Магия страсти. Часть четвёртая. Глава 5

Аннотация: В этой части Лена с ещё большей активностью, с горем пополам, пытается помочь своему другу Коле найти убийцу его сестры. Однако, чем очевиднее становится для неё необходимость расследования, тем активнее судьба противостоит ей в этом.
Первые три части:
1) http://www.proza.ru/2012/03/14/1946
2) http://www.proza.ru/2012/05/12/847
3) http://www.proza.ru/2012/07/30/1091


Глава пятая

I

Лена вернулась домой, словно порывистый ветер, и хотела уже ворваться в свою комнату, чтобы запереться в ней, когда заметила позади себя шагающую вслед за ней маму, и поняла, что серьёзного разговора ей не избежать. Поэтому она не стала отчаянно захлопывать дверь собственной комнаты (хотя она очень хотела это сделать), а лишь быстрым шагом подошла к своему любимому креслу-качалке, и села в него, волнительно ожидая прихода мамы.
- Лена, где ты пропадала? Ты есть будешь? – спросила её мама прямо с порога комнаты. В её словах чувствовалась заботливость, нежели какое-то беспокойство, однако, заметив некоторые отличительные признаки расстройства Лены, которые ей были очень хорошо знакомы, чувство беспокойства начало постепенно нарастать в материнском сердце.
- Лена, – окликнула она её, и, подойдя поближе и увидев царапины на щеках и слегка потрёпанную причёску, она участливо добавила: – Что случилось?
- Да так... Ничего страшного, – поправила волосы Лена.
- Ничего страшного? У тебя же царапины на лице. А что с волосами? Такое впечатление, будто ты подралась с кем-то. Ты не хочешь мне ничего рассказать?
- Не волнуйся, мама, всё в порядке. Просто поиски Коли завели меня в огромный гадюшник, вот и всё.
- Ты искала Колю? – изумилась мама. – И ты его нашла?
- Нет, – вынуждена была огорчённо признать Лена. – Но я уверена, что знаю где он находится и некоторые просто скрывают его от всех.
- Скрывают? Но зачем?
Это был вопрос, над которым Лена даже не хотела размышлять, но она решила высказать смутную догадку. Ей было нелегко это сделать, но боль настойчиво пыталась вырваться из её души.
- Просто Коля... В общем, он на свидании с другой, – закрыла Лена лицо руками и разрыдалась.
Мама Лены не выдержала простого стояния в стороне, и, встав на колени перед креслом, утешительно обвила руками свою дочь.
- Ой, Лена, Лена... Не ходила бы ты никуда, было бы гораздо спокойнее.
- Но я не могу! Я не могу так просто оставить Колю! Он нужен мне! И мне всё равно, даже если я сама ему вообще не нужна! – с заплаканным лицом всхлипывала Лена.
- Эх, Лена. Никому ты в этом мире не будешь нужна, кроме мамы и папы. Никто в этом мире тебя не пожалеет, все остальные только и будут ждать того, чтобы тебя загнать в угол, выжать из тебя всё полезное и выбросить, как ненужную тряпку.
- Нет, нет, – не пыталась и не хотела верить Лена сказанному. – А как же друзья? Они же должны любить меня.
- Это всё до поры до времени. Им надо постоянно доказывать, что ты чего-то стоишь, поддерживать их интересы, принимать их идеалы. Нужно сыграть на их доверии, если ты чего-то хочешь от них, а иногда и приходится попросту подмазывать деньгами.
- А как же... А как же любовь? – хваталась в отчаянии Лена за сокровенные идеалы.
- Любовь... Любовь, она приходит и уходит, и остаются только воспоминания. Любить тебя могут только за что-то, что можно от тебя взять.
- Нет, нет. Я же ведь личность! Меня должны любить за то, какая я есть, за мои прекрасные качества. Неужели всё это никому не нужно?
- Всем нужны только польза, деньги, и...
- Неправда! Неправда! – освободилась Лена из рук матери, и в отчаянии бросилась на кровать. – Господи, какой ужас! Я не верю в это!
- Ты сама это поймёшь рано или поздно. Так что прекрати искать Колю. Раз он на свидании, то ты ему вовсе не нужна. Оставь в покое его и это глупое расследование.
- Нет, нет, нет, – рыдала Лена. – Я не хочу! Я не могу так!
- Всё пройдёт, – присела рядом с ней мама и начала её гладить. – Ты его забудешь, и всё наладится.
- Нет! Я не хочу ничего слышать! Отстань от меня! Оставь меня в покое! – сбросила Лена руку матери со злобой и отстранилась от неё, продолжая горько рыдать.
Мама горько вздохнула и решила безмолвно оставить дочь в покое. «Перебесится и успокоится», – решила она, закрывая дверь её комнаты.

II

Лена угрюмо, разбито и подавленно лежала на своей постели, переживая обо всех несчастьях, так неожиданно свалившихся на неё. Её школьный портфель одиноко и заброшенно стоял в углу комнаты, и лишь изредка Лена кидала на него обречённые взгляды. Уроки, естественно, были не сделаны, да и не хотелось ей ничего делать, честно говоря. Её душевные потрясения не позволяли ей сосредоточиться на уроках или на чём-то другом. И Лене стало вдруг всё равно, даже если она получит завтра двойку за несделанное домашнее задание.
Весь мир для неё стал абсолютно чужим, причём в один миг. Из-за каменных и безжалостно-правдивых слов от самого родного в жизни человека – собственной мамы. Даже и сама мама стала на некоторое время какой-то отдалённо чужой, и ей стало грустно оттого, что она не сумела и не попыталась её понять – всех её чувств к Коле, все дела и поступки, которые она совершала ради него – всё то, чем она дышала и чем жила в данный момент. И всё это рухнуло, как карточный домик, который оказался никому не нужен, кроме того человека, который его строил. Ей оставалось и предстояло построить новый карточный домик из желаний, целей и надежд, но пока что ей хотелось только лишь одного – никого не видеть и ничего не слышать. И именно поэтому она попросила родителей отвечать на телефонные звонки, и, если её будут спрашивать даже подруги-одноклассницы, всё равно она просила под любым предлогом не звать её.
Однако вскоре к ней в комнату вошла мама и сообщила, что ей звонит Порфирий. Мама помнила, что Лена просила её не допускать разговоров с ней, но детектив настоял на своём, сказав, что у него чрезвычайно важный звонок, и мама решила попытаться расшевелить дочь хотя бы срочностью этого звонка. Как только Лена узнала о звонке детектива, первой её мыслью было: «Ну и что? Всё равно я не хочу ни с кем говорить» Но тут же мгновенно передумала: «А вдруг нашли Колю?» И вскоре Лена уже держала возле своего уха телефонную трубку, из которой послышался слегка возмущённый голос детектива:
- Лена, это вы сегодня подрались в отеле с Илоной?
- Но, а... А какая разница?
- Просто скажите мне «да», или «нет».
Лене на минутку стало стыдно при воспоминании о сегодняшнем инциденте, поэтому она смущённо сказала «да».
- Я так и знал, – вздохнул детектив. – И как это вам пришло в голову? Неужели нельзя было обойтись без драки? И что вы там делали в отеле, хотелось бы знать?
- Я искала Колю, – виновато сказала Лена.
- Зачем? Ведь Я же взялся его искать, у меня всё под контролем. А тут ещё и вы упали на мою голову со своим дурацким расследованием, которое всё только запутывает. Почему вы создаёте столько проблем? Неужели вы специально это делаете?
- Простите, – только и могла вымолвить Лена из-за душивших её горечи и слёз.
- Что такое? Вы плачете? – удивлённо и смягчённо спросил детектив.
Лена ответила всхлипыванием, и детективу стало понятно, что он не ошибается.
- Простите, – в свою очередь, извиняясь, сказал он. – Я, наверное, не должен был говорить вам всего этого. Нет, конечно, должен был, но... Поймите меня, я не мог иначе. Мне позвонила мама Илоны. Она была возмущена тем, что кто-то избил её дочь. Когда мне со слов Илоны описали вашу внешность, и то, что вы назвали себя Колиной подругой, то тут уже, извините, моё возмущение вышло за пределы терпения. Зачем вы подрались с ней? Из-за чего?
- Она получила то, что заслужила, – мстительно и уверенно проговорила Лена. – И если бы мне вновь представилась такая возможность, то я сделала бы это ещё раз.
- От кого-либо другого я мог бы ожидать такого ответа, но от Вас... – сказал он, пытаясь её пристыдить своим тоном, но при этом у него получилось как-то возвышенно-нежно произнести слово «Вас». И Лене стало немного не по себе от такого непривычно-ласкового общения. Но, тем не менее, чтобы побороть смущение, Лена стала культивировать бойкость.
- Поверьте мне, Порфирий Иванович, она заслуживает этого. Эта гадюка скрывает где находится Коля, а я вам голову даю на отсечение, что она его где-то держит...
- Игнатьевич...
- Что? – не поняла Лена.
- Меня зовут Порфирий Игнатьевич, а вы назвал меня Ивановичем.
- Ой, простите. Да, точно – Порфирий Игнатьевич. Никак почему-то не могу запомнить, – улыбнулась отчего-то Лена.
- Не страшно. Это, в принципе, не так уж и важно. Однако же, вы, несмотря ни на что, всё-таки нарушили данное мне обещание.
- Какое?
- Вы опять занялись саморасследованием.
- А-а... М-да. Простите меня, я как-то об этом не подумала. То есть я осознавала, что делаю, но почему-то забыла, что дала вам такое обещание. В общем, получилось всё так, что когда я услышала, что Коля пропал... в общем, я не знаю, что со мной произошло в тот момент, но меня как будто подменили. Простите, может быть, я неясно выражаюсь, но, простите, я не могу подобрать слов. Господи, что ж это такое? Мне почему-то постоянно хочется перед вами извиняться. Вам, наверное, противно? Простите... Ой, опять...
На другом конце провода послышался приятный, завораживающий, нежный и прекрасный смех от души. Такого приятного смеха Лена ещё ни от кого не слышала. Он её, можно сказать, покорил чем-то, и она тоже, не сдерживаясь, засмеялась в ответ.
- В общем, я так всю ночь, наверное, буду перед вами извиняться. Так что просто скажите мне, вы сможете меня простить?
- Я-то смогу, – передохнув от смеха, сказал спокойно Порфирий. – А вот простят ли вас другие? Извиниться  вам не только передо мной следовало бы.
- А перед кем же ещё?
- Перед Илоной.
- Вы шутите? Я лучше повешусь! – вновь рассмешила Лена детектива.
- Но почему? Откуда такая враждебность?
- Я уже вам говорила, что...
- Помню, помню. Вы подозреваете её во всех смертных грехах. Но всё-таки можно же просто подозревать человека в чём-то и не наносить ему никаких телесных ударов?
- Да, но, понимаете, она просто вывела меня из себя, вывела своей наглостью, тупостью, хамством... и я, в общем, не сдержалась.
- Хм, странно. Я имел разговор с Илоной, и не заметил ничего отталкивающего ни в её речи, ни в поведении. Я так думаю, что её наглость и хамство по отношению к вам были не последним звеном в мотивах ваших действий. Чего-то ещё не хватает, – сказал детектив, пользуясь своим чутьём, и по его тону было понятно, что он догадывается о том, чего именно не хватает. Лена сразу же поняла это и засмущалась.
- Вы плохо пригляделись к ней, Порфирий Игнатьевич, вот и всё. Уверяю вас, что она – змея, которой равных нет.
- С чего вы взяли?
- Я это чувствую. Я чувствую, что в ней есть что-то противное, что-то мерзкое и... ужасное. В общем, это не передать словами, но что-то плохое в ней определённое есть.
Подавив лёгкий смешок, Порфирий ответил:
- Я, конечно, уважаю ваши личные впечатления, но зачем же так поверхностно судить о человеке, не зная его? Или вам что-то известно, что не известно мне.
- Возможно, – решила схитрить Лена.
- Но вы упорно не хотите сообщить мне это. Даже учитывая экстренную ситуацию с пропажей Коли? Задумайтесь: а вдруг Коля сейчас находится в смертельной опасности, а вы обладаете чрезвычайно ценной информацией, которая может быть поможет не только найти его, но и вычислить убийцу. И Коля будет жив и здоров, благодаря вам. Неужели вы этого не хотите?
- Я хочу, но... – начала Лена колебаться. Ей очень хотелось сказать Порфирию что-то важное, но она не знала что именно. И та уловка, которую она придумала с якобы важной информаций, уже сейчас начала играть с ней злую шутку, поставив её в неудобное положение, и показалась ей ужасно глупой. Ей, во что бы то ни стало, захотелось лично помочь Порфирию в его расследовании, но, вспомнив совет матери и собственные размышления о том, что нужно прекратить никому ненужное саморасследование, её начали душить сомнения.
- Но вы по-прежнему не можете, или не хотите. Почему? – закончил фразу за неё Порфирий. И Лена от смущения даже не смогла выразить, как сильно она хотела ему помочь в тот момент. Теперь уже ему, а не Коле. Но теперь было поздно. Решив отойти от дел, она решилась сказать правду. Её искренность так и пробивалась наружу, поэтому она с максимальной осторожностью начала подбирать объяснение.
- Понимаете, дело в том, что я рассчитывала попасть хоть раз, хотя бы на одно следственное собрание. Вы всё никак не хотели пускать меня на него, вот я и придумала какую-то якобы важную информацию, которую смогу сообщить вам только лишь на собрании. Да, я понимаю, что своими действиями я только запутывала вас, но... Я, в который раз за день, повторюсь и скажу вам «простите». Простите, пожалуйста. Очевидно, я опять всё испортила, – с горечью сказала Лена.
- Что ж, хорошо хоть, что вы признались в том, что задумали, и что ещё, слава Богу, не совершили. А что же вы собирались тогда сказать?
- Не знаю. Я ещё не придумала.
- Наверное, вы рассказали бы всем о подозрениях Коли. Ведь так?
Лена промолчала. Порфирий недовольно засопел в трубку. Такое озорство со стороны Лены его ничуть не обрадовало. Почувствовав это, Лена с невероятным усилием подавила в себе желание ещё раз извиниться пред ним, поэтому она решила побыстрее закончить разговор.
- Порфирий Игнатьевич, пожалуйста, не сердитесь на меня. Я больше так не буду делать, я попытаюсь так не делать. И пока я опять не начала извиняться перед вами, давайте окончим наш разговор.
- Подождите, – остановил её Порфирий. – Несмотря на то, что вы провинились, вы честно во всём признались и за это... за это я разрешаю вам поприсутствовать на завтрашнем экстренном собрании по поводу отсутствия Коли.
У Лены аж дыхание перехватило от такой щедрости, но, вспомнив решение бросить расследование, Лена решила поколебать намерение детектива.
- Но... Но вы же сами говорили, что не будете привлекать меня к расследованию и даже родителям моим это обещали. Вы же намекали на то, что вы и без меня справитесь, что я вам не нужна.
- Да, но... Я так чувствую, что отговаривать вас от проведения саморасследования в дальнейшем – это бесполезнейшее безрассудство. Да и усилить контроль над вашими действиями не мешало бы – если уж быть откровенным. И прежде, чем вы начнёте добывать информацию самостоятельно, и чтобы вы не искали её по разным сомнительным источникам, я предлагаю вам услышать её из первых уст – так безопаснее и надёжнее. Может быть, у вас появятся какие-нибудь соображения, или у меня. В общем, я надеюсь на взаимное сотрудничество.
Лена, решившая, было, поначалу отказаться от расследования, не смогла устоять перед соблазном вновь приступить к интересному делу. Отбросив в сторону печали и неуверенности, тем более что дело само идёт в руки, Лена, еле-еле сдерживая радость, как можно невозмутимее сказала:
- Ну, в таком случае, я не против появиться на собрании.
- Чудесно! Тем более что ведь надо же вам как-то исправить свою ошибку, в конце концов.
- Какую ошибку? – не поняла Лена.
- То, что вы поколотили Илону, разумеется.
- Ха! – фыркнула Лена. – Тоже мне ошибка! И что же я, по-вашему, должна сделать? Я так понимаю, ошибка состоит в том, что я якобы незаслуженно проучила её?
- Вот именно. И вам не мешало бы извиниться перед ней, попытаться помириться с ней. Она, кстати, завтра как раз будет присутствовать на собрании..
- Господи, да что я такого ей сделала, что должна извиняться перед ней? Я всего лишь её пару раз за волосы подёргала, и всё, – ощутила вдруг Лена всю глупость сказанной фразы.
- Хо! Ничего себе «пару раз»! Вы же ей не приятно сделали, а только наоборот – ухудшили её состояние.
- Тем лучше. Будет знать как мне хамить в следующий раз.
- Лена, ну так же нельзя ведь! – сказал он упрекающим тоном. И Лена заметила, что он впервые, за всё время знакомства с ней, назвал её ласково. И это вышло у него необычайно мягко и ласково. Так что Лена обомлела ненадолго от приятной волны, разлившейся по всему телу.
- Я же знаю, что вы не такая жестокая, какой хотите казаться. Я вас, конечно, мало знаю, но я всей душой верю, что это так. И я вас прошу: попытайтесь, пожалуйста, хотя бы не допускать конфликтов между вами завтра. Хорошо?
- Хорошо, я постараюсь, – недолго подумав, ответила Лена. – Я, конечно, постараюсь перед ней извиниться, при случае, но только если она тоже передо мной будет готова извиниться.
- Вот! Это уже лучше! – просиял детектив. – Вот видите, мы уже с вами движемся к чему-то. И, возможно, ваш завтрашний жест примирения – это залог удачного расследования.
- Неужели?
- Да, да, можете в этом не сомневаться.
Когда они оба поняли, что им уже нечего сказать друг другу, детектив решил закончить разговор.
- Ну, что ж. Тогда до завтра, – сказал Порфирий, но внезапно продолжил: – Я думаю, что собрание стоит назначить на вторую половину дня. Как только вы придёте со школы, сразу же позвоните мне, и я скажу вам, когда и где начнётся собрание.
- Хорошо. А как же мои родители?
- Родители? Хм. Что ж, очевидно, мне стоит поговорить с ними. Но я уверен, что мне удастся уговорить их отпустить вас под мою ответственность. Вы можете прямо сейчас передать трубку папе или маме?
- Да, конечно. Что ж, тогда давайте сейчас распрощаемся, и я пойду звать родителей.
- Хорошо. До завтра, Лена.
- До завтра, Порфирий Игнатьевич.
Такого счастья, точнее такого счастливого возвращения к нормальной жизни, Лена уже давно не испытывала. Ещё никогда у неё не было подобной ситуации, когда после телефонного разговора преображалось, очищалось, ликовало и пело всё её сознание. Конечно, телефонные разговоры с Колей иногда приободряли её, не давали ей скучать, но всё же после разговора с Порфирием, чувствовалось что-то особенное. Всё, что было до этого, то есть до этого телефонного звонка, было уже неважно, хотя и были какие-то отдалённо-болезненные чувства переживания.
Но всё же все проблемы казались какими-то отдалёнными,  даже правдивые до ужаса слова мамы о том, что она никому не нужна в этом мире. Её мысли теперь уже занимал другой человек – Порфирий Игнатьевич. До сих пор в её сознании звучал его обворожительный голос, особенно вспоминались те моменты, когда он говорил с ней ласково и нежно, или когда просо называл её Лена, без высокопарного уважительного обращения. Но в то же время её неподдельно восхищало и поражало то, как он произносит слово «вы» – так легко и воздушно, будто превозносит её в небо, сравнивая её с какими-то высочайшими духовными идеалами, недоступными обыденному пониманию.
И уже от одного факта, что он обращает на неё внимание, уже считается с её мнением, было само по себе приятно. И Лена уже была готова на всё, только чтобы оправдать всё то внимание, которое ей было оказано. «Что ж, если я начала это дело, то я обязательно доведу его до конца! И даже если я совсем не нужна Коле, я всё равно спасу его от кровожадных лап Илоны», – решила про себя Лена. И через некоторое время, с приподнятым настроением, она вдохновенно принялась за уроки и даже во время еды проявила необычайный аппетит.

III

Порфирию стоило немалых усилий уговаривать родителей Лены отпустить её на собрание неизвестных им лиц, среди которых к тому же завёлся какой-то кровожадный убийца. Вероятно, многие согласятся с тем мнением, что здравомыслящие и заботливые родители ни за что не отпустили бы своего ребёнка на такое опасное и сомнительное мероприятие как собрание подозреваемых. Мало ли что может произойти!
Родители не сдавались даже когда Порфирий начал приводить им свои доводы. Например, на вопрос «А с чего вы взяли, что убийца находится среди участников собрания?», родители ответили, что об этом красноречиво свидетельствует угрожающая записка от имени убийцы, у которого, образно говоря, широкие уши, и который обещал при случае раз и навсегда заткнуть рот Лене. Не убедило родителей и то, что Порфирий обещал взять Лену под личный контроль и обещал глаз с неё не спускать во время собрания.
Когда родители в очередной раз не согласились ни на какие условия, Порфирию пришлось смириться, попрощаться и повесить трубку. Результат разговора оказался неудачным, и Лену это до крайности расстроило и возмутило. Как же это так: Коля где-то пропадает в лапах Илоны, а она должна сидеть сложа руки и не принимать никакого участия в его поисках? Так нельзя! Примерно эту же фразу Лена высказала родителям, только без упоминания имени Илоны, ссылаясь на образ убийцы. Родители ей в ответ возразили, что ей появляться на собрании не нужно в любом случае, так как впоследствии вслед за Колей может исчезнуть и она.
И Леной вновь овладело отчаяние от этих слов. Было ясно, что родители на собрание её не отпустят, даже при самых слёзных прошениях. Поэтому единственное, что оставалось сделать Лене – это смириться со своим положением, вспомнить, что она вовсе не нужна Коле, что убийца по-прежнему на свободе и представляет опасность, и что без её участия расследование опять затормозится. В общем, настроение опять у неё резко упало. Но всё же разговор с Порфирием вселил в неё мысли какую-то надежду – что ещё не всё потеряно и что сдаваться ни в ком случае не стоит, и веру в то, что если не она, то Порфирий, со своими профессиональными способностями детектива, всё же распутает этот сложный клубок преступлений и вычислит убийцу. В общем, обещание довести начатое расследование до конца не угасло, и с мыслями о детективе оно окрепло ещё прочнее.
И Лена стала искать способы, чтобы как-то оставаться в курсе событий. На ум пришла та же веб-камера Димы, используя которую можно понаблюдать за ходом собрания. Но вот как узнать время, на которое Порфирий назначит собрание, чтобы можно было вовремя сделать видеозапись? Лена помнила, что Порфирий планировал устроить и назначить собрание на вторую половину дня, так что когда она вернётся из школы, у неё ещё будет шанс успеть к моменту начала собрания. И Лена решила позвонить Порфирию и попросить его не торопиться с проведением собрания, так как она якобы ещё будет пытаться уговаривать родителей отпустить её. А потом, уже завтра, после школы, Лена позвонит ему ещё раз и спросит о времени, на которое назначено проведение собрания. А потом она помчится к Диме, чтобы включить компьютер, запустить программу и насаждаться зрелищем с помощью веб-камеры, с предвкушением самой мысли, что идёт запись.
И Лена принялась выполнять задуманное. «Потом надо будет позвонить Диме и договориться с ним на завтра. Ну, это потом. А сейчас я всё же позвоню Порфирию». И она снова бросилась к телефону, мечтая вновь услышать его бархатный, нежный, и приятный голос, и ей стало очевидно, что звонки к нему доставляют ей неописуемое наслаждение.

IV

Коля постепенно начал просыпаться. И, спустя некоторое время, его веки будто бы самопроизвольно открылись, повинуясь какому-то внезапному побуждению. Увидев утреннее небо в расположенном рядом окне, и оценив обстановку незнакомой ему комнаты, он приподнял своё туловище, опершись руками на кровать, на которой он лежал, но от слабости сразу же рухнул на локти. В комнате было тусклое освещение, поэтому Коле понадобилось некоторое время для того, чтобы освоиться в полумраке и протереть всё ещё сонные глаза.
Внезапно он ощутил чьё-то присутствие в комнате, и он не ошибся: рядом с источником света (настольной лампой), возле письменного стола, лицом к окну, сидел на стуле какой-то мужчина и читал газету. Заметив какое-то шевеление на постели, мужчина повернул к нему лицо и Коля во мраке комнаты начал различать какие-то знакомые черты лица сидящего человека.
- Ну что, проснулся? Как ты себя чувствуешь? – спросил мужчина.
- Нормально. Только... Только какая-то слабость во всём теле.
Коля присмотрелся к мужчине и прислушался к голосу, и он узнал того, кто это был.
- Вы... Я вас помню. Это вы тогда проживали в деревне, в доме Ларисы?
- Да, я, – спокойно ответил мужчина, и по его лёгкой ответной улыбке стало ясно, что и он его тоже узнаёт.
- Но почему вы здесь? И вообще, где я нахожусь? – присмотрелся Коля к комнате более внимательно. Обстановка комнаты показалась ему похожей на обстановку какой-то жилой квартиры.
- В отеле, – прояснил ситуацию мужчина. – Как раз в моём номере.
- В отеле? – не поверил Коля и попытался за короткое время припомнить, как он здесь оказался, но у него ничего не получалось. То появлялись, то исчезали какие-то смутные обрывки, но в целом картина оставалась неясна. – Как я сюда попал?
- А ты не помнишь?
- Нет.
- Хм. Наверное, в том состоянии, в котором ты был, ты не осознавал даже, что делаешь.
- Но всё же, что случилось?
- Ты пришёл сюда ночью, перебудил весь отель. Потом ты на глазах у портье потерял сознание, и уже хотели вызывать скорую, чтобы тебя забрали, но в этот момент в коридор вышел я. Я узнал тебя, сказал, что тебя знаю, потрогал твой лоб – ты весь горел – и я предложил пока что положить тебя в свой номер. Уже потом мы вызвали врача, он приехал и установил, что у тебя вирусная инфекция.
Мужчина сделал короткую паузу, как бы вспоминая что-то, а потом сглотнул и, глядя в пол, продолжил:
- Да. Ты тогда меня здорово перепугал. Я даже не знал, что и думать. Ты помнишь, как ты оказался здесь?
- Я? – начал вспоминать Коля и внезапно вспомнил о своей безумной ночной вылазке и о предмете своей страсти. – Не очень. В общем, это неважно, – решил он пока что умолчать о мотивах появления в этом отеле. – А где Лариса?
- Лариса? – удивился мужчина. – Уж не та ли это Лариса, о которой я думаю?
- Да, вы её знаете. Вы же служили тогда в её доме, в деревне.
- Да, – задумчиво ответил он. – Но при чём тут она?
- Но вы же как-то встретились с ней, раз она приходила сюда. Она куда-то ушла?
- С чего ты взял, что она сюда приходила? Её здесь не было и нет, – удивился мужчина.
- Как не было? Это невозможно! – отказывался поверить в это Коля.
- Ах, да, вспомнил. Ты ещё перед портье упорно настаивал, чтобы увидеть Ларису. Да и когда ты бредил, ты звал её. И вот, наверное, тебе показалось, что она здесь.
Коля принял отстранённое выражение лица. Он всё ещё не мог поверить в то, что ощущение ЕЁ присутствия было лишь его болезненной фантазией. А как же тогда эти нежные прикосновения? Кому они принадлежали? Или это тоже плод воображения? Но он ведь ясно ощущал их с поразительной отчётливостью. И неужели даже собственные ощущения подводят его?
ЕЁ здесь никогда не было... И всё же он ощущал тогда ЕЁ присутствие. Или он просто перепутал ЕЁ с кем-то другим? Возможно, постоянное повторение её имени и игра воображения подсказали ему ЕЁ образ. Но ведь кто-то же находился рядом с ним! Этого, при всей своей былой бессознательности, он не мог отрицать. Все эти умозаключения пронеслись в Колиной голове со скоростью мысли и вылились во внезапно пришедшие предположения, поразившие его ум. Внезапно его взгляд упал на тумбочку и на стоящую на ней миску с тряпкой. Что же это за тряпка? Неужели прикосновения любви были ни чем иным как прикосновениями обычной прохладной тряпки? Неужели он запомнил именно её прикосновения? Или он всего лишь помнил ощущения от осмотра вызванного врача?
Ход его мыслей прервал вопрос мужчины:
- Но зачем тебе понадобилась Лариса? Ей угрожает какая-то опасность?
- Ей? Нет, – удивлённо отрицал Коля. – С чего вы взяли?
- Ну, просто в такую ненастную погоду, а тем более ночью, тебя могли заставить выйти на улицу только какие-то особые обстоятельства. И так как ты постоянно повторял при мне имя «Лариса» и хотел во что бы то ни стало срочно увидеть её, то мне подумалось, что ты или хочешь сообщить ей что-то важное, или предотвратить какой-нибудь инцидент или что-то в этом роде.
Коле стало стыдно за мотив своей ночной вылазки, и озвучивать его у него не было никакого желания, поэтому он молча отвёл взгляд вниз, а затем в сторону. Его желание немедленно увидеть Ларису могло показаться со стороны подозрительно странным, особенно без объективной причины. Перед Колей встала дилемма: и замалчивать о своих мотивах подозрительно, и придумывать на ходу отговорки – тоже. Поэтому Коля молчал. Видя нерешительность мальчика, мужчина попытался докопаться до истины:
- Я, конечно, понимаю, что я не тот человек, которому можно всё рассказать, но если Ларисе действительно угрожает какая-то опасность или может произойти что-то непоправимое, то, я прошу тебя, скажи мне об этом пока не поздно и пока ещё можно что-то сделать.
- Нет, я не думаю, что Ларисе что-то угрожает, – спокойно и уверенно сказал Коля. – Просто... у меня были некоторые причины, чтобы увидеть Ларису. Это никак не связано с опасностью. Просто мне захотелось увидеть её, и всё.
Коля немного испугался, что он всё-таки выдал себя. Он опасался, что этот мужчина всё-таки догадается о его чувствах к Ларисе, начнёт расспрашивать и правда выйдет наружу. Он почему-то чувствовал, что не сможет соврать этому мужчине, а если и сможет, то эта фальшь как-то незамедлительно проявится. Но скрытность, точнее умение что-либо скрывать, пришло к нему на помощь, и он поспешно добавил:
- И я не хочу пока что говорить о причине, по которой хочу увидеть Ларису.
Коля больше не нашёл подходящих слов, которых следовало бы прибавить. Но, очевидно, этого мужчине показалось достаточно, он не начал его подробно расспрашивать, а лишь повёл бровями вверх-вниз, понимающе закивал головой и опустил взгляд вниз.
- Но всё же мне хотелось бы увидеть её. Вы не знаете где я могу найти её? – прервал Коля создавшуюся паузу.
Мужчина отрицательно покачал головой.
- Я знаю, что она находится в каком-то отеле, – продолжал Коля. – Но я забыл в каком. Я так понял, что в этом отеле её нет (мужчина утвердительно кивнул в ответ), значит мне придётся искать её в каком-то другом отеле. Наверное, поиски её и привели меня сюда в отель, так как я не знал в каком точно отеле она остановилась. И вот теперь я даже не знаю где её искать. А вы можете мне подсказать, где она могла бы остановиться?
- Ну, в городе много разных отелей, – задумчиво сказал мужчина. – Так что тебе пришлось бы долго побегать по ночному городу, если бы ты не потерял сознание. И тебе ещё повезло, что ты упал в сухом и тёплом месте, и что я вовремя заметил тебя. И даже не хочется думать, что приключилось бы с тобой, случись всё иначе. И как тебе пришло в голову выйти больному на улицу, да ещё и в лёгкой одежде? – возмущённо отчитал его мужчина. Но, видя, что мальчик уже при этих словах пристыжено опускает голову, мужчина решил пока что оставить его в покое. Тем более что у него наблюдалось болезненное состояние и ему следовало отдохнуть после кризисного состояния высокой температуры, в котором он находился и которое ослабило его.
- Ладно. Сейчас пока что отдыхай. Мы потом, попозже вместе ещё подумаем где можно найти Ларису.
- Но я даже сейчас могу, – собрался подняться Коля, но внезапно ощутил резкую слабость во всём теле и опять рухнул на постель.
- Лежи, – махнул рукой мужчина и улыбнулся при виде его ничем не подкреплённого стремления к подвижной резвости. – Успеешь ещё. Ты пока что слаб. Вот наберёшься сил, тогда и иди куда хочешь. А сейчас будь добр отлежаться.
Коля, ощутив своё бессилие, был не против заботливого предложения полежать и накопить силы для выздоровления. Однако же, желание увидеть Ларису постепенно возрастало в нём, но невозможность в ближайшее время осуществить это немного огорчала его. Поэтому он со слегка подавленным видом бросил взгляд на зашторенное окно, с оттенком томления в грусти.
Мужчина, заметив это,  решил, что Колю, наверное, смутила его не совсем удачно подобранная фраза «иди, куда хочешь». Поэтому, чтобы как-то сгладить кажущееся неприятное впечатление от его слов, он решил проявить к нему некоторое внимание.
- Как ты себя чувствуешь? Температура есть?
- Вроде бы нет. В основном – слабость, – сказал Коля.
- Ладно. Сейчас померяем тебе температуру. Кстати, ты кушать хочешь?
- Нет, не особенно. Зато я очень сильно хочу в туалет.
- О! Ну, он тут, рядом, – указал мужчина на маленькую дверь в стене. – Тут и ванная есть, если что. – Давай я тебе помогу, – сказал мужчина, видя, что Коля с трудом встаёт. – Я тебя проведу до туалета, – сказал он, как только Коля встал на ноги.
- Спасибо, – ответил Коля. – Кстати, а как вас зовут? А то мы как-то не познакомились, как следует.
- Меня зовут Олег. Олег Тимофеевич.

V

- Лена, пойми меня, я ненавижу растения, хоть тысячу лет бы их не видел, но моя мама прибьет меня, если я не верну обратно этот дурацкий цветок, – сказал Дима Лене в школе на перемене, как только она заговорила о возможности повторного использования веб-камеры, спрятанной на цветке, для наблюдения за происходящим на собрании. – Если бы она вчера не зашла ко мне в комнату и не заметила, что цветок исчез, то я бы и не вспомнил о нём. Он мне вообще не нужен, но мама сказала мне, чтобы я забрал его сегодня же.
- И ты проболтался даже кому ты его отдал? – со вздохом расстройства спросила Лена.
- Да, так получилось. Да и соврать бы я не смог. Мама всегда как-то вычисляет, когда я ей лгу.
- Прекрасно! Как мне и другим лгать – пожалуйста, а соврать для благого дела – это для тебя уже невероятная сложность! – закатила глаза вверх Лена, скрестив руки.
- Тоже мне благое дело – подглядывать за всеми! И если на то пошло, то я не обязан врать родному человеку из-за каких-то там твоих прихотей.
- Это не прихоть. Убийца разгуливает на свободе, и мы должны его остановить любыми средствами. И чем быстрее мы узнаем кто это, тем будет лучше. Может быть мы даже успеем спасти Колю от его лап, точнее – от её лап.
- Ты всё-таки думаешь, что это Илона?
- Да, – сказала Лена, и, подумав, не стала рассказывать Диме историю о том как она с ней дралась, хотя он, как только её увидел, сразу же стал расспрашивать о мелких царапинах на её лице. Но Лена перебила все расспросы, сказав, что это неважно.
Воцарилось недолгое молчание, после чего Лена продолжила:
- Значит, веб-камеру ты должен забрать именно сегодня? А ты не можешь повременить с этим и забрать её только после собрания?
- Нет, не могу. Мама сказала мне, чтобы я, как только приеду из школы, немедленно отправлялся к Колиной маме за цветком. Она обещала меня строго проконтролировать на счёт этого.
- А как ты объяснил ей то, зачем ты принёс цветок Колиной маме?
- Ну, я сказал, что как-то собирался пойти к ней в гости и, вот, чтобы не приходить с пустыми руками, решил подарить этот цветок.
- А говорил, что соврать не сможешь.
- Но ведь это была вроде как полуправда. И выглядело всё вполне правдоподобно.
- Знаешь, я, конечно, рада за то, что в тебе  начали просыпаться задатки честности, но это полностью срывает все мои планы. А ты не мог бы купить маме точно такой же цветок?
- Я мог бы, но проблема в том, что моя мама запросто может заметить подмену, да и вряд ли я найду где-нибудь такой же второй чахлый цветок.
- Да уж, не сладкая жизнь у твоих растений, раз они чахлыми постоянно находятся. Я не понимаю, зачем ты так издеваешься над растениями?
- Это была мамина идея, чтобы я за ними ухаживал. Она думает, что таким образом она воспитает во мне качества заботливого и послушного сыночка.
- Мгм. И в твоём случае, я так полагаю, она жестоко ошибается.
- Верно. Понимаешь, я просто забываю их постоянно поливать. И я ведь часто сижу за компьютером, и даже иногда сам поесть забываю, не говоря уже о том, чтобы полить растения.
- Я просто поражаюсь тому, как несчастный цветок выжил в таких адских условиях.
- Не переживай. Считай, что ему вовремя повезло. Я уверен, что с того момента как он оказался  у Полины Ивановны, он оказался в хороших руках.
- Представляю, какой ужас испытает растение, вновь вернувшись к тебе домой.
- Ты бы лучше ужас моих проблем представила: что я теперь скажу Полине Ивановне? Под каким предлогом мне забрать у неё цветок?
- Поступи старым, проверенным способом: скажи ей правду.
- Какую ещё правду?
- Что ты не хотел идти к ней с пустыми руками и прихватил с собой комнатное растение.
- Ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я полным идиотом перед ней выглядел? Сначала подарил подарок, а потом решил его отобрать! Я буду выглядеть при этом полной скотиной.
- Ну, так тем лучше, если она скоро узнает кто ты на самом деле, – решила пошутить Лена, но ощутив на себе гневный взгляд Димы, решила сгладить неприятное впечатление от слов. – Ладно, ладно. Я пошутила. На самом деле, мне кажется, тут нет ничего позорного. Она оценит твою честность, проникнется твоей ситуацией и отдаст тебе обратно цветок. Не волнуйся, Полина Ивановна – женщина добрая, и, думаю, судить по пустякам она тебя не станет. Однако же, на твоём месте я задумалась бы совсем о другом: как НЕ возвращать пока что цветок с веб-камерой. Конечно же, забрать у неё цветок тебе всё равно по любому когда-нибудь придётся. Вот тогда-то тебе и пригодится твоя дремлющая честность. А пока что, наверное, тебе лучше всего использовать собственную хитрость, чтобы хоть раз в жизни достойно помочь мне в чём-то.
Пока Лена говорила эту фразу прозвенел звонок на урок. И они оба медленным шагом направились в сторону класса. Дима печально вздохнул и сказал:
- Знаешь, я бы с удовольствием использовал бы прямо сейчас всю свою хитрость только для того чтобы не попасть на этот ужасный урок биологии.
- Я с тобой согласна, – представила себе Лена всю атмосферу предстоящего ужаса. – У меня точно такое же желание. Но если мы не попадём на этот урок, то нам же будет только хуже.
- Лена, а ты поможешь мне хоть немножко что-нибудь придумать с этим цветком?
- Почему я постоянно должна за тебя думать? Прояви и ты хоть капельку фантазии.
- Но у меня не получается!
- Думай! – оборвала разговор Лена как только они вошли в класс. И вскоре за ними угрожающе захлопнулась дверь, и у всех учеников появилось знакомое чувство, будто они оказались в мышеловке.

VI

- Здравствуйте! – злобно пробурчал преподаватель и громко стукнул дверью, входя в класс. – Сегодня у меня как всегда «хорошее» настроение от ваших контрольных. Потому что там много двоек! – с издевкой произнёс он, сев за преподавательский стол. – Вы получите свои работы в конце урока и, слава Богу, избавите меня от них. Столько тупости и столько глупости я ещё не видел ни в одних контрольных работах. Потому что ваши мозги – это каша, сплошная каша, которой вообще не нужны знания! Вы думали, что биология – это лисички, зайчики, птички и кошечки? Нет! Это наука, требующая ума и трудолюбия! У вас же нет ни того ни другого! Я не знаю, как вы будете сдавать экзамен, но я точно знаю, что вы все его не сдадите. Да! Я не поставлю вашему классу ни единой пятёрки! И даже отличники будут у меня иметь максимум тройки, и им придётся ОЧЕНЬ ХОРОШО постараться, чтобы получить у меня их!
Итак, начнём наше сегодняшнее занятие. Сперва я, как всегда, проведу блиц-опрос, а затем перейдём к очень сложной теме, более сложной, чем были предыдущие. И вы можете смело надеяться, что за неё вы, как всегда, получите двойки! Итак, первый вопрос: что такое аминокислоты? Отвечает... Карлик. (Учитель давал своим ученикам прозвища, разумеется, без их согласия на это).
- Аминокислоты... это... вещества...
- Неправильно! Два! – поставил он отметку в журнал. – Это соединения!
- Но вещества и соединения – это одно и то же!
- А двойка и единица – это одно и то же?
- Нет.
- Так вот сиди и молчи, если не хочешь получить ещё и единицу. Так, кто следующий? Отвечает... Отвечает Соплячка.
- Аминокислоты это низкомоле... гм... низкомолекул-лярные произведения... ой... то есть соединения, которые состоят из аминогрупп.
- Неправильно! Два! Они состоят из одной или нескольких аминогрупп! – сделал он пометку в журнале.
- Но я же почти правильно ответила, – заплакала ученица.
Учитель резко встал со стула, подошёл к ученице и заорал ей на ухо:
- А написать в контрольной, что электроны «водятся» в ядре атома это тоже по-твоему почти правильно?
- Но это ведь было несколько лет назад, на самой первой контрольной! Я тогда ничего не знала, ничего не помнила! – взорвалась потоком слов ученица.
- Ты всегда ничего не помнила! И этой глупости было достаточно, чтобы понять, что ты – безмозглая идиотка.
- Неправда! Я всё помню! Я всё знаю!
- Два, соплячка! – вернулся учитель на место и мстительно поставил отметку в журнале.
- За что?
- За лишнюю влажность в кабинете!
- А-а-а! – выбежала в истерике ученица из кабинета.
- Похоже, что ей надо поставить ещё одну двойку за то, что она самопроизвольно покинула кабинет без моего разрешения, – сделал он ещё одну пометку в журнале. – Что ж, блиц-опрос начался сегодня на редкость удачно, хотя никто из вас так и не дал правильного определения аминокислотам. Так, следующий вопрос! Проверим, осталось ли что-то в ваших мозгах из предыдущей контрольной. Что такое экология? Отвечает... Отвечает... Что вы так поникли? Почему зашелестели тетрадки? А?! Я вас спрашиваю! Вы ещё и подсматривать смеете? Ну, так кто уже посмотрел и готов ответить? О, только одна Зубрилка тянет руку. А всем остальным наплевать на мой предмет, да? Ладно, Зубрилка, отвечай.
- Экология – это наука, изучающая взаимодействия организмов между собой и окружающей средой, – проговорила Зубрилка со всезнающе-умным взглядом.
- Три, Зубрилка, – сделал пометку в журнале преподаватель.
- Но почему три?
- За подсматривание в конспект.
- Я не подсматривала!
- Два, Зубрилка! – снова он сделал запись в журнале.
- За что?
- За пререкание с преподавателем! И пусть ещё кто-нибудь посмеет мне возразить! В этом случае он немедленно получит двойку – ещё одну двойку среди вереницы своих двоек. Я не пойму, вам нравится двойки получать что ли? Почему вы все такие ленивые? Почему ваши работы просто излучают тупость? Мало, мало вас воспитывают родители! И учителя в школе вас разбаловали! И вот к чему это привело: к разгильдяйству и к хамству!
Зубрилку в этом классе преподаватель называл Лену. Лене ещё до уроков на душе было неспокойно, а тут ещё и этот учитель и этот предмет просто ухудшили её самочувствие настолько, что она не могла больше находиться в классе, сдерживая потоки слёз, чтобы привселюдно не расплакаться. Вдобавок её ещё тошнило от этого учителя, и, чтобы выразить к нему всё своё презрение, она собрала вещи и направилась к двери.
- Зубрилка, ты куда это собралась? Ану вернись сейчас же на место! – гаркнул в её сторону учитель. Но та даже не обернулась и гордо хлопнула в ответ дверью.
- Вот скоты! И как вас всех только земля держит? – возмущался учитель.
Чувствуя, что урок будет продолжаться в таком же духе, Дима тоже решил покинуть класс и проследовать за Леной, чтобы оказать ей поддержку.
- А ты, Охламон, куда собрался? – крикнул учитель Диме, но того уже и след простыл. И из-за закрытой двери Диме послышались знакомые ругательства в его адрес и обещание поставить двойки всем ушедшим без спроса.

VII

- Лена, постой! – окликнул её Дима, видя как та уходит вдаль
Лена, услышав его голос, чуть притормозила, и, в то время как Дима подходил к ней, она направилась к подоконнику, села на него и закрыла лицо руками.
- Лена? Как ты? – заботливо спросил он, хотя он и так мог представить себе её душевное состояние. Однако, какой бы глупой ему ни показалась эта фраза, всё же он сказал именно её, так как она вырвалась сама по себе.
- Ужасно... ужасно, – отвечала она. – Я не хочу больше так жить! Не хочу! Я никому не нужна!
- Ленка, ты что, с дуба упала? – присел рядом с ней Дима. – Ну как это ты никому не нужна? А как же я и другие двоечники? Мы же без тебя никак не справимся. Мы просто пропадём без твоей помощи.
- Да пошли вы все со своими проблемами! – сильнее прежнего всхлипнула Лена.
Диме подумалось, что он привёл не самый удачный аргумент и поспешил исправить положение.
- Хорошо, хорошо. Пусть мы для тебя – пустое место, но ведь есть же и другие люди, которые тебя любят.
- И кто же это, по-твоему?
- Ну, твои подруги, например.
- Эти завистливые стервы? Да они глаза мне повыцарапывали бы с радостью!
- Ну, тогда... Тогда... Ах, да! Коля! Как же я про него забыл? Кто, как не он, может тебя по-настоящему любить?
- Да! Он меня так сильно любит, что аж на свидании с другой пропадает!
- Ну, тогда... Тогда я не знаю, – сдался Дима. Немного помолчав, он затем сказал: – Слушай, я не понял, ты что, из-за этого чокнутого учителя расстроилась? Из-за него? Ха! Да он не стоит того, чтобы из-за него обижаться на весь мир! Он просто больной на голову, вот и всё! И на него не следует обращать никакого внимания! Вот бери пример с меня: я же ведь не расстроился, когда он мне очередную двойку поставил.
- Ты не расстроился только потому, что у тебя куча этих двоек и тебе совершенно наплевать на них, а мне – нет. И в этом между нами ОГРОМНАЯ разница! Так что даже заикаться не смей о том, чтобы ставить себя в пример рядом со мной. И, если хочешь знать, дело даже не в этом. Раз уж тебе так интересно, что я чувствую, то представь себе, что в один препаршивейший день твоей жизни твои родители говорят тебе, что ты никому не нужен в этом мире. Вообще никому! Что ты просо половая тряпка, которой в любой удобный момент все готовы подтереться и выбросить, и чтобы ты потом сгнил где-нибудь преспокойно, в каком-нибудь укромном уголке. И что даже родительская любовь – это всего лишь жалкая форма животного инстинкта заботы о потомстве, и что им не интересно что ты чувствуешь в этот момент, чем ты живёшь в данную минуту. Никому до этого нет дела! Никому! И теперь скажи мне, что бы ты сейчас чувствовал, мучаясь каждый день только одной этой мыслью, и вдобавок после такого вот ужасного урока?
- Уау! – только и смог выдавить из себя Дима. Такую бурю эмоций он не ожидал услышать от Лены. Он не знал что ей ответить, поэтому задумчиво сидел и молчал. Лена в пустом коридоре говорила так громко, что даже сидевший неподалёку вахтёр обратил на неё внимание и, расстроившись от её слов, он подошёл к ней и молча, вручил ей шоколадку.
- Спасибо, – удивлённо поблагодарила его Лена и вахтёр, утерев слёзы, вернулся на своё место.
После этой сцены Дима негромко засмеялся.
- Знаешь, я уверен, что с твоим талантом выманивать шоколадки, ты в жизни не пропадёшь, – сказал он.
- Выходит, мне только и остаётся, что питаться по жизни одними шоколадками, – смеясь и промокнув глаза, сказала она
- Знаешь, – после небольшой паузы сказал Дима, – всё, что ты сейчас здесь наговорила, настолько шокирует, что мне как-то не по себе становится.
- Да, чувство отвратительное, – согласилась Лена. – Ты знаешь, что это правда, но ничего не можешь с этим поделать. Но всё же... меня не покидает ощущение, что это не вся правда. Понимаешь, эта правда какая-то односторонняя. В ней чего-то не хватает.
- Какого-то светлого момента что ли?
- Дима, это жестокая правда, и в ней не может быть никаких светлых моментов.
- Но ведь не может же быть полностью безвыходных ситуаций! Ведь так? Вот и в этом случае тоже должен быть выход.
- Если он и есть, то его очень сложно найти, по крайней мере, вот так сразу. И даже если я его найду, то я не уверена, что он сможет полностью или частично заглушить чувство ненужности.
- Но всё-таки попытаться, я думаю, стоит.
- Ну и как же мне это сделать?
- Мы должны спросить об этом у кого-то.
- Мгм. И я так поняла, что ты уже знаешь, у кого надо спросить.
- Да. И если у тебя нет желания вернуться на урок биологии, то я предлагаю посидеть в компьютерном классе.
- Ты что, хочешь расспросить об этом учительницу по информатике? Тоже мне, нашёл кого спрашивать!
- Нет, я буду спрашивать не у неё, а у Оракула.
- У кого? У какого ещё Оракула?
- Идём, я тебе всё расскажу по дороге.
Лене и Диме повезло: они беспрепятственно добрались до одного из компьютеров в кабинете информатики, несмотря на то, что там уже сидел какой-то класс. И как раз учительница не была на месте (она нагружала работой и частенько куда-то отлучалась), а вместо неё за главным компьютером, в качестве администратора, сидел один из приятелей Димы, которому ничего не было нужно, кроме как постоянно пребывать перед компьютером. Видя, что ничто другое кроме компьютера в повседневной жизни его не привлекает, учителя решили оставить бесплодные попытки научить его хоть чему-нибудь по своему предмету, и попросту решили назначить его администратором, изредка подкидывая ему задания с работой на компьютере.
Таким образом, когда к нему подошли Лена и Дима, проблем с внеплановым выходом в интернет даже не возникло. И хотя Лена была скептически настроена на счёт бесполезного общения в интернете с какой-то программой сомнительного качества под названием «Оракул», она, под уговоры Димы, всё же села рядом с ним за компьютерный стол. Войдя в «комнату откровений» по ссылке на сайте, Дима нашёл диалоговое окно Оракула.
- «Приветствую тебя, о смертный!», – прочитала приветствие Лена, не удовлетворённая радушием приветствия.
- Не обращай внимания, он ко всем так обращается.
- Всё ясно. Низкопробная программа, рассчитанная на безинтеллектуальных придурков, у которых вызывают восторг загадочные фразы.
- Ты не суди сначала, а задай вопрос. Вот увидишь как мудро он сможет ответить.
- «Что гнетёт тебя, о человек, раб земли?» – прочитала Лена ещё одну фразу и написала в диалоговом окне: «Правда ли что любой человек никому не нужен в этом мире?»
- «Оно-то так, но немножечко не так», – ответил Оракул. Ответ программы несколько удивил Лену. И внутри её сознания забрезжил крохотный лучик надежды. Она переглянулась с Димой, его этот ответ тоже удивил.
- Как это? – задалась вопросом Лена.
- Не знаю, – ответил Дима. – Попробуй спросить это же у него.
- Думаешь, он сможет связать мой вопрос с предыдущим? – не поверила Лена.
- Смотри, – сказал Дима и ввёл: «Как понимать твою последнюю фразу?»
- «Великое несчастье – быть никому ненужным, но ещё большее несчастье – быть всем всегда нужным и угодным».
Лена ощутила как какой-то маленький камешек свалился с её плеч и что-то внутри её сознания заликовало. Она удивилась тому как какая-то простая мудрая фраза смогла принести ей пусть не окончательное, но заметное облегчение.
- «Почему же быть нужным всем – большое несчастье?» – ввела она вопрос.
- «Быть сверх нужным – одно расточительство ума, вещей и энергии. Сверх расточительство ведёт к самоуничтожению».
- Хм. Вот как! – задумалась Лена. – Так вот почему я такая уставшая и озлобленная, когда щедро даю списать домашнее задание! – посмотрела она косо на Диму вслед за этим.
- И почему же?
- Потому что мой организм чувствует самоуничтожение от всех вас, кровопийц!
- Вот! Значит, всё-таки ты признаёшь, что нужна нам, кровопийцам... то есть, двоечникам. Видишь, значит, кому-то ты всё-таки нужна, – пытался выкрутиться Дима. – Что б ты без нас делала!
- Прекратила бы себя саморазрушать, – парировала Лена. – Значит, нужно быть нужным и полезным с умом, – заключила она. – А я-то, дура, лезла из кожи вон ради всех вас, думала, что я делаю благое дело, что меня оценят.
- Ты всё правильно делала!
- Правильно? – усомнилась Лена. – Давай спросим! «Нужно ли лезть из кожи вон ради других?»
- Нет, ты не так написала. Нужно вот так: «Нужно ли стараться для блага других?» – исправил запись Дима.
- «Будешь сильно стараться – доить начнут. И если бессовестно доить, то вместо молока потечёт кровь», – был ответ.
- Вот так-то! – победно сказала Лена. – Дойную корову вы из меня сделали просто-напросто.
- Неправда! – попытался возразить Дима.
- Да прямо уж неправда! Я же чувствую, когда мне на голову садятся!
- Ну, а другу? Лучшему другу ведь стоит помочь? – сказал Дима и ввёл это сообщение.
- «Угодить пусть даже лучшему другу – значит причинить себе горе на всю жизнь. Лучший друг может оказаться неблагодарной свиньёй из-за преобладания», – был ответ.
- Ладно, оставим это, – ретировался Дима под усмешку Лены. – Вопрос остаётся вопросом: нужна ли ты ещё кому-то кроме нас, двоечников?
- А вот тут-то вопрос трансформируется иначе: «Как побороть несчастье от того, что ты никому не нужен?» – именно эту фразу Лена и ввела в диалоговое окно.
- «Не стоит отравлять себя ядовитыми мыслями. От них нужно избавляться, они только разрушают».
- Как просто! – поразилась Лена.
- Просто, но сложно, – вставил Дима. – Сложно отделаться от каких-то мыслей. «Как же отделаться от ядовитых мыслей?»
- «Умей владеть собой!» – последовал ответ.
- Хороший ответ. Надо докопаться до истины, – сказала Лена. – «Как научиться владеть собой?»
- «Надо познать самого себя», – был краток ответ.
- Мгм. Вот оно что! Получается, что Я – наивысшая ценность, которую нужно познать! Моё Я должно стать для меня самой наивысшей ценностью. Без свинства и напыщенности, разумеется.
- Ты уже как Оракул говоришь, – заметил Дима.
- Да, что-то похожее есть, – гордо заявила Лена. – Классная программка! Поспрашиваю ещё.  «Как же победить повседневную ненужность?»
- «Умей покорять сердца», – ответила программа.
- Хорошо. «Как же тогда покорить чьё-то сердце?»
- «Подобие порождает благосклонность, а благосклонность – ключ к сердцу».
- Звучит красиво, – заметил Дима.
- Выходит, надо подлизываться. Но тут надо быть осторожным, точнее – мудрым, я и сама не люблю подлиз, а кто-то другой – тем более. Значит, во всём важна золотая середина. Всё-таки правы были древние! – восхитилась Лена.
- Ну, так нужна ты кому-то или нет? – не понял Дима.
- Быть кому-то нужным, конечно, главное, но не стоит этим чрезмерно увлекаться. Пусть я даже буду никому не нужна, но зато я буду нужна самой себе, своему Я. И насколько богатое это «Я» у меня будет, тем прекраснее будет поделиться частичкой его с кем-то и вызвать ответный отклик в душе каждого.
- Уау! – сказал Дима, чувствуя как Лена духовно окрепла. – Послушала бы ты себя тогда, когда говорила о ненужности мне, на подоконнике.
- Да, всё так превосходно, замечательно прояснилось, что не верится!
- И это всё, что тебе требовалось? Ощутить себя пупом земли?
- Не пупом земли, а ощутить в себе собственное «Я», которое не растворяется в других.
- И спасибо Оракулу за то, что он открыл во мне саму себя и позволил найти во мне моё истинное «Я», – сказала Лена и написала эту же благодарность Оракулу.
- Тоже мне помощь! – поворчал Дима. – То же само мог сказать тебе я.
- Но ведь не сказал же.
- Откуда я мог знать, что такая ерунда тебе понравится?
- Тебе это кажется ерундой только потому что ты не понял смысла слов, сказанных Оракулом. Ой, смотри, он стих в ответ прислал.
И, действительно, Оракул в ответ выдал стихотворение:

«Будь искренне непростым,
И полюбят тебя.
Будь верным,
И истина встретит тебя».

- Чудесно! – сказала Лена.
- Ага. Просто Коля номер два.
- Коля! Как же я могла забыть про Колю?
- Так это же хорошо! Значит, ты прогрессируешь на глазах.
- Не в этом дело. Просто я не с того начала поиски Коли. У меня как будто бы до этого момента был туман перед глазами, и я сразу же начала тормошить Илону, а начинать надо было не с этого!
- А с чего же?
- С портье отеля! Пошли немедленно! – резко рванулась Лена с места.
- Куда?
- В отель «Орион» конечно же!

VIII

Коля лежал в кровати отеля в ослабленном состоянии. После того как Коля посетил туалет, Олег помог ему добраться до постели, укрыл его, велел отдыхать, а сам ушёл куда-то. Одиночество позволило Коле получше рассмотреть детали интерьера комнаты отеля, но всё же он находился в удивительном состоянии, при котором ощущалась лёгкость во всём теле, и казалось будто бы ты пушинка посреди огромного потолка и стен, и даже среди окружающей действительности. Вместе с этим ощущением возникало чувство потерянности. Потерянности не только в чужом месте города, но и потерянность без близости с любимыми людьми: особенно без мамы и без Ларисы.
«Мама. Как же там бедная мама? – думал Коля. – Волнуется ли она за меня? Знает ли, что я пропал? Конечно же знает. Уже день, и она без труда обнаружит, что меня нет в комнате. Ужас! О чём я только думал, оставляя дома одну свою несчастную маму? У неё и так здоровье не сильное, а тут ещё и я подкашиваю его своим отсутствием. Надеюсь, у неё не сильно ухудшится здоровье из-за меня. Надо будет поскорее как-нибудь связаться с ней и унять её беспокойство. А Лариса? Что же Лариса? Знает ли она, что я пропал? Если нет, то скоро узнает. Выходит, я её звал всё это время, не переставал думать о ней даже в самом бессознательном состоянии. Каждая клеточка моего организма жаждала получить только лишь её. Где же она сейчас? Она такая далёкая по расстоянию, и ещё более далёкая по духу!»
И от воспоминания о его последнем разговоре с Ларисой по его щеке скатилась слеза.
«Какая же она всё-таки стерва! – неожиданно резко подумал Коля, прокрутив в памяти весь разговор, и стукнул кулаком по постели. Его слабая рука при этом неприятно заныла. – Я, получается, люблю и ненавижу её одновременно. Как она могла довести меня до такого состояния? Как она могла так близко подпустить меня к себе, а затем так жестоко оттолкнуть? Выходит, тогда давно я был для неё лишь подручным средством. А теперь её со мной не было, нет, и не будет. Как же мне хочется убить себя! Я не хочу больше этих страданий! Но ведь убить себя – значит позволить ей выиграть! А я хочу, чтобы она мучилась! Мучилась так же, как и я! Нет, я должен жить, должен, я это чувствую! И теперь я должен скрываться, чтобы она поволновалась немного. А потом нужно всеми силами попытаться остановить всё это безумие. И есть только один способ это сделать... Да, это единственный способ всё прекратить. Я должен её убить!
Когда Олег вернулся в отель и зашёл в номер, Коля лежал в плачевном состоянии. Перед этим, когда Олег начал дёргать ручку двери, Коля быстрым движением вытер слёзы и шмыгнул носом, повернувшись в другую сторону.
- А вот и я, – озвучил своё появление Олег и Коля слегка приподнял голову, изобразив внимание боковым зрением.
- Я пошёл за лекарствами и на обратном пути вспомнил, что ты наверняка хочешь есть. Ресторана в отеле нет, так что мне пришлось сходить в магазин. Всего там не купишь, но я тебе взял... э-э «Суп куриный» называется... Суп быстрого приготовления, сейчас я тебе его заварю и ты поешь. Тут ещё есть у меня «Куриные бутерброды с ананасами». Чушь какая-то! Зачем там ананасы – не понимаю? Можно же было сделать просто нормальные куриные бутерброды, было бы даже дешевле. Но тебе особенно выбирать не придётся, к сожалению. А ты, как вообще насчёт курицы? Любишь курятину? Не много ли будет для тебя курятины за день?
- Да, – сказал в нос Коля.
И тут Олег обратил внимание на странный голос Коли, и на его отстранённое состояние.
- Эй, что с тобой? – спросил он, зайдя с другой стороны кровати. – Ты плакал?
Коля промолчал и хотел, было, перевернуться, но Олег положил руку на его лоб.
- О-о! Да у тебя ведь температура! – воскликнул Олег. – Наверное, дам тебе жаропонижающее вместе с ещё одним лекарством. Тебе плохо?
- Да, сказал Коля, но после прикосновения Олега, как только он принял руку, ему стало тотчас же необычайно легко и спокойно.
«Не может быть!» – эхом пронеслось в его сознании. Неужели эти самые прикосновения он ощущал в беспамятстве? Коля внимательно посмотрел на мужчину, поражённый его удивительной способностью, с помощью всего лишь одного прикосновения, прогонять тяжесть в голове, проясняя мысли и сознание. И сразу же вся его досада и боль отошли на второй план. От осознания заботливости со стороны, ему стало неловко, хотя и приятно.
- Вот, выпей, – протянул он ему наполненную лекарством подарочную мерную ложечку из лекарственной упаковки. Наготове он держал также какую-то таблетку. Коля внимательно посмотрел на Олега, будто спрашивая взглядом «можно ли ему доверять?» Он переводил взгляд с ложки на него, но Олег поймал его оценивающий взгляд, и, хлопнув ресницами, сообщил взглядом, что беспокоиться не о чем, и протянул поближе ложку и таблетку. Коля покорно принял лекарства – будь что будет. Даже если бы его обманули и отравили, ему было бы всё равно в этот момент. Его израненная душа и угнетающие мысли не давали ему покоя, и он в какой-то момент подумал, что с радостью отправился бы на тот свет.
- Теперь, погоди немного, я сейчас спущусь вниз за чаем, – сказал Олег, собираясь уходить.
- Подождите, – остановил его Коля. – Я хотел бы вас кое о чём попросить. Не могли бы вы позвонить моей маме и сказать ей, что со мной всё в порядке и где я нахожусь. Она, наверное, очень волнуется.
Олег постоял немного в задумчивом состоянии, как бы размышляя о чём-то, и затем сказал:
- Хорошо. Но сначала я сделаю ещё кое-какое дело и сразу же позвоню твоей маме. Давай я запишу её телефон и потом позвоню. Только... Одну минутку, – сказал он и открыл дверцу шкафа. В шкафу была сумка, продолжительно порывшись в которой, он с облегчением наконец-то извлёк ручку и блокнот. Коля в это время с интересом наблюдал за ним, за тем как он что-то приговаривает и кряхтит при поиске, скрыв часть тела с головой в шкафу, и почему-то упорно не желая выставить сумку на свет.
- Фу-ух! Есть, нашёл, – кряхтя, вставил он. – Давай, называй номер телефона.
Коля назвал номер своего домашнего телефона, также Олег на всякий случай записал и его домашний адрес.
- Скажите, а почему вы не запишете номер сразу в мобильный телефон? Ведь так же легче.
- У меня нет мобильного телефона, – потупив взор, и с небольшой горечью сказал Олег.
- Почему? – закономерно возник вопрос у Коли.
- Да, дорого, – прищурив глаз, ответил тот. – Да и не нужен он мне. Там где я живу очень плохая мобильная связь.
- Мгм. А вы живёте там, в том доме, в котором жила Лариса с мужем?
- Нет, я живу в соседней деревне, у меня там свой домик. Но и в хозяйский дом я тоже иногда наведываюсь, если надо убрать в комнате или что-то починить. Хозяйство ведь не терпит запущения.
- А почему вы сюда приехали? – как-то неосознанно спросил Коля и увидев замешательство на его лице, не вовремя спохватился.
- Я потом как-нибудь расскажу тебе об этом. Ну, а сейчас я пойду, а то я уже, наверное, заморил тебя голодом. Сейчас я принесу чай, и мы вместе покушаем, ладно?
Коля согласно кивнул головой.
- И может быть я расскажу тебе о цели своего пребывания здесь, – загадочно сказал он перед уходом.

IX

В номер отеля, помешав спокойствию Коли, ворвалась уборщица и, размахивая шваброй, начала утверждать, что ей надо убрать номер.
- Ты бы ушёл отсюда, – недружелюбным тоном решила спровадить его уборщица.
- Я не могу, я слаб, – ответил он.
- О-о! Пить надо меньше! – покривлялась она и начала протирать пол вонючей, влажной тряпкой.
- Я болен, – возразил Коля.
- Болен? Что ж ты тогда лежишь тут и заразу разносишь? Здесь у нас приличная гостиница, а не больница, вот и лежала бы там спокойно.
Коля ничего не ответил ей, хотя ему многое хотелось бы ей высказать, ведь он понял, что на любую его реплику она сразу же найдёт контраргумент. Поэтому он отвернулся от неё, в надежде, что она сама отстанет от него. Но та очевидно не собиралась успокаиваться.
- А где твои родители? Чего они не следят за тобой? – с напором задала она вопрос, отжимая тряпку.
- Вы мне мешаете, я хочу отдохнуть.
- Ах, ты, нахалёнок! Как ты смеешь грубить старшим! – накинулась она на Колю с потоком непрекращающихся замечаний.
Коле всё это надоело, и он скрылся под одеялом, закрыв уши, чтобы даже не слышать её противного голоса. Её бубнение постепенно стихало, пока не стихло совсем. Но вот, наконец-то, уборщица ушла из номера, злобно хлопнув дверью. Раздражение от присутствия уборщицы слабо проходило, поэтому Коля решил подумать о чём-то другом. Почему же приехал сюда Олег? Может быть его приезд сюда – всего лишь случайность? Но может быть он как-то связан с делом об убийстве Юли, что-то знает или догадывается? Если это так, то это катастрофа! Он ведь спрашивал о Ларисе, упоминал о ней. Может быть он знает о ней что-то, чего не знаю я?
Внезапно Коля вспомнил о таинственном ковырянии Олега в недрах шкафа. Наверное, он действительно там что-то скрывает, раз запирает дверцу шкафа на ключ, да ещё и не выставляет напоказ то, что там лежит внутри. Коля встал с постели и подошёл к дверце шкафа, подстрекаемый любопытством. Коля осмотрел замочную скважину для ключа: обычная скважина среднего размера, с чуть выпирающим стержнем для отверстия в ключе. «Вот если бы можно было чем-то ухватить этот стержень и повернуть в нужную сторону», – закралась шаловливая мысль в сознание Коли, и он поначалу на секунду испугался этой мысли. Ведь уровень его воспитания не позволял ему вскрывать чужие замки и лазить в чужих вещах. Но, очевидно, Коля вошёл во вкус от нарушения порядков и нарастание чувства любопытства вместе с беспокойством за свою жизнь, недоверие к незнакомому человеку, постепенно взяли верх над ним. Причём его очень заинтересовала версия о роли Олега в расследовании дела об убийстве его сестры, и он решил, во что бы то ни стало, найти возможный компромат на него. Но для начала надо было найти что-нибудь подходящее для открытия двери шкафа.
Взгляд Коли устремился на куртку Олега. «Там непременно должен быть ключ от шкафа», – подумал он и начал сперва обшаривать внутренние карманы. Но то, что он нашёл в одном из карманов, ошеломило и поразило его: он обнаружил чёрный, грозного вида пистолет. Коля отшатнулся назад, со страхом и ужасом сжимая пистолет. Да, именно страх и ужас внушал ему этот предмет. И тут Коле стало всё ясно: ясно, кто убийца Юли и кому теперь предназначается выстрел из пистолета.
«Надо бежать отсюда», – молниеносно пронеслась мысль в сознании Коли и он, не раздумывая, схватил пистолет и, убедившись, что коридоре никого нет, вышел из номера.
Коля вышел из номера, и вяло побежал по коридору. Он чувствовал ужасающую слабость, его тело с трудом повиновалось ему, а особенно стремлению Коли убежать как можно дальше. Каждое движение приносило ему боль, но страх за свою жизнь заставлял его продвигаться всё дальше и дальше, неся с собой в руках пистолет, который казался ему невероятно тяжёлым. Добежав до лестницы, ведущей вниз, Коля притаился у стены, так как услышал голоса, которые доносились совсем рядом, внизу лестницы. Вместе с противным голосом уборщицы он различил голос Олега. Коля ещё больше разволновался и стал проклинать судьбу за то, что на пути к побегу стояли его недоброжелатели. Опасаясь, что его побег не останется незамеченным, Коля не решился наступать на них с оружием. И он решил отступить обратно в номер, чтобы там разобраться с Олегом, когда тот возвратится. Тем более, он чувствовал, что его покидают силы и в случае атаки противников, на быстроту реакции рассчитывать не приходилось. И тут, как назло, его начал донимать кашель и он поспешил поскорее вернуться в номер, чтобы не выдать своего намерения убежать.
Коля полулежал в номере на кровати, с пистолетом наготове. У него кружилась голова, но он был обязан (так он внушал себе) выдержать испытание и обезопасить себя любыми способами, разоблачив убийцу. Пусть даже в крайнем случае ему придётся выстрелить в Олега. Его ужасала эта мысль, но он искусственно старался закалить в себе готовность к этому, потому что так надо будет сделать. В какой-то момент дёрнулась дверная ручка, дверь открылась, и в комнату задумчиво вошёл Олег c двумя стаканчиками чая в руке. Ни о чём не подозревая, он закрыл дверь, и только после этого обратил внимание на Колю. Коля стремительно поднял пистолет и направил его на Олега.
- Стойте на месте! Не приближайтесь! – сказал ему Коля.
После этого Олег застыл в недоумении.
- Коля, в чём дело? Зачем ты взял мой пистолет?
- Сядьте на стул, – скомандовал Коля с трясущейся, слабеющей рукой, устающей под тяжестью пистолета.
- Коля, опусти пистолет.
- Сядьте на стул и отвечайте на мои вопросы! – злобно сказал Коля, прикрикнув на него. Было заметно, что он очень волнуется. Олег, поставил на стол стаканчики, молча сел на стул и с невинным недоумением посмотрел на Колю. На мгновение Коле стало жалко этого человека, и он почувствовал какой-то стыд за то, что он наставил на него пистолет – так поразительно невинным был его проницательный взгляд. Но Коля быстро сообразил, что это могла быть ловкая игра притворства.
- Коля, ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
- Я-то понимаю, что делаю. Но вот вы, вы понимаете, что вы сделали? Ведь это вы убили мою сестру?
- Твою сестру? – задумчиво нахмурил брови Олег, а потом сразу же разогнул их. – Речь идёт о Юле, я так понимаю. И ты её брат. Так вот в чём дело! – скрестил руки Олег и облокотился на спинку стула. – Нет, Коля, я никого не убивал.
- Лжёте! Вы лжёте! – вскричал Коля и закашлялся. Пистолет угрожающе затрясся в Колиных руках.
- Коля, я не мог убить твою сестру. С чего ты это взял?
- Неужели? Тогда зачем вы сюда тайно приехали? Для чего вам понадобился этот пистолет? Для следующей жертвы? Кто это? Кого вы хотели убрать на этот раз?
- Я никого не собирался убивать. Это средство самозащиты.
- Средство самозащиты? Как же! Так я вам и поверил! Придумайте что-нибудь поубедительней, потому что я вам не верю. И если вы сейчас же во всём мне не сознаетесь, то я немедленно пристрелю вас и отомщу за смерть своей сестры!
- Коля, не совершай ошибку. Я ни в чём не виновен. Ладно... Тебя всё равно не переубедишь. Хорошо, Коля, ты имеешь право нажать на курок пистолета, но, прошу тебя, выслушай сначала меня, а потом уже решай – стоит ли тебе в меня стрелять или нет.
Коля не долго обдумывал слова Олега. Облизав быстрым движением губы, он сказал:
- Я ничего не хочу слушать! Я хочу лишь только узнать: почему вы убили Юлю? За что? И только после этого я решу: нажимать ли мне на курок или нет.
- А почему ты так твёрдо уверен, что это я её убил? Ты же ведь сам не веришь в это, а просто ищешь крайнего, чтобы на него свалить убийство сестры.
- То, что вы узнали в ней мою сестру, уже о многом говорит. Значит, вы её знали. И знали не просто со слов других людей, я уверен в этом. Так знали вы или нет мою сестру?
- Коля, я....
- Я вас спрашиваю: да или нет?
- Да, знал! – выкрикнул Олег, потупив взор.
- Чудесно. Мне уже этого достаточно, чтобы нажать на курок, но я хочу от вас услышать: почему мне не нужно этого делать?
- Потому, что я не уверен, что ты, Коля, запросто можешь пристрелить ни в чём невиновного человека. Если ты думаешь, что я убийца – пусть будет так. Считай, как тебе будет угодно. Но я прошу тебя: не губи себя и свою жизнь. Это бесполезное нажатие курка ни к чему не приведёт: тебе станет ещё хуже, чем до того как ты хотел это сделать. Положи пистолет и я обещаю тебе, клянусь, что расскажу тебе обо всём.
- Нет уж, не выйдет! – начал сильно кашлять Коля и пистолет в его руке угрожающе затрясся. Кашель так сильно начал давить Колю, что пистолет от слабости в его руках рухнул на пол. Олег почувствовал, что это его шанс. Стремительным движением он встал со стула, откинул пистолет в сторону и повалил Колю на кровать, заломив ему руки.
- Извини, Коля, но так будет лучше, – сказал Олег, раздумывая параллельно над тем, чем связать ему руки.

X

Коля лежал на постели со связанными руками и молча проклинал Олега, впиваясь в него полными ненависти глазами. Олег чуть приподнял туловище Коли, оперев его спину на подушку, но Коля не воспринимал этот жест доброй воли и отчаянно пытался разорвать ремень, которым связал ему руки Олег. Убедившись в том, что Коля не представляет для него явной угрозы, Олег накрыл го одеялом, чтобы даже вошедшие ничего не заподозрили, а сам поставил стул сбоку кровати, рядом с Колей, и сел.
- Ну, а теперь, давай поговорим. Что ж, Коля, ты хотел узнать, зачем я сюда приехал? Хорошо, я тебе скажу это. Здесь нет никакой тайны. Меня вызвал сюда один детектив. Ты, наверное, его знаешь, это Порфирий Игнатьевич.
- Порфирий Игнатьевич? Не рассказывайте сказки! Зачем вы ему понадобились? Кому вы нужны?
- Дай мне сказать! – прикрикнул на него Олег.
- Лучше уж пристрелите меня, чем заставляйте опять слушать очередную чушь.
- Коля, пойми меня, я не собираюсь тебя убивать. Я бы никогда не посмел убить живого человека.
- Ложь! А как же моя сестра?
- Я её не убивал! Тем более что её убили не из пистолета.
- Ага! Значит, вы знаете как её убили! И, значит, вы совершили это убийство.
- Нет, мне сказал об этом детектив.
- Неправда, я вам не верю, – продолжал брыкаться Коля своим телом на постели. – Если бы у меня были свободны руки, я бы задушил вас на месте! Как же я вас ненавижу! За что вы убили мою сестру? За что? – начал Коля биться головой об подушку, кашляя при этом.
- Коля, у тебя опять жар, давай я дам тебе таблетку и тебе станет легче.
- Хотите меня отравить? Вам не удастся! Я выплюну таблетку!
- Что же мне с тобой делать? – начал злиться Олег. – Как же мне тебе доказать, что это не я убил твою сестру, раз ты не хочешь меня слушать? Поверь мне, Коля, я не пытаюсь причинить тебе зло! Пожалуйста, выпей таблетку и я от тебя отстану.
- Хорошо, я выпью таблетку, только если вы поклянётесь мне, что никогда не сделали Юле ничего плохого. Клянитесь самым дорогим, что у вас есть в жизни! Ну же, давайте! Почему вы молчите?
Олег замешкался. Он не мог поклясться в этом, поэтому так и сказал:
- Я не могу поклясться в этом, – сказал он, отводя лицо от Коли и вставая со стула. Заложив руки в карманы, он начал отдаляться от кровати.
- Что? – презрительно спросил Коля. – Что значит «вы не можете»? И после этого я должен вам доверять?
- Коля, поверь мне, я её не убивал, – только и мог сказать Олег.
- Что же это получается: зло вы ей делали, но её не убивали? Чушь! Так я и думал, что всё сказанное вами – враньё.
- Нет, Коля...
- Враньё самое настоящее!
- Да послушай же ты меня, наконец! – повернулся к нему лицом Олег, жестикулируя рукой. – Не мог я убить твою сестру! Не мог!
- Почему?
- Потому что я любил её! – выпалил Олег и стал смотреть на Колю взглядом, умоляющем о прощении.
- Любили? Ха! Любили и причиняли ей зло? Что это за...
Внезапно слова «любили» и «зло» сплелись в воображении Коли воедино, и тут же предстала перед ним ужасная картина.
- Минутку. Как же это вы любили её, интересно знать?
Олега будто в ознобе начало трусить и на его лбу выступили капли пота, не меньше чем на лбу у разгорячённого Коли.
- Я... Мы встречались, – только и смог выдавить из себя Олег.
- Что? Встречались? Так это вы, получается, постепенно совращали мою сестру?
- Нет! Я её не совращал... у нас всё было по согласию.
- По согласию? Это вы так себя оправдываете? А то, чем вы занимались, когда встречались с ней? Как это оправдать, вы мне скажите! Вы ей в отцы годитесь! Как вам не стыдно! Как вы вообще смели к ней прикасаться?
Олег ничего не говорил в ответ, только лишь его лицо залилось красной краской.
- Какой же вы всё-таки гад! Вы просто дрянь, а не человек. Ей же всего 12 лет было! – со слезами и с комком в горле проговорил Коля. – Боже! Как же я жалею о том, что у меня сейчас связаны руки! Как же я жалею о том, что не могу задушить вас! Я вас ненавижу! Ненавижу! – плакал и кричал Коля на Олега.
Олег тоже не выдержал. Он закрыл лицо руками и сквозь ладони послышались его всхлипывания. Коля впервые видел, как плачет взрослый мужчина. Он редко, но видел, в фильмах безупречную игру плачущих мужчин-актёров, но видеть такое наяву – было зрелище одновременно и трогательное и ужасное. Олег прислонился лбом к стене, а Коля в это время с упоением наблюдал за тем как тот страдает, но, в то же время, в его душе шевельнулась какая-то жалость к этому человеку. Как ни старался он её в себе подавить, но ему это в полной мере никак не удавалось. Воцарилась минута молчания, на протяжении которой в комнате были слышны только лишь всхлипывания Коли и Олега. Неожиданно Олег расстегнул внутренний карман куртки и вынул оттуда пистолет. Коля на мгновение насторожился, имея нехорошее предчувствие. Но Олег положил вынутый пистолет на сиденье стула, затем неожиданно начал развязывать Коле руки, сняв с них ремень. Коля посмотрел с удивлением и с опаской на Олега. Олег положил пистолет на тумбочку и, присаживаясь на стул, сказал:
- Всё, Коля, ты свободен. Теперь можешь делать со мной всё, что хочешь. Хочешь – бери пистолет и убивай меня – мне всё равно теперь.
Олег потупил голову, сидя на стуле и сжал в замок руки, ожидая своей участи. Коля, не медля, схватил пистолет и решительным движением направил его на Олега.

Конец четвёртой части