтожали технику. Датчики на бункере уже были разбиты. Артиллерия, несмотря на обстрел, открыла ответный огонь. «Господи, какой идиот послал сюда открытые артрасчеты!?» - прокричал про себя Иви. Внезапно обстрел прекратился.
 
 - Если это всё, то всё ещё не так плохо, -проговорил Ежи по рации.
Артиллеристы стали разъезжаться в разные стороны. «А толку…» - подумал Иви. Но далеко разъехаться они не успели.
 - Бункер! Опять вижу ракеты!- прокричали из танка разведки.
 - Нас опять расстреляли как на охоте, - обращаясь непонятно к кому, проговорил Иви.

   Ракета ударила в левый борт бункера. В  бункере погасло освещение, вырубилась связь. Спустя несколько секунд заработала аварийная система энергоснабжения. Иви посмотрел на то место, куда ударила ракета. Дыры, конечно, не было, но стенка буквально прогнулась внутрь. Ещё одно попадание в это место – и будет дыра. Наконец, всё стихло.  Иви начал проверку оборудования. Двигаться бункер больше не мог, все внешние датчики больше не работают, набортное вооружение уничтожено. Рация работает. Дальняя связь – нет.

  - Командирам  доложить о потерях, - пытаясь сохранять спокойный голос, сказал Иви по рации. Зазвучали голоса с докладами.
 - Ежи, каковы потери? – обратился Иви к чеху.
 - Бункер, капитан Гамек сгорел в танке.- Сказал чей-то глухой голос.
Вот так вот просто сбылись слова Иви. «Я даже не узнал, сколько ему лет. Было. Да я и у Ёкеля ничего не спрашивал.., эти люди просто прошли мимо меня в небытие, как тени, за неполные пару дней. А я подтолкнул их к короткому пути в это небытие…, - думал Иви, - Да-а, ещё немного, и я стану философом. И тогда – конец военному человеку».

   После обстрела относительно уцелели четыре танка и три самоходные гаубицы. Среди экипажей и расчетов уничтоженной и повреждённой техники были раненные, которых теперь нужно было где-то размещать. Пришлось бункер-морг освободить от тел. Их сложили на улице ровными рядками, им-то уже было все равно – как их будут хранить до похорон, и где будет их могила. Так или иначе, но свою могилу они уже нашли здесь. «Нам всем  здесь будет одна большая Псковская могила» - поймал себя на мысли Иви.
Раненых разместили по транспортам с тем расчетом, чтобы самые тяжёлые были в штабном – там, где батальонный врач.  Хотя сколько ещё времени они смогут считаться раненными без срочной эвакуации. Иви взял рацию – нужно было докладывать в штаб.
 

 - Капитан, оставайтесь на связи, - сказал голос из рации, и замолчал на несколько минут, которые показались для Иви целой вечностью. Бог весть какие мысли приходили ему в голову за это время…
 - Капитан, продолжайте выполнять задачу оставшимися силами. Вам необходимо обеспечить беспрепятственное продвижение войск через ваш участок. Конец связи.

   Такие распоряжения Иви совсем не удивили. Так он примерно и думал. Придётся выбираться из бункера, и идти на убой снайперам. Только вот где смысл всего этого идиотизма? Хотя, разве у идиотизма может быть смысл? Хотя… зачем ему-то из бункера выбираться? Бежать впереди танков?
 - Внимание всем! Боеспособному личному составу и командирам экипажей собраться в командном бункере. – Скомандовал Иви и сел за свой стол. «Что я будет им сейчас говорить? То, что нужно идти вперёд, чтобы обнаружить и уничтожить невидимого врага, который на голову сильнее и опытнее чем они…» -  У Иви было  секунд тридцать, чтобы собраться с мыслями и отдать своим бойцам нужные указания.
Людей в батальоне Иви осталось так мало, что собравшиеся без труда разместились внутри бункера вдоль стены, построившись в две шеренги. Глядя на то, как они выстраиваются, он подумал, что всё-таки хорошие у него бойцы - этим людям через несколько минут на смерть идти, а они… устав соблюдают… Если бы они знали, что их всех просто бросили. Хотя только идиот не смог бы сейчас понять, что происходит. И они, конечно, понимали. Поэтому, Иви не стал говорить красивых слов про долг и так далее, а просто изложил им смысл приказа из штаба. Его слушали молча.
 - Наши бункеры обездвижены, и времени на их починку у нас нет. Поэтому оставшемуся личному составу батальона придется стать глазами и ушами бронетехники. Разобьётесь по группам – одна группа одна машина. Двигаетесь с одинаковой скоростью и… да поможет вам бог…
 - А Вы, пан капитан?- вдруг резко выкрикнул один из бойцов.
В другой ситуации этому солдату не поздоровилось бы, но… Иви вдруг понял, что вот он, момент истины – он должен быть с ними вне зависимости – глупо это или нет.
 - Я вас поведу. - Коротко ответил Иви, в упор глядя на дерзкого солдата.      
 - Виноват, пан капитан, - потупившись ответил тот.
 - Всем проверить оружие и костюмы. Выступаем через пятнадцать минут.
   Бойцы принялись за привычную процедуру осматривания костюмов друг друга, защёлкали затворами штурмовых винтовок…

   Через пятнадцать минут остатки двух танковых рот и мотострелкового батальона выдвинулись. Иви был уверен в том, что искать им никого долго не придётся – их самих найдут.

   А в это время четверо бойцов из группы Селиванова наблюдали за результатами работы «Смерча». То, что они увидели, их вполне устраивало. Ракетчики выполнили свою задачу на «отлично». Похоже, что ни одна ракета не  разорвалась, не причинив ущерба противнику.
 - У них уцелело восемь машин.- Сказал Зверь, – хотя их наверняка нужно ремонтировать.
  «Зверя» звали Александр Зверинцев. И оперативное погоняло «Зверь» он получил из-за фамилии, а не из-за особенностей характера. Однако в группе Селиванова он был человеком № 2 после самого Селиванова. Бойцы его очень уважали, прежде всего за способность к мгновенной оценке ситуации – крайне важное качество, когда приходится работать в чрезвычайно сложных условиях. Ну и за кое-какие другие качества тоже.
 - Значит, нам нужно не дать им это сделать, если они надумают ремонтироваться на месте. – Подытожил его напарник.
 - Сначала нужно сжечь оставшуюся технику, – подал голос третий боец,- если, конечно, они не…
   В это время техника начала движение.
 - Что делаем?- вопрос был предназначен старшему группы – Зверю.
 - Остаёмся на месте. Наблюдаем, - сказал Зверь. – Бункеры обездвижены. И в них остатки живой силы. Мы пропустим технику и подойдём поближе к бункерам. Может получится их «откупорить».
 - Да, отсюда плохо видно, но, похоже, что набортное вооружение и средства разведки у них уничтожены.      – Напарник Зверя, наконец оторвался от оптического прицела и сменил позу в лёжке – раненая нога давала о себе знать. Однажды ему уже удалось сделать то, что не удаётся практически никому – выжить в этих условиях после ранения. Как ему это удалось… Непонятно было даже ему самому. Может быть судьбе было неугодно, чтобы его жизнь завершилась, может быть какая-то индивидуальная  нечувствительность организма к радиоактивному излучению. А может быть он очень сильно хотел жить.

   Бойцы передали кодированное сообщение на базу о том, что увидели, и о том, что решили предпринять.
   На базе такой план одобрили и стали готовиться к встрече с натовской бронетехникой. Но сначала нужно было переждать ракетный обстрел. Жалко было терять «Смерч», но ракет для него все равно не осталось. Свою задачу  установка выполнила честно.
   Обстрел продолжался минут тридцать.
 - Да-а, жарковато там сейчас, - глядя на потолок, ухмылялись бойцы.
   
   А обстрел действительно был нешуточный. Даже несмотря на двадцатиметровую глубину, предметы на столах подпрыгивали в такт разрывам.
 - Ну, что, бойцы, вперёд..., - даже не скомандовал, а просто выразил общее мнение Селиванов, после того, как обстрел прекратился. Натовское подразделение нужно было добить…

   Выбравшись через замаскированный выход наружу, Селиванов обнаружил, что выход-то теперь уже перестал быть замаскированным – ракета разворотила панель перекрытия, в подвале одного из бывших служебных помещений, которая до этого обстрела механическим способом отодвигалась, тем самым открывая вход в тоннель, ведущий в бункер.
 - Когда-нибудь это должно было произойти…- глядя на воронку с обнажившимся входом сказал Селиванов,- ну ничего, что-нибудь придумаем! Давайте, встретим гостей…

   Натовское и российское подразделения двигались навстречу друг другу. Только одни двигались в неизвестность, а другим просто нужно было доделать свою работу…
   Слишком далеко от базы отходить не стали. Зачем зря суетиться, если противник сам к ним подъедет. Оставалось только занять выгодные позиции. Что они и сделали.
 - Зверь, работайте с нами, потом с бункерами разберёмся… - Селиванов решил подстраховаться. Уж слишком удобно группа Зверя оказалась за спинами натовцев.
 - Понял, командир, начинаем работать.
   Селиванов чуть не расплакался от умиления, когда увидел, как за медленно едущими частично боеспособными танками бредут пешком по два-три солдата. Танки и самоходки двигались в линию с промежутком метров тридцать. Селиванов ждал, когда начнет работать группа Зверя. Долго ждать не пришлось. Солдаты за танками начали падать. Два танка загорелись. Это отвлекло внимание экипажей от того, что у них впереди – что и нужно было Селиванову.

   Танки  начали крутить башнями, ведя огонь  в пустоту, и пятясь назад. «Придурки, думают, что мы ломанемся за ними, обнаруживая себя»- усмехнулся Селиванов.

   Когда солдаты начали падать, Иви даже испытал какое-то садо-мазохистское чувство облегчения – наконец-то всё это сейчас закончится. Танки опять ничего не могли сделать, а снайперские выстрелы не оставляли надежды его солдатам. Бронетехника одна за другой взрывалась с противным металлическим звоном-скрежетом. Бойцы, потеряв спасительную защиту за железными спинами танков, начали пятиться назад, спотыкаясь и падая на обломках бетона, которые теперь как специально попадались под ноги. Пули настигали их в любом случае. Пуля — она хоть и дура, но очень обязательный товарищ — если уж вылетела, то в сторону не свернет.
 
   Иви теперь просто отходил назад вместе со своим танком. До тех пор, пока и тот не был подбит. Взрывная волна опять оглушила его… Очнувшись, он побрел в сторону бункера, уже плохо соображая, что происходит. Ему уже было безразлично – когда наступит последняя секунда его жизни. Он дошел до штабного бункера и только теперь обернулся туда, откуда он не должен был вернуться.
Сколько времени он находился в беспамятстве он не знал. Иви сидел, зажав голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. В бункере он был совсем один – все раненые были в других транспортах там же, где и батальонный врач. Так что приводить его в чувство было некому. «Что со мной?.. Я же боевой офицер… Позор тебе, Иви…». Ему хотелось выбежать из бункера, но ноги не слушались, подчиняясь инстинкту самосохранения. Он слышал, как иногда снайперские пули русских  постукивали по броне     бункера, как будто приглашая его выйти наружу.
 - Ну уж нет, я знаю лекарство от этой болезни, - негромко сказал Иви сам себе,вытирая холодную испарину со лба, - от этого есть только одно средство…- он достал из кобуры  наградной «Хеклер-Кох» образца 70-го года. Он очень любил этот пистолет, как любой настоящий мужчина любит своё оружие. Теперь его любимое оружие избавит его от позора…

   Группа Селиванова выполнила свою задачу, хотя они и не смогли «откупорить» транспорты бункера. Но так или иначе, весь личный состав и вся техника противника были выведены из строя. В этой большой войне они одержали свою очередную маленькую победу. Бойцы вернулись на свою базу с теперь уже демаскированным входом. Чтобы отдохнуть и подготовиться к следующему бою… Может быть последнему... А может быть очередному... Никто из них не знал, сколько ещё они успеют одержать своих маленьких побед вопреки всем, вопреки всему, вопреки самой действительности… 
--------
   Артемий с Платоном прочитали первый и второй   рассказы не прерываясь, хотя это стоило им определенных психо-эмоциональных усилий. Так много непонятного, нового, бессмысленного… Странное, нелогичное поведение двоих русских бойцов было непонятно им. Но ожидать чего-то иного от этих людей как-то и не приходилось. «Ученый-лингвист оказался прав – кроме России в книге упоминались и другие страны, которые, если верить автору, объединившись, оказались сильнее её. Но непонятного пока  много больше, чем понятного. Как же всё там у них было сложно…»- Артемий сделал небольшую паузу, перед тем как прочесть третий рассказ.