Рассказ 5

Рассказ пятый
 «Шквал»

   Люди, пришедшие на север с «земли», не хотели ни умирать, ни, тем более сдаваться. Около десяти миллионов человек, кто как мог, ушли, уехали, улетели туда, где не было ядерного пламени и сплошных бомбардировок. Всем, кто был способен думать и хоть как-нибудь анализировать происходящее, было очевидно, что, если не отойти, то долго противостоять такой армаде не удастся. И ещё было очевидно, что захватчики рано или поздно передерутся между собой. Вот только когда?

   Нелегко было осознавать тот факт, что в течение одного дня население страны уменьшилось в десять раз. И продолжало уменьшаться по мере введения войск. Но  народу российскому не впервой было находиться перед угрозой уничтожения. Вся его история была пропитана болью, страданиями, борьбой и кровью. Кровью, которой теперь земля была пропитана как никогда раньше.

   Великий русский Север и бескрайняя Сибирь с её вечнозелёным океаном-тайгой могли дать надежду на начало возрождения. Хотя до этого начала было ещё нужно дожить. Невиданная доселе беда заставила людей, каждого по отдельности, и всех вместе, задуматься над тем, как они жили, к чему стремились, почему произошло то, что произошло. Каждый, кто выжил в первый год войны, те, кто выжили после ядерного удара, уже совсем по-иному оценивали то, что раньше им казалось правильным, ценным и незыблемым. Оказалось, что морально-нравственная шкала ценностей гораздо важнее шкалы нефтяных        котировок  и каких-то там курсов каких-то там валют. Война на уничтожение кровью смыла с нас всю ту мерзость, которая накопилась за 30 лет псевдодемократического режима  толстосумов и продажных государственных тварей-чиновников. Теперь ни тех, ни других не было. Как-то сами собой сошли на нет рыночные принципы ведения экономики. На первый план вышли совсем другие принципы.

   Те, кто выжили, сжались в один титановый кулак из десяти миллионов пальцев.
На четвёртый год войны на севере и в Сибири уже работали заводы по производству военной техники, оружия, боеприпасов. На это  производство  были направлены все силы, иначе оставшимся в живых просто не оставалось бы надежды  остановить вторжение, или хотя бы приостановить на время. Хотя по бескрайним просторам России и были разбросаны бесчисленные склады с вооружением, но в состоянии хаоса чаще было проще произвести новое оружие, чем найти очередной военный склад на территории крохотной воинской части или точки, затерянной где-нибудь в тайге или тундре. У натовцев в этом смысле информация была более полная и достоверная и они методично отыскивали и  уничтожали места хранения вооружения. 

   С продовольствием было труднее. Несмотря на то, что запасов из складов  госрезерва, разбросанных по всей стране, должно было хватить еще на несколько лет, необходимо было постоянно искать другие источники продовольствия. Но по шкале приоритетов проблема поиска альтернативных источников продовольствия  стояла на втором месте. На первом же – вооруженное сопротивление, диверсии в тех местах, где натовцы пытались наладить ресурсодобычу. Нельзя было ни на минуту позволить противнику почувствовать себя здесь в безопасности, и начать извлекать прибыль из этой войны. Конечно, Запад сделал большую ошибку, не уничтожив всё население сразу. Экономический расчет – святое для любого западного человека понятие – сыграло с ним злую шутку. Попытка оставить неповреждённой инфраструктуру ресурсодобычи обернулась тем, что у выживших появилась возможность собраться с силами и начать активно сопротивляться...

   Июнь 2020 года.
   На огромном столе, занимающем большую часть комнаты, лежало несколько топокарт, данные перехвата натовской спутниковой разведки, ноутбук опять же с какой-то картой на экране, несколько карандашей, чьи-то очки и старомодный военный планшет. А в углу стола сидел большой глянцевый черно-белый кот, с любопытством, но не без достоинства, наблюдающий за движениями людей. Кота никто не прогонял со стола – он в этом бункере жил еще до того, как сюда пришли люди. Природное чутьё заставило это животное забраться  сюда подальше от войны. Для тех, кто сейчас был в этом бункере, он был чем-то вроде талисмана и чем-то ещё. Кому-то он напоминал дом и мирную жизнь, для кого-то он был символом того, что жизнь продолжается, а кому-то просто нравилось его громкое, но, ни в коей мере не раздражающее мурчание, удивительным образом успокаивающее нервы.

   По краям стола стояли несколько человек. Все были в военной форме, но трое без знаков отличия и различия - то есть гражданские. Точнее – бывшие гражданские. Теперь – комиссары. Это слово, казалось уже навсегда забытое, как-то само собой вернулось в обиход Сил Сопротивления. Все эти восемь человек были комиссарами укрептеров – укрепленных территорий, то есть тех территорий, где натовцы встречали активное сопротивление организованных сил. После начала войны вся территория сопротивления естественным образом разбилась на несколько частей, из которых потом и были образованы восемь укрептеров – от Мурманска до Чукотки. И сейчас, в этом бункере под Норильском, впервые за время войны собрались все вместе комиссары укрептеров.
   Это было очень рискованно - собирать в одном месте всё высшее командование Сопротивления, но ситуация того требовала. Норильский укрептер был самым мощным и самым, если можно  так сказать, благополучным. Союзные войска несли здесь самые большие потери. Натовское командование прилагало огромные усилия для того, чтобы в мире не стало известно о реальном положении дел на фронте и, особенно, на норильском участке. При желании норильцы могли бы осуществить крупную наступательную операцию, но эффект от этого имел бы временный характер. Натовцы просто подтянули бы дополнительные силы и, пусть даже ценой больших потерь, уничтожили бы всё норильское соединение. Нет, время теперь работало на Сопротивление. Силы Сопротивления были заинтересованы в затяжной войне, носящей явный оборонительный характер на севере и партизанский в тылу врага.

   Всем собравшимся в комнате было очевидно, что натовцы застряли со всеми своими планами и расчетами, и у них нет другого выхода, кроме как предпринять кардинальные меры к перелому ситуации. Какие это будут меры? Применять ОМП на территории, густо «населенной» своими войсками? Вряд ли. Внутри европейских стран уже довольно громко раздавались голоса о том, что пора бы уже оставить восточные территории в покое и попытаться договориться с Сопротивлением. И если бы в Европе стало бы известно, что натовские войска  попали под действие своего же ОМП, то реакция населения и ряда политических слоев была бы крайне жесткой. Некоторые правительства точно бы «полетели».

   Как выяснилось, реальные военные потери союзников составляли уже около 5 миллионов человек личного состава, около 45 тысяч единиц техники и 3 тысячи единиц ВВС, и  на момент совещания натовцы сосредоточили порядка 15-17 миллионов человек живой силы. Это могло означать только одно – они планируют начать широкомасштабное наступление и не планируют применять ОМП. Из докладов выходило, что наиболее тяжелое положение  сложилось на Дальнем Востоке: американцы, китайцы, японцы, каждый со своими интересами, составляли такой коктейль, что невозможно было спрогнозировать, как там будут развиваться события. И возможностей для организации организованного сопротивления там было меньше всё по тем же причинам — территория была густо «населена» разного рода армиями стран-захватчиков.         
 
   У тюменского укрептера дела были не намного лучше. Тюменцы были окружены со всех сторон. Натовцы не предпринимали попыток осуществить общий штурм, они просто взяли их в плотное кольцо и методично его сжимали. Видимо дожидаясь, пока сопротивление сойдет на нет. Но теперь они просто вынуждены будут пройти через Тюменский укрептер. Ликвидировать его. Поэтому комиссар Тюменского укрептера просто не мог не сказать своё слово:
  - У меня «под ружьём» 160 тысяч человек. Из них кадровых военных 5 тысяч. 200 единиц бронетехники, 6 самолетов, 18 вертолетов, 23 зенитно-ракетных расчета «Тунгуска» и «Панцирь». В качестве крайней меры держим 2 тактические ракеты. – Комиссар тюменцев ненадолго замолчал и обвел всех глазами, - считаю, что отдавать наш укрептер категорически нельзя. Мы у них как кость в горле. Было бы хорошо, если бы нам помогли соседи.

  - Остальные укрептеры должны обозначить активность, чтобы не допустить перегруппировки сил противника в район тюменцев, - добавил комиссар архангельского укрептера, - мы работаем в тесном контакте с «мурманцами». Думаю, сможем выступить одним фронтом.
  - Да, это возможно. Более того, сейчас самое время нанести удар по территории скандинавов и по морской группировке. Это, конечно дезавуирует наши истинные силы, но в последние пару месяцев натовцы прекратили бомбардировку тяжелыми бомбами и ракетами. Это значит, что они решили применить осадную тактику. У нас нет ядерного оружия. Но зато есть 195 укомплектованных крылатых ракет в подземных хранилищах, а также химические боеголовки к ним. Для подготовки их к пускам уйдет несколько часов и это может привлечь внимание орбитальных средств наблюдения. Да и наземных тоже.  Но мы можем предпринять отвлекающие действия. Например, диверсионные вылазки или имитировать масштабную атаку на близлежащие подразделения. – Четкий и ясный спич мурманского комиссара заставил всех молча и без лишних вопросов слушать, кивая головами, - к сожалению, у меня совсем нет авиации. Мы слишком активно использовали её в начале войны. Но у нас есть более 3000 бойцов спецподразделений – от ГРУ до морпехов, - при этих словах у некоторых комиссаров брови поползли вверх, - кроме этого под ружье поставлено 56 тысяч человек из них кадровых и срочников около 4000 человек. У меня всё. – Мурманец замолчал.

  - Где вы набрали столько «спецуры»? – удивленно развел руками кто-то из присутствующих.
  - Это долгая история, – слегка улыбнувшись, ответил мурманец, - будем живы – расскажу.

   Коту, наконец,  надоело слушать разговоры людей, он спрыгнул со стола и направился в угол комнаты, где специально для него были поставлены миски с едой и водой.

   Для тюменцев, располагающих ядерным оружием, которое с таким трудом скрывалось от глаз союзников всю войну, наступало время «Ч». Необходимо было использовать его максимально эффективно. А для этого нужно было выяснить места наибольшего скопления живой силы и техники противника. Эту  информацию можно было получить только непосредственно от натовцев.  Для сбора информации о силах противника удалось перевербовать нескольких офицеров-натовцев из бывших республик СССР. Хотя перевербовывать их, в принципе,   не пришлось – им просто поставили задачу. После соответствующей проверки конечно. Эти люди не принимали участия в боевых действиях, но имели доступ к информации. Поддерживать с ними связь было практически невозможно. Передать информацию они могли только один раз путём самоличной явки. Права на ошибку у них не было. У каждого из этих агентов были, наверное, свои причины — почему они перешли на сторону русских... Кто-то просто не хотел служить «заморским дядям», кто-то испытывал чувство ненависти к союзникам и таким способом пытался его удовлетворить, а кто-то хотел отомстить...

   Один из таких агентов как раз и находился сейчас в бункере, дожидаясь своего часа. Два дня назад он угнал натовскую «вертушку» вместе с досмерти перепуганным пилотом-французом во время планового полёта, и приземлился на территории тюменцев. Приземляться пришлось не очень мягко, чтобы сымитировать крушение вертолёта, который был затем взорван вместе с телами двух натовцев. От того, какую информацию он принес зависело очень многое. В определенном смысле, от этого зависела вся стратегия Сил Сопротивления. 

  Офицера звали Саид Хакимов. Он был узбек по национальности. Бывший офицер бывшего СССР. Сейчас он был офицером армии Узбекистана, входящего в состав сил союзников. Почему он помогал русским? Может быть, потому, что учился в Ленинграде, может быть, потому, что – «восток – дело тонкое», а может потому, что ещё в самом начале войны один из натовских бомбардировщиков уронил несколько химических бомб на его родной аул, в котором в живых после этого не осталось ровным счётом никого. «Досадная случайность» - как выразилось натовское командование.

  - В моём распоряжении оказалась крайне важная и исчерпывающая информация, поэтому перед вами сейчас стою именно я. – Саид положил на стол свои карты. Было заметно, что он волнуется. Да он этого и не скрывал. Немудрено, ведь обратной дороги у него теперь не было. - Здесь отмечены места сосредоточения сил… противника, - перед словом «противника» Саид   сделал еле заметную паузу, - думаю, что выводы вы сделаете сами. Ну а я постараюсь ответить на все вопросы. – Саид развернул карту на столе и отошёл чуть  в сторону, уступая место у стола перед картой.

   Данные, предоставленные Саидом, подтверждали и серьёзно дополняли ту информацию, которую удалось добыть своими силами. Оставалось определить  места  для нанесения ударов. Комиссары сгрудились над картой. От того, какие выводы они сделают, зависело не просто многое. От этого зависело будущее Сил Сопротивления, само существование остатков России.
  - Ну, что же, подведём итог, - заговорил «норилец». – Мы имеем шесть крупных районов сосредоточения и около пятнадцати мелких. Длина фронта около 2000 километров, глубина до 300 километров. Ракетные системы находятся, естественно, в тылу фронта. Их нам нужно обязательно «достать».  Сначала их, а потом живую силу. В наличии у нас в общей сложности 9 ядерных зарядов, из которых только у двух есть свой носитель. Да и использовать эти носители вряд ли будет целесообразно. Два крупных сосредоточения находятся в опасной близости от тюменцев. Практически, они находятся в нем. Как их оттянуть и объединить? Есть предложения?

   В комнате на некоторое время повисла тишина. Слышно было только чьё-то нервное постукивание карандашом по столешнице. Сейчас был не тот момент, чтобы предлагать не взвешенные решения. Судя во всему, вот-вот должна была начаться операция по стиранию с лица земли Тюменского укрептера. Возможно ли разом развернуть 3,5 миллиона человек армии противника? Группировка с юга, группировка с севера. Северную могли бы отвлечь Норильский и Архангельский укрептеры.

  - Н-да, очевидно, что одним из обязательных элементов решения должно являться оттягивание северной группировки. – Комиссар Архангельского укрептера когда-то был математиком, и решение задач с несколькими неизвестными было для него занятием профессиональным, - необходимо обозначить серьёзную активность в этой зоне, - он обвел пальцем территорию между Тюменью, Пермью и Ханты-Мансийском, - Считаю, что можно ударить двумя боеголовками из Норильского укрептера. Тюменцам нужно ударить по югу и юго-западу. На юго-западе, как вы видите, несколько небольших группировок и много техники. Но нужно решить, как отодвинуть южную группировку.

  - Химическое оружие. – Раздался голос норильца, - у нас есть ракеты с химическими боеголовками. Ради такого дела можно допустить потерю нескольких самолётов. После применения нами химического оружия они обязательно оттянут войска с заражённой территории, подтянут артиллерию и ракетные системы, и начнут «обрабатывать» тюменцев. Как бы это цинично не звучало, но это единственный выход. – Подвел итог норилец и посмотрел на тюменца. У того было не лицо, а каменная маска – он прекрасно понимал, какому удару подвергнется его укрептер, но это было лучше, чем радиация от своих же атомных бомб.

  - Я согласен с предложенным планом действий. Давайте обсудим детали и ещё раз всё как следует проанализируем.

   До времени «Ч» оставалось не более двух недель.

   В то время, как в Норильске проводили свое совещание комиссары укрептеров, в штаб-квартире НАТО командование союзных войск проводило своё.

   - Господа, вы все прекрасно знаете, как Германия относится к проведению широкомасштабных войсковых операций на территории России. Но, несмотря на это, мы  с вами сосредотачиваем на её  территории порядка 17 миллионов человек личного состава. - Высокопоставленный генерал германского генштаба говорил, чеканя каждое слово. Войсковая операция такого грандиозного масштаба ему совсем не нравилась.
  - На территории бывшей России, герр Генерал, Вы хотели сказать – бывшей России. – Попытался поправить  генерала кто-то из присутствующих.
  - Нет, господин полковник Вяхнович, мы не уничтожили эту страну. Давайте иметь мужество называть вещи своими именами. Журналистов здесь нет. Скрывать что-либо не от кого. К сожалению, нам не удалось согласовать план наших действий с США, Японией и Китаем. Видимо у них какие-то свои планы. Но этого и следовало ожидать. Штаты больше не будут помогать нам живой силой и техникой. У них, сами знаете, какие проблемы с Китаем и с положением внутри страны. Какие действия они предпримут  в поддержку нашей операции, можно только гадать.

  - Чёртовы янки, сразу поджали хвост, как только запахло большими потерями. - Проговорил кто-то из польских офицеров.
  - Так или иначе, но они сдерживают около 40 процентов сил русских, - сказал немец. Было весьма странно, но никто не обратил внимания, что говоривший использовал слово «сдерживают», будто это русские    собирались наступать.
 
   Тем временем слово попросил генерал армии Нидерландов.
   - Я уполномочен сделать заявление. Кроме своей страны я представляю Австрию, Швейцарию, Люксембург, Данию и Португалию. Два часа назад правительства вышеназванных стран приняли решение выйти из «союза». – Докладчик сделал паузу. -  Мы выводим свои подразделения, но готовы оказывать всяческую техническую помощь. – В зале на некоторое время повисла тишина, а потом раздалось отчетливое немецкое ругательство:
   - Свиньи! Вы заключили сепаратное соглашение за нашими спинами! – Стукнув по столу ладонью, прокричал кто-то из немцев.
   - Да, это сродни предательству. – Задумчиво произнес кто-то из британцев.

   Голландец вернулся на свое   место. Было заметно, что больше всего ему сейчас хотелось покинуть это собрание, но груз возложенной на него ответственности придавил его к креслу.
   Тем временем заговорил представитель от Испании.
  - Мы сокращаем свое военное присутствие вдвое. – Сказал он и молча вернулся на место.
  - Этого следовало ожидать, - негромко, почти шепотом произнес немец, - инстинкт самосохранения восполняет отсутствие высокоразвитого интеллекта.

   В переводе на язык цифр выступление последних двух ораторов означало вывод одного миллиона двухсот тысяч человек личного состава. Это количество нужно было теперь компенсировать другим странам. Продолжать совещание дальше уже не имело смысла в создавшейся ситуации. Генералы решили собраться через три дня, после консультаций с правительствами.

   Собравшиеся разъехались по своим штабам. Все, кроме двух генералов: германского и французского. Они сидели на лавочке в парке и говорили о том, о чём нельзя было говорить с трибуны.
  - Да-а-а, мы проигрываем позиционную войну, - медленно произнес немец. – Русские явно выжидают лучшего момента.
  - И этот момент наступит тогда, когда мы начнем «шквал». – Сказал француз.  «Шквалом» было решено назвать намечавшееся наступление всеми силами по всему фронту.
  - Я уверен в том, что они припасли для нас много сюрпризов. Или один большой. - Продолжал немец. – Русские не стали бы просто прятаться как крысы. Эта тактика говорит только о том, что они что-то готовят.
  - Но вряд ли это будет контрнаступление, - добавил француз. – У них под ружьём несколько миллионов человек. Но против наших 17 миллионов солдат и техники – это слишком мало. Если только каждый из них превратиться в ходячую бомбу. Времени, чтобы подготовиться, у них было предостаточно, и они не стали бы в своем положении тянуть.
  - Да, умереть ни за что – это в их стиле, - вставил немец.
  - Но, почему же «ни за что»? – поправил француз. – Думаю, что они до сих пор сражаются только потому, что верят в возвращение своей страны. И вашим и моим предкам приходилось «блуждать» по России с полным ощущением того, что уже победили, и осталось только добить. Однако и для ваших и для моих предков это заканчивалось кошмаром и позором. - Сказал француз и замолчал.

  - Хорошо, что никто нас не слышит, - смеясь сказал немец, и, вставая похлопал дружески француза по плечу. – Жребий брошен, обратного пути нет.
  - Встретимся через три дня, Манфред, - отсалютовал француз, встав с лавочки, и направился к своей машине.

   Оба генерала были готовы на всё, чтобы не посылать своих солдат в наступление, но… ситуация напоминала паровоз, несущийся с горки без тормозов. Хорошо, если впереди не разобраны рельсы или нет крутого поворота. Что сказал бы весь мир, если бы узнал, что Франция с Германией отказались от участия в войне. Лучше об этом и не думать. Страны поменьше могли себе позволить развернуться в другую сторону, что они и сделали. Но французские и германские политики, именно политики, были инициаторами войны.
Подзадориваемые националистами из других стран – поменьше. Теперь две крупнейшие европейские державы совершенно лишились возможности для маневра. Операция «Шквал» была последней надеждой на скорейшее завершение войны.

   А вообще, самыми умными опять оказались китайцы. Они вроде бы и не воевали всерьёз, но территорию осваивали. Да ещё и запретили всему миру применять ОМП в Сибири  и на Дальнем Востоке. И экономических затрат у них было раз в десять меньше, чем у европейцев или американцев. Для переселения в Россию была подготовлена 100-миллионная армия то ли крестьян, то ли солдат. А скорее всего, и тех и других одновременно. У них даже хватило мудрости не реагировать на некоторые потери со своей стороны в живой силе. А экономика Китая была только рада освободиться от миллионов лишних ртов.

   Тем временем, в правительствах «союзников» начались консультации. Естественно, что, не сговариваясь, все решили урезать доли отсоединившихся стран в освоении ресурсов после войны. Появились предложения о введении экономических санкций против   отщепенцев и об принуждении этих стран к увеличению финансовых отчислений на ведение военных действий.
Генерал Манфред фон Франкфурт даже и не пытался на консультациях в правительстве Германии доказывать крайнюю опасность планируемой операции. Политики все ещё хотели этой войны. В таком же положении был и французский генерал. Семь миллионов немцев и пять миллионов французов, и ещё пять миллионов солдат из других стран ждали команды к наступлению, чтобы добить остатки российских военизированных формирований.

   Спустя три дня, на  совместном совещании глав правительств и начальников штабов были объявлены итоги консультаций. Отсоединившиеся страны были готовы согласиться с какими угодно условиями, лишь бы не принимать больше военного участия. На этом, в общем, и порешили. Никаких изменений в план осуществления «Шквала» было решено не вносить. Недостающую часть войск решили подтянуть с освоенных территорий. Снятые с позиций войска должны были заменить армейские подразделения из «бывших республик», которым были обещаны значительные преференции. «Бывшие республики» подумали и согласились.

   В общем виде операция «Шквал» представляла из себя следующее.
   Прежде всего, трех с половиной миллионная группировка войск должна была смять очаги сопротивления в районе Тюмени, захватив тем самым богатейший топливный регион. Эта область сопротивления уже давно была в окружении, и надо было уже с ними заканчивать. На эту фазу операции отводилось не более 5 дней. Одновременно с этим, другая группировка, численностью 1,5 миллиона человек, должна была обойти этот район с востока и двинуться на север к Норильску. Другая группировка, в 2 миллиона, должна была обойти Тюмень с запада и направиться вдоль уральского хребта на север, опять же в сторону Норильска. Этим самым русские подразделения будут оттесняться на восток, где их будут ждать американцы.
После очистки тюменского топливного района это же соединение двинется на восток, чтобы ударить по Кемеровскому очагу сопротивления.

   Для военных действий на европейской  территории перебрасывалось 4 миллиона человек.
До принятия «Шквала» на территории России было дислоцировано 6 миллионов человек личного состава. Теперь к этим 6 прибавилось ещё 11. После завершения операции в топливных районах будет оставлена часть армейских подразделений – порядка 30 процентов от актуальной численности, а остальные двинутся на восток в Сибирь. Было принято негласное решение потеснить американцев в их зоне интересов, ведь они сейчас были уже не так сильны, как до войны. А там, глядишь, и китайцев удастся подвинуть. Операция будет признана успешной, если сопротивление будет подавлено на территории от Мурманска до Норильска. На проведение операции «Шквал» отводилось два- два с половиной месяца. Затраты на её проведение оценивались примерно в 10 триллионов евро. В случае неудачи Европа может оказаться в таком же тяжелом экономическом положении, что и Америка. А это означает, что возникнет необходимость просить помощи у Китая и стран юго-восточной Азии. А это, в свою очередь, означало, что пришлось бы идти на значительные уступки в плане освоения российских территорий. Невозможность свершения данного события придавало натовцам решимости в своих действиях. Хотя со стороны эта решимость была больше похожа на обреченность или безысходность.      

   Времени на подготовку «Шквала» было явно не достаточно. Никогда и никому прежде в истории человечества не приходилось планировать военную операцию с участием 17 миллионов человек единовременно. Но дальше тянуть  союзникам нельзя было. Само Время играло против них. Эта операция должна была стать апофеозом всей войны.
-------
   - Глупо, и, в очередной раз, бессмысленно…- не удержавшись, вслух сказал Платон, молчавший как вербально, так и мысленно всё это время.- В этом повествовании слишком много неестественных противоречий.
  - Неестественных для них или для нас – проговорил вслух Артемий.
    Платон в ответ лишь молча сжал губы и покачал головой…