убить пересмешника

                ты не актёр и не зритель, ты соучастник судьбы




- Мам, может мне снова купить  птичек – ведь  клетка всё равно пустует. Все ж таки будет живая душа в доме.
«Снова» ….. это продолжение повести о соседстве человека и пернатых в одном доме. Доме человека……….., ведь где он птичий дом толком никому не известно. И сколько этих странников блуждает по земле, затерявшись в просторах незнакомых и чужих им  пространств.

Первыми ласточками в  нашем  доме были попугаи. Супружеская, если можно так сказать, парочка. Он и она. Вероятно, у них были имена, но за давностью события стерлись из памяти. А возможно, их так и звали. Попугайчиков чаще берут, чтобы потешь свое самолюбие «говорящей» птицей. Но говорить с хозяином редко какую птичку можно обучить. А птичье неверное понимание человеческого подхода к известной проблеме поиска собеседника однозначно накладывает на бестолковую пичугу клеймо – неправильной, не оправдавшей надежд, короче,  дешевой, ведь известно же , что только дорогие представители флоры способны на всяческие трюкачества. А  кто ж будет хвалиться обычным птенцом, каких  в любой подворотне на трешку  - дюжина.

 Где спрашивается «попугай» настоящий? Почему опять не случилось чудо природы для личного пользования?

Может запретить привозить с родины в это захолустье ординарных попугаев. Ни себе, ни им радости никакой.  Потому как к эксклюзивному товару и подход особый. И птичке, и  хозяину приятно. А шалапаи, о которых и не горюет особо никто...

Так случилось то, что случается с птичками частенько:  моя  семейная парочка покинула свою клетку самым немудрящим способом, открыв однажды дверцу своей клетки. Впрочем, дело было летом, какое-то время "южанки" могли продержаться, но все равно наших холодов им на воле просто никогда не  пережить.
Вот тебе и воля, которая свобода.

Потом на чьем-то дне рождения, хозяева раздаривали гостям маленьких птенчиков вылупившихся у собственных попугаев. Их трогательно заворачивали в кульки из плотной белой бумаги, в таких кулечках в детстве нам продавали на развес с магазинах карамельки. Кульки вели себя смирно и тихо, как мыши.

Так в доме появилась  Маргарита. Своенравная, не терпящая никакого насильственного ущемления птичьих прав, свободолюбивая и одинокая.  Может это карма в имени тебе моём? Марго над ночным городом. Так  вот и пичуга стала тяготиться клеткой. Летать - так - летать, норовистость характера стала первой ступенькой к полной свободе.  Летней душной ночью, оставшаяся незакрытой комнатная форточка вывела полет Марго на точку невозврата. А мороз русский - он только в сказке дедушка.
Сколько пропало таких глупеньких  на северных широтах. Чай не зимородки.

Привычка считаться с действиями Маргаритки резко меняла обстановку в доме, чувствовалась нехватка чего-то взбалмошного, словно пульсирующего в окружающем пространстве. Исчез пульсар....

Вот тогда, уже осознанно делая выбор, младший купил Симку. Вновь попугая-девочку. Похожей раскраски, но совершенно доверчивую и ручную. То, что и эту новосёлку  невозможно было разговорить, совсем не препятствовало всеобщей любви к смешному комочку. Сима, поселившаяся после неограниченной в свободе Маргоши,  могла летать, где заблагорассудится, есть со всеми за общим столом, просыпаться и петь ни свет, ни заря. 

Но чем больше кого-то любишь – тем скорее у тебя это отнимут. Я твой бог и я ревнив. Первое, что сказал бог твари. Целые трактаты написаны на тему: «не смей привязываться к чему бы то ни было в этом мире, будь то живое или мёртвое», по закону: Бог дал – бог взял.

Однажды Симка промокла в воде, простудилась, и никакими ухищрениями её не удалось спасти. Погибших домашних питомцев, как это ни парадоксально, не зарывают просто в землю. По старинке их на русском языке говоря: хоронят, что и удивительно. Сохран. Где-то тот день, когда они будут востребованы. Да и кто им может обещать захоронение?

А тут  снова сын:
- Мам, все-таки будет живая душа в доме.

Живая душа на этот раз обернулась семейной парочкой. Он и Она. Только не попугаи. По случаю в доме появилось какое-то новое заморское диво. Серенькие с красными клювами, размером с половинку нашего воробья. Бог их знает точное зоологическое определение. Сразу и не вспомнишь. Только родина – не Африка, а Япония. А там, как известно, все в уменьшенном масштабе. Однако, таки остров - не материк.

"Воробышки" дикие совершенно. Никаких человеческих рук не понимают. Только друг друга. Если бы меня спросили:  как это выглядит – я бы сказала любовь.
Если Её нет в клетке, то Он волнуется, шумит, не находит себе места. А Той в свободном полёте и горя мало. Когда же Тот покидает клетку, Она совершенно апатична. Куда Он денется? Вот такая любовь.

- Мам. Он любит её больше.

Но в любви чаше всего именно так и бывает – никаких тебе фифти-фифти.
Мы видим только то, что можем увидеть. Отсутствие в нас определенных чувств приводит к заключению: этого не может быть ни у кого и никогда. Понимание себя как совершенства. И тогда те, которые утверждают что-то там о шестом или седьмом чувстве пространства: «врут без меры». Этому даже соответствующие диагнозы установлены. Мера как определяющая основа в классификации особей.

- Мам. Я по весне построю им гнездышко. Пусть порадуются птенцам.
Маленький глупый человек. Однажды ты в очередной раз пойдешь в птичий магазин за кормом и узнаешь горькую правду: птички облучены, дабы не лишать продавцов законного барыша при самовоспроизведении. Чудо имеет строгий прейскурант и расценку. У них никогда не будет птенцов.

- Мам. Это кощунство.
Горькая правда – от слова «горько».

А жизнь, как всегда, идет по только ею установленному маршруту. Жизнь птиц – как отражение другой реальности.

Он случайно упадет в ванночку с водой. Простудится. Практически перестанет двигаться и есть. Еще вчера как бы равнодушная Она, будет всеми правдами и неправдами согревать своего друга. Пытаться ему помочь. Однако, птичий бог так же неумолим, как и человеческий. Только смерть. И вот наша  «японочка» останется одна.
Ни песен тебе, ни полетов – мертвая тишина. Живая мёртвая.

Горе сделает её совершенно ручной. Только кому от этого легче.
- Мам. Я купил Ей ещё двоих. А то совсем умрёт от тоски.

Но эти двое никого кроме себя не понимают. Что-то там делят между собой, чем-то недовольны. До соседки им и дела нету. Как впрочем, и ей до них. Два и один не всегда трио. Это другая математика. Та, в которой параллельные прямые однозначно пересекаются. Вот только происходит это в столь далёкой вселенной , что это редко востребовано в мире слепых.

Убить пересмешника………….


© Copyright: Волна Поль Домби, 2011
Свидетельство о публикации №21105260611